Вольный город Дейл

На следующее утро Леголас торопил всех — ему не терпелось покончить с неприятным делом, и ранний час его нисколько не смущал. Они наскоро перекусили и вышли из гостиницы едва рассвело. Город уже проснулся. На разные голоса кричали лоточники — предлагали молоко, свежий хлеб, зелень, горячую снедь. Заспанные хозяева отпирали свои лавки, соседи обменивались приветствиями, ремесленники торопились по мастерским… Запах дымка и свежего хлеба щекотал ноздри. На рыночной площади царило оживление, с возов на прилавки сгружали всякую всячину — от овощей и фруктов до ярких ковров, привезенных, должно быть, из-за тридевяти земель. С краю площади двое парней споро сколачивали помост из деревянных щитов. Арагорн не успел догадаться, для чего нужен помост — Леголас шел быстро, не глядя по сторонам, и его товарищам приходилось поспевать за ним. Они подошли к дому мастеров вскоре после того, как часы пробили семь. Леголас громко постучал и толкнул дверь — она оказалась не заперта. В прихожей было пусто, на вешалке кучей висели куртки и плащи. Из трапезной доносились беззаботные голоса. Они тут же смолкли, когда Леголас стукнул в приоткрытую дверь и вступил с видом суровым и решительным. Мастера, уже в рабочей одежде, сидели за столом. При виде посланца короля лица у них вытянулись, они тревожно переглянулись. Эртуил встал. — С добрым утром, — мрачно сказал Леголас. — Судя по вашему виду, оно не слишком-то доброе, — осторожно произнес Эртуил. — Что стряслось? Дурные вести из дома? — Нет. Я прошу всех собраться после трапезы в общем зале — для разговора. — О чем?! Леголас покачал головой. — Я все скажу там, — пообещал он и вышел. Ясное дело, его ответ не добавил сородичам аппетита и не умерил их беспокойства, так что очень скоро они покончили с едой и собрались в большой уютной комнате по соседству с трапезной. Леголас жестом пригласил всех садиться. Сам он остался стоять. Эктарион прислонился к дверному косяку, Халатир с безмятежным видом устроился на подоконнике. Арагорн решил держаться к другу поближе — тот, похоже, вовсе не опасался вынудить преступника к решительным действиям и даже желал этого. А кто знает, на что способен убийца — если это, паче чаяния, один из эльфов? И следопыт присел на край большого стола, заваленного набросками, кистями, перьями, плошками с краской и прочими рисовальными принадлежностями. Когда все расселись по стульям и креслам, Леголас обвел собравшихся цепким взглядом: — Сегодняшний наш разговор будет продолжением вчерашнего, о бородах гномов. Вчера вечером мы встретились с Эминдилом и кое-что узнали от него. Я хотел рассказать это вам. Но прежде спрошу: может быть, кто-то вспомнил нечто важное, о чем запамятовал накануне? Нимрос, Таурендил? Нельдор? Все молчали. Нельдор смотрел на допросчика с обидой и, казалось, с трудом удерживался от протеста. Нимрос опустил голову, Таурендил, напротив, вскинул глаза, во взгляде его читался вызов. — Ничего? Жаль. Разговор от этого не станет легче. — Леголас, прошу, не тяни, — с неудовольствием проворчал Вилварин. — Говори прямо, если тебе есть что сказать. Нас ведь ждет работа! — Я скажу, — спокойно произнес тот, — но прежде пусть каждый принесет сюда свой нож. Эктарион, будь добр, проводи молодых… чтобы они не забыли обратную дорогу. — Ты что, не доверяешь нам?! — не выдержав, вскочил с места Нельдор, глаза его гневно сверкнули. — Не доверяю. И у меня есть на то причины. — Так ты хочешь в чем-то обвинить нас? — возмутился Таурендил. — По какому праву?! — По праву посланца короля, обязанного провести дознание и разобраться в запутанном деле, — холодно молвил Леголас; сходство с Трандуилом вновь ясно обозначилось в нем. — И если ты не хочешь отвечать передо мною — ответишь перед королем, — а потом добавил мягче: — Я никого не обвиняю… пока. Прошу, принесите ножи. — Как скажешь, — пожал плечами Эртуил. — Мне непонятно, к чему все это… Но, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Больше никто из мастеров не оспорил просьбу-приказ королевского посланца. Нельдор выскочил из комнаты как ошпаренный, Эктарион вышел вместе с Нимросом и Таурендилом, остальные потянулись к дверям, озадаченные и удрученные. Леголас расчистил место на столе. Арагорн обратил внимание на поделку — деревянное подобие Ратуши высотою с пол-локтя, выполненное