***
Новую девушку звали Карина, и она казалась пугливой и загнанной. У неё были тёмные волосы – конечно, совсем не такие роскошные, как у Деат – и серые глаза, которые внимательно изучали нас, словно она не верила, что мы реальны. Она была худой и на ней было такое же платье, как у всех нас. Кое-где на её руках были тёмные пятна. Едва я увидела их, я уже не могла отвести от них взгляд. Может, мне мерещилось, но я была уверена, что это синяки. -Ты здесь в безопасности, - сказала Ева, положив свои невесомые руки Карине на плечи. – И тебе нечего бояться. Таинство начнётся не скоро, мы ждём его здесь. Мы такие же, как ты. -Мои руки… - дрожащим голосом сказала она и подняла ладони. Карина показывала их Еве и по её бледным щекам струились слёзы. Все ошарашено смотрели на неё и не понимали, что с ней происходит. Она чувствует невыносимую боль – поняла я, хотя это и так было очевидно. Её ладони покраснели и распухли. Когда она успела обжечь руки? И где? Она ведь ещё не видела озеро – только там можно было обвариться, да и то если какое-то время упорно держать ладони в горячей воде, а мне казалось, что она сунула их в кипящее масло. Ева нахмурилась и рассмотрела руки плакавшей навзрыд Карины. -Вот ещё одна искусственно выведенная, - констатировала она, взглянув на нас. – Её руки горят изнутри. Огонь просится наружу. -Она тоже будет управлять стихиями? – спросила Альбина. -Только огня, - срывающимся голосом сказала девушка. – Я не могу это прекратить! Я не хочу никаких сил, не хочу! Мне больно… Карина разрыдалась в голос, тряся ладонями в воздухе. Смотреть на неё было невыносимо. Ева несколько минут потратила на попытки облегчить её боль: она хотела охладить руки девушки, пробовала заморозить немного воды, создать лёд из ничего – и всё было бесполезно. Нас становилось больше и больше. С Кариной в пещерах было шесть наследниц, но вскоре после неё появилась семнадцатилетняя Элла с огромными глазами, мёртвая Дария в красивом прозрачном платье, Жанна – теперь самая старшая из нас, двадцати трёх лет, и ещё Валерия с пронзительно-белыми волосами – она заверила нас, что покрасилась всего неделю назад. Потом были две Анны и, что забавно, они шли одна за другой, затем Нора, Тина и Мария. Девушек-наследниц стало пятнадцать. Мы не знали, который час, но ещё при Жанне, по её словам, небо начинало темнеть. Тина и Мария рассказывали о нескольких кострах, которые горели вокруг каменного амфитеатра. От этого мне было не по себе: близилась ночь, а ночью в этих холодных краях, полных камня и ведьм, не могло случиться ничего хорошего. Я боялась того момента, когда начнётся таинство, и того, что со мной будет после, как только страшные новые силы охватят меня и сожмут в тисках. Я была уверена, что испытаю страшную боль. Ни у кого, кроме Евы, не было никаких проявлений сил, зато по рассказам девушек мы узнали, что они у всех самые разные. Ни у кого не было похожего дара. Беловолосой Валерии Хранительница обещала холод и возможность успокаивать, забирая человеческие эмоции. Ева назвала её дар самым уникальным и непростым в обращении, зато руки Валерии были холодными, и ничто не могло их согреть. На протяжении всего вечера она держала ладони Карины в своих, и только тогда бедняжке стало лучше: боль можно было терпеть благодаря прохладе. Элла с большими голубыми глазами получила большой набор способностей: гипноз, галлюцинации, телекинез и изменение реальности, что бы под этим ни подразумевала хранительница. Дария, пожав призрачными плечами, только процитировала слова молочной девушки, заявив, что ни черта не понимает: «…словно кукловод, она сможет дёргать за ниточки живых и мёртвых, видеть сквозь тьму и свет». Звучало жутковато и непонятно. Дар Жанны – магия земли, но не в совсем привычном рассмотрении. Она будет способна создать живой организм, отнять у него жизнь и контролировать его уничтожение. Одна Анна получила сразу две стихии – воздух и воду. Ева сказала, что она тоже создана искусственно. Другая Анна – манипулятор временем. Норе обещали способность вытворять самые странные фокусы с кровью. Тина станет самым натуральным оборотнем – разница в том, что она сможет вселяться во что угодно по своему желанию, управлять мыслями и воспоминаниями всех существ, у которых таковые имеются. Мария была полной стихийницей, тоже созданной кем-то, – в ней совместились все стихии, но руки у неё не жгло от внутреннего пламени, что рвётся наружу. Безымянную девушку звали Афиной. Ей был предречён дар изменения форм – и никто также не понимал, о каких формах идёт речь. Малышке Альбине дали самую экзотическую способность: управлять пауками (она сама была в восторге). Майя ничего не запомнила, но Ева сказала что-то о воскрешении мёртвых. После этого я убедилась в том, что я была единственной, у кого способность никак не проявлялась материально. Мне стало казаться, что то, что было обещано мне – полная чепуха в сравнении с могуществом моих новых сестёр. Власть над разумами – звучит масштабно, только что это означает? Ещё один гипноз? -Я думаю, что всё не так просто, - сказала Ева, внимательно разглядывая мой лоб – может, именно там находится какая-нибудь ведьминская чакра? – Власть над разумом… Что если это о глубинном внушении? -О копании в подсознании какого-нибудь шизофреника? Блестящая перспектива, - фыркнула я. -Не делай преждевременных выводов, вспомни о Карине. Самая разрушительная и мощная магия может быть неконтролируемой, а человеческий разум – стихия сильная, скрытая в самих людях. И непознанная ими. -Да, это куда практичней швыряния огнём, - пошутила я. -Об этом я и говорю, - Ева кивнула, на мгновение задержав взгляд на моих глазах. Что она там нашла?***
Я назвала первую ночь «пир у Сатаны». Змеиный Хвост фантастически преобразился. Утром Деат вела меня по полузаросшей тропинке среди кривых деревьев и старых развалин, ночью я попала в райский сад, горевший яркими красками. Это было похоже на старинный маскарад. Всюду оказались каменные дорожки, через каждые сто метров взгляд натыкался на мраморный фонтан, увенчанный скульптурами обнажённых девушек, топиарии изображали мифических животных высотой в несколько метров. Между ними простирались клумбы с благоухающими цветами. От их запахов кружилась голова. Как оранжевые огоньки Евы в пещере, в густой траве у самых дорожек прятались светящиеся сгустки – красные, зелёные, розовые, синие, фиолетовые. У топиариев светились глаза из таких же огоньков, они сияли и в кронах высоких раскидистых деревьев, которые встречались куда реже, чем эти идиотские фонтаны. Небо над долиной стало не синим, а бордовым, беззвёздным. Башни, взмывавшие вверх прямо из скал, окружавших Змеиный Хвост, стали совершенно целыми и новенькими. Наверху в каждой полыхало пламя. Ведьмы неторопливо прогуливались по своему райскому саду и над дорожками, среди фонтанов, слышался заливистый девичий смех, взволнованные крики и звонкие слова, походившие на птичью трель. Да, вот чего не было в райском саду на «пиру у Сатаны». Птиц, насекомых, белок, кошек, собак – да вообще ни одного живого существа! По традиции, Хранительница, та молочная девушка, вывела нас из пещер и, проведя через всю долину, оставила в том амфитеатре, откуда каждая из нас начинала свой путь. Только он тоже больше не был похож на развалины: ровные ступеньки спускались в глубину, в центре располагалась просторная площадка. Никакой трещины, никакой толпы прекрасных девушек, но наши наставницы в церемонном молчании ждали нас. Каждая нетерпеливо выглядывала в веренице наследниц свою. Деат стояла второй в этой линейке, и её выделяли угольно-чёрные блестящие волосы, гордая осанка и сверкающее в полуосвещённом амфитеатре платье. Первой была странная, не похожая на остальных бледная девушка в бледном наряде, абсолютно седая, с бельмом на правом глазу. Наследницы выстроились параллельно своим наставницам. Рядом со мной, напротив седой дамы, в воздухе зависла Ева. Так вот как выглядит Дух Севера, когда изволит не пугать всех вокруг полуметровыми драконьими зубами… Её образ внушал давящий страх. Увидев Дух Севера в человеческом обличии, хотелось не кричать, а молиться, что она сама тебя не заметит. Власть словно окружала её особым невидимым ореолом и вблизи неё колени невольно начинали подкашиваться. Я говорила, что в Деат меня пугал её сверхъестественный звериный взгляд. Взгляд Духа Севера был ещё страшнее. Звериное в нём сочеталось с чем-то демоническим. Деат глядела на тебя, как кошка на птицу, в шейку которой собирается с наслаждением всадить зубы. Дух Севера одним взглядом обещала вырвать твоё сердце и медленно съесть, пока ты ещё стоишь, не успев понять, что должен был уже умереть. Может быть, Джон Сноу чувствовал то же самое, встретившись с Белым Ходоком в Суровом Доме… В присутствии этой ведьмы было страшно даже дышать, однако Деат привычно улыбалась мне, между делом осматривая мою грудь, облепленную тонким шёлковым платьем. -Как тебе атмосфера? – поинтересовалась она вполголоса. -От роскоши сводит зубы, - едва слышно ответила я. А потом ещё полчаса мы ходили по райскому саду, она держала меня под руку и, как мне казалось, всё несла какую-то чушь, но рядом с ней было куда спокойнее, чем с наследницами в подземелье. Вблизи её платье выглядело невероятно красиво: оно было серебристое и отражало свет разноцветных огоньков вокруг. В её волосах поблёскивали жемчужины, а шею украшали многочисленные серебряные цепочки. От роскоши сводит зубы. -Ты так выряжаешься каждый год? -Время от времени приятно сбросить то, что приходится носить в человеческом обществе. Наши новые сёстры косо поглядывали на нас, ты заметила? – её пальцы крепче стиснули мой локоть, заставляя не отворачиваться и говорить правду. -Они сплетничают о твоей жизни на каждом шагу, - спокойно сказала я. – Такова твоя судьба, давно ли тебя стали волновать косые взгляды? Это ерунда. Меня всё мучает вопрос: почему ты стояла рядом с Духом Севера? Я, конечно, полный профан в ведьмах, но это кое-что