Вольный город Дейл

Хозяин впустил пришельца, не задавая вопросов. — Ясколка, ступай наверх, — велел он. Девушка вздрогнула, заморгала, словно очнувшись от сна, и с сожалением взглянула на Халатира. Но без возражений пожелала всем доброй ночи и поднялась по лестнице. — Привет вам, почтенные, — поздоровался гость. Следопыт подскочил — этот голос он узнал бы из тысячи! Точно, человек откинул капюшон — и оказался Эминдилом! У бывшего наставника прибавилось седины в волосах и бороде и глубже стали морщинки в уголках глаз, но он не утратил ни статной осанки, ни звучности голоса, ни остроты взгляда. — Ага. Так вот кто пожаловал к нам из Лихолесья, — сказал он, улыбаясь в бороду. — Позвольте представиться — Эминдил, начальник городской стражи. — Привет тебе, достопочтенный Эминдил, — с легким поклоном молвил Леголас. — Я зовусь Олварином, мои спутники — Эктарион, Халатир и воин с запада Бродяжник. Позволь узнать, чему мы обязаны честью твоего посещения? Арагорн хлопал глазами — Леголас как будто вошел во вкус! Можно подумать, он и впрямь не знаком с начальником городской стражи и не догадывается, зачем тот пришел! А, ну да, это из-за хозяина им надо притворяться… — Магор, друг, как бы нам с гостями твоими потолковать, чтобы никто не помешал? — спросил между тем Эминдил. Трактирщик молча закрыл дверь на засов, и, поставив на стол кружки и большой кувшин с элем, тоже ушел наверх. Достопочтенный начальник стражи скинул плащ и ухмыльнулся во весь рот. — Ну, здравствуйте, парни, — сказал он на синдарине. — Рад видеть Эктариона и Халатира, а уж как рад знакомству с Бродяжником и Олварином!  Он обнял друзей и сел за стол:  — Хитрецы, ничего не скажешь! — Толку-то с этих хитростей… — пробормотал Арагорн. — Магор, наверное, как тебя увидел, сразу догадался, что мы неспроста сюда пожаловали… — О Магоре не беспокойся. Он человек надежный, зря болтать не будет, — уверенно произнес Эминдил. — Фелан — молодец, направил вас к кому следовало… И, коль скоро вы явились неспроста, значит, в Лесу получили письмо Правителя и сочли его достойным внимания? — Как видишь, — отвечал Леголас без улыбки. — И я — тот самый посланец короля, о котором просил Бард. И — веришь ли? — меня это нисколько не радует. Он помолчал, потом продолжал решительно: — Эминдил, ты друг мне, а о Барде я знаю, что он — человек неглупый. Я очень внимательно прочел ваше письмо. И чуть не сломал голову, соображая, что же оно означает. Сегодня же, после разговора с мастерами… Я понял, что, возможно, не напрасно назвался Олварином. Не скрою, на месте сына короля я желал бы немедленно увести сородичей из города — дабы оградить их от нелепых подозрений и непотребных речей, пусть даже ценою размолвки с Правителем. Но как Олварину мне хотелось бы сначала услышать объяснения, твои и Барда. Должно быть, бороды гномов драгоценны и для людей, если из-за них поднялся такой шум! Эминдил вздохнул: — Вот видишь, у Олварина больше свободы в словах и делах, чем у сына короля. Так что ему проще будет докопаться до истины. Что до бород почтенных гномов… К несчастью, дело не только в них… Так что мое объяснение будет длинным. Он облокотился на стол и наклонился вперед, подавшись к собеседникам: — Мы тоже не сразу решились написать это письмо. Дело поначалу казалось смехотворным. Чуть больше месяца назад между гномами и эльфами в трактире случилась потасовка, но дело кончилось миром. Однако через несколько дней ко мне пришел старшина гномов Ори и заявил, что двое эльфов страшно оскорбили его сородича. Мол, когда тот навеселе шел из трактира, его схватили, зажали рот, ножом отсекли клок бороды и сбежали, бросив его в переулке. Жертвой проделки оказался Фрейн — задира и сквернослов каких мало. Он был главным зачинщиком