автор
Клоппа бета
Ститч бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
272 страницы, 21 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
152 Нравится 274 Отзывы 87 В сборник Скачать

13. Гномы

Настройки текста
В гостиницу друзья вернулись уже в сумерках. Их ждали с нетерпением: Халатир и Эктарион вскочили со скамьи у входа, едва завидев товарищей. Тут же из дверей вышла взволнованная Ясколка, следом выглянул Нейл. Похоже, Проныра стал желанным гостем в «Щите и Мече»! — Наконец-то вы явились! — воскликнула девушка. — Я уж не знала, что и думать! Ох, Бродяжник, ну и вид у тебя — будто на куски рвали! — И порвали бы, если бы не наш приятель, — сказал следопыт. — Ведь это ты позвал стражников, а, Нейл? Тот, зардевшись, кивнул. — Смотри-ка, а мы завязали удачное знакомство! — воскликнул Халатир весело. — Парень соображает, что к чему! — Я под окошком сидел, когда вы там махаться начали, — сообщил Нейл. — Ты, Бродяжник, здорово дерешься! А потом смотрю, они на тебя всем скопом набросились… Ну, я и сбегал… недалеко, до рынка. Там стража всегда есть… Да, Арагорн был весьма признателен Нейлу и стражникам: без их вмешательства вряд ли он ушел бы из корчмы Олана на своих ногах. А так, можно сказать, отделался легким испугом… Девушка поохала, поужасалась и отобрала у постояльца куртку — пришить застежки. Эктарион и Халатир подождали, пока их товарищ приведет себя в порядок, и в свою очередь насели на него с расспросами. Пришлось за ужином повторить рассказ (умолчав, правда, о заговорщиках). — Бродяжник, уж будь поосторожнее, — жалобно сказала Ясколка. — А то ты будто ищешь бед на свою голову! — Ну да, голова-то дурная, кулакам покоя не дает, — согласился следопыт. — Ты все смеешься… А я тебя не шутя прошу!  — Ладно, Ясколка, не сердись, — виновато пробормотал Арагорн. — Ну… я-то не хотел влезать в драку… просто так получилось. Ясколка фыркнула и ушла на кухню — собрать еды для Нейла. На сей раз Магор пошел проводить его: после сегодняшних событий он не решился отпустить мальчишку домой одного. Стемнело, посетители из трактира разошлись, Ясколка поднялась наверх. Следопыт и эльфы остались за столом. — Ну? Теперь-то ты расскажешь все без утайки? — спросил Эктарион. Арагорн вздохнул и выложил все, что он слышал в корчме и о чем они договорились с начальником стражи. — Да, лиходеи горазды сеять ветер, — Эктарион в задумчивости потер подбородок. — Смотрите: они уже разозлили гномов, и весь город уверен, что в этом виноваты эльфы. Бард знает правду. Если он вступится за нас, горожане снова обвинят его в потворстве преступникам-эльфам, а гномы — допустим, Бродяжник, твои доводы убедили Ори — в том, что Правитель не может сладить со своими поданными-людьми. Если Бард не вступится за нас, рано или поздно это станет известно нашему королю. Тогда люди Дейла лишатся его благосклонности, и о дружбе с ними можно будет забыть… В любом случае раздоров в городе и с соседями не избежать, и хорошо бы они не пошли дальше споров и гневных речей. Правителю так или иначе придется успокаивать недовольных. А здешние затейники, похоже, хорошо умеют разжигать недовольство и злобу… — Мы-то что можем сделать? Кто они, где они — мы не знаем; а ловить их надо на месте злодейства. Как иначе докажешь, что они и есть преступники? — спросил Халатир и тут же оживился: — О, Эктарион, а не пойти ли нам погулять?  Не все ж Бродяжнику отдуваться, вдруг и на нашу долю достанется подвиг? К примеру, гнома от лиходеев оборонить! — Отличная мысль! — не без едкости произнес Леголас. — Стражники Эминдила будут заниматься тем же. То-то они обрадуются, когда наткнутся на эльфов! Трудновато будет объяснить им, на какие такие подвиги вас потянуло! — Мысль и правда неплохая, — возразил Эктарион. — Вряд ли, конечно, нам удастся так сразу найти гномьих обидчиков. Но мы хоть посмотрим, каков город ночью. А насчет стражников зря тревожишься — нас не заметят, если мы сами этого не захотим. — Мы точно ничего не узнаем, если будем сидеть в четырех стенах, — добавил Халатир. — А так нам может и повезти! В конце концов на том и порешили. Леголас признал правоту товарищей: на худой конец, стражники отведут подозрительных гуляк к начальнику, а Эминдил знает, что гости из Лихолесья не будут злоумышлять против гномов. Однако Эктарион отсоветовал посланцу короля самому участвовать в ночной затее. Двое эльфов завернулись в плащи и бесшумно растворились в ночной темноте. Арагорн же поднялся к себе, рухнул на койку и уснул как убитый.

***

Проснулся он еще затемно оттого, что кто-то настойчиво барабанил в дверь. Это оказался Магор, полуодетый, со свечой в руке; за его спиной следопыт разглядел угрюмого Фелана. Появление стражника в ночи не предвещало ничего хорошего! — Бродяжник, тут это… Эминдил за тобой прислал, — сказал Магор; вид у него был до крайности озадаченный. Фелан кивком подтвердил его слова. — Я жду внизу, — только и сказал он. Арагорн торопливо оделся и вверху лестницы столкнулся с Леголасом. — Что случилось? — спросил он у эльфа. — Неужто наших поймали? — Нет… они недавно вернулись. Говорят, все было тихо, гномов спасать не пришлось, их опекали стражники. А под утро натянуло туман и на улицах вовсе никого не осталось. Они и соскучились бродить без толку… Я пойду с тобой. Боюсь, Эминдил не стал бы будить нас ради добрых вестей. Фелан поклоном приветствовал посланца лесного короля, но смотрел на него с явным беспокойством. — Достопочтенный господин, я не уверен, что тебе нужно идти с нами… Дело опять касается гномов… — сказал он, колеблясь. — Нужно, — твердо ответил Леголас. — Если у гномов вновь есть повод обвинять эльфов, я хочу знать об этом сразу и услышать обвинения из первых уст. Стражник помолчал, потом решился. — Случилось ужасное несчастье — в своем доме убит почтенный Фарин, — тихо проговорил он. — Гномы уже знают о его гибели. Не знаю, разумно ли тебе являться к ним, господин. Арагорн похолодел. Да, это была настоящая беда. Убийство отвратительно само по себе, а это еще и сводило на нет все попытки Барда замирить гномов. Кто бы ни был убийца, по дружбе подгорных жителей и людей Дейла он нанес сокрушительный удар. Леголас размышлял, прикусив губу и сдвинув брови. — Да, мне следует явиться к гномам, — сказал он наконец. — Я должен знать все подробности несчастья — на случай, если мне действительно придется отвечать на обвинения. Фелан вздохнул, однако возражать больше не стал. Он зажег масляный фонарь и повел друзей по пустым темным улицам. Между домами висел туман; редкие лампады и факелы не рассеивали влажную мглу, а лишь подсвечивали ее неверной мерцающей желтизной. Арагорн вдруг вспомнил свой сон: город словно превратился в зловещий каменный лабиринт, в котором таились убийцы, неуловимые и безнаказанные… Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Эльф взглянул на него искоса, но промолчал. Они миновали площадь и свернули налево, в северо-западную часть города; им вдогонку часы пробили пять. Скоро отблески огня стали ярче — двое людей и эльф подошли к гномьему кварталу. Как ни тяжко было у следопыта на