говорит о твоём статусе. Неужели сплетни наследниц – не ложь? -Я имею некоторое влияние в Змеином Хвосте. И хотелось бы верить, что у меня есть влияние и на мою наследницу. У Духа Севера есть своя свита, я к этим подлизам-курицам не имею отношения. -Всё дело в том, что ты стихийница? Среди девушек таких три – и только одна владеет всеми стихиями. Деат молча улыбалась, глядя вперёд, прямо перед собой. -Я же говорила: ты создана для этого мира. Видишь, как быстро ты освоилась? – она остановилась посреди дорожки, под сияющим огнями деревом, убрала волосы мне за спину и погладила по щеке. – Я сделала правильный выбор. Это мы ещё посмотрим. Я не часть твоего грёбаного плана. Я не твоя ведьма-шлюшка. -Кто ты такая? Почему ты называешься не своим именем? Почему твои силы считаются редким даром? – я старалась говорить размеренно, чтобы ничем не выдать своих истинных эмоций. -Потому что я с ними пришла в этот мир, и они оказались редкими, - пожав плечами, отмахнулась Деат. Мы снова двинулись по дорожкам, миновали один из миллиона этих вездесущих фонтанов. -Я ведьма, и ты это прекрасно знаешь. А моё имя не принесло мне и половины той славы, как имя смерти. У меня есть традиция не сообщать его врагам, а друзьям – и подавно. -Ну а я твоя любовница, - с усмешкой напомнила я. – У меня нет привилегий? -Привилегия заниматься со мной сексом и не платить за это кровью, - этим она, я полагаю, довольно красноречиво напоминала мне о судьбе баскетболиста. Бедный парнишка, кажется, только что стал её «Рейнами из Кастамере». Мне её напоминания не требовались. Я не доверяла ей и не собиралась этого делать. «Пир у Сатаны» начался на окраине Змеиного Хвоста, вдали от моря: среди пещер у ведьм был свой чертог – огромный, похожий на старинный пантеон с колоннами, мраморными полами, несчётным количеством статуй. Здесь весь потолок был усыпал огоньками, полы застилали ковры, стены были завешаны гобеленами. Стоило мне подойти к одному такому, как я увидела, что вышивка на нём живая. Шумел ветер в кронах деревьев, по светлому небу летели птицы, по земле бежали три нагие девушки, завернувшись в какие-то лёгкие ткани. Под ними выделялись острые соски – прошу прощения, трудно было не заметить. В их маленьких, едва заметных невооружённым взглядом глазах горел ужас. -Это наша история, - пояснила Деат. – Хранительница Анола всё расскажет. Вот как её зовут. Прозвище «молочная девушка», конечно, нравилось мне куда больше. -Живые гобелены… Скажи, почему я не удивлена? Она пропустила мой сарказм мимо ушей. Полы в чертоге были устланы коврами, столы стояли полукругами, друг напротив друга. Зал заполнялся ведьмами, и эта толпа была гораздо больше, чем та, которая собралась сегодня утром в амфитеатре, чтобы пялиться на обнажённых наследниц. -Есть определённые правила рассадки, - неторопливо сообщала мне Деат, поглаживая мою руку, - по традиции сильнейшие сидят на помосте. Я нашла взглядом мраморный подиум, находившийся на расстоянии от полукруглых столов. Однако, кроме своего положения, он мало чем отличался от них: в зале царил беззаботный хаос с оттенком развязности, который трудно было не уловить. Столы небрежно застелены пурпурными скатертями, а на них навалом всего, что только может быть. Фрукты, вино, сладости, мясо… Ведьмы – это не чопорные идиотки, сидящие в дорогих ресторанах, знающие, когда и какой вилочкой есть очередное бредовое блюдо. Они смеялись, болтали, брали всё, что хотели, переглядывались хитрыми взглядами, флиртовали, целовались, колдовали. Во все стороны летели виноград и оливки; то поднимались, то опускались бокалы; то наполнялись, то пустели кувшины и бутылки с вином; опрокидывались и с помощью магии снова поднимались чаши и тарелки. Провожая меня, Деат улыбалась по сторонам холодной вежливой улыбкой каждой приветствовавшей её ведьме. А таких было немало – большинство кланялись и провожали её восхищёнными взглядами, после чего шептались с соседками. -Полукруглые столы для большинства. Вы займёте места на подушках, обычные ведьмы занимают стулья и скамьи, - Деат махнула рукой в сторону. - Среди колонн всю ночь будут блуждать духи долины, абсолютно безвредные, но им стоит выражать почтение при встрече. Кланяться тем самым аморфным призракам?.. Впрочем, перед ними хотя бы не нужно стоять голой, как рабыня на невольничьем рынке. -Кто они? – я вглядывалась в колонны позади помоста, скрывавшиеся в полумраке, и уже видела среди них несколько длинных белых фигур. -Наши предки, - усмехнувшись, загадочно ответила она. – Советую держаться поближе к принцессе и больше слушать, чем говорить. -Где сидишь ты? Она посмотрела на меня своим звериным взглядом. -В VIP-ложе. Ох уж эти глазищи… -Только подожди, - Деат улыбнулась, - через сотню лет ты будешь сидеть рядом со мной. Вон там, - она кивнула на помост. – И окружать тебя будет твоя собственная свита. Вокруг таких, как мы, постоянно роятся мухи. В середине правого полукруглого стола восседала Ева, сквозь которую виднелась миска с фруктами. Не обращая внимания на хаос вокруг, она слабо улыбалась тому, как малышка Альбина что-то восторженно рассказывала ей, протянув вперёд сложенные лодочкой ладони. Деат остановилась, повернула меня к себе и с каким-то необычным для неё обожанием обвела взглядом моё лицо. -Моя красавица. Будь миленькой и всё пройдёт отлично, - она поцеловала меня в лоб и добавила: - Между пиром и фейерверками будет время – пойдёшь к вашей пещере и дождёшься меня. Я вскинула брови, хотя понятия не имела, о каком фейерверке идёт речь. Её планы шикарным эротическим фильмом предстали перед моим внутренним взором. -Ты чёртова нимфоманка. В ответ только ещё один звериный взгляд. Взмахнув шелками и парчой (или из чего там было сотворено её безумно красивое платье) Деат направилась прочь, к помосту, придерживая свой блестящий серебристый подол. -…я заверещала, как чокнутая, а он ко мне прижался и сидит… - трещала Альбина. – Ты мой маленький… Посмотри, какой лапочка! Пушистый, как котёнок, честное слово. Над нашей частью стола стоял гвалт, как нигде: юные ведьмы были явно в приподнятом настроении. Я что-то пропустила? Ева улыбнулась мне и кивнула, приглашая сесть рядом. -У Альбины родился паучок, силы начинают проявляться, - сказала она. В каком смысле – родился? Что за… -Паучок? -Птицеед! – счастливая Альбина сунула паука чуть ли не мне под нос; я дёрнулась и едва удержала в себе мат. – Не бойся, он хороший. Спасибо, утешила. Чудище у неё в руках было и вправду пушистое, как котёнок или кролик. Чёрное брюшко с оранжевыми рисунками и полосатые лапы – не сказала бы, что выглядит он безобидно. -И откуда он взялся? Ты высидела яйцо? – я фыркнула от смеха, взяла из ближайшей миски персик и стала не спеша его есть. -Он это… - она неловко пожала плечами, - …в прямом смысле родился. Вышел у меня из… Габриэла сказала, что это часть моего дара. Я дам жизнь сотням тысяч, а они вырастут и будут моими верными слугами и благодарными детьми. У меня глаза могли бы вылезти из орбит, но мне повезло, что они у меня глубоко посажены. Персик пришлось отложить. И что за Габриэла? Её наставница? -Ты будешь рожать пауков?! Тебе же всего четырнадцать! – вскрикнула я. И вздрогнула, увидев, что пушистик-птицеед шевелится в руках у Альбины. -Он не причинил мне боли, он любит меня, - стояла на своём она. – Твикс милый, кроме того, он появился из яйца, а яйцо – ну, ты понимаешь. -Ты назвала паука-птицееда – Твикс? – Ева засмеялась. -Это имя ему подходит, - Альбина по-прежнему с нежностью нянчила в руках своё паукообразное чадо. – Но я боюсь, что если буду давать имена всем, то в конце концов все забуду. Похоже, привычки Деат – ещё не самые безумные. Мало что может сравниться с новым хобби Альбины. Чёрт подери, да это же безумие! Стараясь не думать о Твиксе, я наклонилась к ней и спросила, шепча ей на ухо: -Ты ведь девственница, как это возможно? Она смущённо уставилась на меня. -Нет, - ответила Альбина. – Можешь не волноваться, Твиксу ничто не помешало на пути, - она нервно хихикнула. -Что? В смысле, ничто не помешало ему на пути? Ей… ей же всего четырнадцать! Когда она успела… кхм… стать женщиной? Я вдруг как наяву увидела Альбину с взъерошенными волосами и лихорадочным блеском в глазах. Она была на диком пляже, лежала прямо на песке, а перед ней на коленях стоял мужчина, торопливо растягивая на члене презерватив. Вашу ж мать… Как это прекратить?! Что за хрень? Картина не исчезала. На Альбине был красивый купальник, который подчёркивал её почти созревшую фигуру. -Давай быстрее, ну же, кто-то увидит. -Встань на колени, наклонись. Что-то толкнуло меня обратно в реальность, в воспоминаниях девушки вспыхнула призрачная боль, и я очнулась от минутного помешательства. -Смахивает на изнасилование, - с подозрением произнесла я, внимательно глядя на Альбину, посадившую Твикса себе на плечо. – Как на это можно согласиться? -О чём ты? – она встрепенулась и посмотрела на меня, прекрасно понимая, о чём идёт речь. – Подожди, так ты увидела, как это было? У тебя тоже начинают проявляться силы! Альбина с улыбкой обняла меня. Я опешила. Её не волнует, что я видела, как едва знакомый ей взрослый мужчина лишил её девственности на диком пляже? Это было странно. Очень странно. Мне казалось, что я даже ощущаю время, когда это произошло – не далее, чем три месяц назад! Она была права – так начинали проявляться мои способности. Эта всезнающая сила вырвалась из меня как порыв ветра и пронизала мысли Альбины. Словно я вытащила информацию из её разума с помощью щупальца. -Это замечательно. Я рада за тебя! -Это смахивает на изнасилование, - напомнила я, неотрывно пялясь на неё. – Ему было… Двадцать семь – подсказало подсознание. Я закрыла рот, так и не закончив фразу. -Это было то, что было, - отрезала Ева. – Твои способности проклёвываются. Вот что главное. Мне сказали, ты с большой долей вероятности станешь моей правой рукой, - продолжила она. -О да, мечтаю служить вам, ваше высочество, - я рассмеялась. – Если