с необычайной точностью и искусством; не забыты были ни башня, ни часы, ни резные двери. Даже раскрасили ее так, что стены казались каменными. Он потрогал игрушку. Нет, невозможно было представить, чтобы руки, любовно изготовившие занятную вещицу, втыкали нож в живое тело… Нельдор вернулся первым. Он бросил на стол кинжал в тисненых кожаных ножнах, упал на стул и с нарочитым безразличием уставился в окно. Остальные входили один за другим, клали свое оружие — кто спокойно, кто с раздражением, — и тоже садились на свои места. Вскоре на столе лежали восемь разных ножей. — Зачем тебе они, Леголас? — спросил один из эльфов. — Мне пришлось откапывать свой на дне сундука — здесь он мне ни разу не пригодился. — Он мог пригодиться кому-то другому, — серьезно ответил дознаватель. Некоторое время все сидели в напряженном молчании. Наконец появился Таурендил, раздосадованный, с пустыми руками. За ним вошел Эктарион и вновь встал у двери. — Я не знаю, где мой нож, — заявил Таурендил хмуро, не глядя на Леголаса. — Я не отыскал его. — Может быть, ты вспомнишь, когда брал его в последний раз? И что ты делал? — Да не знаю я! Какая разница? Не больно-то он мне здесь и нужен! Леголас, совсем как Эминдил накануне, достал из-за пазухи тот самый кинжал, обернутый в кожу, и, развернув, предъявил всем. Таурендил в замешательстве смотрел на него. — Ну, что же ты? — спросил его Вилварин. — Это ведь и есть твой нож! — Где ты нашел его?.. — пробормотал хозяин ножа растерянно и потянулся за ним. — Кинжал нашел Эминдил — в спине у убитого стражника, — жестко сказал Леголас. — Убитого той ночью, когда остригли последнего гнома. Переменившись в лице, Таурендил резко отдернул руку. — Не может быть… — с ужасом проговорил он. Эльфы зароптали, Эртуил вскочил с места. — Это правда?! — вопросил он, обращаясь к обоим. — Человека убили ножом Таурендила. Неизвестно, чья рука держала его, — произнес дознаватель с расстановкой. — Ты не смеешь обвинять меня! — вскрикнул Таурендил, он стал очень бледен. — Клянусь, я не делал этого! — Откуда мне знать? Ты скрыл от меня правду вчера, скрываешь и сейчас. Как я могу верить тебе? — Довольно, Леголас, не мучай его! — взмолился Нимрос. — Неужели ты думаешь, что он способен на такое гнусное дело?! — Откуда мне знать? — повторил тот сурово. — Постой, Леголас! — вмешался Эртуил. — Ты что, действительно намерен обвинить Таурендила в убийстве? Подумай, прежде чем кидаться такими словами! — Я не хочу обвинять никого. Но я должен знать правду — хотя бы для того, чтобы защитить его от чужих обвинений. — Таурендил, скажи ему, — попросил Нимрос. — А не желаешь, так я скажу сам! Таурендил бросил на товарища затравленный взгляд. Куда девалась его самоуверенность! — Говори! — приказал ему Эртуил. — Да, я потерял нож… Той ночью, когда мы поймали Фрейна… — опустив глаза, еле слышно признался Таурендил. — Мы с Нимросом хотели только пошутить… сбить спесь с бородача… Очень уж самодовольный вид у него был, когда мы ходили извиняться… Ну, и когда убегали, у меня, видно, отстегнулись ножны. Потом я заметил это, и мы вернулись… но ножа уже не нашли. Он замолчал и прерывисто вздохнул. — Та-ак, — зловеще протянул Леголас. — А другим гномам чем вы резали бороды? Твоим кинжалом, Нимрос? — Да не было этого! — с отчаянием вскричал Нимрос. — Мы больше никого не трогали! Нам и не нужен был никто, кроме Фрейна! Потом, мы боялись, что нож нашли гномы… Если бы они обвинили нас, мы бы не смогли отпереться… Да еще Нельдор!.. Когда мы рассказали ему, он так разозлился. Не отставал, пока мы не пообещали, что больше не свяжемся с бородачами… Клянусь, мы сдержали слово! Леголас молча перевел взгляд на Нельдора. — Да, они дали мне слово! — заявил тот, не отводя глаз. — И я не вижу, почему я должен был выдать их! — Да-а, наделали вы, ребятки, дел, — вполголоса протянул Вилварин после короткой паузы. Леголас вздохнул. — Вот сейчас вы трое сказали правду, — медленно проговорил он. — Жаль, что она несколько запоздала. Он присел на край стола рядом с Арагорном. — Таурендил, Нимрос, смотрите, к чему привела ваша бездумная проделка! Кто-то или проследил за вами, или случайно нашел кинжал. А когда о дурацкой шутке стало известно всему городу, этому кому-то пришла мысль позорить гномов, обрезая им бороды — и прикрыться вами! Лиходеи не