Вольный город Дейл

Спустя неделю после схватки с троллем Арагорн вышел к Старому Броду. Путь через Мглистые Горы оказался не слишком легким. Следопыт опасался спать ночами — не хотелось сделаться жертвой недобитых гоблинов — и потому шел с раннего вечера до позднего утра, а на отдых останавливался днем. Однако лето уже повернуло к осени, луна убывала, и ночи становились все темнее. В пасмурную погоду можно было свернуть себе шею, пробираясь по горной дороге в кромешной тьме. Часть ночи приходилось сидеть без движения. И тогда не было спасения от сомнений и мучительных, бесплодных дум. Творец Всемогущий, что за нелепость! Как он мог забыть, что негоже человеку засматриваться на эльфийских дев? Не иначе гордыня затмила его разум, когда он встретил Арвен в той роще! А теперь он не властен над своим сердцем. Любовь завладела им без остатка, и бороться с нею Арагорн не мог и не хотел. Арвен, Вечерняя Звезда… Звезды должны быть холодными и далекими, Арвен же близка ему, как огонь близок зажженной свече. Рядом с любимой Арагорн забывал, что их разделяет пропасть лет и иная природа. Напротив, он словно постигал свою истинную суть и обретал настоящую цельность; это наполняло его светлой радостью, и даже память о той радости согревала душу. Но что он — скиталец, потомок легендарных предков — может дать дочери эльфийского владыки? Из Ривенделла он унес кольцо Барахира, и теперь оно было знаком славы его праотцов — и его собственной малости. Правда, владыка Элронд посулил и ему долгие годы тяжких испытаний и исполненный величия путь… Но пока что Арагорн отличился только великой дерзостью чувства — полюбил деву, до которой ему воистину как до звезды небесной. Так что против тяжких испытаний нечего возразить: глядишь, и сгинет он без следа вместе со своей любовью, и тогда дело решится само собой. Сидя на холодных камнях под черным небом, следопыт таращился в темноту, как будто пытался прозреть свое будущее — оно казалось таким же беспросветным и мрачным. Когда небо начинало сереть и во мгле смутно проступали скалы, он снова пускался в путь. Тогда природное жизнелюбие брало в нем верх, и мысль сгинуть без следа не прельщала его. Арагорн снова начинал надеяться, но на что?.. Он не может совершить подвиг, способный в должной мере возвысить его в собственных глазах и в глазах Элронда и Арвен. Он не Берен, ему не по силам поединок с воплощением Тьмы… Сотню раз Арагорн по кругу передумал эти мысли, но ничего не изменилось: он все так же терзался от любви и сомнений. И потому он шел и шел, стараясь останавливаться редко и ненадолго — на ходу проще было отвлечься от навязчивых размышлений. Одиночество уже приелось ему, и он обрадовался, когда увидел на лугу у Старого Брода лагерь. Здесь караванщики из Эсгарота отдыхали после перехода через Лес. Обитатели лагеря заметили следопыта, но не выказывали беспокойства. Когда Арагорн подошел ближе, его окликнули и подозвали к костру, у которого сидело несколько воинов — охранников каравана. — Привет, парень, — сказал старший, поджарый и смуглый, с усмешливым прищуром темных глаз и обильной проседью в волосах и бороде. — Я смотрю, ты из наших — из воинских людей? Садись, передохни, у нас как раз и варево поспело. Следопыт, снова представившись Бродяжником, с благодарностью занял место у огня. Старший воин сказал, что его зовут Герт, и назвал имена своих товарищей. — Откуда бредешь, Бродяжник? — спросил он. — Ты, как видно, не робкого десятка, раз в одиночку перевалил Мглистый. Арагорн пожал плечами. — Да на тракте сейчас спокойно, — сказал он. — Я в горах никого не встретил. Герт с интересом посмотрел на него. — Так откуда ты? — повторил он свой вопрос. — Из Белогорья, — назвал Арагорн селение на границе Линдона, где жили родичи его матери. Ему не хотелось рассказывать о Ривенделле. — И что тебя погнало на восток? Рассорился с семьей? Или ищешь приключений? — Вроде того, — хмуро ответил Арагорн. — Вот, иду в Озерный город, а там, может, и в Дейл подамся. — Хочешь в дружину вступить? — спросил другой воин, статный и дородный. — Еще бы, сейчас, когда дракон убит, гномы вернулись, а в Эсгароте и Дейле золота куры не клюют, от желающих отбоя нет! Что-то не больно-то к нам рвались вояки с запада, когда дракон жил в Одинокой горе, а кругом кишмя