честно, у моей наставницы были на меня другие планы. Ева покачала головой и повернулась к Валерии и Карине. Эти две красавицы неплохо сблизились за те несколько часов, что провели вместе. Помните распухшие от внутреннего огня руки Карины? Теперь она не чувствовала боли, но её ладони стали раскалёнными, и девушка старалась никого и ничего не трогать, боясь сжечь. Валерия охотно присматривала за ней – её руки теперь были холодны как лёд. Они неплохо дополняли друг друга. На пару минут я отвлеклась от всех тяжёлых мыслей. Наследницы – а теперь приходили последние из них – непринуждённо болтали и веселились. Карину уговорили сжечь несколько слив, Валерия заморозила для меня дольки апельсина, а для Альбины – несколько виноградинок. Вокруг Эллы летали миски и фрукты, движимые лишь силой её разума. Одна Анна научилась делать крошечные торнадо из вина, другая засушила яблоко, заставив его время бежать намного быстрее. Жанна слепила из хлеба живого человечка и пустила его бегать по столу и пинать косточку от персика. Еву мы упросили сделать светящейся куриную ножку, а потом она устроила маленький фейерверк над нашим столом. Мария сделала четыре шарика: один огненный – из пламени свечи, второй – из воды, третий – из камешков, четвёртый – воздушный и почти невидимый. Они летали над нашими головами, один несчастный банан был сожжён. Нора пыталась предсказать будущее – она делала надрезы нам на ладонях и водила указательным пальцем по крови, пока она не высыхала. -Я чувствую, что у меня болит спина и душа одновременно, - сказала она, задумчиво мешая мою кровь. – И всё. Прости, потом темнота. Я только учусь… Это может быть сущий пустяк. Гадание – это фуфло, просто запомните на будущее. Болит спина и душа. Если сегодня придётся спать на полу в пещере, то спина будет болеть не только у меня. Ну, а что насчёт души – Деат как раз собирается разбить мне сердце, намертво привязав к себе. Даже предсказание не нужно, чтобы предвидеть эти события. Никогда моё будущее не казалось мне таким радужным, почувствуйте мой безысходный сарказм. Меня саму заставили читать мысли – и, к слову, в этом я преуспела. Это немного приподняло мне настроение, но, кроме меня, мысли умели читать ещё Элла и Дария. Разница была лишь в том, что они слышали многочисленные голоса в чужих головах, а я видела картинки, сразу складывавшиеся в понятные мне сюжеты. Только сам процесс не приносил никакой радости. Многие девушки не могли думать ни о чём хорошем, несмотря на то, что старались забыться. Валерия вспоминала улицы родного города. Нора думала об отце, которого никогда больше не увидит. Ева вспоминала кричавшего в автобусе мальчика. У одной Анны из головы не выходил парень, у другой – её родители. Всё, что я видела, было ярким, словно наяву. Чтобы увидеть, нужно было лишь потянуться к сознанию человека, и тогда у меня в голове как будто включался телевизор. Чем дальше пробираешься по воспоминаниям, тем сильнее они бледнеют и размываются, становятся едва понятными. Куда веселее – делать в чужой голове всё, что заблагорассудится. И у меня это тоже прекрасно получалось. -Я попробую на Валерии, - объявила я. Валерия засмеялась. -Валяй! -Хорошо, кто-нибудь, дайте салфетку и карандаш. Мне нашли белую салфетку, Ева наколдовала карандаш. -Сейчас я напишу, что за образ я создам в твоей голове и отдам эту бумажку Альбине для чистоты эксперимента. Только я и она будем знать, какую дичь я сделаю. Ты, Валери, сейчас закроешь глаза и будешь о чём-то вспоминать. Потом ты расскажешь, что увидела. Девочки дружно поддержали эту странную затею. Я нацарапала на салфетке несколько слов, Альбина прочитала их, стараясь держать серьёзное лицо. -А можно мне тоже прочитать? -И мне! Таким образом, надпись на салфетке прочитали ещё Жанна, Тина, Ева и обе Анны. Валерия думала о фильме «Чёрный лебедь». Её воображение рисовало обрывочные картинки с красавицей Натали Портман в светло-розовом пальто. Поняв, насколько задуманное мной не вяжется с этим красивым и пугающим фильмом, я чуть не рассмеялась. Погрузившись чуть глубже, я сама стала частью этой фантазии. Это как перемещение в другое измерение, только ты остаёшься невидимым наблюдателем. Небольшое усилие воли и всё готово. Как тогда с воспоминаниями Альбины меня резко вытолкнуло из чужой головы. Девушки замерли, внимательно рассматривая меня. Валерия открыла глаза, и на её лице я прочитала настоящий шок. -Это был чёртов динозавр! – вскрикнула она, смешно тыкая в меня пальцем. – Тиранозавр Рекс! -Рассказывай по порядку, - скомандовала я. -Я представляла «Чёрного лебедя» с Натали Портман и Милой Кунис, - Валерия стала активно жестикулировать. – И тут посреди балетного зала появился чёртов динозавр… Да, у него ещё был рог на лбу, а на спине сидел этот… Крис Хемсворт с молотом. Что за чушь! -Что было загадано? – спросила Карина, сидевшая рядом с Валерией (мы не дали ей салфетку, опасаясь, что она её случайно сожжёт). -Тор верхом на динозавре-единороге, - торжественно зачитала Альбина. Наше веселье прервалось, когда в чертоге стали утихать смех и громкие разговоры ведьм. Встала невысокая девушка, сидевшая за столом на помосте, положила два пальца в рот и свистнула, заставив обратить на себя внимание всех, кто этого ещё не сделал. -Сёстры! – воззвала она непонятно зачем и подняла руки вверх. – Добро пожаловать на ночь шабаша и с возвращением в Северные Башни! Мы рады приветствовать в Змеином Хвосте наследниц. Ведьмы смотрели на неё с хищным прищуром. Что ж, нужно запомнить, что эту даму здесь не любят. -Теперь ваша судьба кардинально изменится, ваша жизнь сделала крутой поворот. Цените свои новые возможности. Улыбнувшись всем фальшивой улыбкой, она села. Каждая из восьми ведьм на помосте произносила какие-то слова. Вторая и третья сказали какую-то чушь. Четвёртая и пятая в своих речах помянули предков и историю сестринства. Шестая слишком затянула свою речь. Седьмой говорила Деат, сверкая своим серебристым одеянием на весь зал. В руке она держала бокал красного вина. -Мы заметили, наши юные преемницы уже активно используют силы. Над вашим столом не смолкал смех. Я заметила живого человечка из хлеба, - Деат спокойно улыбалась и говорила особым тёплым тоном. – Жанна, это довольно непростая магия, ты знаешь? Жанна застыла, скованно улыбнулась и пробормотала какие-то слова благодарности. -Вы все невероятно талантливы, - продолжала Деат. – Сколько из вас будет в этом зале спустя сотню лет – сказать трудно. Но в этот самый момент вы вместе, и кажется, что всё это, - она обвела рукой зал медленным, будто заторможенным жестом, - будет длиться ближайшую вечность. И так будет. Она сделала театральную паузу. -Если все старинные законы будут безукоризненно соблюдаться. Будь у меня что-то во рту, я бы подавилась. Затем Деат вдруг расслабилась и со спокойной улыбкой произнесла: -Впрочем, все мы знаем, как это важно для выживания нашей общины… Мне не нужно напоминать вам о заблудших душах, живущих в своих ужасах – они всегда среди нас. Закон суров, и эти белые тени среди колонн – тоже, такими их сделали их собственные ошибки. В чертоге повисла оглушающая тишина. -Власть над вашими грехами в моих руках, - она развела руки в стороны, затем поднесла к губам бокал и медленно осушила его. Я помню, как в те самые мгновения мои неумелые щупальца всезнания потянулись к головам Евы, Карины, Валерии, Альбины, Афины… Голосов было много – силой воли я оттолкнула полившиеся в мой разум картинки – и все они сливались в одно и то же. «Это Смерть – искушение, правосудие и палач» - говорили голоса наследниц и ведьм вокруг. Казалось, только я была в неведении всё это время. В настоящем неведении. -Пейте, сёстры. И пусть это вино очистит ваши головы и бессмертные души. Завтра вас очистит кровь. На третий день вас очистит смерть, - она внимательно смотрела на нас, наследниц. Боже, что же нас ждёт? Ведьмы нерешительно поднимали бокалы, как на автомате произнося: «Очищает вино, очищает кровь, очищает смерть». Наследницы ещё более робко повторяли никому не понятную мантру, едва шевеля губами, и маленькими глотками пили вино. Мне удалось почти не мямлить и выпить весь бокал залпом. Деат села. Встала Дух Севера. Она сидела во главе стола и возвышалась над всеми остальными ведьмами на помосте. Она была очень высокой, её руки, по локоть открытые рукавами серо-бурого балахона, были костлявыми и неестественно длинными, с дряблой кожей и коричневыми пятнами. Её глаза смотрели на всех и в никуда. Лицо было холодным, не выражавшим никаких эмоций. -Да начнётся шабаш, - голос Духа Севера хрипел, и чем-то напоминал рёв её дракона. Итак, что мы имеем? Моя наставница вторая самая жуткая ведьма Змеиного Хвоста. Вполне возможно, она не просто ведьма – а палач. Возможно, это секта. Нет, это точно секта. Возможно, через сто лет меня не будет в живых. Знаете, мне жилось гораздо проще с мыслью, что я смертна, чем со знанием, что я буду жить вечно, но у этой опции нет никакой гарантии, если моя любовь – Смерть.***