боятся показаться эльфами, но при этом так не хотят разоблачения, что пошли даже на убийство. Надеюсь, это все же не наши сородичи… Если бы вы повинились сразу, возможно, ничего этого и не случилось бы. — Леголас, но в городе нет других эльфов, только мы, — с недоумением сказал Эртуил. — Уж не хочешь ли ты сказать, что этим занимался еще кто-то из нас? Это же… дурь какая-то! — Я ничего не хочу сказать, — устало произнес Леголас. — Нет, я не думаю, что в этом замешан еще кто-то из вас. Но Бард и его люди могут рассудить иначе. Ведь гномьи обидчики выглядели и одевались как эльфы… Эртуил пожал плечами. — Прошу прощения, почтенные, — вмешался Арагорн. Ему тоже пришла в голову мысль. — А вы запираете двери дома? — Зачем? Это неудобно, мы ведь то и дело ходим туда-сюда! Понятно. Мастера вовсе не опасались воровства. Значит, злоумышленники, подгадав время, легко могли войти в дом и стащить приглянувшуюся вещь. В том числе и плащи — чудесные плащи из серебристо-зеленой ткани, секретом изготовления которой владел только лесной народ. Плащи, в которых легче легкого сойти за эльфов… — Не хотите проверить свои вещи? — предложил следопыт. — Вдруг еще что пропало, чтобы найтись в самом неподходящем месте? После недолгого обсуждения мысль признали стоящей. Прежде всего осмотрели оружие — но луки все оказались на местах, и в стрелах не обнаружилось явного убытка. Всего трое из мастеров взяли с собой мечи, и с ними тоже было все в порядке. Зато не досчитались двух запасных плащей и курток — они хранились вместе с зимней одеждой в кладовой рядом с прихожей, куда летом заглядывали нечасто. Никто не смог вспомнить, когда в последний раз заходили в кладовую, и день пропажи было уже не угадать. Впрочем, Арагорн был уверен, что это случилось перед тем, как почтенным гномам стали стричь бороды, и именно здесь неизвестные злодеи обзавелись эльфийским платьем. Наконец все опять расселись в общем зале. Леголас вновь внимательно оглядел сородичей. — Итак. Мы знаем теперь, что скрывали Таурендил и Нимрос и о чем умолчал Нельдор, — заключил он. — Виновные должны будут снова извиниться перед Фрейном и выплатить гномам виру, если таковая будет назначена. Таурендил и Нимрос уже не осмелились возражать и с понурым видом кивнули. — Я постараюсь убедить Барда и гномов, что эльфы не имеют касательства к другим прискорбным происшествиям, но поверят ли они? Боюсь, окончательно отвести подозрения сможет лишь поимка преступников. Пока нам неизвестно, кто и с какой целью действовал под видом эльфов. Ясно только, что злодеи не боятся убивать и потому весьма опасны. Как знать, кого они выберут следующей жертвой? Я вынужден просить вас быть осторожнее… по крайней мере, не ходить ночами поодиночке. И пожалуй, не стоит днем и ночью держать двери дома нараспашку. — И еще, — с некоторым колебанием добавил он. — Эминдил подтверждает, что в городе ходят непотребные россказни о нашем народе. Он считает, что их распускают намеренно, дабы рассорить нас с людьми. Прошу, не принимайте их на свой счет. Не хотелось бы, чтобы дело кончилось дракой… Если такое случится, уйти из Дейла все же будет разумнее, чем ввязываться в дрязги с горожанами. — Если бы да кабы…- пробормотал Вилварин. — Не держи нас за малых детей. Будто нам заняться нечем, кроме как махать кулаками по трактирам! — Да, Леголас, не тревожься понапрасну, — проговорил невозмутимо Эртуил. — Даже самые грязные сплетни — всего лишь слова. Правды в них ни на грош; разумные люди им не верят, а до неразумных нам дела нет. «Хорошо бы и им не было до вас дела», — подумал Арагорн. — Ладно, — сказал Леголас. — Тогда я не буду более задерживать вас, почтенные. И, надеюсь, Таурендил и Нимрос впредь хорошо подумают, когда им захочется поразвлечься. — Я прослежу за ними, — пообещал Эртуил, мрачно взглянув на шутников. Похоже, он собирался от себя добавить пару ласковых слов к речам королевского посланца. Леголас кивнул, строгое лицо его смягчилось. — Я сожалею, что день пришлось начать с неприятного разговора, — сказал он. — Хотелось бы, чтобы дальше дело пошло веселее… Нельдор, помнится, ты обещал сегодня показать нам город. Ты готов? Нельдор встал. Действительно, он оделся не для работы — в темно-зеленую тунику тонкой шерсти и узкие кожаные штаны — и  заплел волосы по обычаю лесных эльфов. Но сейчас