Вольный город Дейл

Эктарион не ошибся. Арагорна помнили в Подгорных Чертогах, и стражи у ворот встретили его веселыми возгласами. С шутками и смехом следопыту помогли освободиться от снаряжения, пожимали руки, хлопали по плечам… Оказалось, что Леголас вернулся с заставы два дня назад, и Линдир тоже был в Чертогах. Тут же Арагорн ощутил странное замешательство — он вдруг понял, что сам не знает, зачем пожаловал и чего ждет от встречи с друзьями. Эктарион не дал ему времени на сомнения и колебания: сбросив сумку, лук и колчан, он повел человека к покоям Леголаса. Следопыт шел, заново дивясь красоте и блеску подземного дворца. Нет, стены в нем не были золотыми и пол не усыпали самоцветы, но глаз радовался соразмерности колонн и арок, совершенной гармонии линий резьбы и красок росписи. Не успел Арагорн освоиться с забытыми впечатлениями, как они поднялись по лестнице и эльф свернул в боковую галерею. Перед ними оказалась знакомая дверь, Эктарион постучал, и через пару мгновений Леголас появился на пороге. Конечно, он ничуть не изменился за время, что Арагорн не видел его — высокий и стройный, он казался ровесником молодого воина, тонкое, выразительное лицо его было серьезно, взгляд задумчив, почти печален. Но тут же черты его озарила улыбка, глаза вспыхнули. — Привет вам, друзья! — воскликнул он живо. — Арагорн! Ты ли это?! Эктарион, где ты нашел его? — В паучьем лесу, — усмехнувшись, ответил эльф, — Привет и тебе, Леголас! Леголас увлек гостей в комнату и по очереди обнял. — А ты возмужал, Арагорн, — заметил он, окинув человека взглядом. Тот хмыкнул. Еще бы, со времени последней встречи прошло четыре года, да вдобавок он две недели не брился и оброс неряшливой щетиной. Надо думать, вид у него не только возмужавший, но и изрядно одичавший! — И дело не в бороде, — с улыбкой добавил Леголас. — Ладно, поговорить мы еще успеем… Эктарион, так где же ты встретил этого бесстрашного путешественника? Эктарион рассказал историю появления Арагорна в дыму и паутине. — Я глазам и ушам своим не поверил, думал, мерещится, — со смехом закончил он. — Рад узнать, что удача не оставляет тебя, Арагорн, — проговорил Леголас серьезно. — Ты сильно рисковал. — Ладно вам. Ну прошел я через тот лес, ну и что? — отвечал следопыт с легкой досадой. По его мнению, дело не стоило дальнейшей траты слов. — Кончилось-то все хорошо, так что и говорить не о чем! — Допустим, — сказал Леголас. — Тем не менее путь твой был не прост, это видно. Вы, должно быть, голодны? Арагорн кивнул, добавив, что прежде всего хотел бы привести себя в пристойный вид. Эктарион же распрощался с товарищами — ему не терпелось попасть домой, в усадьбу неподалеку от Горы. Леголас провел следопыта в  покои, где люди жили и раньше, когда бывали в Чертогах, и оставил его. Арагорн снял куртку и стянул грязную рубаху вместе с кожаным шнуром, на котором болталась серебряная рыбка и зашитое в прочную ткань кольцо Барахира. И тут взгляд его упал на большое зеркало, все так же висевшее у двери. В зеркале отражался молодой мужчина, широкоплечий, худой и жилистый, с угловатыми правильными чертами лица, не лишенными своеобразной красоты. В ранней юности Арагорну не раз говорили, что он похож на эльфа, но сейчас дело портили заросшие темной щетиной впалые щеки и в беспорядке свисавшие пряди волос. Да и взгляд сине-серых глаз был заметно мрачнее, чем у юнца, смотревшего в это зеркало четыре года назад, когда он в последний раз наведался во дворец лесного владыки… Он тряхнул головой, окончательно растрепав волосы. Любоваться было нечем, на эльфа он нимало не походил, и вид его никак не годился для блистающих чертогов Короля Лесов. Ладно, надо исправить что можно… Он отправился в умывальную комнату и тщательно оттерся от походной грязи. Пока он выливал на себя реки воды, в покои принесли оставленные в Привратном Чертоге вещи, а еще  по обычаю положили на видное место чистую одежду и легкие туфли, какие эльфы носили в доме. Следопыт откопал в сумке бритву и усердно отскреб щеки от надоевшей щетины, не желавшей превращаться в настоящую бороду. Он облачился в узкие штаны и шелковую синюю тунику, расчесал и связал в хвост еще влажные волосы и теперь мог смотреть на себя без содрогания. Он убрал в угол оружие и начал разбирать сумку, когда Леголас позвал его к себе. Войдя, Арагорн наконец огляделся — в жилище друга мало что изменилось, только на стене между гобеленами добавился написанный красками портрет Айменель в простой деревянной раме. У входа