Деат упорно тащила меня за руку вглубь той самой пещеры, в которой я провела несколько часов наедине с наследницами. Её пальцы вцепились в моё запястье, и это было чертовки больно, но я сжимала зубы и заставлял себя молчать. Я верила, что она не причинит мне вред. Верила до безумия и не могла даже представить себе, что это не так. За озером скрывалось несколько тёмных расщелин, за которыми убегали вглубь гор новые пещеры, уже не такие большие, не такие просторные, без оранжевых огоньков Евы, замурованных в стенах. Длинные узкие ходы вели, как мне казалось, в никуда. Деат выбрала одну из центральных расщелин за озером и толкнула меня вперёд. -Иди, я за тобой. -Но я не знаю, куда идти… -Тут один ход, - вспыхнула она. – Неужели тебе не хватит ума пройти один прямой коридор? Я нехотя втиснулась в расщелину и несколько метров прошла, чувствуя, как с обеих сторон в кромешной тьме меня сжимали твёрдые каменные стены. Всё вокруг стало чёрным, острым. Первые шаги остались позади, и пещера расширилась – не так сильно, как мне бы хотелось, но идти стало гораздо проще. Под ногами тоже был этот треклятый камень, а я была босой и чувствовала каждую неровность, каждый острый край, каждый мелкий осколок, врезавшийся в пятку. Было больно, но и теперь я заставила себя не издавать ни писка, ни слишком громкого вздоха. Я слышала своё тяжёлое дыхание, оно смешивалось с дыханием Деат. Где-то у озера, далеко позади меня, бесконечно капала вода, и этот краткий булькающий звук будто отсчитывал время, что мне осталось провести живой. Деат не тронет меня. Никогда. Я знаю, я вижу по её глазам. У меня никогда не было клаустрофобии, но я просто ненавидела замкнутое пространство. Мы шли и шли, а тесной пещере не было конца, ноги болели. Стало до невозможности душно, всё моё платье стало влажным от моего собственного пота, волосы липли ко лбу. Когда пещера резко кончилась, я вскрикнула от неожиданности и упала вперёд на колени. Я опустила ладони на землю и с удивлением почувствовала сыпучий песок, а не камень, о который я изранила свои несчастные ступни. -Чёрт подери, это что, твоё тайное логово? -Возможно. Я была здесь три раза. Сюда ведут две из тех небольших пещер. Остальные – тайные ходы к пляжу. Деат выбралась из расщелины и сделала это куда более грациозно, чем я. Ну, разумеется, она знает об этом месте уже давно. -Что если кто-то заметит наше отсутствие?.. -Никто не заметит, - спокойно сказала Деат. Я встала и отряхнула платье от песка. -Ты местная знаменитость, о тебе трудно забыть даже тем, с кем ты не спала. Кто-то ещё знает о твоём убежище? -Моя первая наследница знала. И ты знаешь. И, разумеется, Хранительница. Она знает здесь абсолютно всё, но её долг – охранять Змеиный Хвост, а не доносить на каждую ведьму, когда-либо спавшую с сестрой. Она прошла мимо, даже не посмотрев в мою сторону, и подняла руку вверх. Как тогда в лесу, из её ладони вылетели искры, но теперь они не упали вниз, окружив нас, а взвились вверх и словно точечные светильники укрепились под самым потолком пещеры. Она была совсем небольшой, но, как стало ясно в свете маленьких белых огоньков, здесь, как и в большой пещере, было озеро. От входа и на несколько метров вперёд тянулся его берег, складывавшийся из камней и песка и резко нырявший в прозрачную воду. Озеро не ограничивалось только этим местом – под стенами пещеры виднелись прорехи, где камень нависал над поверхностью. Видимо, там оно продолжалось и уходило дальше и дальше, скрытое от посторонних глаз. -Это часть моря, в нём солёная вода, - сказала Деат. – Но все озёра здесь горячие из-за источников. Я поверила ей на слово. После духоты узкого хода хотелось пить, но из озера пить я бы и не подумала. -Так зачем мы здесь? Стараясь звучать и выглядеть расслабленно, я подошла к ней, усиленно притворяясь, что буду удивлена и возбуждена её ответом. Мы стояли в полуметре от воды. Те самые источники где-то под стенами пещеры мерно журчали. Деат повернулась ко мне, её лицо огоньки на потолке освещали белым, и от этого она становилась похожа на прекрасный призрак с улыбкой. Её чёрные волосы переливались. Деат скинула плащ, приблизилась ко мне и положила руки мне на шею, взмокшую от жары. -Чтобы побыть вместе, - склонившись к моим губам, сказала она. Всезнающие щупальца сообщали, что Деат не врёт, и уже представляет, как именно будет доводить меня до оргазма. Её губы и руки двигались неспешно и настойчиво, а я потеряла голову от того, как это было привычно и приятно. Она целовала меня, одна из её рук, покинув мою шею, оглаживала моё плечо, бок и бедро, а затем и ягодицы. Прилипшая к телу тонкая ткань платья красиво облепила меня со всех сторон, и прикосновения сквозь неё становились ещё мягче. Деат подтолкнула меня к стене. -Она твёрдая, я расцарапаю спину, - возмущённо прошептала я, на мгновение прервав поцелуй. – Что подумают..? Может, лучше песок или солёное озеро? Деат щёлкнула пальцами, и за спиной я почувствовала ткань. Она словно повесила в пещере ковёр. -Так приятнее? – её руки неторопливо мяли мою грудь. Вместо ответа я кивнула и прижала её к себе. Снять платье, надетое на меня с помощью заклинания Хранительницы, было нельзя – хотя мне казалось, что это просто глупость. Деат подняла его подол и стала ласкать меня сначала пальцами, потом языком. И спустя несколько минут я делала с ней то же самое, наслаждаясь каждым мгновением, в которое я владела её телом и разумом. Когда она достигла оргазма, я услышала её тихий, как шёпот, стон. Я сидела на песке, прижав колени к груди и всё ещё чувствуя влагу межу ног и неровное биение своего сердца. Деат лежала на песке. Её платье валялось рядом с плащом. Даже нагой она походила на бледный призрак. С чёрными волосами и пронзительным взглядом. С улыбкой на губах. Смерть она или жизнь, какая-нибудь матушка-природа, – я не могу этому противостоять. Клише? Да, оно самое. Может быть, куда больше Стокгольмского синдрома, чем я предполагала, когда только встретила её. -Я нашла это место в день своего таинства, - начала она, протянула руку и стала гладить меня по волосам. – Тут я стояла и думала о том, что… Мне было страшно, как и тебе, Кристина. Она поправила одну из десятка лямочек, державших моё платье. Страшно ли мне? И чего я боюсь по её мнению? -Но одно я знала точно: если я выживу и стану такой, как женщина, нашедшая меня, то отомщу за каждую каплю крови, что я пролила за все эти годы. Я помню ту ненависть и жажду мести. Деат замолчала на несколько секунд. Я повернулась к ней, положила голову на колени и стала смотреть ей в глаза, слушая и послушно принимая прикосновения её ладоней, перебиравших мои волосы. -Второй раз я привела сюда свою наследницу. У неё волосы были как мёд, - она прикрыла глаза и тут же снова открыла их. – Я создала жёлтые огни, а не белые, чтобы они сияли в их свете. -И вы были здесь… как мы сейчас? Вы занимались тем же? -Нет, - Деат фыркнула. – Она боялась Змеиного Хвоста. -Её не трудно понять, здесь над головой летают драконы, а слухи такие жуткие, что волосы дыбом встают. У меня перед глазами предстала картинка: молодая девушка с медовыми волосами умирает в этой пещере, песок под ней с каждой секундой становится всё темнее – это красная кровь в полумраке кажется чёрной. Глупости, она была ведьмой. Её нельзя было убить, просто зарезав. Я не могла понять, было ли это просто фантазией или всезнающее щупальце вытащило этот эпизод из памяти Деат. -Она боялась осуждения. Боялась, что если кто-то о нас узнает, то случится что-то непоправимое. И я не смогла даже поцеловать её в последний раз. Она стала ведьмой и исчезла из долины уже на следующий день. В третий раз я была здесь перед её казнью. Я молчала, в голове проносились слова Афины: «…его она порвала на месте, а её притащила в Змеиный Хвост и сама убила при Хранительнице». При этом я словно не чувствовала вообще ничего, я была пуста и никак не выражала своего отвращения. Деат убила её. Убила и глазом не моргнула. А ведь она была такой же, как я, и она хотела лишь жить. Законы ведьм зверские. Я должна буду их соблюдать. Я должна буду стать такой же безжалостной и хладнокровной. Или я стану по умолчанию? Что если эта сила и эта власть убьют во мне человека? Как я могу любить Деат? Почему я поддаюсь на её уловки, беспрекословно подчиняюсь? Почему таю от её прикосновений сейчас, зная, что скрывается за её лаской? Смерть, правосудие, палач. «Власть над вашими грехами в моих руках». -Теперь я была здесь четыре раза. Четвёртый определённо был самым лучшим, не находишь? Я улыбнулась. Наполовину искренне – поняв, что между ног у меня всё так же влажно, – наполовину вымученно. -Нахожу. -Я не хочу приходить сюда в пятый раз из-за твоего предательства. Я в твоей голове как у себя дома, - она пристально смотрела мне в глаза, и я понимала, что это правда. – Я знаю, что твои маленькие курицы-подружки, нашёптывают тебе. Что меня зовут смертью, что я убила мою Элейну. Но Элейна убила себя сама. Я только спасла нас обеих от позорного суда. Понимаешь, Кристина? И будь я проклята, я понимала, но была бы счастлива не понимать и ненавидеть Деат за её поступок. -Почему ты рассказала о её поступке? Почему ты предала её?.. – единственное, на что мне хватило духу. -Это она предала меня, - Деат сверкнула глазами, и в её взгляде появилась неприкрытая ярость. Она любила эту Элейну – конечно, не новость, но она любила её больше меня. -И что бы ты ни задумала – не смей этого делать. Это место дало мне и многим другим свободу и силы, о которых мы не могли и мечтать. Ты не посмеешь отобрать у нас единственное, что у нас осталось. Мне будто всадили кинжал в сердце. Единственное… -Это так эгоистично, - вдруг сказала я, глядя ей в глаза. – Вы спасались отчего-то испокон веков. А нам спасаться не нужно. Вы просто отбираете у нас жизни. Люди живут совсем не так, как в твоём восемнадцатом веке. И вы это знаете. -Наследницы должны быть всегда. С каждым столетием нас всё меньше. Наследницы продолжат наш род. Вы должны быть благодарны за то, что выбрали вас. Вы ещё не понимаете, какую получили власть. -Не всем в мире нужна одна только власть, - с горечью заметила я. Деат окинула меня долгим мрачным взглядом, а затем встала, дёрнула головой и её великолепное платье вновь оказалось на ней, плащ, словно живая лужица, подплыл к её ногам и скользнул вверх, обняв за плечи. Её лицо стало холодным и лишённым всяких эмоций. -Я буду ждать снаружи, - Деат пошевелила пальцами. – Возьми плащ… там прохладно, вдруг захочется спрятать спину. Тёмный плащ, вышитый крошечными звёздами, упал рядом со мной на песок. И Деат растворилась. В пещере горячий воздух всколыхнулся ветром, унёсшим в расщелину лёгкий запах гари. Не знаю, сколько прошло времени – я перестала его ощущать и выпала из реальности. Мне было больно, мерзко и жарко: вокруг пахло моим солёным потом. Когда я очнулась, первым, что я почувствовала, была страшная боль в спине. Сдержав вскрик, я осторожно взялась за плечо и, насколько могла, осмотрела спину. Там, где кожа соприкасалась с заколдованной Деат стеной пещеры, была россыпь страшных глубоких ссадин, сочившихся тёмной кровью. От бессилия и нового приступа боли на глаза навернулись слёзы. Плащ россыпью мелких белых глазок-звёзд удовлетворённо взирал на меня снизу вверх.***