юноша, как видно, не был уверен, что Леголас сменил гнев на милость, и смотрел на него с плохо скрытой тревогой. — Ступай, раз обещал, — посоветовал ему Эртуил. — Тебе и самому не повредит прогуляться — ты давно не был в городе. Леголас завернул и вновь убрал за пазуху злополучный кинжал Таурендила, подал Нельдору его нож, затем повернулся к мастерам. — Почтенные, надеюсь, никто не затаил на меня обиды за сегодняшнее утро, — молвил он с легким поклоном, — и впредь наши встречи не будут омрачены разбирательствами и пререканиями. Желаю вам доброго дня! — Мы не в обиде на тебя, Леголас, — ответил за всех Вилварин. — Доброго дня тебе и твоим товарищам! Посланец короля снова поклонился и вышел. Эктарион и Халатир, которые за все время встречи не проронили ни слова, тоже с поклоном распрощались с сородичами. Арагорн задержался подождать Нельдора, искавшего свою куртку в куче переворошенной одежды. Наконец все оказались на улице. — Ну и представление ты устроил, Леголас, — пробурчал Нельдор. — Неужели нельзя было просто спросить? — Олварин, — сказал Леголас. — Что? — Здесь я — Олварин. И когда «просто спрашивал», я не получил ответа — ни от тебя, ни от твоих друзей. — Но я… — Да. Я понимаю. Ты не мог выдать товарищей. Но сейчас твоя преданность им обернулась к худу — потому что началась с дурной затеи. Как еще должен я был добиваться правды от вас троих? Юноша молчал, нахмурившись. — Оставь, Нельдор, хватит дуться, — Халатир похлопал его по плечу. — Что случилось — то случилось, но теперь-то нам незачем больше цепляться к тебе и к твоим приятелям-шутникам! Что за прогулка получится у нас, если ты будешь кислым как уксус? — Куда пойдем-то? — спросил Эктарион. Нельдор поднял голову и на мгновение задумался. — Да, в самом деле, надо нам отвлечься… — пробормотал он и предложил громче: — Пойдемте для начала на рынок, пока там торговля — вы такого точно никогда не видели! На лицах приезжих эльфов появилось сомнение, но возражать они не стали. Нельдор повел всю компанию через площадь в обход Ратуши, задержавшись у большого трехэтажного дома — оказывается, это и был дом Правителя Барда. Пока Ратушу не достроили, здесь заседал Городской Совет, Правитель чествовал именитых граждан и иноземных гостей, принимал простых горожан. Украшенный вставками красноватого туфа белокаменный дом отличался от соседних внушительными размерами, но мало походил на королевский дворец. Большие парадные двери по раннему часу были закрыты, однако возле них уже стояли люди самого разного достатка, если судить по одежде. Просители и те, у кого есть дело к Правителю, как пояснил Нельдор. С этой стороны площади за домами и полосой деревьев журчала вода канала. Если идти вдоль него, как раз можно было выйти к городскому саду недалеко от трактира Магора. Но Нельдор повернул прочь от потока и направился на оживленную главную улицу. Эктарион и Халатир с любопытством глазели по сторонам и приставали к провожатому с расспросами. Леголас же шагал с отсутствующим видом и, казалось, едва замечал, что творится вокруг. — О чем задумался, Олварин? — спросил его Арагорн. — Волосы… — пробормотал тот и пояснил: — Я все думаю: откуда у гномьих обидчиков волосы, как у нас? Одежда — теперь понятно, но волосы? Мужчины людей стригут волосы короче. И не могу представить, чтобы над гномами издевались ваши девы… Неужели кто-то из людей отпускал волосы заранее для того, чтобы при случае сойти за эльфов? Но тогда лиходеев было бы легко узнать… Арагорн посмотрел на своих товарищей. В самом деле, их волосы, спереди убранные в затейливые косички, сзади свободно падали на спину, прикрывая лопатки. Люди же Дейла обрезали волосы довольно коротко — мало у кого из мужчин они доставали до плеч. Женщины заплетали длинные косы и украшали их лентами и подвесками или укладывали венком вокруг головы. Но правда, не могли же женщины нападать на гномов! — Ну, не знаю… — протянул следопыт. — Наверное, есть способ подделать и прическу… — Но как? — спросил эльф с недоумением. — Даже гном отличит нитки или паклю от настоящих волос! — Может быть, чужие волосы? — Чужие волосы? На своей голове?! — Леголас содрогнулся от отвращения. — Да такого не бывает! Арагорн пожал плечами. Он тоже не слыхал о подобном, но догадывался, что у людей и не то еще бывает. Тем временем они дошли до рыночной