кишели гоблины! Арагорн бросил на говорившего недобрый взгляд. Ему довелось участвовать в битве у Одинокой горы — они с Эминдилом как раз оказались тогда в Эсгароте. Это было его первое большое сражение, и оно оставило по себе не слишком приятные воспоминания; он до сих пор удивлялся, как ему удалось пройти через страшную сечу целым и невредимым. — Борво, отстань от парня, — сказал третий воин, именем Дагдор. — Он-то тут причем? У него, поди, еще молоко на губах не обсохло, когда у нас тут заварушка была! А если сейчас он хочет подзаработать, почему бы и нет? Слышь, Бродяжник, айда с нами, прогуляешься обратно до Пригорья. А мы, как вернемся, замолвим за тебя словечко начальнику Озерной стражи — если хорошо покажешь себя. — Спасибо на добром слове, да только не хочу я возвращаться, — честно ответил Арагорн. — Лучше скажите, как дорога через Лес? — Дорога и дорога, — сказал Дагдор. — Тихо и скучно — шесть десятков лиг, и все деревья. Почитай, больше недели над головой неба не видели! Глушь, одним словом. — Не совался бы ты туда один, — посоветовал Герт. — Гиблые там места. Нас-то эльфы провожали — невидно так, за деревьями. Как мы лес миновали, так и они вроде бы ушли, а там кто их знает? Они, знаешь, не любят, когда люди к ним без спроса ходят. И чащу их недаром Лихолесьем зовут… Арагорн промолчал. Он собирался со Старой дороги свернуть на север и выйти к реке Лесной, перевалив здешние невысокие горы, а там добраться и до Подгорных Чертогов. Встреча с эльфами была бы ему только на руку — в Лихолесье его знали и не стали бы чинить препятствий. Одному-то сложнее пробираться по незнакомым тропинкам… А впрочем, после изгнания чародея из Дол-Гулдура нечисти в Лесу стало куда меньше, и путь не обещал больших опасностей. — Ладно, я вижу, ты себе на уме, — проворчал старший, не дождавшись ответа. — Чур, не жалуйся потом, что тебя не остерегли! От дальнейших пререканий Арагорна спас кашевар — он принялся раздавать из котла похлебку. Гостю навалили полную миску, нацедили из бочонка большую кружку эля, и некоторое время все были заняты едой. Следопыт похвалил стряпню: варево было густым и сытным, в меру и со вкусом посоленным и приправленным. — Правда твоя, — охотно принял похвалу кашевар. — Да сейчас стряпать вкусно немудрено, в припасах-то нет недостатка. То ли дело раньше — голая крупа, ни мяса тебе, ни масла… А сейчас, как Пустошь распахали, и зерно хорошо родит, и овощня всякая, да и скотинки прибавилось. А что у нас не растет, с дорогой душой из других мест привозят — в обмен на гномьи-то поделки! — Дейл-то на гномьих поделках еще больше нас наживается! — снова встрял Борво. — Бард, хитрец, с подгорным королем друзья — не разлей вода! Вся торговля с гномами через него идет! — Уймись, Борво, — укорил его Герт, — тебе-то чего не хватает? Мимо Эсгарота не пронесут, а где купцы сыты, там и мы не бедствуем. Грех жаловаться! После еды Арагорн прошелся по лагерю. Слова воинов были правдивы, во всем чувствовался достаток и процветание. Все — от шатров и палаток до одежды прислужников — было ладно скроено и крепко сшито, лошади и мулы лоснились от сытости, а  благодушие начальника каравана и трех купцов, вином отмечавших завершение перехода через лес, лучше всего говорило об успехе их дел. — О-о-о, да у нас гость! — при виде следопыта воскликнул один из торговцев, уже изрядно захмелевший. — Эй, парень, иди к нам, у нас весело! Начальник каравана глянул на Арагорна трезво и пристально и кивком подтвердил приглашение. Тот, поздоровавшись, уселся рядом с пирующими на войлочную подстилку. Купцы принялись расспрашивать его о дороге и видах на торговлю шерстью и льном к западу от Мглистых Гор. Арагорн описал дорогу в подробностях, а про торговлю сказал, что ничего в этом не смыслит, его дело — мечом махать. Он приметил лютню рядом с одним из торговцев и ухватился за возможность избежать личных вопросов: хозяин охотно разрешил ему сыграть. Вскоре они уже хором пели веселые песенки, бывшие в ходу по обе стороны Мглистого. Потом Дамнус, владелец лютни, мягким приятным голосом затянул чувствительную балладу о любви; Арагорн с удовольствием подпевал ему. — Эх, душевно поете, почтенные, — сказал другой купец, когда они закончили песню — ну чисто эльфы! — Будто ты слыхал, как эльфы