душе, любопытство пересилило: он завертел головой, разглядывая невысокие и основательные — под стать гномам — дома с арочными дверями и окнами, крытые не черепицей, а плоскими каменными плитками. У каждого входа висели яркие лампы, в их свете четко виднелись обрамлявшие двери и окна резные орнаменты и высеченные на замковых камнях руны — обереги от сил зла, пояснил Фелан. Увы, оберег не помог почтенному Фарину. Его дом был заметен издали — возле него собралась толпа гномов с факелами в руках. Они стояли неподвижно, в полном молчании, и это пугало куда больше, чем если бы они кричали, сквернословили и махали кулаками. Без слов они расступились и пропустили людей и эльфа, но Арагорн прямо-таки кожей чувствовал исходящую от них неприязнь. Войдя, они миновали прихожую и оказались в просторном ярко освещенном помещении — должно быть, кабинете. К вошедшим обернулись Эминдил, непривычно суровый и мрачный, и насупленный Ори. Еще двое — молодой гном, черная борода которого едва прикрывала грудь, и стоявшая спиной к людям низкорослая полная женщина с неприбранными длинными волосами — даже не шевельнулись. Они застыли возле массивного кресла, в котором сидел, уронив голову, гном с густой, ухоженной черной же бородой. Арагорн понял, что это и есть Фарин. Вещи в кабинете на первый взгляд были в полном порядке, без следа разгрома, который оставила бы драка. Эминдил кашлянул. — Почтенный Нари, достопочтенная Треис, вот мой товарищ Бродяжник, о котором я говорил вам, — мягко произнес он, — и с ним — Олварин, посланец лесного короля. Арагорн и Леголас низко поклонились. — Человек еще куда ни шло… Но зачем ты позвал лесовика? — вместо приветствия спросил Нари глухо и раздраженно. — Не хватает еще, чтобы остроухие злорадствовали над нами! — Молчи, сын! Молчи, — низким грудным голосом оборвала его женщина. — Не должно тебе в горе возводить напраслину на других, пусть даже на эльфов! Она повернулась к пришельцам, с достоинством наклонила голову и проговорила сдержанно: — Приветствую вас, хоть и скорбен повод к вашему приходу. Арагорн видел гномью женщину в первый раз. Низенькая и кряжистая, как гномы-мужчины, пышногрудая и пышнобедрая, одетая в облегающее синее платье, она была вовсе не безобразна. Круглощекому, румяному лицу ее с чуть вздернутым носом и живыми темными глазами под крутыми дугами бровей гораздо больше подобало бы радостное и веселое выражение, чем печаль и гнев, что были написаны на нем. И — да, она была бородата! Но бородка ее росла по краю щек и, заплетенная в тонкие косицы, казалась скорее причудливым ожерельем. Леголас еще раз глубоко поклонился. — Достопочтенная госпожа, позволь мне принести соболезнования твоему горю от имени моего народа, — сказал он серьезно и искренне. — Поверь, если в моих силах будет найти и покарать убийцу, я сделаю это… кем бы он ни был. Треис снова медленно кивнула. — Что толку в словах, — с горечью проворчал Нари. — Где вам покарать убийцу! Его уж и след простыл! Вы не найдете его, как не нашли наших обидчиков! — Почтенный Нари, расскажи еще раз, как обнаружилась гибель твоего отца, — не отвечая, так же мягко попросил Эминдил. — Нечего рассказывать, — гном, казалось, говорил с трудом, таким сдавленным и сиплым стал его голос. — Отец часто читал допоздна … Под утро я встал… по нужде… и увидел у него свет. Я думал, он забыл погасить свечу… зашел… Он так и сидел в кресле. Я хотел разбудить его… и заметил… Он не дышал… Я пошевелил его… он был совсем холодный… и я увидел кровь…  Он вдруг затряс головой и зажмурился, из глаз его в бороду покатились слезы. — Сын криком разбудил меня, — после короткого молчания произнесла Треис безжизненно. — Когда я убедилась, что супруг мой мертв, я запретила трогать здесь что-либо. Сыну велела бежать за Ори и за стражами — я знаю, что твоим попечением, почтенный Эминдил, нынче ночью по нашим улицам ходили дружинники. Они должны были уберечь нас от лиха… Мало проку оказалось от их охраны! — у вдовы Фарина не достало более сил сдерживать скорбь и гнев. — Я сожалею, почтенная госпожа, — с грустью молвил Эминдил. — Но скажи, может быть, кто-нибудь желал достопочтенному Фарину зла? Не был ли он в ссоре с кем-либо из сородичей или из людей? — У нас не убивают тайно даже заклятых врагов! — резко ответила вдова. — Что до людей… Мой супруг был лучшим в Дейле золотых дел мастером. Многие почтенные горожане носят перстни и ожерелья его работы. Многие посещали наш дом. Да, они с Фарином, бывало, не сразу сходились в цене… Но я не слыхала, чтобы он был в ссоре с кем-либо. Нари утер глаза и шумно высморкался. — Иногда к отцу в ночи приходили те, кто не хотел, чтобы их видели днем, — неохотно признался он, — расплатиться… отдать долг. Отец иногда ссужал монетами наших… и людей. — И вчера он ждал кого-то? — мрачно спросил Ори. — Должно быть, да… Он велел подать в кабинет сладостей и вина… — Нари кивнул на стоявшее на низком столике блюдо с засахаренными фруктами, кувшин и два чеканных золотых кубка, до половины налитых вином, затем продолжил: — Наш прислужник подал угощение и ушел. Мы с матерью поднялись наверх, в свои спальни. Отец обычно сам встречал и провожал ночных гостей, мы не вмешивались в его дела… — Прошу прощения, почтеннейший, а входная дверь была заперта, когда ты нашел… тело? — спросил Арагорн. — Конечно. Наши замки защелкиваются сами, — чуть презрительно объяснил Нари. Значит, Фарин сам открыл убийце, который пришел вместо гостя… или гость и оказался преступником. Нари и Треис не слыхали ни ругани, ни криков — толстые стены гномьего жилища надежно глушили звуки. А потом злодей просто вышел из дома и закрыл за собой дверь… — Почтеннейший, дозволь узнать: бывали ли у достопочтенного Фарина мои сородичи? — Леголас говорил спокойно и учтиво, но Арагорн видел, как на мгновение он стиснул кулаки. — Нет, — буркнул Нари, — отец не терпел лесовиков… и не имел с ними дел. Леголас расслабился. Что ж, хоть тут неприязнь гномов пошла на пользу лесному народу. Едва ли Фарин по доброй воле впустил бы в дом эльфов, и значит, их не приходилось подозревать в этом злодеянии. Эминдил вздохнул. — Почтенные, нам следует осмотреть комнату… и тело достопочтенного Фарина, — с едва приметной заминкой сказал он. — Возможно, мы обнаружим что-то, что облегчит поиски убийцы. Нари, скривившись, помотал головой — ему совсем не понравилась мысль, что чужаки будут рыться в вещах и касаться тела его отца. Но мать остановила его властным жестом. — Пусть делают что должно, — устало произнесла она. — Дурно выйдет, если лиходея не найдут из-за нашего недомыслия. Нари, останься. Я пойду наверх… Если понадоблюсь — зовите. Она кивнула на прощание, повернулась и вышла из комнаты, маленькая, гордая и печальная. Старшина гномов встал возле двери. Нари уселся на стул в углу и спрятал лицо в руках. — Делайте что хотите, — глухо пробормотал он. Арагорн еще раз оглядел комнату. Все в ней — столы, кресла, шкафы и полки, кушетка у стены — было крепким и основательным, приятным на взгляд и, наверное, на ощупь… можно сказать, благополучным. Убийство не подходило этой