площади. Сейчас она походила на котел с густым супом — там кипела разномастная, разноцветная, пахучая толчея. Нельдор бестрепетно нырнул в толпу и увлек за собой ошеломленных сородичей и Арагорна. Они оказались сначала у овощных и фруктовых рядов. Пришлось пробираться между куч нежно-зеленых, кучерявых, даже с виду хрустящих кочанов капусты, груд огненно-рыжей моркови, курганов круглых пузатых тыкв. Повсюду свисали заплетенные в золотые косы связки лука. Яблоки сверкали румяными боками между сизых, как грозовые тучи, и янтарно-желтых слив. Чуть дальше на отдельном прилавке были красиво разложены южные плоды, какие Арагорн пробовал за столом у лесного короля. Приценившись, следопыт только свистнул — такие яства были ему не по карману! Товарищи его задержались возле соседнего торговца, который отвешивал на маленьких весах и складывал в тряпичные кульки горсти каких-то серых и коричневых сушеных комочков, с виду совершенно несъедобных. Однако аромат у них был необычайно нежным, а на вкус они напоминали мед. Ясное дело, охочие до сладостей эльфы просто не могли пройти мимо! Потом потянулись колбасные и сырные ряды, и тут уж Арагорн только успевал глотать слюну. Дабы завлечь покупателей, продавцы составляли самые невероятные фигуры из головок и кусков сыра и выкладывали узоры из колбас, ветчин и окороков, а от острого с дымком запаха проголодался бы и умирающий. В конце концов Арагорн не выдержал и с наслаждением сжевал кусок прокопченной колбасы с купленной у лоточника хрустящей булкой. И возле прилавка с пряностями он не устоял. Купец, низенький и толстенький, с седоватой густой бородой, в стеганом расшитом халате и парчовом тюрбане на голове умильно щурил масленые глазки и бойко нахваливал свой товар. — Дастапачтэнные житэли славнага Дэйла! — пронзительным голосом вещал он. — Не скупытэсь! Отвэдайте дывных прыправ! Пазнайте валшебный арамат Вастока! Маи травки дадут вкус и стараму башмаку! Перед ним в облитых яркой глазурью горшочках пестрели и благоухали смеси трав и корений и — о, чудо! — россыпи горошин харадского перца! Почти не колеблясь, следопыт расстался с большой серебряной монетой. Торговец отмерил ему кучку перца по весу монеты, тут же смолол на бронзовой ручной меленке и завернул в промасленную бумагу. Товарищи с интересом обступили Арагорна. — Вот он, перец! — гордо сказал тот. — Понюхайте, как пахнет! Он сунул сверточек под нос Леголасу. Ох, лучше бы он этого не делал! Эльф судорожно вздохнул, сморщился и громко чихнул — раз, другой, третий! Арагорн поспешно убрал сверток в карман, но Леголас все чихал и чихал и никак не мог остановиться. Лицо его покраснело, из глаз текли слезы, он без сил повис на Эктарионе. Прохожие оглядывались на него, кто сочувственно, кто насмешливо. Халатир и Арагорн растеряно топтались рядом, не зная, что предпринять. Нельдор кинулся куда-то в сторону, исчез за прилавками и вскоре вернулся с  мокрым платком в руках. Леголас торопливо утер лицо и наконец смог отдышаться. — Это и есть перец? — слабым голосом вымолвил он. — Не сказал бы, что он пошел мне на пользу… Н-да, видать, не судьба была Арагорну угостить эльфов редкой пряностью! Предлагать перец остальным он не рискнул. Вместо этого друзья отыскали бочку с элем, запили потрясение и отправились бродить по рынку дальше. Чего только здесь не было! Торговали кожами, ремнями и упряжью, серпами и мотыгами, медной и глиняной посудой, тканями, дешевыми бусами из стекляруса и цветных камушков… К удивлению человека, Халатир купил такое ожерелье для жены. — А что? — сказал он, посмеиваясь. — Красиво, да и у нас такого днем с огнем не сыщешь! То-то Ниэрет порадуется — она любит всякие диковины! Нельдор рассказал, что за товаром подороже — оружием, драгоценными украшениями, нарядной одеждой из шелка и тонкого сукна — надо идти в северную часть города, в купеческие и гномьи лавки. Здесь же любой мог заказать себе по мерке полотняную рубаху у портного или крепкие сапоги из воловьей кожи у сапожника. Рядом на колченогой табуретке сидел человек с большим горшком на голове, а другой ровнял ему волосы по краю горшка чудовищными с виду ножницами. Вот, оказывается, как здешние люди наводят красоту! Вдруг заслышались писклявые звуки музыки. Друзья пробрались сквозь толпу и увидели дощатый помост, на нем шло представление. Коренастый