Где-то через полгода после выхода первых серий Импровизации.
Попов дёргается постоянно от любых взглядов, даже случайных, от того, что его кто-то окликает на улице. Он дёргается всем телом даже от того, что их с Ваней пальцы случайно касаются. Брюнет каждый раз ищет подвох в любых словах, сказанных мужем, даже если тот желает доброго утра. Арсений испугано оглядывается и смотрит по сторонам, будто совершил страшное преступление, его уже объявили в розыск по всей стране и вот-вот поймают. И сколько так уже продолжается, он сам не знает. Кажется, причин для такого поведения нет. Они с парнями наконец-то запустились, и их шоу не просто понравилось, но, как выразились продюсеры, зашло аудитории. Да и рядом с Поповым любимый супруг, что терпеливо ждёт его в дождливом Питере. Всё вокруг хорошо и даже красочно. Только одно жирное «но», которое пульсирует в мозгу двадцать четыре на семь: «ебаные шипперы, ебаный артон». Это не просто раздражает или нервирует, Арсения бесит это до трясучки так, что хочется всё крушить вокруг. Брюнет винит в этой ситуации только себя и не знает, как такое вообще произошло. Ведь во время съемок шоу это были просто шутки, и все вокруг это прекрасно понимали. Тогда почему появились эти шипперы и почему появился этот артон? Для Попова это все не просто развлечение тринадцатилетних детей, для него это самая настоящая измена его любимому Ване. Все эти отфотошопленные фотографии, коллажики, милые текста и фанфики - свидетельства его измены. Арсений знает, что Ваня наверняка уже в курсе и всё видит, всё читает, но молчит. И от того, что муж никак не пытается эту тему обсудить, становится ещё хуже. Иногда брюнету кажутся взгляды супруга подозрительными, будто тот пытается увидеть признаки чего-то. Вернее не чего-то, а именно измены. Сам Попов уверен, что искать их особо не нужно, достаточно зайти в социальные сети и ввести это до трясучки бесящее слово «артон». Вот почему его буквально разрывает от всей этой ситуации, ведь на самом деле ничего нет и быть не может. А Ваня просто делает вид, что всё в порядке, будто ничего не происходит. Арсений каждый гребаный день ждёт, когда тот придёт с работы и заведёт разговор, когда тот спросит невзначай, а правда ли это, когда тот попросит его собрать свои вещи и покинуть квартиру. Попов каждый день умоляет, чтобы это случилось не сегодня, но при этом продолжает ждать. Собственные мысли довели бы брюнета до белого каления, если бы не начавшиеся гастроли. Импровизатор собирается слишком быстро, буквально бежит из Санкт-Петербурга, из совместной квартиры, чтобы только убежать от всей это ситуации. Ваня догоняет его на лестнице, успевает лишь мазнуть губами щеке, перед тем как брюнет окончательно уходит. Он хмуро смотрит мужу вслед, а после возвращается обратно, уже даже не пытается понять, что с Арсением происходит. Естественно, Иван знает о том, что Попов стал объектом шипперства вместе со своим коллегой Антоном. Так как в характере кареглазого сначала разобраться, а уже потом что-то делать, то он изучает всё, что касается шипперов. Теперь Ваня знает не только кто это такие, но и чем они занимаются, и даже пытается понять зачем. Для себя он решает, что все, кто этим занимается, никакие ему не враги. Что-то изменить он явно не сможет, и, как мужчина понял, шипперы в любом случае добрались бы до его Арсения. Только очень сильно вводит в недоумение поведение Попова, будто кто-то покопался в его нижнем белье и выставил всё на обозрение. Его муженёк так дёргается, будто этот артон существует на самом деле. При этом брюнет упорно делает вид, что ничего не происходит. Одно с другим не вяжется. Ваня никак не может понять, что именно происходит. Если между ними всё как раньше, почему же тогда Арсений ведёт себя так, будто пытает скрыть что-то. Вернее, не что-то, а измену. При этом, если у Попова кто-то появился, почему он не может просто прийти и сказать. Иван не боится, что его муж может найти ему замену. Найти себе кого-то лучше, моложе, умнее или смешнее, современнее. Единственное, чего не хочет Ваня, это быть рядом с человеком, который уже не его. Не хочет ласкать взглядом и