комнате, как не подходят полю боя вышитые салфетки. Леголас подошел к низкому столику, внимательно осмотрел его и принюхался к фруктам на блюде, напитку в кувшине и полупустым кубкам. — Здесь действительно угощались двое — Фарин и… тот, другой… человек, — сказал эльф. — Я подумал было, не отведали ли они затмевающих разум снадобий…Тогда убийство могло случиться в умопомрачении… Но — нет, этого не было. Следопыт присмотрелся к столику. С краю на нем стоял подсвечник с оплывшими свечами красного воска. Несколько восковых капель застыло на полу. Одна из них была смазана — наверное, сидевший в кресле растер ее ногой. Получается, воск мог попасть и на его обувь… Эминдил между тем склонился над мертвым и жестом подозвал товарищей. Гном полулежал в кресле, откинувшись на спинку и опустив голову. Пышная черная борода прикрывала его грудь и живот. Начальник стражи приподнял тело — и Арагорн различил на красной обивке запекшееся темное пятно. С разрешения Нари люди подняли мертвого из кресла и уложили на кушетку. Это оказалось нелегко — гном был тяжел, и тело его уже застыло. Леголас осторожно ощупал его (Нари дернулся было, но смолчал). — Он умер незадолго до полуночи, — сказал эльф. Сзади на кафтане гнома посередине пятна крови зияла узкая прореха. На сей раз убийца не хотел оставлять следов и потрудился извлечь нож из раны. Крови вытекло совсем немного — преступник попал прямо в сердце, и гном погиб мгновенно. Эминдил рассмотрел дыру в платье (под кафтаном у несчастного была поддета тонкая полотняная сорочка), потом обнажил спину погибшего. Судя по виду раны, ее нанесли обоюдоострым клинком, очень узким, с выпуклым ребром посередине. Арагорн знал такие кинжалы, ими пользовались воины из людей; при должной сноровке таким клинком можно было пробить кольчугу или вонзить его в щель в доспехе. — Смотри, он ударил чуть сверху… — пробормотал начальник стражи. — Да… это был человек… „И поднаторевший во владении оружием“, — подумал следопыт. Удар был нанесен точно и умело. — Очевидно, достопочтенного Фарина убили, когда он стоя повернулся к преступнику спиной, — мрачно заключил Эминдил. — Злодей усадил его в кресло уже мертвого. Твой несчастный отец, Нари, не ждал подвоха от своего посетителя… Скажи, хранил ли он здесь какие-либо ценности? Нари без слов подошел к одному из шкафов и, повернувшись к людям спиной (наверное, как до него Фарин), отпер дверцы. В маленьких ящичках в порядке были разложены золотые украшения на диво искусной работы — кольца, подвески, браслеты, ожерелья… Гном некоторое время смотрел на них. — Вроде все цело, — сказал он вяло, — но, если хотите, можно сверить с перечнем… Он открыл соседний шкаф — там было полно бумаг и толстых книг в кожаных и металлических переплетах. Начальник стражи внимательно разглядывал вязь угловатых рун на корешках — он, видно, знал гномью письменность. — Это все книги по золотому делу, — подойдя ближе, пояснил Ори. — Старина Фарин не брезговал даже древними байками — он искал в них утраченные ныне знания… Нари тем временем достал тетрадь в сафьяновом переплете и подал ее Эминдилу. Тот покачал головой, но тетрадь взял и перелистал ее. Плотные гладкие листы были исписаны такими же рунами; кое-где попадались зарисовки особо ценных украшений. На последней странице слова были выстроены в столбик, с пометками напротив каждого. Начальник стражи всмотрелся в них с внезапным интересом.  — А это что, почтенный Нари?  Гном заглянул в тетрадь. — А, это…похоже, список должников… — безразлично сказал он. — Кто вычеркнут — значит, вернул долг. Ори посмотрел через руку Эминдила. — Тут не имена, а прозвища… Ну да, бедняга любил такие шуточки… Вот эти трое — Сивая Борода, Секач и… хм… Камнезад — это наши, я их знаю… А вот Рыжий, Купец, Долговязый, и там кто еще — это, должно быть, люди. — Позволь мне взять тетрадь, почтенный Нари, — попросил начальник стражи. — Сдается мне, она может пригодиться в поисках злодея. — Бери. Все равно не будет с этого толку, — предрек уныло гном. — Почтенный Нари, неужели ты не знаешь имен тех, кто приходил к твоему отцу? — спросил Арагорн. — Я знаю тех, кто посещал нас днем и покупал драгоценности. Все люди уважаемые — купцы, цеховые начальники, некоторые даже из Городского Совета, — с неожиданной едкостью ответил гном. Он вроде бы стряхнул с себя оцепенение, но не утешился, а, напротив, разозлился. — Но я не знаю, кто из этих уважаемых людей явился в ночи под предлогом дела и убил отца — исподтишка, за совместной трапезой, ударом в спину! Да я отныне никому из верзил руки не подам! — То есть ты судишь обо всех людях по одному преступнику? — с удивлением спросил следопыт. — Что это за народ, среди которого есть такие! — процедил Нари. — И все же напиши мне список имен, почтенный, — предложил Эминдил невозмутимо. — Веришь ты этому или нет, но мы хотим найти убийцу — хотя бы для того, чтобы освободить от подозрений прочих уважаемых людей. Нари пожал плечами, присел к столу и принялся корябать что-то на листе бумаги. — Держи, — неприветливо сказал он, подавая список из полутора десятков имен. — Это те, кто ходил к нам чаще и имел с отцом денежные дела… — он помолчал, насупившись, и пробурчал: — А теперь, если вы закончили — оставьте нас. Нам надо готовиться к отъезду. Отец должен упокоиться в Сонном Чертоге не позже третьего дня, и мы не можем медлить. Похоже было, что Нари попросту выставляет их из дома. Эминдил не стал препираться с ним, и дознаватели откланялись; но уйти так просто друзьям не удалось. Вместе с Ори и Феланом они вышли из дверей — и снова оказались в толпе гномов, только теперь те не собирались безропотно пропускать верзил и лесовика. Уже рассвело, но они все еще держали в руках факелы и при виде пришельцев сдвинулись теснее. Один из них что-то зло сказал на своем языке, Ори ответил. Среди гномов поднялся шум. — И что?! — крикнул кто-то на вестроне. — Будем ждать, пока нас лишат бород и прирежут в собственных кроватях? — Да все врут они, Ори! Больно надо им искать убийцу! Подумаешь, гном погиб! Если бы пырнули кого из людей или из этих гололицых, они бы, небось, не так забегали! — высказался другой. — Спокойно, — прошептал Эминдил, тронув за локоть эльфа, и тут же заявил громко: — Почтенные, мы делаем все, чтобы найти убийцу!  — Пустобрех! — насмешливо крикнул из первого ряда молодой гном. — Твердишь одно и то же! Ты обещал найти тех, кто стриг нам бороды, и где они? — Всякое дело требует времени. — Ну да, оно требует времени — если его делать! А твои верзилы только без толку шляются по улицам! Болтались тут всю ночь, и все равно Фарина убили! Сквозь толпу пролез небрежно одетый, лохматый, с растрепанной бородой гном, встал перед всеми и разразился горячей речью на родном языке. Он восклицал, потрясал кулаками, хватался за бороду, и по временам, казалось, просто-напросто грохотал как камнепад. „Это Фрейн“, — шепнул Эминдил. Ори слушал, все больше хмурясь, и в конце концов оборвал его несколькими жесткими словами. — Ах вот ты что! .. — проревел Фрейн, перейдя на вестрон. — Не хочешь, чтобы мы малость поучили этих тупиц! Да ты с ними заодно! .. Эй, братья! Надо ли ждать, пока отыщут того верзилу, что зарезал беднягу Фарина? Начистим рожи этим, да и дело с концом! И остроухому тоже — нечего шляться там, куда не звали! Леголас что-то прошипел сквозь зубы — теперь и он был не прочь оттаскать Фрейна за бороду. — Это не поможет поймать настоящего преступника, — спокойно заметил Эминдил. — Вам уже ничего не поможет! — провозгласил задира напыщенно. Шум среди гномов усилился: одни, похоже, поддерживали Фрейна, другие одергивали их. Ори начал было снова что-то говорить, как сзади щелкнул замок и знакомый грудной голос спросил: — Что за непотребство устраиваете вы у порога дома, где лежит усопший? Гномы мигом умолкли. Треис, уже полностью одетая, в накинутом на голову черном плате, прошла между людьми и остановилась напротив Фрейна. — Опять ты затеваешь драку, — с упреком произнесла она. — Мало тебе той беды, что стряслась в нашем доме? Ты хочешь накликать новую? Фрейн отвел глаза и буркнул что-то неразборчивое. Вдова Фарина выпрямилась и обвела толпу взглядом: — Мы с Нари уезжаем сегодня, дабы упокоить моего мужа в Сонном Чертоге, как велит обычай. Каждый, кто хочет проводить его, может сопутствовать нам. После погребения мы с сыном останемся в Одинокой Горе — мы не желаем возвращаться туда, где нас постигло несчастье. — Правильно! — крикнул кто-то из собрания. — Нечего тут делать! — Мы долго терпели оскорбления, неужто нам мало? Неужто мы стерпим вероломное убийство? Надо нам домой возвращаться! — раздались голоса. На сей раз ропот толпы был явно одобрительным. — И что, вы бросите свои труды незаконченными, а дела недоделанными? — спросил Эминдил. — Тебе-то что до этого? Их, видать, не ценят, раз с нами поступают так! — подгорные жители охотно растравляли свое недовольство. — Ничего, теперь сами потрудитесь, а то привыкли у нас за хребтом сидеть! Вперед выступил почтенный седобородый гном. — Ты, Ори, ступай-ка к Правителю, да скажи ему, — молвил он важно, — мол, злодей, что погубил Фарина и обездолил жену его и сына, каждому из нас причинил непрощаемую обиду! Покуда не будет он изловлен и наказан, мы ни ногой не ступим на здешние камни! Ори, чуть помедлив, молча поклонился. Приняв решение, гномы стали мало-помалу расходиться. Никто больше не задерживал чужаков, и вместе с Ори они пошли к дому Правителя. — Ты видишь, что вышло из-за вашего небрежения? — сказал старшина раздраженно, обращаясь к Эминдилу. — Я не могу больше уламывать наших! Чего доброго, Фрейн подобьет их на бучу! Лучше уж мы уйдем — город целее будет. — Не в небрежении дело, — мрачно ответил начальник стражи. — Мои парни всю ночь обходили ваш квартал. Но не мог же я приставить стражника к каждому дому… и к каждому гному. Преступник сделал свое дело и исчез по-тихому, пока стражники были на соседней улице. Гном пробормотал что-то презрительное. Арагорн понимал, что страже тут не оправдаться: сложности розыска преступников мало волновали подгорных жителей, они жаждали справедливости — поимки и наказания убийцы. И кому нести за это ответ, как не Эминдилу? — Достопочтенный Ори, а ведь твои сородичи сейчас льют воду на мельницу злодеев, — заметил Леголас. — Смотри: если вы уйдете, пострадают и ваши дела, и дела людей. А ведь этого-то и добиваются преступники! — Ты почем знаешь? Еще лесовики нас не учили! Тебе вообще надо бы помалкивать — началось-то все с ваших недорослей! — гном был явно расстроен и зол, но, как ни странно, держался куда спокойнее, чем во время прошлой встречи. — Да, но продолжают смуту преступники из людей, — терпеливо возразил эльф — Они злоумышляют и против нас, и против вас, и против Правителя. Может, не стоит идти у них на поводу? — Умный какой, — проворчал Ори. — Посмотрел бы я на тебя, если бы кого из твоих прибили! Нет уж, общине я прекословить не буду… Тем более что все равно без толку, — с горечью закончил он. Леголас вздохнул и больше ничего не сказал: если кто и мог переубедить гномов, то точно не лесовик. Бард встретил их уже полностью одетый; его, должно быть, разбудили вестью об убийстве. Он бестрепетно выслушал доклад Эминдила и объявление Ори. — Я более чем сожалею о случившемся, — сказал он старшине гномов. — Я соболезную вдове и сыну погибшего в их горе и готов уплатить виру по их усмотрению. И я сожалею также, что преступления нескольких злодеев стали поводом к охлаждению дружбы между твоим и моим народами, достопочтенный Ори. — Семья погибшего не примет виру, — отвечал тот. — Мы не торгуем жизнями сородичей! И чего еще ты ждал, государь Бард? После оскорблений еще и душегубство! Конечно, наши рассержены на людей! — Выходит, за деяния некоторых будут расплачиваться все? И не только мои подданные, но и твои сородичи, достопочтенный Ори? Ведь они тоже потеряют — жилище, имущество, дело… Разве плохо вам жилось в Дейле все эти годы? — Ничего, нам и в Горе найдется пристанище и дело! Лучше потерять имущество, чем лишиться бороды и жизни! Я  с тобой не торг веду: коль скоро мы, гномы, решили уйти, ты не остановишь нас ни посулами, ни угрозами! Ори выпалил это и замер, задрав нос и выпятив бороду. Бард помолчал. — Что ж, я никогда не стал бы угрожать друзьям, а посулить мне вам нечего, — все так же спокойно произнес он. — Вы, конечно, вольны уйти — как вольны были прийти сюда. Надеюсь, вам не придется жалеть об этом… Знай же — и передай государю Даину, — что я не отказываюсь от своих слов и от давнишнего своего приглашения. Если кто-то из вас захочет вернуться — ворота Дейла всегда будут открыты для Подгорного Народа. — Может быть, мы и вернемся, — заявил Ори, — если ты поймаешь и выдашь нам убийцу Фарина. Тогда мы на деле убедимся, что твои слова — не пустой звук. А до той поры прощай! Он поклонился Правителю, но удалился с видом гордым и непримиримым. По знаку Эминдила Фелан отправился следом. Не хватало еще, чтобы со старшиной гномов сегодня случилось несчастье! Бард опустился в кресло и потер лицо. — Пришла беда — отворяй ворота, — сказал он устало. — Эминдил, как ты собираешься искать убийцу? Начальник стражи немного подумал, потом начал: — Нари дал мне список тех, у кого были денежные дела с погибшим. Должников из „уважаемых людей“, которых гном принимал у себя вечерами. Возможно, один из них и есть преступник. Этот человек владеет оружием как воин, Фарин убит одним точным ударом. Значит, нам нужны не все из списка Нари, а лишь те, кто лихо управляется с кинжалом. Мои люди разузнают у прислужников и домочадцев, кто из них выходил нынче ночью. Кроме того, надо будет осмотреть их обувь и одежду — на них может быть воск со свечей, вино или кровь. — По-твоему, Фарина убили, чтобы не возвращать долг? — недоверчиво спросил Бард. Эминдил опять ответил не сразу. — Вряд ли, — без уверенности сказал он, — это уж слишком… низко. Но… — он заговорил медленнее, взвешивая каждое слово, — первую жертву — моего стражника — ударили столь же ловко, только нож был другой. Боюсь, гном убит той же рукою — рукою заговорщика. Возможно, Фарин что-то вызнал про них… и от него решили избавиться. Правитель совсем помрачнел: — Значит, заговор в самом деле существует, и в нем участвуют люди состоятельные и "уважаемые"…  — Убийца не обязательно человек из списка, — проговорил хмуро Эминдил. — Если он напросился к Фарину в первый раз, Нари мог не знать его… Придется проверять всех, кто недавно заходил к золотых дел мастеру. Тогда быстро отыскать убийцу не получится. Прости, государь. Бард снова провел по лицу руками. — Мы проигрываем, — заключил он. — Кто бы ни убил несчастного Фарина, с гномами мы отныне раздружились. Надеюсь, со временем они одумаются… Но пока с  их работой в городе придется управляться нам самим. Эминдил, проследи, чтобы никто не препятствовал им покинуть Дейл, и чтобы их дома с имуществом остались в целости и сохранности. Начальник стражи молча кивнул. — Об исходе гномов мне следует объявить самому, — продолжал Бард, поморщившись. — Такую новость люди должны узнать из уст Правителя. Пусть глашатаи объявят по городу, что в полдень я буду говорить на площади. Он встал, давая понять, что разговор окончен. Трое друзей поклонились на прощание и оставили его наедине с невеселыми думами, сами же не торопясь пошли к выходу. — Эминдил, я не стал говорить при Правителе, чтобы не обнадеживать напрасно… но Эктарион и Халатир ходили по городу ночью, — тихо сказал Леголас. — Надо расспросить их в подробностях, где они были и что видели. Может, они заметили что-нибудь, что поможет в розыске убийцы? — Хорошо бы… да я уж и надеяться не смею. Проклятые злодеи — как аспиды злоядные: нападают внезапно, разят исподтишка и тут же прячутся в своей норе, — с горечью отвечал начальник стражи. — По сути, с ними мне бороться нечем. У меня не хватит стражников, чтобы они дни и ночи напролет торчали на каждой улице и в каждом трактире. И согласись, не можем же мы хватать и допрашивать всех подряд только потому, что они когда-то заходили к Фарину. Или замкнуть ворота города, чтобы убийца не ускользнул. Тогда мы станем горожанам врагами едва ли не худшими, чем сами преступники… — Да, — задумчиво произнес эльф, — если лиходеи хотят настроить народ против Барда, им это будет только на руку. Сдается мне, преступники торопятся разжечь смуту. Они не преуспели в этом, подрезая гномам бороды, и тогда пошли на убийство — чтобы уж бородачи разъярились наверняка. Что ж, теперь они своего добились. — Как-то глупо все это — затевать рознь, выживать из города гномов, — с досадой заявил Арагорн. — Без дружбы с Подгорным Царем не больно-то сладкая будет в Дейле жизнь. Особенно если все перегрызутся между собой. Что за радость — скинуть Барда и самим держать власть в разоренном городе? — Тебе точно не понять, — хмыкнул Эминдил невесело. — Но уверяю тебя, желающие найдутся. А гномы… Боюсь, им от нас деться некуда — без товаров из Дейла долго Горе не продержаться. Им придется торговать с городом, кто бы ни был тут Правителем. Наверное, заговорщики рассчитывают нажиться на этом. Ладно. Пойду-ка я вернусь к Нари, поспрашиваю, кто навещал в последний месяц их лавочку… И над списком поразмыслю… И надо собрать ребят охранять гномьи дома… — он зевнул. — Эх, как бы время растянуть, чтобы все успеть? — У тебя же помощник есть, — проворчал Арагорн. — Где он, кстати? Пусть бы поучаствовал в общем деле…  Он осекся, снова поймав себя на недобрых чувствах. — Я отослал Менельдура с пятью воинами на разведку по окрестностям, как только узнал об убийстве, — сухо сообщил начальник стражи. — Если такое творится в городе, не худо лишний раз проверить, что происходит за стеною. Он вернется завтра, вот и поучаствует… в общем деле. Арагорн молчал, озадаченный собственной неприязнью к мало знакомому человеку. Эминдил, впрочем, никак не упрекнул его — голова у начальника стражи была занята совсем другим. — Ладно, — повторил он. — Вы, пожалуй, пока возвращайтесь к Магору. Вы ведь пойдете слушать, что скажет Бард? Вот и встретимся потом возле Ратуши — обсудим, что будет обсуждать. И возьмите своих товарищей — вдруг они и правда что-то видели этой ночью? Они вышли на улицу, в холодное и тусклое осеннее утро, и Эминдил простился с друзьями. Арагорн и Леголас пошли по берегу канала. Сквозь туман проступали высаженные вдоль потока деревья, дома же скрылись за мутной завесой. На мгновение можно было представить себя вне городских стен, на свободе, на берегу чистой горной речки… Леголас на ходу подобрал с земли камешек и зашвырнул его в воду. — Знаешь, там, в доме Фарина, я ощутил нечто странное… как будто след некоего зла, — вдруг сказал он. — Не пойму, что бы это могло быть? — Странно было бы, если бы на месте убийства обошлось без следов зла, — заметил Арагорн. — Возможно… — пробормотал эльф, сомневаясь, но ничего не прибавил к сказанному. Да, недобрые вести принесли друзья в трактир Магора! Выслушав их, хозяин покачал головой и проворчал: — Ох, вот уж злодей так злодей, всем нагадил. Фарина, беднягу, жалко — я-то близко его не знал, а свои, говорят, сильно уважали. Только не порадовался бы он тому, что его земляки затеяли. Надо же, дурь какая — уйти из города, все бросить… Как раз на руку лиходеям! Эктарион с Халатиром тоже были огорчены и раздосадованы, но по другой причине. — Проклятье! — воскликнул Халатир. — Быть может, преступник прошел от нас в двух шагах! Мы могли бы схватить его! — Ну да, — сказал Арагорн. — Подумаешь, вам всего-то надо было знать, что случилось убийство, оказаться неподалеку в нужное время и  распознать убийцу… Удивительно, что вам это не удалось! — Зря смеешься, — возразил Эктарион хмуро, — мы ведь действительно полночи бродили вокруг гномьего квартала. И видели нескольких прохожих-людей — в подходящее время. Очень может быть, что кто-то из них и есть убийца. — Так вы, наверное, запомнили их? — спросил следопыт. Эктарион пожал плечами. — Запомнить-то запомнили… Да в такую погоду наружность-то особо и не разглядишь — все в плащах, лица под капюшонами… Разве что походку и стать… — А так и ошибиться недолго, — подхватил Халатир. — Вот одного мы видели — повадкой точь-в-точь как ты! — он кивнул на следопыта. — Я чуть было его не окликнул, да сообразил, что ты, поди, спишь без задних ног… — И хорошо, что не окликнул, не то еще пришлось бы с ним объясняться. А не хотелось, — заметил Эктарион и, нахмурившись, продолжал медленнее: — Я вспомнил —когда он прошел мимо, на меня будто холодом пахнуло… Странное чувство. — Конечно, холодом пахнуло! Да это сквозило в подворотне, где мы прятались, — объяснил Халатир. Он приметил высокий рост и легкую, почти как у эльфа, походку позднего гуляки, но ничего необычного не ощутил. Арагорн в замешательстве смотрел на товарищей. Ему пришло в голову, кто так похож на него. Но не может же быть… хотя… Нет, он не желал додумывать эту мысль до конца — должно быть, в нем снова говорит ревность и неприязнь. И у него язык не повернется обсуждать такие подозрения с начальником стражи… Леголас же посоветовал невозмутимо: — Вот и расскажете обо всем Эминдилу. А уж он решит, что из вашего рассказа пригодится ему. На том и договорились. Но беспокойство не отпускало Арагорна, и он с нетерпением ждал полудня, как будто