Выбравшись сначала из тайной пещеры, а потом из не тайной пещеры, я вдруг вспомнила о том, что говорила Нора. Вот чёрт, моя кровь и вправду не лгала ей. Деат, разумеется, не ждала меня. Едва пещера осталась позади, а надо мной раскинулось звёздное небо, душевная боль ударила сильнее физической. В тот момент я впервые осознала, что мне нужно бежать. Это была первая мысль. Элейна поступила правильно. Это была вторая мысль. Это не любовь – это рабство, на которое я согласилась сама, соблазнившись сказками про волшебство. Это была третья мысль, решившая мою судьбу. Спина ныла, вниз, к пояснице, проползла парочка тёплых капель крови, а там они впитались в ткань платья. Замотавшись в плащ, я не стала завязывать на шее шнурки. К чёрту. Вдруг эта хрень может задушить меня? Я прошагала по мокрому песку, поднялась по склону и через тайный проход попала в долину, всё такую же праздничную, полную зелени и разноцветных огней. Пришлось забыть о боли – и о той, что мучила меня изнутри, и о той, что напоминала о ранах на спине. Я растрепала волосы, пощипала щёки для здорового румянца и покусала губы, чтобы они стали полными и алыми. Подняла съехавшие с плеч лямочки платья, не без страха завязала верёвочки плаща, чтобы не выглядеть перепуганным ребёнком. Задушит – буду даже рада. Сорвала с куста крупный ярко-красный южный цветок и заправила в волосы, над правым ухом. Красивый, а главное – лежит за ухом, как сигарета. Осталось лишь выпрямиться, никак не показывая, что моя исцарапанная спина болит, чешется и истекает кровью. Чему меня научила танцевальная школа – так это скрывать боль независимо от масштаба проблемы. Что бы ни случилось, начиная с болезненных месячных и заканчивая воспалённым мениском, переломом пальца, сотрясением мозга, ты должна продолжать двигаться легко, если от этого зависит твоя карьера. Ведьмы собрались на берегу пруда, в двух шагах от чертога. Здесь были далеко не все, многие ещё находились в большом зале, пили, ели и веселились. Зато здесь были все наследницы. Я срезала длинный путь по мощёной дорожке, пробежавшись по зарослям рядом с берегом пруда. Вокруг ив, под ещё одним кустом с красными цветами и мимо той самой ведьмы с помоста, которую, как я запомнила, остальные недолюбливают. Она даже не взглянула в мою сторону, занятая беседой с двумя изящными смуглянками. Наследницы садились прямо на песок, в окружении других ведьм, которые оставались стоять. Вперёд вышли смуглянки, сделали реверанс перед Евой и отвернулись к пруду. Их движения вновь напомнили мне об уроках танцев: они плавно вскидывали руки, то одну, то другую ножку, то опускались к земле, то кружились, то сходились вместе, то расходились в стороны. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, я плюхнулась с краю, рядом с Жанной, и стала внимательно рассматривать начавшееся действо. Пруд засиял, словно на дне была подсветка, и это сияние становилось всё более заметным. Толща воды вспыхнула и оказалась совершенно прозрачной, колыхались зелёные водоросли. Не было рыб. Синхронно с новыми движениями двух смуглянок вверх взмыло несколько потоков воды. Они не были похожи на струи фонтанов, их поверхность была гладкая. Извиваясь, точно змеи, верхушки потоков соединились, а затем разошлись в стороны, распрямились и образовали тонкую водную стену. Ведьма, которую недолюбливали, встала рядом с замершими на месте смуглянками, раскинула руки и заговорила. Её голос теперь звучал завораживающе. -Кто-то верит, что мы – высшие существа, кто-то не согласен. Были те, кто отправлялся в далёкое прошлое, чтобы узнать, откуда мы появились. Никто из этих смелых сестёр не вернулся назад. Мы ведьмы, а не учёные, поэтому мы живём настоящим, а не прошлым. Из самых разных частичек, которыми управляла эта ведьма, на фоне водяной стены появлялись движущиеся иллюстрации к её рассказу. Этими частичками были листья, лепестки цветов, целые цветы, песок, пыль, свет. Как она контролировала эти иллюзии, было трудно понять, но её собственные живые картинки слушались её беспрекословно. -У нас есть старые легенды, которые мы передаём от поколения к поколению. Их сотни, и я знаю каждую наизусть. Сегодня вы услышите самую старую историю о наших предках. Всего лишь сказку, но её возраст – десятки тысяч лет. Мне – около трёх тысяч лет, и я была рождена в уже угасавшем царстве Египта. Кто-то из девушек ахнул. За Жанной Майя положила голову на плечо Афины. Я видела Альбину, сидевшую рядом с Евой. Её птицеед с миленьким именем Твикс сидел у неё на голове, зарывшись в волосы. Ева выглядела сосредоточенной и степенной, как и всегда. За ней была Карина, ещё дальше – Валерия, неотлучно сопровождавшая её, чтобы погасить пламя, которое иногда непроизвольно вырывалось из её рук. Они все казались мне незапятнанными страшной ведьминской жизнью. Даже Афина, выросшая среди них. Разве ей когда-нибудь приходилось устраивать жестокий самосуд над кем-то? Ей приходилось пить кровь какого-нибудь несчастного баскетболиста? Или что-то ещё, что за свою долгую жизнь сделала Деат? Могу ли я доверять им? Разве эти девушки не такие же, как я? Перед водяной стеной стали происходить какие-то неведомые события. Высокие люди ходили по берегу моря, одним взмахом руки они останавливали волны, создавали штормы и по щелчку их пальцев по небу бежали молнии, словно трещины по стеклу. -Говорят, наши предки были так сильны, что создали здесь, на Земле, собственный райский уголок. Они пришли из очень далёких мест, которые первые ведьмы называли Мёртвыми Землями. Может быть, у них вовсе не было дома, и они вечно скитались и вечно искали что-то. Картинка преобразовалась в длинноволосого человека, который склонился над камнями, положив на них ладони. Из-под его пальцев медленно проклёвывались зелёные ростки. -Для них время текло иначе, и они провели здесь многие тысячелетия. На их глазах появились люди, на их глазах они развивались и начинали создавать свою культуру, деревни, города, первые цивилизации. Появились маленькие человечки и в цветущей долине какой-то широкой реки раскинулось небольшое поселение, но люди ползали и ползали, как муравьи, их становилось всё больше и вместе с ними росли домишки, преображались из хижин в каменные домики. -Только их жизнь была совсем не похожа на жизнь наших предков. Люди жили жестокостью, кровной местью и по глупости своей поклонялись всему что видели вокруг: от неба и деревьев до рек и озёр, звёзд, что загорались ночью на небе. Люди были очень жестоки друг с другом и приносили друг друга в жертву, начинали войны и били жён и детей… Пейзаж сменялся картинами резни и схваток на поле брани, кровавыми ритуалами, голодающими, смертельно больными, мёртвыми младенцами и измученными женщинами. -Рай превратился в ад. И первыми, кто обратился к помощи Великих, ещё не покинувших Землю, были три молодые женщины, три сестры, бежавшие из дома, потому что их ждала чудовищная судьба. Как на гобелене, который я видела, на водяном экране появились девушки в лёгких одеждах, изящные и стройные, с красивой бронзовой кожей, тёмными волосами и с выражением ужаса на лицах. -Старшая сестра бежала от старого жестокого человека, за которого её насильно выдали замуж. Средняя носила под сердцем ребёнка от любимого мужчины, который был убит, и бежала от позора, ведь её дитя было внебрачным. Младшая бежала, потому что за непослушание её хотели отдать в храм служить богам и принуждали навсегда отречься от мирской жизни. Девушки бежали по тёмному лесу, и первая и вправду была беременна, вторая сбросила с себя палантин, укрывавший её прекрасное лицо, а у третьей волосы были коротко острижены. -Древние нашли их и взяли под свою защиту. Никто из людей больше не видел их, но все ведьмы знают и почитают их за мужество, подарившее нам возможность научиться творить невозможное и жить свободно. -Звучит как пропаганда, - шепнула я Жанне. Она едва сдержала усмешку. А эта девчонка мне нравится. Рассказчица замолчала и закрыла глаза. Смуглянки, управлявшие водой, снова стали двигаться, и картины стали показывать красочные сцены с магией. Как первые три ведьмы учились управлять обретёнными способностями: переносить предметы, проникать в чужое сознание, излечивать больных, управлять животными и растениями, своим собственным телом… Из толпы вышла ещё одна девушка. Она была очаровательной и при этом какой-то незаметной, с милым, но простым лицом, длинными русыми волосами и в длинных одеждах, почти не отличавшихся от одежд остальных. Как и Деат, она лишь едва шевелила пальцами, и сотни девушек, наследниц первых ведьм, стали управлять воздухом и водой, разрушать и возводить целые горы, замораживать моря. -Приручить стихию было непросто. Древние покинули первых ведьм и отправились дальше, за своей целью, неизвестной никому, кроме них самих, - продолжала рассказчица. – И мы основали первое сестринство, чтобы вместе постигать свои способности. Лишь единицы смогли достичь высот, какие были подвластны нашим предкам. Она выдержала паузу. На экране вновь появилось море. Ведьмы поднимали из песка скалы, возводили не чертог, а целый дворец вокруг него. Из ниоткуда вырос амфитеатр, создавались пещеры под долиной. По их велению под скалами появились горячие источники, в долину направила своё русло речка, в скалах стали возвышаться Северные Башни, соединявшиеся с дворцом длинными каменными мостами, которые, казалось, висели в воздухе. Долина наполнилась лиственными деревьями, папоротниками, кустами с яркими цветами – и теперь всё вокруг благоухало, как райский сад. Картинки всё изменялись и изменялись, и вдруг они взорвались ярким пламенем. Его свет отражался в лукавых глазах той девушки, что помогала рассказчице