нежно целовать человека, который нашёл тебе замену. Не хочет отдавать свою любовь человеку, который этого уже не заслуживает. Он всегда был и будет за честность до конца. Лучше горькая правда, чем ходить в неведении. Если честно, Ваня сам не замечает, как начинает пристальнее смотреть на брюнета и пытается заметить что-то. При этом он никак не обговаривает эту тему, вернее, не считает нужным обсуждать то, что по факту никак не должно касаться их, если это не правда. Мужчина убеждает себя, что это не правда, ведь Попов бы уже давно сказал бы всё, как есть. Или всё же он трус? Опять же эти гастроли, на которые Арсений уж слишком быстро собирается, будто не терпится ему. Сколько это ещё будет продолжаться? А ведь явных доводов или фактов у кареглазого нет, абсолютно нечего предъявить. Можно подумать, что Иван ревнует, возможно, так и есть, но больше он пытается узнать правду о поведении Попова. Ведь дыма без огня не бывает. И эта дурацкая мысль, что ему нагло врут, постоянно всплывает в голове. Даже когда Ваня погряз в работе, даже в разгар совещания, даже вовремя обеденного перерыва, но особенно часто по ночам. Он смотрит на пустую сторону кровати и думает об Арсении, который сейчас ночует в каком-то отеле. Брюнет не пишет и не звонит, ссылается на занятость, выключенный телефон и на это ужасное «не слышал», а потом чей-то смех на заднем фоне, и звонить уже больше не хочется. Вообще больше не хочется ни видеть, ни слышать, да и продолжать этот дешёвый спектакль тоже. Ваня решает дождаться супруга с гастролей, а уже потом что-то решать. Где-то в глубине души он надеется, что всё наладится само собой.***
Арсений открывает дверь своими ключами, проникает в тёмный коридор и долго вслушивается, пытается понять, дома ли муж или нет. Убедившись, что квартира пуста, Попов выдыхает и тянется к выключателю. С одной стороны хочется, чтобы Ваня его встретил на пороге, а с другой стороны стоит боязнь разговора. Брюнет проходит по всей квартире, где всё остаётся на своих местах: и фотографии в рамках, и цветы на подоконнике, и этот домашний запах вместе с оттенками аромата его супруга. Он бросает сумку на заправленную кровать, а после идёт в гардероб. Сам не знает, зачем проводит рукой по всем модным пиджакам Вани, что висят на вешалках. — Он на работе, — вслух озвучивает свои мысли Попов, ощущая приятную ткань под рукой. Ещё пару минут он стоит в гардеробной, рассматривая различные рубашки, футболки и пиджаки, что принадлежат не ему, а после всё же идёт разбирать свою дорожную сумку. Арсений не звонит мужу и не пишет, никак не сообщает, что приехал домой, уверяя себя, что тот занят на работе и ему не до его глупых звонков. Брюнет покидает квартиру почти тут же, как заканчивает с разборкой вещей, потому что находиться в ней крайне сложно. Ваня по приходу домой сразу замечает присутствие своего единственного. Точнее он замечает, что Попов вернулся из своих гастролей, но самого его в квартире нет. Иван хмурится, про себя возмущаясь, что муженёк не удосужился даже написать ему короткое сообщение, и попутно идёт к спальне, снимая галстук с шеи. Только он тоже не звонит и не пишет, продолжает свой вечер, будто тот не вернулся. Принимает горячий душ, чтобы смыть с себя трудный день, а после разогревает вчерашний ужин, которого как раз хватит на двоих. Арсений возвращается домой ровно тогда, когда Ваня выключает под сковородкой газ. Он слышит тихий звук закрывающейся двери, а после аккуратные шаги по коридору. Доли секунды, и они двое смотрят друг другу в глаза. Попов замечает в его руках тарелки, а Иван замечает, что тот не разулся. — Привет, — первым выдыхает брюнет, стараясь отогнать от себя плохие мысли. — Привет, — так же тихо отзывается Ваня, еле заметно качает головой в сторону плиты, — Ты вовремя, садись ужинать. — Сейчас, только разденусь, — уже более расслабленно отвечает Арсений, перед тем как скрыться из виду. Иван ещё пару секунд смотрит на то место, где только что стоял его муженёк, а после начинает раскладывать рагу по тарелкам. Попов возвращается на кухню через минуту, по пути заходя в ванную, чтобы вымыть руки. За столом слова из