речь Барда могла разрешить его сомнения. После завтрака следопыт прошелся до рынка и обнаружил, что неспокоен не он один. Слух о гибели Фарина распространился в Дейле со скоростью пожара. Казалось, работа в городе остановилась, а стройки и вовсе будто вымерли. Вместо того чтобы заниматься обычными делами, люди сновали туда-сюда, стучали к соседям, собравшись по нескольку человек, обсуждали страшную новость — подумать только, гнома убили в собственном доме! Что-то теперь будет? Сами гномы не показывались — должно быть, собирались в дорогу. У входа на рынок глашатай, надсаживаясь, кричал: — Жители славного Дейла! Приходите на площадь к полудню! Правитель Бард будет держать речь перед вами! Слушайте слово Правителя в полдень у Ратуши! Другой глашатай встретился Арагорну на главной улице. Недавно пробило десять, но люди уже потянулись к Ратуше — наверное, хотели занять места поудобнее. И действительно, когда ближе к полудню Магор, Арагорн и эльфы пришли на площадь, там яблоку негде было упасть. Люди толпились на мостовой, стояли на порогах и ступенях окрестных домов, выглядывали из окон, а подростки и парни помоложе даже не побоялись залезть на крыши и оседлали верхом коньки или болтали ногами, сидя на водосточных желобах. Нейл-Проныра уж точно не упустит такого развлечения! Арагорн оглядел крыши и в самом деле нашел мальчишку: тот высовывался из слухового окна какого-то чердака и жадно глазел на народ. Магор поскреб лысину. — Да-а, тесновато… — протянул он и обернулся к эльфам. — Знаете, гости дорогие, отведу-ка я вас в Ратушу: негоже вам в этой толчее болтаться — как бы чего не вышло! С громогласными извинениями он врезался в толпу, словно лемех плуга — в мягкую землю. Эльфы цепочкой пристроились за ним, Арагорн пошел последним — как бы чего не вышло… Но, хотя некоторые ворчали и огрызались в ответ на решительное продвижение Магора, компания добралась до Ратуши без приключений. Трое дюжих стражников охраняли вход. Эльфов они пропустили без вопросов. — Заходите, почтенные, ваши уже все собрались, — сказал один. — Там и услышите, что наш Правитель скажет. А вы, господа хорошие, уж как-нибудь снаружи себе местечко найдите, — обратился он к Арагорну и Магору. — А то как бы народ не обиделся! — засмеялся другой. Трактирщик и следопыт не возражали. Они снова вклинились в толпу и пробрались на ближний край площади к дому с высоким крыльцом. Магор потеснил стоявших на верхней ступени. Арагорн же подпрыгнул, ухватился за край прикрывавшего вход козырька и, подтянувшись, влез на него; отсюда он мог с удобством обозревать большую часть площади и балкончик, с которого собирался говорить Бард. Туман рассеялся, неяркое солнце просвечивало сквозь жемчужные облака; оно не слепило, но как нельзя лучше освещало многолюдное собрание. Едва следопыт устроился на своем насесте, как часы на Ратуше начали бить полдень. С последним ударом колокола на балкон вышел Правитель в черной с серебряным шитьем одежде; рядом с ним шел глашатай с блестящей медной трубой. Следом появился Эминдил и встал чуть позади. По знаку Барда глашатай протрубил в трубу. Шум толпы постепенно стих. — Жители Дейла, сограждане и сородичи! — начал Правитель; звучный голос его далеко разносился над площадью. — В нашем городе случилось несчастье: в своем доме убит почтенный Фарин из гномов Одинокой Горы. Над толпою пронесся вздох, люди загомонили. Бард поднял руку. — Мы знали Фарина как искусного мастера, знатока преданий и просто доброго друга и приятного собеседника, — продолжал он, дождавшись тишины. — Он был любящим мужем и отцом. Убив его, преступник обездолил его семью и его народ. Я разделяю горе друзей и родичей почтенного Фарина. Он помолчал, потом произнес сурово: — Преступник — или преступники — нанесли тяжкий удар и всему нашему городу. Вы знаете, что в последний месяц некоторые гномы подверглись оскорблениям и надругательству от неизвестных лиц. Убийство Фарина переполнило чашу терпения Подгорного Народа. Сегодня старшина Ори сообщил мне, что гномы решили покинуть Дейл. После этих слов тишина удержалась лишь на пару мгновений, а потом на площади поднялся возмущенный шум и гам. Слышны были отдельные крики: — Как — уйти? — Да кто им позволил!.. — Бросают нас, а у меня дом не достроен! — А что им еще остается? Бард дал народу высказаться и вновь велел глашатаю протрубить. Когда ропот прекратился, он сказал: — Гномы пришли к нам по доброй воле, вольны они и уйти. Не нам указывать, где им жить и чем заниматься. Я просил их остаться. Но они отказались — до тех пор, пока мы не найдем и не выдадим им на суд преступников. Только тогда они согласны будут вернуться в Дейл. — Да разве долго искать злодеев? И так ясно, что это лесовики! — крикнули из толпы. — Точно! Из-за них вся история!  Люди снова расшумелись: — Разве не помните, как они с гномами подрались? — Вот с тех пор у них и распря! А нам мучение! — Довели-таки остроухие подгорных! — доносилось с разных концов площади. — Ладно чушь-то молоть, лесовики здесь не причем! — услышал Арагорн сиплый голос Магора. Увы, перекричать охальников он не мог. Наверное, кое-кто еще тоже не был так уверен в виновности эльфов; но их не слышали. Бард снова поднял руку. — Кто из вас видел, как случилось несчастье? — спросил он громко. — Кто из вас может указать преступников? — Что они, дураки, что ли — на глазах такие дела творить? — был ответ. — Как же вы говорите, что во всем виновны эльфы? Собрание невнятно загомонило, кое-где вспыхнули споры. Глашатаю пришлось снова взяться за трубу. — Действительно, двое эльфов участвовали в драке с гномами. Они признали свою вину и в первом происшествии и извинились перед обиженным, — сказал спокойно Бард. — Мне известно, что между Подгорным и Лесным народами не осталось счетов, и вины эльфов в других несчастьях нет. В том, что гномы покидают Дейл, виновны наши сограждане — преступники из людей. В толпе немедленно возмутились: — Да кто тебе сказал, государь?! Небось сами лесовики! И ты им веришь?! — Чего ради людям обижать гномов? Это эльфы рады на нас наговаривать! А ты, государь, почему-то только их и слушаешь, хитрецов остроухих! — Да гнать их из города! Тогда, глядишь, и гномы от нас не уйдут! А от этих-то какая польза?! Да, Эктарион оказался прав: горожане не желали признавать вину за своими. Стоило Барду вступиться за эльфов, как он навлек на себя целую бурю негодования. Арагорн пытался высмотреть среди крикунов знакомые по корчме Олана лица — тщетно: у зачинщиков безобразий хватало ума на глазах у Правителя вести себя тихо. На сей раз Бард молчал долго и дал волнению улечься самому. — Итак, вы предлагаете не разыскивать убийцу, а просто изгнать эльфов из города, даже если они невиновны в наших несчастьях, — холодно подытожил он. — Что ж. Пусть поднимут руки те, кто возьмет на себя эту несправедливость и бесчестие. Кто навлечет на нас гнев Короля Лесов? После таких слов народ притих. Несколько рук поднялись было над толпой, но тут же спрятались обратно — похоже, никто не желал лично нести ответ за дурные последствия изгнания лесных жителей. — Эльфы будут жить у нас столько, сколько пожелают — как это было с гномами, — твердо проговорил Бард. — Никто не вправе обвинять их, не имея к тому доказательств. То же относится и к людям. Однако преступники пусть знают, что им не суждено скрываться вечно и они понесут кару за свои злодеяния. Толпа снова вздохнула, но никто не осмелился высказать сомнение в словах Правителя. Бард продолжал: — Теперь о гномах. Коль скоро решение ими принято, да не посмеет никто препятствовать им покинуть город либо оскорблять их словами или действием. Я надеюсь, они оставляют свои жилища лишь на время. И мы покроем себя вечным позором, если, вернувшись, они найдут свои дома разоренными и разграбленными. — Чего ради? — крикнул из толпы одинокий голос, показавшийся Арагорну знакомым. — Они нас сами бросают, предатели вероломные, а мы должны об их конурах заботиться?! Эминдил шагнул вперед.  — Я бы попросил воздержаться от пустых речей о предательстве и вероломстве, — молвил он внушительно, — дабы не усугублять уже нанесенный вред. И я вижу, что некоторых придется беречь от соблазна. Посему с одобрения Правителя я направляю стражников для охраны владений гномов. Тот же, кто покусится на их имущество, будет изгнан из Дейла без права возвращения. Начальник стражи обвел взглядом толпу, как бы желая убедиться, что каждый услышал его слово. — Что-то ты больше заботишься о чужаках, чем о своем народе, Правитель! — раздался тот же голос. Следопыт снова вгляделся в толпу — бесполезно, в мешанине голов и лиц он не смог различить крикуна. Того не поддержали, и ни Бард, ни Эминдил не удостоили его ответа. — Подгорные жители трудились на благо нашего города и не таили своих умений, — снова заговорил Правитель. — Наши каменщики и кузнецы многое переняли у них. И все же нам придется постараться, чтобы жизнь нашего города не нарушилась. Придется прервать часть работ, в которых больше всего участвовали гномы. Но это не должно коснуться крепостной стены. Я попросил почтенных мастеров надзирать за строительством и кузнечным делом. И еще: я попросил бы тех из купцов, что ведут дела с Одинокой Горой, прийти в мой дом сразу после собрания. Надо решить, как нам впредь торговать с гномами. — Да что теперь с ними торговать? Пусть сами вертятся, как хотят! Посмотрим, как они обойдутся без нашего урожая! — загомонили самые обиженные из народа. На них живо зашикали. — Ни мы, ни гномы не собираемся прекращать торговлю, — твердо сказал Бард. — Вы знаете не хуже меня, что это пошло бы во вред и им, и нам… — Он помолчал, потом добавил: — Это все, что я хотел сообщить. Если кто-либо хочет сказать от себя, пусть идет на крыльцо Ратуши. Но никто почему-то не рвался выступить с ответной речью. Зато из толпы опять крикнули: — Правитель, а что же ты молчишь о Празднике? Или из-за гномов нам и урожай обмыть нельзя будет? Бард покачал головой. — Гибель Фарина омрачила эти дни, но отменять Праздник я не буду. Это было бы несправедливо по отношению к тем, кто честно, в поте лица трудился весь год. Боюсь только, что без гномов веселье будет не таким, как обычно. Но это не последнее торжество в Дейле, и, надеюсь, еще не раз мы поднимем кубки вместе с подгорными жителями. Хотелось бы, чтобы оставшиеся два дня прошли спокойно и мирно, чтобы мы могли как следует приготовиться и достойно отметить Праздник Осени! Конец речи Правителя понравился всем — его встретили одобрительным гулом. Бард еще немного постоял на балконе. Убедившись, что никто больше не желает задать вопрос или высказаться, он слегка поклонился и ушел внутрь. Чуть погодя люди стали расходиться с площади, поодиночке и компаниями. Над площадью снова стоял шум — многие оживленно обсуждали потрясающую новость. Арагорн слез с козырька и на пару с Магором против течения протолкался к Ратуше. Стражник проводил их наверх, в комнату позади балкона, где собрались эльфы и Бард с Эминдилом. Все расселись по принесенным снизу лавкам и разномастным стульям. У мастеров вид был порядком озадаченный; Таурендил и Нимрос вовсе сидели тише мыши и едва осмеливались поднять глаза. — Послушай, Олварин, может быть, нам все же следует уйти, чтобы не раздражать людей? — после затянувшегося молчания спросил Эртуил. — Работы в Ратуше мы закончили; по большому счету, нас больше ничего не держит в Дейле. — Я бы не хотел этого, — тут же сказал Правитель. — Это будет неправильно — если из-за горстки злопыхателей вы уйдете как изгнанники, не получив прилюдной заслуженной хвалы и благодарности. Прошу, дождитесь Праздника! Леголас заговорил, размышляя: — Если мы последуем примеру гномов и покинем город теперь — сразу вслед за ними, в канун Праздника… Для одних это будет равносильно признанию нашей вины. Другие, напротив, оскорбятся нашим пренебрежением. Боюсь, злоумышленники сумеют обернуть и то, и другое в свою пользу, и без нас в городе не станет много тише. Еще: вряд ли мы сумеем скрыть от короля обстоятельства нашего ухода. Может статься, он тоже сочтет себя — и весь наш народ — оскорбленным. И тогда навсегда разорвет дружбу с людьми… Нет, достопочтенный Бард прав: нам не стоит уходить сейчас, — заключил он и добавил: — Я и мои товарищи в любом случае останемся в Дейле до торжества — ведь мы приглашены Правителем. Впрочем… если кто-либо из вас желает отправиться домой в ближайшие дни, я не буду удерживать его. Но никто из мастеров не принял это предложение: все согласились с доводами посланца короля и желали последовать его примеру. Эминдил, который сидел с видом задумчивым и хмурым, встрепенулся и обратился к эльфам: — Почтенные, а вы не опасаетесь, что кто-то из вас пострадает от рук злоумышленников? Не лучший подарок будет королю Трандуилу, если с кем-либо из его подданных случится несчастье! Эльфы переглянулись. — Эминдил, мы решили остаться ради общего спокойствия. Неужто ты думаешь, что мы передумаем из страха перед вашими горе-убийцами? — с возмущением спросил Вилварин. — Или что мы не способны позаботиться о себе? Я полагал, что ты лучшего о нас мнения! — Я лишь хочу предупредить вас, — отвечал начальник стражи. — Гномы уходят. Очень может быть, что злодеи примутся теперь за эльфов. — Ну, ты тут ничего не поделаешь, — заметил кто-то из мастеров. — Твои стражники не больно-то преуспели в охране гномов. И вряд ли они смогут помочь нам. Эминдил только покачал головой. — Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь рискнул напасть на нас среди бела дня, — проговорил Эртуил спокойно. — Человеку не так-то просто справиться с эльфом. Ночами же мы не собираемся бродить поодиночке или принимать незваных гостей. Нас не застанут врасплох, как несчастного Фарина. — Допустим, — сказал Эминдил. — Но я бы на вашем месте хотя бы носил с собою нож. И желательно, на виду. Может быть, это остережет драчунов? — Или, напротив, раздразнит их, — возразил Вилварин. Начальник стражи промолчал. Леголас взглянул на него, потом прямо посмотрел на Барда. — Мои сородичи предупреждены, — со значением произнес он. — Надеюсь, они не допустят, чтобы им был причинен вред. Если же, паче чаяния, такое случится — вина ляжет на