первой драки. Признаться, я не очень поверил гномьему старшине — дело было ночью, в темноте, Фрейн мог обознаться, если он вообще не выдумал эту историю! В придачу, он наотрез отказался встречаться с эльфами, когда его просили при всех указать виновных. «Да я точно узнал, это те же молокососы, что глумились над нами в трактире, — так сказал он. — Что, не веришь мне? Или хочешь дать им повод опять зубоскалить надо мною?! Да не будет!» И еще много слов, которые незачем повторять. Я не настаивал — в конце концов, борода Фрейна не сильно-то пострадала. Но потом такие происшествия повторились дважды, с весьма почтенными и уважаемыми гномами. Причем бороды им обкорнали чуть ли не до половины. Бедняги от позора заперлись в своих домах, а ко мне снова пришел старшина и стал требовать управы на эльфов, которые совсем распоясались. Тут уж я пошел к мастерам. Ваши старшие отрицали самую возможность таких проказ, а Таурендил и Нимрос вообще не пожелали со мной разговаривать. Я не мог принудить их — они, как и гномы, не подданные Барда. Я снова просил гномов явиться к эльфам и указать виновных — те опять отказались. А старшина пригрозил, что гномы могут уйти из Дейла, если над ними и дальше будут учинять такие непотребства. Я предложил Ори, чтобы мои стражники провожали гномов в ночное время и тем оградили бы их от дурных проделок, но, похоже, только оскорбил его. «Мы не дети и не слабосильные калеки, чтобы твои верзилы таскались за нами по пятам!» — заявил он и в гневе ушел. Рассказчик замолчал и отхлебнул из кружки. Эльфы сидели с мрачными лицами — история вовсе не казалась им смешной. — Скажи, Эминдил, а гномы уверены, что это эльфы обрезают им бороды? — сухим голосом спросил Леголас. — Хороший вопрос... Гномы-то уверены… Фрейн говорил, что точно узнал нападавших. Они не прятали лиц — наверное, понадеялись на темноту. Другие двое рассказали, что их обидчики были в плащах с капюшонами, да в придачу замотали лица тряпками. Но они обвиняют эльфов — плащи были ваши, как и нож, которым им резали бороды. Еще из-под капюшонов свисали длинные светлые волосы — у здешних людей не бывает таких волос. А главное, гномы уверены, что лишь эльфы могут устраивать такие дурацкие проказы. Люди, мол, куда больше уважают Подгорный народ и не посмели бы причинить вред ни одному гному… — А ты? Что думаешь ты? — Я не уверен, что все эти шутки — дело рук одних и тех же шутников… Но слушайте дальше. После некоторого размышления Бард решился написать королю Трандуилу. Я же отрядил пару ребят потолковее приглядывать за гномами, но не маячить у них на глазах. — Он помрачнел. — И вот четыре дня назад — вы, значит, были уже в пути — остригли еще одного гнома. А стражник, который в тот вечер должен был оберегать его бороду, исчез. — Как — исчез? — удивился Арагорн. — Он что, ушел из города? Эминдил покачал головой:  — Хотел бы я, чтобы это было так! Но на ночь ворота запирают. Последний раз парня видели рядом с трактиром, где любят бывать гномы. Мы искали его в городе, сначала у друзей, потом по трактирам, потом по всяким укромным местам… И на другой вечер... нашли его тело невдалеке от Северных ворот, в колодце. Его убили ударом в спину, и в теле остался нож. Эльфийский кинжал. Повисло ошеломленное молчание. Следопыт смотрел на Эминдила, широко раскрыв глаза. Да, с такими делами ему сталкиваться не приходилось! Человек легко может пропасть в глуши — в лапах тролля, в зубах волколака… Можно погибнуть на войне, в сражении с орками или с врагами из людей. Но тайное убийство в мирное время, в мирном городе?! Это злодеяние было особенно гнусным. — Погибшего не ограбили, его оружие осталось при нем. Его могли убить те, кто обрезал гномам бороды, чтобы остаться неизвестными — если стражник