кучерявый мужик наигрывал на флейте простой быстрый мотив, да еще успевал ногой бить в большой барабан. Повинуясь ритму, двое поджарых парней в  пестрой облегающей одежке — тех самых, что утром сколачивали помост, — танцевали невиданный танец. Они ловко кувыркались, запрыгивали друг другу на плечи и вертелись в воздухе, а то вдруг опрокидывались вверх ногами и бойко отплясывали на руках под радостный свист и улюлюканье толпы. Потом они подхватили с помоста блестящие медные тарелки и принялись перекидываться ими. Тарелок становилось все больше, скоро в воздухе вертелся целый хоровод посуды, а парни, казалось, только подгоняют его легкими движениями рук. Устав крутиться, тарелки попадали к ним в руки и сложились в высокие стопки. Тогда парни взялись за ножи и бесстрашно подкидывали их в воздух, а те послушно возвращались к хозяевам рукоятью в ладонь. — Ловкие ребята! — пробормотал Эктарион одобрительно. Эльфы увлеклись зрелищем наравне с людьми, повеселевший Нельдор с довольным видом поглядывал на товарищей. Утренние неприятности потускнели и начали забываться. Между тем на помосте поставили большой деревянный щит, один из парней встал к нему, разведя в стороны руки. Флейта смолкла, барабан зарокотал частой глухой дробью… Другой парень отошел на край помоста к маленькому столику, выложил на него шесть ножей и завязал глаза черной тряпкой. Арагорн затаил дыхание. — Давай! — крикнул тот, что стоял у щита. По этому знаку его напарник отточенными движениями один за другим метнул ножи. Они со стуком вонзились в дерево на волосок от головы, шеи и груди стоящего. Зрители разразились восторженными криками и свистом. Да уж, парень в меткости не уступал и эльфам! Следопыт, пожалуй, не рискнул бы проделать такое! — Здорово! — воскликнул Халатир, глаза его горели; видно было, что представление нравилось ему. Но тут затейники разом поклонились, спрыгнули с помоста и исчезли в стоявшей рядом палатке. Кучерявый музыкант пошел вдоль зрителей с тарелкой, приговаривая: — Почтеннейшие! Ваше внимание — наше старание! Хотите продолженья — окажите уваженье, звон монет — нам лучший привет! В ответ на эти неуклюжие вирши люди охотно кидали в тарелку мелкие монетки, эльфы не отстали от них, — и скоро в посудине набралась кучка меди и серебра. Зазывала поклонился. — Благодарствую! Почтенные, мимо не ходите, на нас поглядите! Затеваем представленье всем на удивленье! Этот позабавится, у того ума прибавится! А кто уйдет — покоя не найдет! Он тоже скрылся в палатке. Через недолгое время на помост влез богато одетый старичок с седыми усами, бородой и косматой шевелюрой из пакли. Присмотревшись, Арагорн узнал в нем давешнего музыканта-зазывалу. Следом явился один из парней, разряженный неимоверно ярко — в желтое, красное и зеленое, за ним — набеленная и нарумяненная особа в усыпанном блескучим бисером синем платье; рыжие волосы ее были уложены в невиданную прическу, башней возвышавшуюся на голове. — Сказка о счастливом муже и добродетельной жене! — объявил старичок. Он принял важную позу и в стихах повел рассказ о себе, из которого все узнали, что он — богатый купец, провел жизнь в странствиях, но на старости лет решил-таки жениться. И как повезло ему с женой! Мало того, что она молода и красива, она еще умна, скромна и бережлива! Особа между тем игриво улыбалась, поводила плечами и строила зрителям глазки. В ее фигуре и повадке было что-то очень странное… И вдруг Арагорна осенило: это же не женщина, а переодетый парень — другой лицедей! Тут Леголас схватил его за руку: — Ты был прав! Смотри, у него на голове чужие волосы! Что за нелепое действо! И правда, поддельная прическа поддельной девицы была сделана из настоящих волос. — Послушай, Нельдор, зачем он оделся женщиной? — с недоумением спросил Эктарион (между собой эльфы по-прежнему говорили на синдарине). — Не знаю… я такого раньше не видел… — пожал плечами тот. — Тише вы, дайте послушать! — шикнул Халатир; сдвинув брови, он старался вникнуть в суть происходящего. Действие между тем продолжалось. Слово перешло к «жене»; визгливым голосом она принялась восхвалять щедрость, доброту и мужскую силу своего «супруга», и далеко не в самых пристойных выражениях! Арагорн понял, почему ее изображал мужчина — настоящей женщине вовсе не к лицу такие речи! Нельдор вдруг залился краской: он