и смуглянкам. Внутри что-то щёлкнуло. Боже. Её глаза не изменяются, когда она колдует. Они остаются серыми, в них лишь отражается пламя. От страха сердце стало биться чаще. Что за чёрт?! Что не так с Деат? Может, это ошибка?.. Я посмотрела на смуглянок: они перестали двигаться и молча наблюдали за окончанием представления. Их глаза были большими и ясными – тёмно-карими. Мой взгляд метнулся на рассказчицу. Зелёные с коричневым. Внутренности скрутились узлом от неприятного предчувствия. Нет, нет, нет. Разве это имеет значение? О чём говорят дурацкие глаза? Их цвет меняется в течение жизни у многих людей, не то что у ведьм… Хотя, что я, чёрт подери, несу? Бред. Это бред. Наследницы много колдовали во время пира, и ни у кого не было такого выражения глаз. Животный блеск, странная отстранённость во взгляде. И изменение цвета с зелёного на жёлтый. Эти страшные узкие зрачки. Ни у кого я не видела ничего подобного. Ведьма-стихийница с серыми глазами, добавлявшая в историю спецэффектов, подняла руки вверх и вода над озером загорелась всеми возможными оттенками сначала алого, затем розового и фиолетового, синего, голубого, зелёного, жёлтого. Всплески красок смешивались, переходили из одного в другой, по ним пробегали пронзительные молнии, словно тонкие трещины, разрывавшие пруд на части. Но это было лишь отражение всего великолепия, что теперь горело над нашими головами. Я посмотрела в небо и увидела потрясающий по красоте фейерверк. -Мы долгое время жили огромными общинами, возводя свои города по всей планете. Мы развивали наши силы и учились жить в гармонии с природой и человечеством. Мы были добры и милосердны, мы веками помогали им, стараясь забыть обиды прошлого. А затем появились фанатики. Христианство, ислам… И войны охватили людей, как эпидемия. Нас возненавидели, нашей силы испугались. Вы слышали слово «инквизиция»? Фейерверки замолчали. Над прудом воцарилась тишина. -На кострах инквизиции сжигались целые деревни. Люди сошли с ума, пытаясь уберечься от грехов, которые они выдумали сами. В селениях не оставалось женщин, а иногда не щадили и детей. Пруд с треском вспыхнул пламенем, всё вокруг залил его жёлтый свет. Огонь был так ярок, что на него невозможно было смотреть. Девушки стали жмуриться. Только ведьма-стихийница с серыми глазами стояла с поднятыми руками и, не отрываясь, глядела в пламя. А затем среди его языков возникли фигуры женщин, они кричали и дёргались, но это было бесполезно: их приковали цепями к высоким столбам. -Вот что такое инквизиция. Вот что такое религиозные войны. Вот что такое человеческая суть. С веками она не меняется. Но ведь это не наша суть… Сколько сотен лет назад всё это произошло? На смену жестокости пришла глупость, не позволяющая нам даже предположить, что существует зло, гораздо страшнее наших будничных проблем… Они запугивают нас. Заранее, на всякий случай. Вспоминают инквизицию и религиозные войны в Европе. Получается ли у них? Да, это точно. Я уже боюсь того, что со мной будут делать дальше.***
Той ночью я больше не видела Деат. Нам предложили вернуться в нашу пещеру. Все ведьмы были веселы и доброжелательны – они со смехом убеждали нас, что мы вовсе не пленницы, поэтому вольны покидать её и проводить время где угодно. Внутри нас ждало приятное обновление: пол был устлан мягкими коврами, на стенах появились те самые гобелены из чертога, на каждую из нас приходилось не меньше двух десятков подушек. Бледные оранжевые огоньки Евы сменились более яркими. Пещера стала гораздо более уютной, и мы расслабились, уставшие от долгого и непонятного дня и от ещё более долгой и непонятной ночи. Я как будто попала в очень милую женскую общагу, где нет ни одной чокнутой, постоянно устраивающей вечеринки или громко слушающей музыку. Вообще, будь у меня телефон и колонка, эту вечеринку устроила бы я, но, уезжая из дома, я не сочла нужным взять не то что гаджеты – даже какую-нибудь книжку. У нас царила идиллия. Большинство девушек собрались у озера и рассказывали разные истории о себе, чтобы сблизиться и скоротать вместе время. Майя, Альбина и Элла залезли в воду и брызгались и плавали, не снимая платьев. На берегу за ними наблюдали, опустив в озеро только ноги, Карина и Валерия, Анна-стихийница, Тина и Мария. Ева слушала их, улыбалась, поддерживала беседу и присматривала за Твиксом. Про дракона, съевшего человека, она больше не рассказывала. Призрачная Дария отправилась гулять по долине. Вторая Анна, Жанна и Афина о чём-то тихо переговаривались, а затем разошлись, и, кажется, собрались спать. Нора, наверное, была настоящим интровертом, потому что весь вечер после предсказаний по крови вела себя тихо. А я шаталась по берегу моря, как можно дальше от входа в пещеру, чтобы меня нельзя было увидеть оттуда. Я видела, как Дария исчезла за камнями, отправившись на свою ночную прогулку – и в самом деле, что ей, спать что ли? Я мучила себя мыслями о Деат и всеми силами винила себя во всём, что произошло. Горячка влюблённости, охватившая меня в тот вечер, когда Деат показывала мне свою магию, сошла на нет, и я чувствовала себя непроходимой дурой. Нет хуже чувства на свете. Я ковыряла пальцы, время от времени морщилась от боли в спине и трогала едва затянувшиеся рубцы. И, разумеется, думала о том, почему глаза Деат становятся жёлтыми с узкими зрачками всякий раз, что она колдует. Ничего умного в голову не приходило, я лишь постоянно зевала, спотыкалась на ровном месте и хотела реветь, не переставая. С моря дул холодный ветер, я дрожала от холода, кутаясь в звёздный плащ Деат, который вполне мог задушить меня каким-нибудь магическим способом, но почему-то этого не делал. Пока. Усталость довольно быстро добила меня, и я уже собиралась отправиться спать, когда увидела вдали, над скалами, бледный силуэт. Один из тех самых аморфных призраков, которым следует выражать почтение по словам Деат? Впрочем, что теперь для меня значат её слова? Я не удержалась и показала бледному силуэту фак. Призрак, висевший над долиной, исчез, и до меня дошло, что это могла быть Дария. А затем мне вдруг пришла мысль попробовать свои силы. Да, стоит узнать, о чём думают наследницы. Пора привыкать к тому, что с помощью своего ведьминского дара я могу не задаваться вопросом, кто мне друг и кто враг, а сразу выяснить это, покопавшись в чужих головах. Смогу ли я сделать это на расстоянии? Вот было бы весело. Я села на камень, постаралась расслабиться и забыть о холоде. Ева, Альбина, Тина, Карина, Валерия и остальные. Открыв глаза, я уже видела не тёмное море и вяло накрывавшие песок волны, а пещеру и блеск озера. Вокруг звучали голоса, но мне с трудом удавалось понять, кто есть кто. «…и сейчас она с ней. Не сомневаюсь». «Я заметила, что она спустилась к пляжу. Она не в долине». «Думаешь, она может быть опасна?» «Она не опасна. Она думает больше, кажется. У неё много всего на уме». Я напряглась и поняла, что это был голос Евы. Он звучал не так, как все остальные – неужели я смотрю на всё это её глазами? «Во всяком случае, я на это надеюсь. Хороша же из меня принцесса, если я не доверяю одной из сильнейших будущих советниц», - проносилось в её мыслях. «Но она спит с…» «Вполне возможно, Смерть эквивалентна Волан-де-Морту, так что лучше говорить «сама знаешь с кем». Кристина любит шутить, но сдаётся мне, что ей самой не до шуток». Я вздрогнула и вновь оказалась на берегу, во тьме, которую разбавляли лишь звёзды, составлявшие мне компанию. Настоящие, а не те, что украшали плащ. Что ж, если девушки мне не доверяют, то это ещё одна причина доверять им. Они не зомби, околдованные наставницами, они не ждут золотых гор. А я действительно веду себя подозрительно. Грустно улыбнувшись, я сильнее закуталась в плащ и поплелась в пещеру. Но сначала я дошла до воды и промочила ноги в холодной волне, накатившей на песок. Я подняла голову и уставилась на звёзды. «Нужно бежать, - подумала я. – И теперь, когда я подумала об этом уже два раза, я уверена, что моя жизнь обречена». Деат как-то сказала, что мой разум для неё – открытая книга. Или что-то вроде того. Она увидит. Она узнает. И тогда меня ждёт судьба Элейны. Хотя какая мне теперь разница?***
Ева слегка погасила огоньки в пещере, чтобы свет не мешал спать. Моя постель была у шероховатой кривой стены. Я долго сидела без сна, обхватив руками колени, и продолжала сводить себя с ума мыслями. Голова шла кругом, и вдруг по щекам начали катиться слёзы. Внутри всё взорвалось от жалости к себе. Супер, если кто-то меня увидит – решит, что я свихнулась. Но разве не именно это происходило со мной всю ночь? На улице светало: я точно знала это. Девушки спали, как убитые. Должно быть, сейчас три или четыре часа утра, а это то самое время, когда спать хочется вообще всем. Кроме почти сумасшедших полуведьм вроде меня. -Кристина, ты чего? – прошептал кто-то рядом со мной. Я поспешно смахнула слёзы и увидела Нору, чья постель была совсем недалеко от моей. Слабо улыбнувшись – жалкое зрелище – я шмыгнула носом и сказала: -Да так. Избыток влаги в организме… -Брось, мы же сёстры, - она подползла ко мне, села рядом и положила руку мне на плечо. – Ты слышала, что говорили Тина, Валерия и остальные? Ты расстроилась? А я думала, эта девушка – интроверт. Во всяком случае, это очень любопытный интроверт. -Конечно, слышала, - я горько усмехнулась. – Но вы имеете право так думать. Ты тоже не доверяешь мне? На несколько мгновений я погрузилась в её мысли. Трудно доверять таким, как ты. Но что от нас останется, если мы будем ненавидеть друг друга? -Точно сказано, - я улыбнулась сквозь слёзы. – Хотя, скорее, «точно подумано». Нора растерянно смотрела на меня. Как же я устала молчать. -При возможности я читаю мысли. Прости, это сильнее меня. Я знаю, что не вызываю доверия. У меня слишком много на уме, Ева права. Моя наставница… сама знаешь, кто – она как-то появилась в моей жизни и стала медленно сводить меня с ума. Она была везде и всюду, она не давала мне покоя. Днём я думала о ней, по ночам – о