выследил и узнал их, — добавил рассказчик. Леголас побелел как полотно и выговорил с трудом: — И если это были наши, значит, убийцы — они?.. И повод столь ничтожен… Эминдил, не может быть!.. Стражник подвинул ему кружку с элем: — Выпей и успокойся. Я не обвиняю эльфов. Совсем не обязательно это их рук дело. — Но ты не знаешь точно… — севшим голосом вымолвил Леголас. Он схватил кружку и жадно осушил ее. Такой оборот «неурядиц» явно поразил посланца короля до глубины души! — Точно мы узнаем, когда найдем преступника, — сказал Эминдил. — Только боюсь, это будет совсем не просто… Он помолчал, потом признался: — Я ведь небольшой умелец по части розыска тайных злодеев — нам не было в этом особой нужды… Поначалу мы просто охраняли поселение от недобитых орков. Потом город стал больше, народу в нем прибавилось. Среди пришлых попадаются охотники до легкой наживы, да и горячих парней хватает. Приходится время от времени ловить воришек, разнимать драки. Пару раз люди гибли в поножовщине. Но такого преступления у нас не случалось. Он снова замолчал. Было слышно, как трещат в камине поленья.  — Так вот, я решил поразмыслить, прежде чем действовать: не хотелось бы спугнуть разбойника или, хуже того, нечаянно подтолкнуть его к новому убийству, — продолжал он. — Так что я велел моим парням молчать об эльфийском кинжале. Сам же расспросил ночную стражу, ту, что была у ворот. Увы, они ничего не заметили… Равно как и жители улицы, где нашли несчастного — никто не слыхал ни шума, ни криков. Погони не было, парня убили внезапно. И еще, убийца был силен. Он не тащил, а нес убитого, на мостовой не осталось следов крови… Арагорн наконец пришел в себя. — Не верю я, что эльфы могли так убить человека! — заявил он. — Не знаю, кто это сделал, но точно не мастера из Леса! — Но кинжал?.. — с сомнением пробормотал Леголас. Следопыт пожал плечами: — Мало ли, откуда у убийцы ваш кинжал… еще посмотреть на него надо — вдруг это подделка? Эминдил вздохнул, достал из-за пазухи обернутый в кожаный лоскут длинный нож и протянул Леголасу. Тот принял его с заметной брезгливостью, но осмотрел внимательно. — Да, это наше оружие, — удрученно сказал он и с отвращением бросил на стол кинжал с узким блестящим лезвием и серебристой с черненым узором рукоятью. Эктарион в свою очередь взял нож в руки и принялся разглядывать его. — Послушайте, я, конечно, тоже не знаток тайных дел… — проговорил задумчиво Арагорн. — Но как-то все это странно… словно напоказ. Смотрите: тело спрятали так, что найти его оказалось несложно. Скажи, Эминдил, можно ли в городе надежнее спрятать убитого? — Думаю, да. Можно схоронить тело на пустыре или среди недостроенных домов — в Дейле пока много таких мест. Однако похороны в земле требуют времени… Вернее сбросить жертву со стены в реку. Но если убийство случилось вдалеке от восточной стены, преступник мог просто не суметь дотащить тело, или же ночные прохожие спугнули его. — Может быть… — неуверенно произнес следопыт. — Но если бы убийца действительно не хотел оставлять следов, он бы на худой конец выбросил или спрятал оружие. Он мог бы унести нож с собой. А так он разве что не подписал: «Его убили эльфы». Что, если это было сделано намеренно? Чтобы обвинили именно их? — Да, и мне пришла в голову такая мысль, — кивнул Эминдил. — Ерунда какая-то! — воскликнул Халатир. — Лишить человека жизни ради того, чтобы навести тень на нас? Кому это надо?! Это еще дурнее убийства из страха разоблачения! — Возможно, злодей хотел одной стрелой сразить двух зайцев — избавиться от соглядатая и отвести в сторону подозрения, — заметил Эктарион. — Прежде чем искать, кто наводит подозрения на эльфов, надо убедиться, что среди наших нет… злодеев, — сказал Леголас со вздохом; он