злодеев. Со своей стороны, я был бы рад, если бы нам удалось помочь в поимке преступников. Думаю, король не стал бы возражать против нашего в этом участия. Правитель еле заметно вздохнул. — Я весьма признателен тебе и твоим сородичам за поддержку, достопочтенный Олварин, — с чувством сказал он, — хоть и предпочел бы, чтобы вас никоим образом не коснулось это дело. Увы, не всегда в наших силах предвидеть, как обернутся события… А сейчас прошу извинить меня — должно быть, купцы уже собрались и ждут… Он встал и, учтиво попрощавшись, быстрым шагом вышел из комнаты. Мастера вскоре тоже откланялись. Эминдил закрыл за ними двери. — Плохи наши дела, — произнес он мрачно. — Олварин, говорю еще раз: вы рискуете. Сдается мне, преступники решили рассорить нас и с гномами, и с эльфами. Гномов они из города выжили. Не удивлюсь, если они тем же способом попробуют выжить и вас. Леголас пожал плечами. — Мы уже приняли решение. Я отвечу за него перед королем, — только и сказал он. Начальник стражи снова покачал головой и от дальнейших предостережений воздержался. Он расспросил Эктариона и Халатира об их похождениях и весьма внимательно выслушал описания ночных прохожих. На лице его застыло все то же угрюмое, озабоченное выражение. Арагорн поглядывал на него с беспокойством — он и не помнил, чтобы его наставник был когда-либо в таком дурном расположении духа. — Эминдил, а ты поразмыслил над списком Нари? — в свою очередь осторожно спросил следопыт. — Да. — И что? Там нашелся кто-нибудь подходящий? — Я буду знать это завтра, — сказал Эминдил таким тоном, что Арагорн не решился дальше расспрашивать его. Собственно, больше обсуждать было нечего. Начальник стражи собирался вернуться в гномий квартал — подгорные жители вот-вот должны были выступить в путь. Арагорн увязался за наставником. Эльфы решили пойти к своим и потом вернуться к Магору — пожалуй, им все-таки не стоило присутствовать при исходе, дабы не злить ни гномов, ни людей. На подходах к гномьему кварталу стражники вежливо и настойчиво заворачивали досужих зевак. Но, конечно, они пропустили Эминдила и его спутника. Множество гномов в дорожных куртках, в разноцветных плащах с капюшонами заполнило улицы квартала. Подгорные жители собрались без суеты и удивительно быстро, как будто готовились заранее. Похоже, они уходили налегке, взяв с собой лишь самое ценное — то, что помещалось в заплечных мешках. Лица у гномов были мрачные. Возможно, кто-то из них не только скорбел по Фарину, но и сожалел о принятом решении, но взять назад объявленное слово было уже невозможно. Только безбородые ребятишки (а были и такие!) весело сновали по узорчатым мостовым или устраивали потасовки за лучшие места на запряженных крепкими мохноногими пони подводах. Вскоре люди вышли на небольшую площадь. К удивлению Арагорна, здесь собралось несколько десятков одетых в блестящие кольчуги и шлемы, вооруженных секирами и топорами воинов. В одном из них следопыт узнал Ори. В плотной и гладкой, словно рыбья чешуя, кольчуге, в изукрашенном сложной чеканкой шлеме староста выглядел нарядно и весьма внушительно. Он с озабоченным видом отдавал распоряжения. — Ты как раз вовремя, достопочтенный Эминдил, — проворчал он при виде людей. — У нас уже почти все готово. Мы выступаем через полчаса. Борин и Гамил, — он указал на двоих гномов помоложе, — останутся, чтобы вместе с твоими стражниками обойти квартал после нашего отбытия. — Ну ладно. Легкой вам дороги и благополучного водворения под кров предков, — пожелал начальник стражи и, чуть помолчав, добавил: — Как и государь Бард, я надеюсь, что вы все же вернетесь к нам. И посему не говорю: прощай, но — до свидания. — Мы вернемся, когда будет выполнено наше условие, — ответствовал Ори важно. — И я от души желаю, чтобы это случилось поскорее. Да не отвернется от тебя удача в этом деле, как и в других делах, достопочтенный. Эминдил слегка поклонился в знак благодарности, и они со старшиной пожали друг другу руки. Хоть теперь Ори показал себя с лучшей стороны — проститься с гномами удалось вполне мирно, без запальчивых речей и громких заявлений. На обратном пути Эминдил и Арагорн прошли мимо дома Фарина. Шестеро гномов во главе с Нари выносили из дверей деревянную домовину, крытая коврами телега ожидала ее. Треис в черном платье и платке стояла на крыльце и не отрываясь смотрела на гроб. Она даже не заметила людей, которые издали поклонились ей... А еще через час Арагорн в непривычно молчаливой толпе любопытных стоял недалеко от северных ворот и смотрел на гномов. Подгорные жители уходили неспешно и торжественно. Процессию возглавлял Ори с несколькими дружинниками. За ними упряжка влекла повозку с гробом, рядом шел Нари с понурыми родичами и друзьями семьи. Треис, должно быть, сидела в ехавшем следом крытом возке. Потом потянулась длинная колонна пеших гномов, в ней же двигались немногочисленные возки и телеги с тяжелым скарбом и ребятишками. Воины в кольчугах шли по краям, как бы охраняя сородичей от возможного нападения. Глядя на их приземистые мощные фигуры и насупленные лица, следопыт впервые подумал, что исход гномов может быть и не самым худшим событием. Вдруг Фрейн и правда подбил бы земляков на бунт? Тогда покалеченных и обиженных среди людей и гномов стало бы куда больше. Могло бы прибавиться и убитых, и ссора с Подгорным Царем оказалась бы неизбежной… Так-то еще есть надежда обернуть дело вспять — если поймать убийцу. Он вздрогнул, вспомнив свои подозрения, — если допустить, что это правда, поимка преступника будет делом более чем опасным… Проклятье! И Арагорн отогнал от себя тягостные мысли, решив положиться во всем на Эминдила — наставнику виднее… Когда последний гном миновал ворота, люди разошлись. Арагорн до позднего вечера шатался по городу, заходил в трактиры, прислушивался к разговорам… Заговорщики из корчмы Толстяка не попались ему, но люди по-прежнему были неспокойны. Исход гномов оказался нежданной и нерадостной переменой. Некоторые опасались, что работы на стройках и в мастерских, где заправляли гномы, остановятся, и горожане-ремесленники лишатся заработка; другие говорили, что гномы, точно, прекратят теперь всякие сношения с Дейлом и будут торговать только с Эсгаротом; третьи пророчили чуть ли не войну с Подгорным Царем… Какой-то оборванец предлагал наплевать на уговоры Правителя и угрозы начальника стражи — дескать, гномы сами виноваты, что все бросили, грех не попользоваться их вещичками. Увы, его слушали внимательнее, чем хотелось бы следопыту. Кое-кто поминал и эльфов как виновников неурядиц, и Барда, который все никак не прекратит выгораживать остроухих — наверное, из страха перед их королем. А вот если бы их выгнали сразу, ничего бы этого не случилось… Но Арагорн не услышал ничего, что не было бы уже известно Эминдилу. Оставалось надеяться, что недовольство горожан не пойдет дальше разговоров, что назавтра люди вернутся к обыденным трудам и заботам, а прежнее течение жизни в городе восстановится. Что ж, новый день покажет, насколько сбудутся эти надежды.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.