поют! — усмехнулся начальник. — Еще как слыхал! — заявил купец. — Это у вас в Эсгароте они мимоходом бывают, а у нас в Дейле и погостить не брезгуют, и тот год на Осеннем Празднике с нами веселились и со всеми пели и танцевали, вот как! — Эльфы?! — в изумлении спросил Арагорн. — Это откуда же? — Да здешние эльфы, лихолесские, — пояснил торговец. — После той Битвы лесной король зауважал Правителя нашего, вот и разрешил своим подданным к нам наведываться. У нас и сейчас несколько эльфов живут. Правитель как раз Ратушу построил с залом для собраний и пиров, так они там на стенах картины малюют — дивной, говорят, красоты! Арагорн только глазами хлопал. Вот это да! Каков оказался Бард-лучник, сумел стакнуться и с гномами, и с Лесным Народом! И чтобы Трандуил позволил своим эльфам гостить у людей? Должно быть, это Леголас его уговорил! Да, такие новости надо как следует обдумать… — Опять ты, Моркант, заладил: «Эльфы, эльфы!» — недовольно проворчал третий купец. — Толку с них, как с козла молока, только и радости, что поют да на стенах малюют! Лесной король нас не больно-то к себе приглашает, а говорят, у него во дворце стены золотые да полы самоцветные! — он сплюнул. — И правильно не приглашает, — с насмешкой отвечал Моркант, — а то ведь ты ему полы заплюешь! Дамнус шепнул Арагорну: — Элбан как-то отправил лесному королю кислое вино. С тех пор эльфы с ним дела не имеют, вот он и злится… — Ладно, почтеннейшие, не ссорьтесь, — стал увещевать торговцев начальник каравана. — Нам и без эльфов заняться есть чем, и на жизнь хватает. Нам с ними делить нечего, а уж друг с другом и подавно! Купцы опрокинули еще по чарке, и между ними вновь установился мир. Арагорн откланялся и пошел обратно к костру охранников. Услышанное удивило и озадачило его. Оказывается, и в лесном королевстве могут случаться перемены…

***

На рассвете Арагорн распрощался с Гертом и его воинами и направился в Лес. Он перешел Старый Брод. Река здесь разливалась широко и мелко, прозрачная вода весело журчала на камнях. В сотне шагов от берега перед путником встала стена деревьев — стройных буков с серебристо-серыми гладкими стволами. Густая их листва полностью скрывала небо, взгляд терялся в мягком зеленом полумраке. Дорога уходила под полог леса, словно под свод бесконечной галереи. Журчание воды скоро смолкло в отдалении, наступила оглушительная тишина; лишь какая-то птица вскрикивала изредка над головой Арагорна. Охранники каравана сказали правду: эльфов и след простыл, Старая дорога была тихой и скучной. Через полдня путнику стало казаться, что он не движется, а стоит на месте. Вокруг ничего не менялось: мимо проплывали бесчисленные, неотличимые друг от друга стволы, ни малейший ветерок не шевелил воздух, а безмолвие нарушалось только звуком шагов. Ночь Арагорн скоротал у родничка. Он развел небольшой костер, и за пределами круга света сгустилась чернильная темнота. Следопыт сгрыз сухарь и некоторое время сидел, не выпуская из рук меч, вслушиваясь в ночные шорохи и стуки. Никто не покусился съесть его, и в конце концов он улегся на мягкую лесную подстилку и крепко заснул. Так прошли еще два дня и две ночи. Временами Арагорну казалось, что он вечно будет брести через бесконечный лес. Тропы на север все не было, а сворачивать с дороги в чащу — означало сразу заблудиться. Но ведь эльфы живут и в северной, и в южной части Лихолесья, должны же они как-то ходить туда-сюда? Наверное, торные пути идут по западной и восточной опушкам… Ладно, на худой конец можно будет пройти по восточной закраине леса. Кстати, он так рвется в Чертоги — а кто сказал, что его там ждут? Как знать, где сейчас обретаются Леголас и Линдир, да и остальные его знакомцы? А если их нет на месте, так ли обрадуется король его появлению? На четвертое утро Арагорн заметил наконец пересекавшую дорогу узкую тропку. Похоже, ходили по ней нечасто. Следопыт тем не менее без колебаний свернул на нее. Он знал, что не всегда прямой путь самый короткий, но однообразный тракт надоел ему хуже горькой редьки, да и любопытно было побывать в укромных уголках заповедного леса. А опасных тварей тут вроде бы уже не осталось… Не прошло и полдня, как тропка начала подниматься в гору, сначала полого, потом все круче и круче. Ночь застала странника на склоне, среди