кое-как овладел собой. — Все могло быть гораздо проще: бедного парня убили и тут же бросили в колодец, опасаясь быть пойманными на месте. Надо выяснить, чей нож оказался в спине у несчастного. Я поговорю с мастерами завтра утром. — Ты думаешь, кто-то из них что-то скрыл от тебя? — спросил уныло Арагорн: думать, что эльфы могли быть замешаны в преступлении и обманывали своих же, было до крайности неприятно. — Выходит, так, — с досадой ответил посланец короля. — Я не старался вызнать все, поскольку и думать не мог, что дело касается убийства. Но теперь… я почувствую, если кто-нибудь солжет, и уже не спущу этого. — Кстати, о лжи, — нахмурившись, проговорил Эктарион. — Я вот не удивлюсь, если гибель стражника используют, дабы очернить эльфов — нам довелось услышать самые странные россказни о нашем народе… — Да, — подтвердил начальник стражи угрюмо. — Раньше такого не было. Но этим летом молва вдруг ополчилась на ваших. Опять же, поначалу я вовсе не обращал внимания на сплетни — мало ли, что болтают кумушки на рынке? Какое дело до этого разумным людям? Но слухов становится все больше, звучат они все гаже и повторяются все чаще… — Откуда они вообще берутся?! — с возмущением перебил рассказчика Арагорн. — Тот еще вопрос, — Эминдил пожал плечами. — Никогда нельзя узнать, кто запустил сплетню. Раньше я думал, что это так — сказки, досужие вымыслы… Но теперь мне кажется — хоть это и звучит дико — что кто-то распускает их намеренно… Вздохнув, он продолжал: — В жизни у людей всякое случается. Мы подвержены болезням и неудачам, девицы и парни страдают от ссор и несчастной любви… Наша река опасна, в ней, бывает, по недосмотру тонут дети… Люди часто ищут виновных в своих бедах. Таковыми вдруг стали эльфы. Болтают про порчу и сглаз, про привороты и любовные зелья, про обманутых девиц — а если ни одна не призналась, так это потому, что они боятся мести обманщиков! И даже — тьфу, пакость! — говорят, будто эльфы крадут детей, что пропавшие вовсе не утонули в реке, а тайно вывезены в Лихолесье! То, что это проделать невозможно, сплетников не волнует. Теперь еще сулят распрю с гномами, и снова из-за лесного народа. Дальше поминают Барда — мол, он пригласил сюда лесовиков и покрывает все их проделки — не иначе, они подкупили его золотом или опоили своими зельями… Их послушать — так Дейл вот-вот рухнет оттого, что в нем поселилось несколько эльфов! И чем дальше, тем нелепее выдумки… Но от них остается след. Те, кто не верят с первого раза, могут поверить с третьего, — и на ваших уже поглядывают косо. А теперь, чего доброго, начнут болтать, что эльфы режут людей в темных переулках! — Все равно не понимаю, — повторил Халатир упрямо. — К чему все это? Ну добьются сплетники того, что мы уйдем из города и вновь перестанем знаться с людьми — но зачем?! — Не могу сказать, — задумчиво ответил Эминдил. — Похоже, кому-то надо, чтобы вы рассорились с людьми — по крайней мере, с людьми Дейла… — Так. Вот теперь я вижу, что нам и вправду надо встретиться с Бардом, — заключил Леголас. — Боюсь, он тоже вправе требовать от нас объяснений. Эминдил, как нам лучше сладить это? — Правитель будет ждать вас завтра вечером. Он желал бы обсудить эти неурядицы не торопясь… и без помех. Начальник стражи снова отхлебнул из кружки и надолго замолчал. Никто не перебивал его молчания. — Как видите, странные дела творятся в Дейле, — сказал он наконец. — И я пока не понимаю, в чем их причина. Только не к добру они, это точно… Может, вместе мы сумеем разобраться в них?.. Он встряхнулся и произнес бодрее: — Ладно, хватит нам толковать о несчастьях! Вы-то как поживаете? И вот уж не ждал увидеть здесь Бродяжника! Каким ветром тебя занесло сюда, парень? — По тебе соскучился, — вздохнул Арагорн. Эминдил