брюнета приходится вытаскивать клещами. Он с неохотой отвечает на вопросы про гастроли, концерты и города. Ваня осознает, что тот не особо хочет делится, и больше вопросов не задает. Теперь уже сам на вопросы Арсения о работе отвечает односложно: «Всё по-старому». А после и вовсе разговор сходит на нет. Только тишина эта не уютная, как когда-то давно, а, наоборот, давящая и напрягающая. Попов старается лишний раз взглядом с мужем не встречаться, потому что видит в этих карих глазах не только какие-то подозрения, но ещё и упрек в чём-то. Тушеные овощи встают поперек горла, стоит услышать резкий выдох Вани или почувствовать очередной взгляд на себе. Арсений тянется к стакану с прохладной водой, а после опять ковыряет вилкой в тарелке. Есть изначально не хотелось, а уж тем более сейчас. Сам Иван сидит напротив, тяжело вздыхая. Он надеется заглянуть в глаза брюнету, но натыкается лишь на тёмную чёлку. Он старается приглядеться к мелочам, может, заметить что-то, хоть какое-то изменение, но ничего нового в Попове не замечает. Не хочется верить, что когда-то их уютное молчание могло превратиться в такую тяжёлую ношу. Ещё напрягает это скрытое поведение Арсения, будто Ваня не достоин того, чтобы делиться с ним. И эта атмосфера давит на них обоих так сильно, что уже становится трудно дышать. — Все, — неожиданно выдыхает Иван, положив приборы на стол, — С меня хватит, — более громко произносит он, наблюдая как брюнет напротив поднимает на него взгляд. Это не просто взгляд, в этих глазах такой страх и такое сожаление, что Ваня неосознанно начинает хмурится. — О чём ты? — буквально выдавливает из себя вопрос Арсений, стараясь при этом не опустить глаза, как нашкодивший ребёнок. — Тебе самому этот цирк не надоел? — немного резко спрашивает Ваня, не переставая хмуриться, так он ещё и ладони сжимает в кулаки, — Как долго мы будем делать вид, что всё нормально? — он уже чуть спокойнее спрашивает, хотя осознает, что этот вопрос тоже останется без ответа. Попов все же не выдерживает и опускает взгляд обратно на тарелку, это действует на кареглазого как красная тряпка на быка, — Ну что, блять, ты молчишь? — выкрикивает Иван, резко вскакивая на ноги и начиная ходить по кухне. Арсений сжимает губы в тонкую полоску, явно не собираясь отвечать, при этом продолжает ковырять вилкой в уже остывших тушеных овощах. Ваня, наблюдая за этим, чуть не стонет в голос от безысходности, ерошит свои волосы и резко подходит к нему, — Скажи уже хоть что-нибудь! — Что сказать? — быстро поднимает голову Попов, — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — уже увереннее добавляет он. — Правду, — устало выдыхает Иван, — Просто скажи мне уже правду, — ещё тише говорит мужчина, делая пару шагов назад. Арсений как-то долго изучает его, взглядом бегая по серьёзному лицу, будто пытается понять, какую именно правду от него требуют. Ваня медленно выдыхает, понимая, что ответа опять не будет, — Ну так что? — опять спрашивает кареглазый, складывая руки на груди, — Было у вас с Шастуном или нет? — Арсений тут же открывает рот, чтобы ответить, но сам же себя останавливает, снова опуская взгляд. Никак не подобрать ему слова сейчас, только его муж понимает это по-своему, — Ясно, — бросает напоследок Иван, перед тем как быстро покинуть кухню. — Стой! — вдогонку кричит Попов, только тот уже скрывается из виду, и тогда брюнет подрывается и бежит следом, — Стой, куда ты? — спрашивает Арсений, когда буквально цепляется за его руку. Ваня одаривает его таким взглядом, что хочется самолично себя же придушить. — Отпусти меня, — выплёвывает слова Иван, перед тем как вырваться из его захвата. — Ничего… — негромко начинает говорить Попов, а после давится воздухом, наблюдая, как муж уже быстро обувается, — Ничего не было! — выкрикивает брюнет, собой перегораживая входную дверь. — А что же ты ведешь себя, как будто всё уже было? — зло спрашивает Ваня, поднимая на супруга уничтожительный взгляд, — Тогда почему же ты ведёшь себя так, будто собираешься сообщить, что уходишь от меня? — он отбрасывает ложку для обуви куда-то в сторону. — Ничего не было, — тихо говорит Арсений, слабо