лучше сородичей разбирал вестрон и быстро понял, что представляют на подмостках. — Может быть, пойдем отсюда? — нерешительно предложил он. — Нет, отчего же? — рассеянно пробормотал Леголас. — Очень любопытно… Старый «муж» с довольным видом слушал восхваления «жены». Потом он жестами показал, что устал, уселся на стоявший с краю стул и выразительно захрапел. «Жена» на цыпочках прокралась в другую сторону, отворила воображаемую дверь — и оказалась в объятиях расфуфыренного юнца. Подмигнув зрителям, тот облапил «жену», и под смех и улюлюканье народа парочка слилась в притворно-жарком поцелуе. Нельдор, казалось, готов был провалиться сквозь землю, Арагорн тоже смутился. Трое же гостей из леса уставились на лицедеев в неподдельном изумлении. — Как же так?! — воскликнул Халатир. — Она же говорила, что любит мужа! Эктарион неодобрительно поджал губы и покачал головой. Леголас, усмехнувшись, хотел было что-то сказать ему... как вдруг быстрым движением схватил за руку и вытащил у себя из-за спины мальчишку лет двенадцати, востроносого, вихрастого и костлявого. — Пусти-и! — пронзительно заверещал мальчишка. Люди поблизости отвлеклись от представления и стали оглядываться на крик. — Зачем тебе мой кошель? — спросил Леголас спокойно. — Пусти! Я не трогал! — крикнул пойманный плаксивым голосом. — Трогал. — Трогал, трогал, — подтвердил из толпы чей-то мужской голос. — Это же Нейл-Проныра! Многие тут на него в обиде. Ты первый, сударь эльф, кто поймал его за руку! — Вре-ешь! — завопил Нейл и попытался вырваться. Леголас держал его крепко. Тогда мальчишка заревел, размазывая слезы по лицу свободной рукой:  — Пусти-и-и! Не бе-ей! Пожалей сироту-у-у! Я голо-одный! Отста-ань, нелюдь! — Пустил бы ты, правда, парнишку, — с беспокойством вступилась сердобольная пожилая женщина. — Но я не собираюсь бить тебя! — с удивлением воскликнул Леголас. — Ты голоден? Пойдем с нами, мы тебя накормим. А если тебе нужна помощь, мы постараемся помочь, если сможем. — Не-ет! Я не пойду с вами! — мальчишка в ужасе выкатил глаза и принялся вырываться пуще прежнего. — Вы утащите меня в лес! Чтобы… чтобы… выпить мою кровь! Леголас вздрогнул и нечаянно ослабил хватку. Проныра тут же вывернулся и мигом исчез в толпе. Эльф растеряно смотрел ему вслед. Арагорн сделал шаг, чтобы догнать беглеца, но ему заступили дорогу. — Куда это ты? — неприязненно вопросил здоровущий чернявый детина. — Никак, задумал мальчонку обидеть? — Твой, что ли, мальчонка? — спросил Арагорн. — Так ты корми его получше, чтобы ему нужды не было по чужим кошелям лазить! — Мой не мой, а нечего тут лесовикам к нашим детишкам цепляться! — Да Проныра сам к кому хочешь прицепится! Отстань от лесовиков, здоровяк! — крикнули из собравшейся вокруг эльфов толпы. Лицедеи прекратили представление и с подмостков следили за происходящим. — Все равно, нельзя дите лесовикам отдавать! — заявила дородная тетка. — Они глазливые! Вот соседки моей сынишка повадился в Ратушу бегать, все красками ихними баловался — да так потом занемог, всю зиму с постели не вставал да кашлял! Еле-еле весной оклемался — как мать его последнее этим малюнам отдала, чтобы они порчу сняли! — Неправда! — немедленно вскинулся Нельдор. — У маленького Арлена была грудная хворь! Он бы умер, если бы Вилварин не лечил его! А тот никогда не берет платы за целительство и не взял ничего у матери Арлена! Тетка фыркнула, всем своим видом показывая, что уж она-то знает лучше. — Почтенные, мы не причинили бы зла ребенку! — громко сказал Леголас. — Да кто ж вам поверит? — раздался глумливый голос из задних рядов. — Он же кошель у вас украсть хотел! Это вы с виду добренькие, а так-то вам палец в рот не суй — откусите по локоть! А уж за золото и подавно! Арагорн обернулся, но не увидел говорившего. Нельдор сжал кулаки, на скулах у него горели пятна. Еще пара слов, и он, чего доброго, кинется в драку! Халатир и Эктарион вспомнили, что не понимают вестрона, и стояли с безразличными неподвижными лицами. Леголас чуть нахмурился, однако был скорее озадачен, чем раздражен; успокаивающим жестом он положил руку на плечо Нельдора. — А ты не пихай свой палец в чужой рот и локти целее будут! — посоветовал невидимому охальнику следопыт. В толпе раздались смешки. — Ты-то что за лесовиков впрягся, как за родных? — спросил недобро тот же