поднял брови: — Я польщен! Что за преданность учителю! Всего-то четыре года прошло, как мы не виделись! И это — единственная причина? — Ну, еще хотел похвастаться, как тролля завалил, — скромно сказал следопыт. Нет, он, конечно, расскажет старшему другу и обо всем остальном, но — чуть позже. На сегодня довольно с них тягостных переживаний. —  Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался Эминдил. — Никак, сам управился? И Арагорн поведал о своем приключении во всех подробностях. Он был вознагражден: наставник слушал его как соловья — видно, вспоминал собственную молодость. Эльфы тоже оттаяли и оживились; рассказ товарища удивил и позабавил их. — Ну ты и выдумщик! — восхитился Халатир. — Надо же, догадаться пустить в тролля солнечный луч с меча! — Да… а вот мы обычно не охотимся на троллей в одиночку, слишком уж опасное это дело, — заметил Эктарион. Арагорн пожал плечами — у него не было тогда другого выхода. Леголас взглянул на следопыта с задумчивым интересом, будто прикидывал, каких еще подвигов можно от него ожидать. — Молодец, парень! — сказал Эминдил довольно. — Приятно знать, что учение пошло тебе впрок. Не напрасно я старался! Они еще поговорили, сначала о троллях — эльфам тоже было что рассказать об этих чудищах, — потом о делах Лихолесья… Наконец поздний гость собрался уходить и снова завернулся в плащ. Арагорн проводил его до двери. — Эминдил, не возьмешь ли ты меня в  свою дружину? — решившись, спросил он тихо. Наставник застыл на мгновение и удивленно взглянул на него: — Зачем? Ты не хочешь возвращаться в Ривенделл? — Я… да, пока я не собираюсь возвращаться, — сбивчиво пробормотал Арагорн. — Я потом объясню тебе… Эминдил о чем-то размышлял. — Нет, — вдруг сказал он. — Сейчас взять тебя в стражу я не могу. Следопыт опустил глаза. Вот оно как… Значит, и здесь ему не место. Ну правильно, чудовищ-то здесь нет, а ловить лиходеев в городе он не обучен. Тут Эминдил положил руку ему на плечо: — Ты не понял меня. Дело не в тебе. Вернее… Твоя помощь очень нужна мне. Но… пока тебе лучше оставаться Бродяжником, случайным спутником лесных эльфов. А там будет видно. Он посмотрел на Арагорна с сожалением и хотел, видно, еще что-то прибавить, но передумал. — Мой вам совет, — сказал он только, — чем меньше народу будет знать, чем вы здесь занимаетесь, тем лучше… Завтра будьте в трактире вечером с часа седьмого. Фелан придет за вами, чтобы проводить к Правителю. Доброй ночи!.. И начальник стражи накинул капюшон, отодвинул засов и исчез в темноте. Арагорн остался стоять у двери, порядком озадаченный услышанным. Все это время он был в душе уверен, что Эминдил примет его с распростертыми объятьями. То, что наставник не спешит взять его в стражу Дейла, явилось для воина полной неожиданностью. Действительно, странные дела творятся… После ухода Эминдила все разошлись по комнатам. Арагорн ворочался на узкой койке, на душе у него было неспокойно. Он подумал об Арвен — увы, он все дальше и дальше от Ривенделла. Страна владыки Элронда, которую он почитал своей родиной, отсюда казалась далекой, словно была в другом мире… А ведь так и есть: Ривенделл, как и Лихолесье — области мира эльфов; теперь же Арагорн оказался в мире людей. Можно ли принадлежать обоим мирам, объединив их в себе? Или он обречен метаться между ними, ни в одном не находя себе места? Такие невеселые мысли одолевали его, пока он не уснул. Во сне он искал Арвен в путанице густых зарослей, а когда все же продрался через них, его окружили каменные стены города, где все улицы заканчивались тупиками, и он бессмысленно блуждал в полумраке. В конце концов стены надвинулись на него, он в отчаянии ударился о камень всем телом, тот расплылся туманом — и Арагорн рухнул в бездонную пропасть…