качая головой, — Ничего не было ни с ним, ни с кем другим, — он продолжает негромко произносить слова и при этом укладывает свои ладони на плечи супруга, — Да, я не самый лучшей человек на земле, но я не последняя тварь, которая так нагло может наставить тебе рога, — Попов смотрит на него с мольбой в глазах, лишь бы супруг сейчас никуда не ушёл. Сам Ваня не перестает хмуриться во время этой короткой речи, а после быстро скидывает с себя руки и, прихватив джинсовку, лихо обходит Арсения, чтобы покинуть их квартиру. Громкий хлопок входной двери заставляет Попова прийти в себя, он будто отмирает, выходит из оцепенения. В голове пульсирует только одно: «Куда мог уйти Ваня вечером?». Ещё были вопросы зачем и почему, но Арсений их даже не рассматривает. Он бежит за своим телефоном, чтобы позвонить супругу, уговорить вернутся и поговорить. Брюнет осознает, что Иван его словам не поверил, а ведь, если подумать, то это Попов самолично довёл всё до такого состояния. Телефон оказывается лежащим на столе, за которым они с мужем недавно ужинали, вернее, пытались ужинать. Арсений быстро находит нужный номер и подносит аппарат к уху. Как только идут гудки, где-то в гостиной играет мелодия звонка, что стоит у мужа. Попов, не нажимая отбоя, медленно заходит в комнату и находит телефон супруга на диване. Он смотрит на дисплей и на это тёплое прозвище «Мал». Только его Ваня сокращал сопливое «Малыш» до такого простого, но уютного «Мал». Вскоре брюнет нажимает на красную трубочку и перестаёт названивать в никуда. Арсений понимает, что тот вернётся, как только немного остынет и придёт в себя. Только больше всего он боится, что Ваня вернётся, чтобы окончательно его бросить и собрать вещи. Попов уверен, что муж ему уже не поверит. Разговаривать и объяснять нужно было раньше. Это он виноват, что всё зашло так далеко. Это он виноват в появлении этих шипперов. Это он виноват, что супруг окончательно перестал ему верить. Он и никто другой. По крайней мере, Арсений так считает. Что-то внутри него так сильно скулит, что хочется напиться в щи, до того состояния, когда уже ничего не чувствуешь. Хочется всё ломать вокруг, но при этом хочется свернуться калачиком и плакать. Противно от самого себя же. Попов прикрывает глаза, стискивает зубы до боли, а после плавно поднимает веки и тут же натыкается на фотографию в рамке. Их свадебную фотографию, а рядом ещё другие: с отпусков, поездок, простых прогулок. Арсений хватает в руки ту самую, где они у алтаря, где когда-то они давали клятвы друг другу. Теперь это всё к чертовой матери испорчено. Он сжимает рамку в ладонях, а после со всей злости кидает её на пол. Тонкое стекло тут же разлетается на мелкие осколки, да и сама рамка тоже косится. Попов, совершенно не думая, хватается за следующую и поступает с ней так же. А потом ещё одну и ещё. Ему даже легче становится. — Мне тоже никогда не нравились эти рамки, — спокойно говорит Ваня, облокотившись плечом об дверной косяк, когда его муженёк разбивает последнюю фотографию, — Ничего, купим новые, — так же спокойно добавляет кареглазый. Сколько он тут стоит, Арсений не знает, ведь он не слышал, как открылась дверь, видимо, слишком увлекся. Он вопросительно смотрит на совершенно спокойного мужа, — Я молоко ходил покупать, — отвечает Иван, в доказательство показывает бутылку молока в руке, — У нас кончилось, с чем бы ты утром кофе пил? Ваня улыбается как-то по-особенному, а после начинает разглядывать осколки по всей комнате, в центре которых стоит брюнет, и думает, как того вытащить оттуда без порезов на ногах. Сам Попов, буквально затаив дыхание, пытается понять, правда ли то, что происходит, или это всё большая галлюцинация. Пока он растерянно моргает, чувствует под голой ступнёй довольно большой осколок, но ему сейчас плевать, и не такие боли терпел уже, его муж успевает отнести бутылку молока в холодильник и вернуться обратно с веником. Арсений в считанные секунды оказывается рядом и набрасывается на кареглазого с поцелуями. — Аккуратнее, — прямо в его губы говорит Ваня, чуть отстраняясь от брюнета, но при этом обнимая его за талию, — Тут слишком много осколков, — успевает