неизменных буков. Он дремал возле костерка вполглаза — местность переменилась, мало ли кто таится в оврагах и расщелинах… Кто-то шуршал в прошлогодних листьях, подбирался к его поклаже, но попробовать на зуб так и не решился. Под утро сквозь сон следопыт различил тихий, на грани слуха, навязчивый писк. Что-то мягкое скользнуло мимо его лица, обдав ветерком, и тут же кто-то коснулся его руки, а кисть обожгла резкая боль. Арагорн вскинулся, едва удержав возглас — пискун тут же исчез, на прощание задев его мягкими крыльями. Костер почти погас. Следопыт раздул его и при свете огня разглядел на тыльной стороне левой кисти две глубокие, сильно кровоточащие ранки — очевидно, следы укуса. Сразу стало ясно, что расслабился он зря и что о сне ночами надо забыть — если он хочет добраться до места относительно целым. Тут же снова раздался знакомый писк, и над костром мелькнула большая летучая мышь, еще несколько метнулось над головой человека. По счастью, огонь отпугивал их. Арагорн кое-как замотал руку платком и до утра сидел, подкладывая в костер ветки, а вокруг вертелась целая стая привлеченных запахом крови нетопырей. С рассветом мыши-кровопийцы исчезли, и следопыт двинулся дальше. Тропинка упорно карабкалась вверх между кривоватыми измельчавшими стволами. Лес не доставал до обозначенного скальной грядой гребня горы, так что весь хребет походил на зверя с облысевшей спиной и торчащими позвонками. Чуть за полдень Арагорн миновал перевал — проход между двумя скалами, словно великанские ворота в каменной ограде — и оказался на северной стороне Чернолесного хребта. Пологий травянистый склон переходил в ложбину, в которой брал начало ручей. Отлично! Если идти вдоль воды, то заблудиться будет негде, рано или поздно выйдешь к Лесной реке. Через несколько сот шагов тропинка снова ныряла в чащу. Как и вверху южного склона, это было загущенное мелколесье из поросли буков и грабов. Кое-где деревца стояли так плотно, что человеку нелегко было бы протиснуться между ними; тропинка извивалась, выбирая проходы пошире. Похоже, у эльфов не дошли руки облагородить этот участок леса. Арагорн бездумно шагал по тропе, как вдруг путь ему преградила паучья сеть. О, это была всем паутинам паутина! Нить толщиной с хорошую бечевку кругами наматывалась на протянутое поперек тропы основание; ловчая сеть начиналась от земли, а верхний край ее был выше человеческого роста. Знакомиться с хозяином такой сети вовсе не хотелось. Человек обломил тонкую веточку и осторожно дотронулся до паутины — прутик тут же намертво прилип. Ловушку лучше было обойти. Арагон туго заплел волосы, затянул и подвязал ремни сумки, убрал меч за спину, чтобы ничто не цеплялось за ветки, и полез в заросли. Некоторое время все шло неплохо: он миновал сеть, снова вышел на тропу, потом обошел еще одну паутину чуть меньшего размера. Но дальше липкие тенета намертво заплетали тропу, покрывали изрядный участок мелколесья, и путнику пришлось продираться сквозь кусты шиповника. Увы, за ними, куда ни глянь, между ветками и стволами все затянуто было сероватыми полотнищами. Кое-где висели коконы с добычей, в которых угадывались птицы, а в одном и целый кабанчик. Пришлось рискнуть. Следопыт выбрал место, где за сетью просвечивала крохотная полянка, извлек из ножен меч и резким движением полоснул по паутине там, где она крепилась к дереву. Нити пружинили и тянулись, и ему не с первого раза удалось проделать большое отверстие. Он пролез в дыру, к нему прилипла-таки пара веревочек; дернувшись, он оборвал их. И тут сверху на него свалился паук ростом с хорошую собаку. Человек успел отскочить к кустам, дальше отступать было некуда. Паук цвиркнул и метнулся к нему — Арагорн занес меч над головой острием вниз и с хрустом вонзил его в панцирь сразу за холодными глазами. Лапы у паука подкосились, он рухнул, едва не уткнувшись рылом в сапоги воина. Следопыт выдохнул. Все случилось так быстро, что он и испугаться-то не успел. Он высвободил меч; из раны потекла белесая жидкость с резким, каким-то неживым запахом. Паук был жуток, как дурной сон — нарядная зеленая в охристых пятнышках окраска не вязалась с его уродливой наружностью. На покрытой рыжей щетиной морде поблескивало множество глаз, снизу торчали страшные острые не то клыки, не то жала, членистые