том, каков был бы секс с ней. -Я не… - начала испуганная Нора, но не убрала руку с моего плеча. -Звучит как будто я идиотка, но я хотела её больше всего на свете. Я знала, что она чудовище, но смирилась с этим. Слова делали всё, что произошло, как никогда реальным. Слёзы с новой силой полились по щекам. -Эй, нет, нет, ты не… не виновата, - тихо сказала Нора, обнимая меня одной рукой за плечи. – Мы все оказались здесь против воли. Несколько секунд я тщетно пыталась взять себя в руки. -Я ненавижу здесь всё. Я ненавижу этих… они не люди. Как можно быть человеком, если ты прожил на свете три тысячи лет? Неужели ты хочешь просто подчиняться и дальше? -Нора, Кристина? В полумраке перед нами засеребрилась полупрозрачная Ева. Она казалась взволнованной. -Привет, - с глупой и совершенно фальшивой улыбкой выдала я. Ева села около моих ног. Забавно, что она вообще может садиться, ведь она призрак – как это происходит? -Что-то не так? – спросила она. Я фыркнула и подавила всхлип. -Сама знаешь кто, - тихо сказала Нора. -Да-да, знаю, я дура, - фыркнула я. – Но я больше не хочу быть частью этого места. Никогда не хотела, чёрт подери! Нас запугивают всем, чем только можно. Когда моя грёбаная наставница колдует, её глаза меняют цвет, и она становится похожа на животное. Однажды её руки и ноги стали прозрачными. -Уйти отсюда невозможно. И я тебе запрещаю даже думать об этом. Мы не можем, - твёрдо, но тихо, чтобы нас не слышали, произнесла Ева. -Что ж, ты опоздала. Я только об этом и могу думать. Если бы я сейчас побывала в её голове, то услышала бы что-то вроде «истинная принцесса защищает свой народ». Как же это фальшиво. Какая защита в рабстве? Я вдруг вздрогнула, отстранилась от руки Норы, стянула с плеч плащ, убрала волосы и повернулась так, чтобы они обе видели мою израненную спину. Нора дёрнулась и охнула от удивления. Глаза Евы расширились. -Что произошло? – едва шевеля губами, спросила Нора. -Помнишь, ты предсказала мне боль в спине и в душе? Она ошеломлённо кивнула. -Вот что нас ждёт в этой «прекрасной новой жизни». Во всяком случае, меня.***
Нора и Ева не отходили от меня всю ночь. Нора спала рядом, повернувшись ко мне спиной, Ева с печалью смотрела то на неё, то на меня – прямо в глаза, потому что я не спала – то на остальных, кого только можно было увидеть в этой части пещеры. Предполагалось, что целый день мы не будем делать ничего, только ходить по долине и общаться со своими наставницами, поэтому под утро я позволила себе уснуть. Меня разбудил мягкий голос Евы и лёгкий ветерок: всё-таки звёздного плаща не хватало, чтобы полностью согреться. -Ты должна меня понять – я не могу позволить хоть чему-то пойти не так. Это безопасно. Я с опаской смотрела на Еву, принцессу, которую я не имела права ослушаться, и на Валерию, задумчиво разглядывавшую меня. Ева привела её с собой. Большинство девушек всё ещё спали после долгой и тяжёлой ночи, но у озера слышался слабый плеск воды: должно быть, кто-то умывался. -Делай, что нужно, - ответила я. Нельзя отказываться. В крайнем случае, я лишь превращусь в большую сосульку, велика беда! Валерия сосредоточилась, взяв меня за руки. Её ладони и вправду были холодными. -Надеюсь, всё получится, - сказала она. -Я в тебя верю, - сказала Ева тоном «ты не посмеешь возразить». В ней определённо проклёвываются способности командирши. Только я видела по её взгляду, что она сомневалась. Это было одно из первых жестких решений, которое примет далеко не каждый. И она посчитала, что сможет жить с тем, что заставила меня пройти через это против желания. Что ж, это только начало. Как говорил один умный наёмник из «Песни льда и огня» Даарио Нахарис: «Короли либо мясники, либо мясо». И сам предпочитал быть мясником. Ева уже свернула на эту дорожку. Но мне ли, трусихе, её винить? Я опасна для Евы и её подопечных. Меня нужно заткнуть. Объясню: Ева соврала Валерии, что мною овладевают чувства и я не в ладах с собой. Чтобы я не испортила древние обряды, мой пыл нужно слегка охладить. А дар Валерии – редкий и ценный, но не только из-за возможности замораживать всё подряд, но из-за способности лишать эмоций, охлаждая тебя в переносном смысле слова. Необычный душевный холод охватил меня волной, обрушившейся на макушку. Волосы Валерии колыхались от магии, Ева наблюдала, пряча любые эмоции. Когда всё закончилось, моя голова почти полностью опустела, и не меньше часа я приходила в себя. Не меньше часа я была страшно напугана тем, что ни о чём не думала. Действие заклятия Валерии было долгим. Я не улыбалась, не смеялась, не шутила – даже натянуто, даже саркастично. В моменты, когда мир вокруг ненадолго погружался в тишину, в голове у меня словно свистел ледяной ветер. -Кристина! – Нора окликнула меня у выхода в пещеру. Я повернулась к ней. -Что сделала Ева? Я пожала плечами. -Меры предосторожности. -Могу я попробовать… снова… твою кровь? -Зачем? -У меня во рту всё время вкус твоей крови. Значит, твоя кровь хочет что-то рассказать. Во всяком случае, мне так кажется, - она морщилась от неловкости и ковыряла пальцы, рассказывая об этом. Я не могла нормально анализировать всё, что со мной происходило после заклятия, и едва ли понимала её внезапное желание испить моей крови. Надо – значит, надо. Я пожала плечами и протянула Норе свою ладонь. Она торопливо взяла мою руку в свои, нашла маленький рубец, оставшийся после надреза, сделанного ею на пиру, расковыряла его и приложилась к моему пальцу, неторопливо всасывая кровь. Выпив столько, сколько было нужно – в общем-то, совсем чуть-чуть, она отпрянула, закрыла глаза и на какое-то время выпала из реальности. Она всё хмурила брови, видно, усердно пытаясь что-то разглядеть в своих видениях. -Высоко в чертогах королей… призраки… - бормотала она, вдруг приоткрыв глаза и глядя себе под ноги. – Кружат с ней в танце… Что за… Я не понимаю. -Выглядит так, словно у тебя шизофрения. -А у кого здесь её нет, - согласилась Нора. – Я видела фиолетовых коней на берегу моря. И этими словами она озадачила меня даже в том странном состоянии. -Ты уверена, что тебе нужно было выпить мою кровь? Нора могла различать вкус крови, это мы выяснили на пиру, но почему она не могла ошибаться? В тот первый раз её предсказание оказалось верным, только вот очень и очень туманным. И сейчас она снова не может сказать ничего вразумительного. Какая польза в этом даре, если он ничем не может помочь? -Да, я не могла перепутать… Ты не знаешь никакую Дженни? – вдруг спросила она. Я долго пристально смотрела на неё, ни черта не понимая. Нора засмущалась и стала отмахиваться и что-то бормотать. -Брось, ерунда, это звучит так глупо. Прости, что пришлось выпить твою кровь. -У меня много. Обращайся.***
Быки были ещё живыми, когда я увидела их. Несчастные животные, полностью скованные и подвешенные над землёй на железных столбах. Они ныли, фыркали и мычали, заливая этими жуткими звуками весь амфитеатр. Каждой из шестнадцати наследниц – один бык. Ведьм собралось много – больше, чем я видела раньше. Вокруг горели бесконечные факелы и костры, в железных урнах, в каменных чашах, вокруг ступенчатых сидений, поднимавшихся ввысь на несколько метров. От их света синее ночное небо стало отвратительно-рыжеватым. Я стояла напротив тёмно-коричневой живой туши из перекатывающихся мускулов, и равнодушие заклятья не отпускало меня, как бы я ни старалась сочувствовать бедному животному. Все эмоции подавлены. Только вонь пота быка, свирепое мычание, блеск шкуры, большая голова с тонкими рогами. Он брыкался и брыкался, и едва я посмотрела на него, издал странный звук и стал брыкаться ещё сильнее. Я пугаю это огромное существо? Неужели я способна кого-то напугать? Мне не удавалось услышать и половины того, что говорили сильнейшие ведьмы в качестве напутствия перед жесточайшим жертвоприношением. Слова влетали в одно ухо и вылетали из другого, а я силилась их поймать и хоть на секундочку задержать в голове, но они улепётывали от меня, шустрые, как воробьи. Зарезать быков. Они собираются зарезать быков. Я должна отрезать его голову и положить в ноги сильнейшим. И увидеть Деат. Но так как же я отрежу голову такому зверюге? Разве мне хватит сил? Но и эти простые размышления не задерживались в моём разуме. Боюсь представить, каким было моё лицо, я почти перестала чувствовать его, ведь я не говорила, почти не думала, не переживала, не изматывала себя мыслями. Не морщила нос и лоб, не кривила губы. Скучная же жизнь у восковых фигур. Я-то знаю, я почувствовала себя одной из них. Что же значит этот бык? Я всё так же тупо смотрела на своего тёмно-коричневого красавца невидящим взглядом. Альбина была совсем рядом – и её бык тоже был рядом – на бедняжке не было лица от ужаса. Она стояла бледная, как снег, и я вовсе не преувеличиваю. Бледная, как волосы Валерии, заколдовавшей меня. На голове у неё теснились уже два больших пушистых паука, ещё несколько сидели на плечах, цепляясь за лямочки. -Кристина, я не смогу, - прошептала она, со страхом глядя мне в глаза. -Ты должна, - ответила я. -С тобой что-то не так?.. -Молчи. Казалось, что произносить какие угодно слова – непосильная задача. Язык едва шевелился. В этом ритуале каждый сам за себя. Она разберётся. А если нет, то… не знаю. Нет – значит, нет. Деат смотрела на меня издалека – совсем недолго, но достаточно, чтобы хорошенько напугать. Только вот трудно напугать человека, который ничего не чувствует. Она была всё так же прекрасна: красные губы растянуты в бездушной улыбке, в чёрных волосах светятся золотые подвески на тоненьких цепочках, вместо серебристого платья – такое же длинное, но малахитово-зелёное, камни, которыми оно вышито, сияют в красных огнях костров. На груди поблёскивает золотистая роза. Напоминаешь мне о Маргери Тирелл, любовь моя? Носишь цвет и знак её дома, пытаясь послать мне тайный сигнал? Но зачем тебе оно нужно? Я посмотрела на неё в ответ пустым взглядом и на секунду пробралась в её разум. Спасибо тебе, Валерия. Если бы не ты, я бы обделалась от