добавить, перед тем как Попов опять накрывает его губы своими. Поцелуй быстро превращается в страстную борьбу языков за главенство. Кажется, что никто уступать не собирается, но Арсений довольно быстро сдаётся, да ещё и прижимается как можно ближе, словно самый настоящий кот, просящий ласку. Ваня сам того не замечает, как сжимает его в своих руках, не желая отпускать ни на секунду. Он будто насытиться не может, не может оторваться от таких родных и мягких губ. Всё никак не может понять, как вообще допустил мысль, что Попов сможет так просто ему изменить. У брюнета всегда всё сложно, он умудряется накрутить себя практически из ничего. Ваня не отрицает, что его муж мог бы влюбиться в того же Шастуна, иногда ему даже это полезно. Только вот Арсений не умеет таить свои победы и так долго скрывать от него это не смог бы. А об истинных причинах его поведения Иван узнает позже, сейчас не до этого. — Подожди, подожди, — он кое-как отстраняется от супруга, что уже запускает свои руки в его домашние штаны, в которых сам Ваня совершенно спокойно сходил в магазин, — Не здесь же, тут не один час осколки собирать. — Прости, — тихо выдыхает Попов куда-то ему в шею, продолжая крепко обнимать руками. — Давай аккуратно проходи, — говорит Иван, направляя того к выходу в коридор, а после следует за ним. — Такой заботливый, — хмыкает Арсений, когда они уже окончательно покидают гостиную, а после в плохом освещение снова отыскивает губы мужа. В спальню они буквально вваливаются, целуясь на ходу, находят кровать интуитивно. Сказывается слишком долгое расставание, что ни один, ни другой вздохнуть толком не может, не то чтобы оторваться друг от друга. Попов пытается стащить футболку со своего супруга, параллельно снять что-то с себя, но, не разорвав поцелуя, этого сделать не получается. Легче снять одежду с себя самого, чем помогать другому. — Не торопись, — шёпотом говорит Ваня, когда брюнет тянется к свои боксерам. Кареглазый толкает мужа в грудь, чтобы тот улёгся на спину, и тут же начинает покрывать его белоснежную шею поцелуями-укусами. Арсений откидывает голову назад, давая больше пространства, закидывает одну ногу на бедро супруга и при этом тянется к тумбочке, где в ящике у них всегда лежат презервативы и смазка. Пока тот пытается отыскать нужный им тюбик, Иван своими поцелуями спускается вниз к животу, по пути оставляя засосы на груди. Он начинает медленно спускать нижнее белье супруга, откуда тут же показывается розовая головка уже на всё готового члена. Ваня успевает не только подуть на неё, но и пройтись по всему стволу языком, перед тем как окончательно снять боксеры с брюнета. Попов издаёт слабый стон, а после хватает найденную смазку и пихает её в руки мужа. Тот лишь хмыкает, когда Арсений раздвигает ноги шире и смотрит с ожиданием из-под ресниц. Ивану отдельного приглашения не нужно. Он сразу же выдавливает на пальцы смазку и подставляет их к сжатому колечку мышц. Сначала проходится по кругу, а после плавно проникает указательным пальцем. Второй же входит куда хуже. Он видит, как супруг хмурится, наклоняется вперёд и вбирает в рот одно из яичек. Нежно лаская языком чувствительные яички, Ваня спокойно растягивает Попова пальцами, который уже совершенно не обращает внимание на какую-либо боль или дискомфорт. Арсений млеет, кусает губы и хватается руками то за плечи, то за тёмно-коричневые волосы мужа. — Больше не могу, — выговаривает со стоном Попов, встречаясь со взглядом карих глаз, — Давай уже. — Мал, ты ещё плохо растянут, — отвечает Ваня, поглаживая его возбуждённую плоть рукой, — Будет больно. — Плевать, — выдыхает Арсений и тут же притягивает мужа к себе. Иван успевает смазать свой член, перед тем как брюнет окончательно берёт в плен своих рук и ног, а после вновь принимается целовать его. Попов ёрзает задницей на уже горячей простыни, всё никак не может дождаться, когда в него проникнут. Ваня отрывается от него, чтобы одной рукой опереться о матрас, а другой подставить головку ко входу брюнета. Арсений уже почти начинает просить опять, когда его муж резко входит во всю длину и почти сразу начинает двигаться. Он так