лапы еще скребли по земле. Ему не хватило самой малости, чтобы поймать человека. «Достойно окончил бы свои дни наследник Исилдура — в виде мешка с паучьим обедом!» — с содроганием подумал Арагорн. Надо было найти другой способ пробираться сквозь паутину. Поразмыслив, он решил использовать огонь. Он запалил крохотный костерок, размягчил кусок воска, который был припасен для защиты тетивы от сырости, и, обмазав воском конец палки, намотал слоями полоску ткани, оторванную от подола рубахи. Факел занялся небольшим, но ровным пламенем. Арагорн поднес его к паутине — нити полопались и скукожились, завоняло жженым волосом. Послышалось стрекотание и скрежет, зашелестела листва, но показаться пауки не посмели. — Ха! — злорадно крикнул Арагорн. С мечом в одной руке и факелом в другой, он затоптал костер и ринулся сквозь заросли к тропе, прожигая дыры в паутине. Ему еще хватило огня, чтобы пробежать какое-то расстояние по перегороженной сетями тропке, но факел прогорел раньше, чем кончился паучий лес. Н-да, если придется сражаться с хозяином каждой встречной паутины, удача может и отвернуться, и тогда хищники полакомятся-таки человечинкой… Будто подслушав его мысли, навстречу полезли пауки. Они бежали по земле, шуршали в ветвях, просачивались в узкие щели между стволами. Арагорн похолодел и приготовился погибать, как вдруг понял, что страшные твари не замечают его. Похоже, они спасались бегством, но от кого? Он огляделся. Воздух в лесу чуть помутнел, потянуло легким запахом гари… «О нет! — подумал Арагорн. — Только пожара мне и не хватало!..» Он немного постоял на месте, не зная, на что решиться. Дым стелился полосами, треска огня слышно не было, жара не чувствовалось… Наверное, тлел небольшой участок подлеска, и его можно было обойти. Следопыт быстро пошел по тропе вперед; он решил, что, если наткнется на пал, спустится в овражек и переберется на другую сторону ручья. Теперь он без церемоний кромсал ловчие сети мечом — пауки разбежались или же утратили свою прыть. Дым стал гуще, от него уже слезились глаза и першило в горле... Тропу перегородило склоненное дугой деревце. Арагорн пролез под ним, влип в очередную паутину, глотнув гари, закашлялся — и вдруг обнаружил, что заросли кончились, он снова оказался в чистом буковом лесу. Пробежав вперед, он выскочил из полосы густого дыма — и чуть не ткнулся носом в жало стрелы. В двух шагах перед ним стоял эльф и целился в него из лука. — Брось меч, — приказал эльф на синдарине. Арагорн положил меч на землю. — Ты кто? — спросил лучник. — Я Арагорн из Ривенделла, друг Леголаса. — А, тот самый... Он опустил лук и окинул человека подозрительным взглядом — видно, сомневался, что растрепанный, облепленный паутиной и лесным мусором смертный может быть другом сына их короля. — Я слышал, что Арагорн очень юн, почти мальчик, — заметил он, — а ты уже вступил в совершеннолетие. — Так время-то идет! — воскликнул следопыт. — Не забывай, почтенный, что мы, люди, быстро меняемся с годами! — Кроме того, — продолжал недоверчивый страж, — об Арагорне говорили, что он весьма разумен для своих лет. О тебе я этого сказать не могу — какое лихо погнало тебя в паучий лес?! — И на старушку бывает прорушка, — пожал плечами человек. — И все же, — настаивал эльф, — чем подтвердишь, что ты — в самом деле Арагорн из Ривенделла? Вздохнув, Арагорн снял сумку и, порывшись в ней, достал золотую фибулу в виде сокола. — Это дар короля Трандуила, — сказал он. — Если не веришь мне — спроси своего короля. Эльф рассмотрел вещицу, не пытаясь, впрочем, взять ее из рук Арагорна. — Действительно, это работа наших мастеров, — признал он. — Ты, должно быть, говоришь правду. — Не слишком приветливо встречаешь ты гостя, — заметил Арагорн. — А я-то слышал, что вы теперь в дружбе с людьми! — Да, с народом Барда-лучника, — подтвердил страж. — Но король Трандуил все же не дозволил людям свободно входить в наши земли. Я знаю однако, что запрет не касается тебя, твоего сородича Эминдила и тех, за кого поручитесь вы. Что ж, Арагорн, добро пожаловать в Лес! Следопыт подобрал меч и вложил его в ножны. — Эй, Талион, с кем это ты? — окликнул их кто-то. Обернувшись, человек увидел возле дымного костра давнишнего своего знакомца, Эктариона. — Арагорн! — воскликнул тот потрясенно. — Какими судьбами?! Вот уж не чаял встретить тебя! Как ты тут оказался? Он подошел к человеку и крепко пожал ему руку.  — Да вот, свернул со Старой дороги на тропу, и видишь, что получилось — чуть не попал паукам в лапы, — объяснил Арагорн. Эктарион покачал головой. — Талион прав, это было опрометчиво… Но как же я рад тебя видеть! Пойдем. Он проводил гостя в лагерь. Эльфы устраивали облаву на расплодившихся пауков: с помощью костров из сырых веток и листьев они выкуривали хищников на открытое место вверху склона. Там тварей поджидали лучники, подошедшие со стороны дороги. Если бы Арагорн чуть задержался на месте своей ночевки, охотники нагнали бы его, и ему не пришлось бы в одиночку продираться через паутину. Все это Эктарион рассказал, пока они шли к близкой стоянке на берегу ручья. Арагорн умылся, вытряхнул мусор из волос и кое-как почистил одежду. Присев возле костра, он вдруг почувствовал, что изрядно утомился и оголодал. Эльф протянул ему лембас и налил большую кружку питья, отдававшего медом и ягодами.  — Я рад, что ты снова у нас, — повторил он, когда человек закончил есть. — Только уж больно странную дорогу ты выбрал. — Дорога не хуже прочих, — пожав плечами, сказал Арагорн. — И ты один — без Эминдила, без друзей-следопытов?  — Эминдил давно уж живет в Дейле, я, наверное, потом пойду туда… Я теперь вольный стрелок, могу идти, куда захочу и делать, что вздумается, — Арагорн хотел произнести это легко и весело и сам удивился горечи своих слов. Эктарион внимательно посмотрел на молодого воина. — Бывает, — только и сказал он. Следопыт был благодарен эльфу за то, что тот не стал расспрашивать его, — не хотелось сейчас объяснять причины своего одинокого путешествия. — Ты знаешь, где Леголас? — спросил он в свою очередь. — Неделю назад был на горной заставе, но собирался возвращаться в Чертоги, — ответил Эктарион. Арагорн кивнул. Пограничная застава в Серых Горах была памятна ему — именно там семь лет назад он познакомился с Леголасом. Так случилось, что им с Эминдилом удалось спасти эльфа от верной смерти при нападении орков. Возлюбленную же его, Айменель, люди похоронили в неглубокой могиле под горными рябинами… Арагорн знал, что после того эльфы бдительно охраняли северную границу Леса. Леголас вместе с товарищами отправлялся в горы, как только сходил снег, и возвращался с началом осенних метелей. А Эминдил с Арагорном получили от короля Трандуила позволение бывать в землях лесных эльфов, когда пожелают. Они пару раз наведывались в Лихолесье и встречали радушный и теплый прием. Дружба следопытов с Леголасом и его сородичами только укрепилась в страшной битве у Одинокой горы, когда люди, эльфы и гномы сражались бок о бок против орды гоблинов. Победа досталась трудно, зато отношения между лесными эльфами и людьми Эребора стали куда теплее… С той зимы Эминдил и осел на родине. Он заявил, что ученик больше не нуждается в наставнике, раз сумел остаться невредимым в таком сражении, да и у него, Эминдила, найдется занятие получше: вместе с Бардом-лучником он отправился возрождать разрушенный когда-то Дейл. Арагорн вернулся в Ривенделл, и с тех пор у него не получалось выбраться в Лихолесье. Прошло почти четыре года — для эльфов срок ничтожный, а вот он, наверное, сильно изменился за это время… Следопыт тяжело вздохнул. Эктарион устремил на него задумчивый взгляд. — Знаешь что? — сказал он. — Отдохни, переночуй здесь; а завтра мы вместе пойдем в Чертоги. Что бы ни случилось, для нас ты всегда желанный гость. — Да и не случилось ничего… — пробормотал Арагорн. После еды у него слипались глаза. Эльф заметил это и без лишних слов уложил гостя спать в шатре. Следопыт проснулся в вечерних сумерках — его разбудили веселые голоса. Это вернулись охотники; кое-кто из них, как и Эктарион, знал Арагорна не понаслышке. — Вот кто нас опередил! — со смехом вскричал один при виде человека. — А мы гадали, что за богатырь промчался сквозь лес и распугал чудищ! Арагорн, да ты храбрец — не зная броду, лезешь в воду! — Все бы тебе насмешничать, Камилот, — отвечал следопыт без обиды. Он понимал, что в общем-то сделал глупость. — Что же вы, почтенные, тропите дорожки там, где и пути нет? Вот и попадаются наивные странники на ваши уловки! — Это ты-то — наивный странник? Признайся, ты просто скуки