голос. — Купили они тебя, что ли? Не похоже, чтобы задорого! — Иди сюда, покажись, поучи меня, глупого, — попросил Арагорн. Он начал терять терпение. — Ты, видать, наловчился торговать собою! Среди людей возникла толчея, будто кого-то хотели выпихнуть вперед, а он сопротивлялся. Кто-то ойкнул и выругался, в просвете между людьми мелькнул серый капюшон и исчез за спинами стоящих. — Утек он, не захотел тебя, парень, учить, — сказал длинный худой мужик, по виду хуторянин. — Юркий, что твой угорь, и не поймать его! Арагорн осмотрелся. Верзила, который первым пристал к нему, заметно стушевался — Эктарион мерял его холодным взглядом. — Чего это ты так смотришь? .. — пробормотал верзила с неуверенной злостью. — Заколдовать хочешь? А ну как в глаз дам! Эктарион презрительно поморщился. С виду он был куда легче и слабее крупного детины, но Арагорн прекрасно знал, что внешность эльфов обманчива — бьют они сильно и точно. Ох, как бы не случилось того, чего так старается избежать Леголас! Следопыт встрял между противниками. — Любезнейший, не бойся, тебя заколдовать не получится, — вежливо сообщил он верзиле, — такие крепкие дубовые головы колдовство не берет! Тот заморгал, пытаясь сообразить, как ответить нахалу, и на всякий случай замахнулся. И тут опомнился зазывала лицедеев: — Эй, почтенные, не зевайте да нас не забывайте! Кто отвернется, дурнем обернется! Наша сказка — умным подсказка! Только присказка пройдет, сказка чередом пойдет! Люди снова подвинулись к подмосткам. Верзилу ухватили за рукав и утянули в толпу, сразиться с эльфами и следопытом на кулачках ему не удалось. Арагорн перевел дух. — Да, развлеклись мы от души, — помолчав, заметил Леголас. — Чуть-чуть не хватило до полного веселья. Ну что, досмотрим представление? — Не надо! — произнес Нельдор умоляюще. — Пойдемте отсюда наконец! Он двинулся прочь из толчеи и потянул за собою Леголаса. Халатир с сожалением взглянул на подмостки — он, видно, не оставил надежды разобраться в хитросплетениях людской семейной жизни; однако Эктарион недрогнувшей рукой подхватил его под локоть и увлек следом за товарищами. Арагорн пошел последним и, уходя, оглянулся. Горожане смотрели на представление, утратив к эльфам интерес, лишь некоторые проводили их безразличными взглядами. Следопыта царапнуло странное чувство, как будто он краем глаза заметил, но не осознал нечто важное; но понять, что это было, не удалось и он, пожав плечами, догнал друзей. Они беспрепятственно миновали ряды, где торговали всякой домашней утварью — от половиков и сундуков до ложек и поварешек, — и оказались с другой стороны рынка, у своего ручья. Донесся отдаленный бой часов. Арагорн насчитал одиннадцать ударов — выходит, время близилось уже к полудню. Посовещавшись, решили вернуться в гостиницу: утро выдалось богатым на неурядицы, и все были не прочь передохнуть. Нельдор пошел с друзьями — он знал Магора и его дочь и был рад поводу встретиться с ними. Облака, с утра затянувшие небо, разошлись, ласково пригревало неяркое солнышко. По дорожке вдоль ручья сновал народ; в незаселенном квартале, где были сплошь стройки, вовсю кипела работа. Тут Арагорн снова увидел гномов: один втолковывал что-то рабочим из людей, указывая на каменную кладку стены второго этажа, другой, сверяясь с отвесом, тщательно выкладывал угол на стыке. Гномы были заняты своим делом и не обращали внимания на прохожих. Леголас, однако, бросил на них озабоченный взгляд — вспомнил, наверное, что ему предстоит еще объясняться с гномьим старшиной. Ладно, пока об этом можно было не думать… Следопыт рассеянно огляделся — и вдруг увидел торчащий из-за угла любопытный нос и каштановые вихры. Смотри-ка, а Нейл-Проныра не робеет следить за своими обидчиками-кровопийцами! Кстати, где он подцепил этот дикий вымысел? Или придумал сам? Поди, разбери… Арагорн шагал следом за товарищами неторопливо и ровно, чтобы Нейл точно не потерял его из виду. Мальца и правда не мешало бы подкормить, да и разговор с ним может быть полезен — кому как не ему знать, что болтают в трактирах и на торжище? Вдруг удастся напасть на след «эльфов»-убийц? Нет, пожалуй, это было бы слишком просто… Н-да, пока их дело не слишком прояснилось, вопросов накопилось больше, чем ответов… И воин так увлекся размышлениями над загадкой, что не заметил, как оказался возле гостиницы.