висел лук и полный стрел колчан; через спинку стула была перекинута узкая ременная перевязь с двумя кинжалами; лютня и флейта украшали собой кресло в общей комнате; на столе в кабинете поверх бумаг, книг и свитков водрузилась коробка с красками и кистями… Небрежность в обстановке, какая бывает, когда жилец не заботится вечно прибирать по местам нужные вещи, не мешала покоям быть обжитыми и уютными. Друзья уселись за накрытый стол, первым делом пригубили вино в ознаменование встречи и принялись за еду. — Давно тебя не было — по людскому счету, — сказал Леголас без упрека. — Неужели ты все время безвылазно сидел в Ривенделле? — Нет, почему? — удивился Арагорн. — Просто все не складывалось выбраться к вам… Один год мы с отрядом ездили в Рохан, к коневодам — у них там была война с горцами. Потом я был в Гондоре — о, знаешь, об этом надо рассказывать отдельно! Что за дивный город Минас-Тирит! А прошлое лето я провел в Серебристой Гавани, учился ходить на парусной лодке… — Так ты видел Море? Какое оно? — спросил эльф с интересом. Арагорн задумался и отложил вилку: — Так просто и не описать… С одной стороны, вода и вода, только соленая… С другой… Знаешь, оно, пожалуй, похоже на Лес, когда смотришь на него сверху… Ему не видно края, а шум волн похож на шелест листвы, когда дует сильный ветер. И оно все время меняется — бывает тихое и ласковое, прозрачное, синее как вечернее небо… В шторм же волны ревут и кидаются на берег, будто хотят раздробить его и утопить обломки, и вода совсем другая — серая и мутная, вся в пене… Так что смотреть на море не наскучит! Послушай, зачем я говорю все это? Отправляйся туда и увидишь сам! Леголас покачал головой: — Нет, я… не могу. Не спрашивай, почему, я и сам толком не знаю… Может, боюсь? Говорят, что любой эльф, раз увидев Море, обречен вечно тосковать по нему и нигде не находить покоя… А этого я не хочу. Арагорн пожал плечами и вернулся к еде — все-таки эльфы склонны предаваться возвышенным чувствам вплоть до утраты здравомыслия. Леголас не стал углубляться в волнующую тему и принялся расспрашивать товарища о путешествии. Тот рассказал, умолчав только о тролле — эту историю он берег для Эминдила. После того, как выяснились подробности беготни по паучьему лесу, разговор затих; эльф ждал, пока его сотрапезник насытится, и рассеянно вертел в руках надкушенное яблоко. Когда же гость отставил тарелку и откинулся на спинку стула, Леголас остро взглянул на него и потребовал:  — Рассказывай дальше.  — О чем еще? — попытался не понять Арагорн. Леголас вздохнул и сказал мягче: — Ты изменился. Душа твоя смятена, в тебе словно горит огонь… Что погнало тебя прочь из Ривенделла? Я лучше бы узнал это из твоих уст, чем строил догадки. Хотя, конечно, я не неволю тебя… Арагорн молча смотрел в стол. Сыну Трандуила нельзя было отказать в проницательности. Возможно, эльф догадался о большем, чем сказал; однако он не стал бы доискиваться причин странностей товарища, если бы тот отказался отвечать. Но сейчас следопыту мучительно хотелось выговориться перед другом. Притворство претило ему, да и о «тайне» можно было не беспокоиться — его происхождение больше не было секретом в Ривенделле, о нем знали все; и он был уверен, что остальное не пойдет дальше Леголаса. — Хорошо, — глухо сказал он, решившись. — Хочешь знать, кого привечаешь, — слушай. И он выложил Леголасу все — и о неподъемном своем наследстве из королевского имени, Сломанного Меча и кольца Барахира, и о несчастной, нелепой любви к дочери Элронда, и о решении покинуть Ривенделл до тех пор, пока… А что должно случиться, чтобы он смог вернуться туда с гордо поднятой головой, он и сам не знал. Закончив говорить, Арагорн вскинул глаза и встретил серьезный и сочувственный, без тени осуждения или насмешки, взгляд эльфа; тот даже не особенно удивился. — Я всегда знал, что ты далеко пойдешь, — проговорил он после короткой паузы. —  Куда уж дальше, — мрачно произнес следопыт, — я ведь даже не знаю, куда мне следует идти… Ничего я не знаю и вообще кругом получаюсь дурак дураком. Оставаться в Ривенделле глупо… под лежачий камень вода не течет… А главное, видеть ее каждый день и не сметь сказать!..  — он задохнулся. — Вот я и ушел, надеялся, что станет легче… Не стало. И с вами у меня неладно получилось… как было все гладко, я к вам и носа не казал… И вот теперь пришел — нате, жалейте меня… — Ну, жалеть тебя я не буду, ты не жалок. Да и ничего дурного с тобою не случилось. Ты так уверен, что нелюбим — но ведь ты даже не задал вопроса! — Разве я могу?! Кто я, чтобы спрашивать ее об этом? — Человек, который любит ее. — Ты считаешь, этого достаточно?! — Говорят, Берену этого хватило. — Берену!.. Он был герой, а я? Где мне до него! .. Арагорн вскочил из-за стола и в волнении принялся ходить по комнате. Леголас сдержал улыбку. — И Берен не родился героем, — молвил он, — и из тебя может получиться герой ему под стать. Задатки у тебя подходящие. — Не смейся надо мной, — досадливо сказал Арагорн. Он остановился и заговорил медленнее, размышляя: — В моей жизни все было так просто. Я был сначала ученик следопыта, потом следопыт, один из многих… Мой долг был ясен — бороть всякую нечисть, защищать тех, кто не может защититься сам. Мое имя было просто имя, не обремененное ни славой, ни позором… А теперь я — наследник нуменорских королей, и блеск моего имени столь силен, что его не стоит трепать по пустякам… Но ведь я остался прежним! Кто я, Леголас? — Ты — Северный Следопыт Арагорн, сын Араторна, наследник Исилдура, — твердо сказал эльф. — Ты можешь назваться кем угодно, но ты не вправе отказаться ни от крови своей, ни от своего истинного имени, ни от своей настоящей судьбы. — Откуда мне знать, отказался я от своей судьбы или нет? В чем она? Что должен делать король без королевства? Искать подвигов, сражаться с драконами? Так их и так не осталось, последнего Бард пристрелил! Заявлять права на трон и тем устраивать в Гондоре смуту?! Ни за что! Да и какой из меня король? Смешно! — Уймись. Никто не заставит тебя поступать против совести и чести. Твоя страна дождется тебя, как и твоя возлюбленная. И увидишь, король из тебя получится не хуже прочих. — Твоими бы устами, да мед пить, — пробормотал Арагорн. — Когда только это будет? — До чего вы, люди, нетерпеливы, — с улыбкой сказал Леголас. — Вам подавай все и сразу. А ведь всему свое время! — Я нетерпелив? Еще бы! У меня-то нет впереди вечности!  Арагорн вновь забегал по комнате. Леголас немного помолчал, потом спросил: — Скажи, ты жалеешь о том, что встретил Арвен и полюбил ее? Арагорн встал как вкопанный. — Нет, конечно! — возмутился он. — Как такое могло прийти тебе в голову?! — Ну вот. Тебе есть ради чего жить, чего ждать и к чему стремиться. Тебе не достает лишь толики терпения. Путь к твоей цели пока неясен, но это не беда: тот, кто умеет ждать и размышлять, сумеет узнать и верную дорогу. Долг твой остался прежним. А подвигов тебе искать не надо, они сами тебя найдут… мало не покажется. — Ждать… это и есть самое сложное, — вздохнув, сказал следопыт. Он понемногу начал успокаиваться и снова уселся за стол: — Три месяца миновало, как я встретил Арвен, и всего-то пара недель, как я ушел из Ривенделла… А кажется, будто прошло полжизни. Так тяжело ждать, когда не знаешь, сколь долгим будет ожидание… — Привыкнешь, — пообещал эльф невесело. — Придется… Леголас разлил по кубкам вино. — Арагорн, друг мой! Ты вступил на путь, с которого нет возврата, — молвил он серьезно и торжественно. — Я верю, что тебе хватит мудрости и мужества, чтобы следовать верной дорогой, какие бы испытания ни ожидали тебя. Пусть же в конце пути воссияет свет, и мечты твои станут явью! Они осушили кубки. — Спасибо тебе, Леголас. Только не видна мне верная дорога. Все сумрачно и туманно, как в осеннем лесу… — И осенний туман по временам рассеивается, а сквозь сумрак проглядывает солнце! Поживи пока у нас. Пусть мысли твои успокоятся, тогда ты лучше поймешь, что тебе делать и куда идти. И помни, что я всегда готов помочь тебе. — Ты же знаешь, я помню это… Но ты ведь не можешь нянчиться со мною, как когда-то Эминдил. Как ни верти, а этот путь мне придется одолевать самому. — Это так. Ты начал хорошо, справишься и дальше. Но даже одинокому герою бывает нужен соратник, чтобы прикрыть спину… — Спасибо, Леголас, — снова сказал следопыт. Простые слова не могли выразить всю его благодарность, но друг понимал его и без слов. Они помолчали. Арагорн чувствовал, как напряжение оставляет его, будто распускается затянутый внутри узел. Высказавшись, он чувствовал одновременно облегчение и нарастающую усталость. Это не укрылось от эльфа. — Иди, отдохни, — мягко предложил он. — Утро вечера мудренее. Как знать, может быть, то, что в ночи кажется таким запутанным и сложным, при свете дня станет ясным и простым? Он проводил Арагорна до гостевых покоев и пожелал ему добрых снов. Следопыт рухнул на кровать и тут же заснул. Вопреки тяжелому разговору, снилась ему светлая, солнечная, радостная чепуха.