ради искал приключений! Арагорн хмыкнул — как ни верти, эльф был близок к истине. Вскоре в лагере собрались и стрелки, и загонщики, всех их было около дюжины. Лесные жители были довольны — охота оказалась удачной. Воины подстрелили пару десятков пауков на верхней опушке и потом прочесали участок леса, уничтожив еще несколько страшилищ. В ближайшие дни они собирались очистить мелколесье по обе стороны от тропы, и тогда этой дорогой можно будет ходить без опаски. Эльфы разожгли яркий костер и быстро собрали ужин — холодную оленину с хлебом, сыр, орехи и яблоки. Явился на свет и мех с вином. Арагорн ел, пил и смеялся вместе со всеми. Его охватила странная безмятежность, он как будто выпал на время из несущего его бурного потока. Он проделал нелегкий путь, и неизвестно, что ждало его впереди; но в этот вечер, у этого костра ему не о чем было тревожиться, и даже привычная уже грусть канула куда-то на дно души. После трапезы Талион взял в руки лютню — эльфы не мыслили себе вечера у огня без музыки и песен. Они пели то по очереди, то хором, и Арагорн подпевал им. Звуки их голосов, тепло улыбок, сияние глаз согрели ему сердце, как солнечные лучи согревают озябшего за ночь путника. И впервые после ухода он вспоминал Ривенделл и Арвен с любовью и радостью, свободной от горького, щемящего сожаления. Утром они с Эктарионом попрощались с охотниками и двинулись вниз по течению ручья. Пеший путь отсюда до Подгорных Чертогов занимал три дня. Дорога была безопасной: хищные твари остались в горном мелколесье. Здесь же лес стал ухоженным и чистым, между могучими буковыми стволами зеленели травы и папоротник, кое-где попадались обсыпанные крупными ягодами плети ежевики. Путники шагали по тропе — эльф впереди, человек за ним. Разговаривать на ходу неудобно, да Эктарион был и не болтлив, но молчание не угнетало Арагорна — вчерашнее светлое настроение не покинуло его, и он без помех предавался мечтам. Лучи солнца пронизывали листву, тропа послушно стелилась под ноги, эльф насвистывал беззаботно, точно птица… Сегодня путешествие обернулось приятной прогулкой. На привале Арагорн принялся расспрашивать товарища о делах Леса. Они были совсем неплохи: после изгнания колдуна из Дол-Гулдура и победы у Одинокой горы эльфы радовались мирной жизни. Правда, Гиблые Дебри возле чародейского замка все еще были осквернены; в болотистом криволесье до сих пор бродили разрозненные шайки орков и рыскали волколаки. Но теперь они не решались вторгаться в Лес, на южной границе стало куда спокойнее, и обжитым землям ничего не угрожало. На севере Серые Горы и лежащие за ними пустоши очистили от гоблинов. Другое дело, что, наученные горьким опытом, эльфы не торопились снимать с рубежей воинские дозоры — кто мог поручиться, что мир наступил надолго? Однако пока жители Леса в большинстве своем убрали с глаз долой мечи и кольчуги и вернулись к обычным делам. После гибели дракона из Одинокой горы занятий у эльфов прибавилось: люди и гномы Эребора восстанавливали разрушенное, и им требовался строевой лес; лучшие же деревья, понятно, росли в Лихолесье. Эльфы и сами строили из дерева, но ни за что не допустили бы чужаков к порубкам в своих землях. Трандуил, однако, согласился снабдить Дейл и Одинокую гору древесиной — в обмен на полновесное гномье золото и драгоценные камни. Теперь работа была и у лесничих, и у древорубов, и у плотогонов. — Эктарион, а правду говорят, что несколько эльфов из Лихолесья живут в Дейле? — спросил Арагорн.  — Представь себе, да, — усмехнулся тот, — такие есть. Наш король смягчился к людям, а к Барду-лучнику и вовсе проникся уважением. Он не препятствует нам посещать Дейл. Там сейчас раздолье для мастеров — город строится, а Бард желает сделать его краше прежнего… Вот туда и подались те, у кого руки чешутся поработать кистью или резцом. Кстати, знаешь? Нельдор ведь тоже в Дейле! — он умолк, довольный впечатлением от своих слов. Арагорн вытаращил глаза. Он был очень дружен с Нельдором, юным братом несчастной Айменель, но почитал его за натуру созерцательную, не склонную к опрометчивым и решительным действиям. Вдобавок, отец его — эльф родом из-за Моря — обладал нравом крутым и высокомерным; невозможно было представить, чтобы он разрешил сыну уйти жить к людям даже на время. — Он и не