и застывает в немом крике, ощущая этот огонь внутри себя. Ваня шумно выдыхает, у него даже круги перед глазами идут от узости внутри супруга. Тут явно никакой изменой и не пахнет. Кареглазый старается отыскать простату, попутно целуя его щёки, нос и губы. Буквально пара несильных толчков, и Попов захлёбывается в собственном стоне, ногтями впивается в плечи мужа, продолжая постанывать от каждого толчка. А сам Иван точно знает, как продолжать и под каким углом, поэтому начинает ускоряться и более ритмично двигаться. До финишной прямой остаётся недолго, и оба это прекрасно понимают, слишком долго они не были вместе в этой кровати. Попов старается подмахивать бёдрами под каждое движение мужа, старается двигаться навстречу, но чаще сбивается и опять стонет ему же на ухо. Ваня тяжело дышит сверху, когда начинает уже бешено вколачиваться в такое жаркое нутро. Вновь головка его члена проскальзывает по точке блаженства, и Арсений, сам того не ожидая, обильно кончает, пачкая не только свой живот. Почувствовав, как стенки внутри сильно сжали его орган, Иван тоже начинает кончать от такой неистовой тесноты. Он целует Попова в самый последний миг долгожданного оргазма, а тот, собрав все оставшиеся силы, отвечает ему. С закрытыми глазами Арсений ощущает, как муж плавно выходит из него и целует ещё раз куда-то в висок. Он хочет обнять Ваню и прижаться всем телом, но тот как-то быстро ускользает. Попов, приоткрыв глаза, успевает заметить его голый силуэт, что исчезает в дверном проёме. Он уже хочет крикнуть, куда тот опять исчез, но Иван тут же появляется обратно с полотенцем в руках. Первым делом целует Арсения опять властно и страстно, а после ложится рядом и начинает маленьким полотенцем, что оказывается мокрым, вытирать его живот и многострадальную задницу. Попов опять закрывает глаза, чувствуя пальцы там, где недавно был горячий член. Ваня вытирает полотенцем сперму и не забывает проверить вход мужа на мелкие повреждения. — Я люблю тебя, — шепчет Арсений, когда тот устраивается рядом на соседнюю подушку. — Я знаю, — негромко отвечает Иван в своей манере, после того как брюнет подвигается ближе. — Прости меня, — ещё тише говорит Попов, утыкаясь носом в его плечо. — За что ты просишь прощение? — спрашивает Ваня, в глубине души понимая, что тот вряд ли ответит. — За этот «артон», — выдыхает Арсений, проводя рукой по груди мужа, что плавно поднимается и опускается, — Я же в этом виноват. — Ты тут причём? — хмыкает Иван, поймав его ладонь в свою, — Вас бы всё равно шипперили, четыре мужика в шоу, не считая ведущего, — добавляет он, когда переплетает свои пальцы с его, — А то, как ты себя ведёшь, только больше их раззадоривает. — Но… — неуверенно начинает Попов, только никак не заканчивает. — А что но? — спрашивает Ваня, повернув в его сторону голову, — Ты уже ничего не изменишь, так что перестань ворошить воду, а грязь сама уляжется. — Тебе легко говорить, — как-то недовольно произносит Арсений, даже пытается вырвать свою ладонь. — Просто пойми, — сжимает сильнее его руку Иван, — То, что они делают это как развлечение или хобби, и при этом оно никак не может тебя касаться, — только когда брюнет перестаёт пытаться вырваться, он начинает нежно гладить кисть, — Потому что они не знают, кто ты на самом деле, они видят только образ, только то, что ты даёшь им видеть, и это их хобби не может никак тебя касаться, — Ваня целует его в щёку, перед тем как продолжить, — Тебе от них никак не избавиться, просто прими это как факт, тем более шипперы есть почти у всех популярных людей. Считай, это особая фанатская любовь, — хмыкает он под конец. — Хороша любовь, — бубнит себе под нос Попов, и уже хочет что-то сказать ещё, но муж быстро затыкает его поцелуем, таким же страстным, как в самом начале вечера, — Я тебя никому не покажу, — говорит Арсений, уже сидя сверху на нём, — Ни одна фанатская душа не узнает о тебе, — добавляет он, поглаживая ладонями грудь. Ваня, который смотрит на него снизу, улыбается чему-то своему и нежно обводит его бедра. — Ну что, ещё разок? — спрашивает кареглазый, резко принимая сидячие положение и жадно обхватив его за ягодицы.