страха, проворачивая этот безумный фокус. Деат вспоминала огонь, что выжег душу Элейны, как корчилось её тело, как темнели и выступали на белой коже вены, как красивые медовые глаза наполнялись кровью и чернели. Как в конце всё, что осталось от прежней прекрасной девушки, – это лишь такие же медовые локоны, растрепавшиеся, но по-прежнему блестящие. Вот как умирают ведьмы. В голове Деат кто-то закричал, виски сжала боль, но она нисколько не изменилась в лице. Этот крик перепугал меня не на шутку. Я вернулась в реальность. В таких далёких зелёных глазах Деат мелькнул жёлтый огонёк. Сильнейшие ведьмы – все те, кто восседал на пиру на помосте, – подняли руки, и в воздухе заискрила магия. Она слабо потрескивала, как провода электрических столбов под высоким напряжением. Может быть, никто кроме меня и не мог её слышать. Вместо быка передо мной материализовалась моя мать. Тушка уменьшилась и преобразилась, пока я не узнала её лицо. По спине пробежали мурашки, но в голове было всё так же пусто. Удивление слабо трепетало где-то очень глубоко в моей груди, а холодный разум говорил: «Это не она. Им невыгодно убивать людей. Пришлось бы заметать следы…» Это испытание. Сбоку взвизгнула и закрыла лицо руками Альбина. Я немного повернула голову, чтобы взглянуть на неё. Бедную девочку трясло как в лихорадке, а глаза были наполнены слезами. Её пауки замельтешили, путаясь лапками в волосах. Альбина зажимала пальцами рот, сдерживая рыдания. Интересно, кого она увидела? Я смотрела вокруг и кроме моей матери, подвешенной на цепях, не видела ни одного человека – на их месте всё ещё висели быки. Ещё одно доказательство. Это испытание. Так как мне нужно оттяпать голову? Чем? Чёрт подери, в следующий раз слушай, какие напутственные речи говорят эти грёбаные ведьмы. Я закрыла глаза, забыв обо всём, и незаметно для самой себя проникла в разум девушек вокруг. Их вскрики, стоны и плач смешивались в один протяжный вой. Мысли скакали, невозможно было понять, кто и кого увидел на месте своего быка. Были мужчины, женщины, юноши, девушки, у кого-то – даже дети. Убейте их всех. Просто убейте, чёрт подери. Было трудно понять, как глубоко я забралась в чужие головы, но в один миг я несколько раз мысленно произнесла это как мантру: «Убейте их всех». Даже всемогущая Ева оказалась под моим влиянием, и я чувствовала, что её сила подчинится мне, если я прикажу. Дай нам оружие. Дай нам что-то. И Ева повиновалась. Ещё не понимая, что она делает, она сжала ладони в кулаки и дёрнулась. В руках у каждой из наследниц оказался меч. Лучше подошла бы алебарда, секира или в крайнем случае топор… Что ж, будем работать с тем, что есть. Внутри всё сильнее становилось неясное беспокойство: а что, если это никакая не магия? Что, если это и есть моя мама?.. Заткнись и убей её. Заткнись и убей. Меч был тяжёлый. Я подняла его, держа обеими руками, и занесла над головой. Удар. Глухой звук. Утробное мычание. Булькающее тяжёлое дыхание. Что-то тёплое на моём лице. Меч вонзился в позвоночник, но не переломил его – я слишком слаба, чтобы перебить широкую шею быка одним ударом. Я снова подняла меч. Капли крови упали на мою макушку. Снова удар. За ним ещё и ещё. Я сделала не меньше пяти. Руки дрожали, кровавый фонтан бил из туловища быка. Теперь я отчётливо видела его грузное тело, на автомате сокращающиеся мышцы. Это просто не могла быть моя мать. Горячая кровь булькала и текла к моим ногам, заливая босые ступни. Голова быка, падая, ткнулась концом тонкого рога мне в колено. Мой лоб и щёки покрывали крупные красные брызги. Отбросив меч, я осторожно перевернула голову, держа её за рога. Готово. Я оглянулась по сторонам: вокруг творился хаос. Ведьмы в амфитеатре одобрительно кричали – странно, ещё секунду назад я не слышала ни единого звука. Арена была окружена разномастной толпой, шум стал казаться мне густым, обволакивающим всё вокруг, как плотный туман. Пока я не поняла, что эти крики предназначались мне, первой принёсшей жертву. Тогда я нашла глазами Деат. Она по-прежнему стояла рядом с сильнейшими ведьмами в своём сияющем зелёном платье и теперь тоже смотрела на меня. В её страшных глазах я видела гордость, она с упоением оглядывала всё вокруг и была сдержанна в своём триумфе. Смутно вспоминая, что нужно делать дальше, я подняла за рога голову быка и двинулась вперёд, держа её перед собой. Кровь залила всё моё платье, а ступни скользили и становились липкими. Голова быка была тяжеленной, и мои руки дрожали, когда, приблизившись к сильнейшим ведьмам, я подняла её над собой, медленно опустилась на колени и положила к их ногам. Склонив голову, я сказала: -Кровь очищает душу. -Встань, Кристина, сестра всех ведьм и наследница Смерти, - произнёс скрипучий голос Духа Севера. Я повиновалась и встала, расправив плечи. На коленях я была одним из немногих белых пятен в центре амфитеатра, среди тёмного месива ведьм и горевших тут и там всполохов костров. Перед платья, весь залитый тёмной бычьей кровью, не было видно, мои длинные светлые волосы скрывали рубцы на спине. Когда я поднялась с колен, белое одеяние наследницы упало к ногам бесформенной шёлковой кучей и открыло новое платье, само собой оказавшееся под прежним, – ярко-красное, вышитое бордовыми камешками и золотой нитью на лифе, подоле и полах длинных рукавов. Символ пройденного испытания кровью. -Сожги его, - сказал хриплый голос Духа Севера. Я подобрала белое платье, подошла к ближайшему костру и бросила его в огонь. Когда я оглянулась, к ногам сильнейших легла новая голова – руки измазанной в крови Анны-стихийницы так же тряслись. Затем подошла Афина. Ева несла голову усилием воли – её бесплотные руки не могли справиться с такой задачей. Голова её быка была отделена от тела с помощью магии, и срез был ровный, как от гильотины. Деат смахнула с лица длинную прядь волос, нетерпеливо дожидаясь, когда с заданием справятся остальные девушки. Последней голову положила Альбина, заплаканная, ослабевшая от рыданий. Её паучки следовали за ней по земле, первым за своей матерью бежал заметно подросший Твикс. Тогда сильнейшие расступились, Деат сделала шаг вперёд, взмахнула рукой и прямо перед ней появился человек, словно бык, скованный по рукам и ногам. Растрёпанные волосы, явно давно не мытые, закрывали его глаза, но перед нами, вне всяких сомнений, был мужчина. Из одежды на нём остались одни только джинсы, худая грудь и тонкие руки намекали, что он был молод. Подбородок зарос щетиной, на щеках виднелись красные пятна прыщей. И я неожиданно узнала кассира из супермаркета на заправке, который пожелал мне найти член. Что ж, ты дошутился, дорогой. Кто теперь знает, что с тобой сделает Деат? Внутри, в моей голове, всё так же свистел ветер и редкие мысли, такие как эта, пролетали, словно лёгкие хлопья снежинок. Я не находила в себе ни капли сочувствия. Как долго ещё будет держаться заклятье? Вокруг всё нарастал гул из сотен голосов ведьм. Мне казалось, я попала на арену Колизея и все зрители в один голос требовали смерти проигравшего гладиатора. Они… убьют его. Впрочем, разве это было не очевидно? Почему во мне что-то ёкнуло от этой мысли? Деат начала говорить. Я не слышала её слов: я боролась с заклятием внутри меня. Я пыталась думать, пыталась начать ощущать мир вокруг, как прежде. Я пыталась вспомнить, каково это – снова чувствовать. Деат говорила и говорила. Ей нравилось говорить. Её голос звучал заливисто и громко, а слова заставляли ведьм продолжать одобрительно кричать. Деат была уверена в себе, прекрасна и убедительна. Все вокруг не сводили с неё глаз, и я тоже. Пленник закашлялся – не знаю, был ли он в себе или ни черта не понимал, но его взгляд метался из стороны в сторону и в конце концов остановился на мне. В глазах мелькнуло понимание: он меня узнал. Заклятие становилось всё слабее и слабее. От воспоминаний закружилась голова. Я чувствовала раздражение, когда этот парнишка пытался продать мне по акции какую-то безделицу, а потом предложил презервативы, дилдо и вибраторы. Я возмущалась, когда Деат угнала тачку. Я чувствовала трепет, когда целовала её. Потому что я не могла её не любить… -…по традиции этой чести удостаивается первая наследница, очищенная кровью, - закончила Деат. Я словно вынырнула из мутной воды. По спине побежали мурашки, на меня нахлынули все эмоции, какие только могли. Все, одной волной, как когда-то меня ударило заклятье, забравшее их. Сами собой глаза наполнились слезами. Вспомни что-то серьёзное. Чёрт подери, как же я ненавижу преподавателя по естествознанию! Мой колледж не видел более самовлюблённого идиота… Понятия не имею, почему выбор пал именно на этот факт. Парень обречён. Он обречён. Если не я, его убьют ещё более мучительно. Я первая принесла чёртову голову быка. Я должна убить этого несчастного парня. Я ничем не смогу ему помочь. Я никогда не пойму, как мне удалось так легко подчинить вдруг свалившиеся на меня эмоции своей воле и направить в один порыв. И никогда не пойму, как я смогла сделать то, что сделала. Мне стыдно признавать, что я даже не запомнила тот момент во всех подробностях, как это полагается нормальному человеку. Я сделала пару шагов вперёд, взяла из протянутой руки Деат кинжал и с размаху всадила его парнишке в сердце. Остриё наткнулось на кость и тут же скользнуло между рёбрами вглубь. Крови было совсем мало. Парень вздрогнул и раскрыл рот в безмолвном крике. Две секунды он продолжал стоять на коленях, а затем рухнул на каменную арену лицом вниз, как мешок картошки. Стоя над ним, я заставляла себя размеренно дышать. Теперь он труп. Именно эта мысль заставила меня отвести взгляд, боясь, что меня вырвет, и встать на своё место рядом с девушками. Амфитеатр захватил оглушительный гомон сотен женских голосов. Деат улыбалась. Наследницы в полном молчании смотрели вокруг. Я вспомнила, что во время таинства Деат тоже убила человека в первый раз. Собственные руки стали мне противнее, чем труп парнишки-кассира, под которым медленно образовывалась кровавая лужа.