разрешил, — сказал Эктарион в ответ на вопрос Арагорна, — да Нельдор не стал его слушать. В нем взыграла-таки родовая строптивость… Нолдорская кровь, что с нее взять! Человек только головой покачал — эта новость затмевала все остальные! После паузы Эктарион осторожно произнес: — Арагорн, я рассказал тебе о наших делах, о своих же ты молчишь. Вчера ты сказал достаточно, чтобы я обеспокоился, и слишком мало, чтобы что-либо объяснить. Ты, конечно, волен молчать и дальше… Но, может быть, тебе требуется помощь? Арагорн вздохнул. — Вы уже помогли мне… А объяснить толком сложно… Впрочем, знай, что ушел я из Ривенделла по своей воле, никто не гнал меня. Ни я не совершил ничего дурного, ни мне не причинили вреда… скорее, наоборот… — он умолк, понимая, что своими речами только напустил туману.  — Ну, как пожелаешь, — спокойно сказал эльф. — Я рад услышать, что против тебя не было злого умысла, а в тебе-то я и не сомневался. Во всем этом есть и хорошая сторона: раз ты теперь — вольная птица, можешь прилетать к нам почаще и гостить, сколько вздумается!  — Спасибо, Эктарион, может, так оно и будет…  В этот день они шли до позднего вечера и ночевать остановились в ельнике под огромным развесистым деревом, нижние лапы которого укрыли их, точно полог шатра. В ночи задул ветер, ели раскачивались и жалобно скрипели; и утром путь пришлось продолжать под моросящим дождем. Вскоре путники вымокли до нитки. По счастью, к вечеру они дошли до небольшого лесного поселения. Жители приняли их как нельзя лучше, обсушили, обогрели и накормили. За столом было весело: Арагорн травил байки из жизни Следопытов, хозяева отвечали охотничьими историями, столь же забавными, сколь и невероятными. Когда придумки у рассказчиков иссякли, пришло время песен… Ночью Арагорну приснилась Арвен — рука об руку они шли по весеннему лесу, по ковру первоцветов, он что-то говорил, дева смеялась в ответ… Он проснулся с бьющимся сердцем, едва ли не чувствуя ее руку в своей — до того осязаем был чудесный сон. На следующий день, пасмурный и прохладный, эльф и человек продолжили путь и после полудня вышли к глубокой и быстрой Лесной реке. За старую ветлу на берегу крепились уходивший в воду канат и еще веревка потоньше. Эктарион взялся за веревку и с помощью Арагорна вытянул с другого берега лодку. Путники переправились: один хватался за канат, другой помогал ему веслами. Теперь им надо было идти по торной дороге меж огромных дубов и вязов, вверх по реке. Здешние места были довольно густо населены; товарищи проходили мимо нарядных усадеб и домов попроще, на дороге попадались прохожие, которые приветствовали их взмахом руки; пару раз их обогнали верховые. Следопыт ловил на себе любопытные взгляды, но у эльфов (кроме пограничных стражей) не в обычае было докучать странникам расспросами. Арагорн неосознанно ускорял шаг — ему не терпелось добраться наконец до Подгорных Чертогов и встретиться со старыми друзьями. — Куда ты бежишь? Я уж не поспеваю за тобой! — посмеиваясь, сказал Эктарион. Смутившись, Арагорн пошел медленнее. Идея без предупреждения явиться к лесным эльфам вдруг показалась ему не слишком удачной. — Эктарион, а вдруг Леголас еще не вернулся с заставы? А то я свалился, как снег на голову, а меня, наверное, не ждут… — неуверенно сказал он.  Эльф посмотрел на него с удивлением. — Какая разница? Тебе все будут рады. Дождешься Леголаса здесь или возьмешь лошадь и поедешь ему навстречу… Тогда заодно навестишь и Халатира — он так и осел в Дубраве и нечасто появляется здесь! Мысль была дельная — Халатир, добрый их приятель еще по тем давнишним невеселым приключениям, жил вместе с женою в  небольшом поселке по пути к заставе. Арагорн чуть успокоился, придумав себе занятие на случай, если в Чертогах нет его задушевных друзей. Несмотря на уверения Эктариона, следопыт не хотел злоупотреблять гостеприимством короля. Дорога между тем вела путников вперед и вперед, деревья по сторонам ее становились все величественнее и выше — должно быть, они были уже недалеко от Горы. Вечерело, когда они перешли приток Лесной по высокому подвесному мосту. Это была Подземная река — та, что протекала в пещерах под Чертогами. В ранних сумерках Арагорн с волнением увидел крутой склон Горы и массивные, украшенные барельефами створки бронзовых ворот.