III
Наутро камера пленницы открылась. Скрип тяжелой двери выдернул ее из сновидения. То состояние, когда сон уже не снится и ты слышишь все происходящее вокруг, но тело не пробуждается. В темницу вошел рослый мужик. Казалось, руками он мог гнуть подковы, при этом не забывая попивать эль. Длинная рыжая борода с вплетенными косичками прикрывала всю грудь, широкие плечи и суровый взгляд. Олаф – один из приближенных молодого предводителя северного народа. От внимания викинга не ускользнул тот факт, что девица за ночь сумела освободиться от оков, но пытаться сбежать не стала. Здоровяк легонько ткнул ее носком сапога. Толчок северянина поможет отойти от оцепенения сна и ее телу. –Поднимая голову на мужчину и с трудом открывая глаза, девушка сведет брови к переносице. Этот воин был в три раза здоровее нее. Вряд ли от такого можно сбежать, даже если очень захотеть. «Бешеная какая-то эта саксонка», – подумает Олаф, склоняя голову на бок и осматривая девушку. Он прекрасно помнил тот день, когда ее пленили. И помнил, как она выпустила кишки тому парню. Если бы Олафа спросили, он не стал бы отрицать, убитый тот не отличался особой сообразительностью или дружелюбием. – Вставай, конунг зовет тебя, – сказал Олаф, когда пленница открыла свои синие зенки. Поднимаясь на ноги, она выпрямится в спине. Хотелось бы еще потянуться немного, после пары дней в малоподвижном положении, да на жестком полу. Рыжебородый не даст ей такой возможности. Его огромная рука обхватила девичье плечо. Без слов было понятно, что он не позволит ей и в сторону дернуться. Их шаги отдавались гулким эхом в каменных коридорах. Рейвен слышала отдаленные возгласы чужеродной речи. По мере приближения к выходу из темниц, шум становился все громче. Викинг вывел девицу из темных коридоров на солнечный свет. Йорк вновь укрепляли, везде горела работа. Часть воинов отправилась к драккарам готовить их к отплытию. Северяне вычистили всю округу, разграбили ближайшие деревни. В провизии они не нуждались. Мужчины и женщины разговаривали и кричали на своем языке, кто-то смеялся, кто-то таскал тяжести и запасы провизии. Оказавшись на улице, девушка зажмурится от яркого солнца. В глазах мелькали синие пятна. Они пройдут, как только зрачки привыкнут к дневному свету. – Ставь сюда! – кричали норманны друг другу, подготавливая телеги для переправы на драккары. – Вот здесь еще есть место. Она обращала внимание на их общение и взаимоотношения друг с другом. Сплочённые и слаженные, как муравьи. Казалось, им никто не приказывал в таких обыденных вещах. Они сами знали, что от них требуется, и выполняли свою работу. Это и начинало заинтересовывать девушку. На пути Рейвен и Олафа выступил высокий мужчина. Очертания внешности подошедшего становились более четкими, обретали краску. С ним она уже виделась прежде. В прошлый раз обстоятельства не дали им познакомиться. – Куда ты направляешься? – поинтересуется Уббе, преграждая им путь. – Приказ конунга: привести ее к нему, – ответит рыжебород, глядя на подошедшего мужчину. – Олаф, я сам ее отведу, – Уббе с интересом разглядывал девушку. Спасая ее от лап насильников он и не думал присмотреться к ней получше. Старший из сыновей Аслауг почти деликатно взял ее под руку. Для Рейвен их речь была диковатой, странной. Любопытство подначивало в ней желание понимать, о чем они говорят. Пока голова на плечах, а интерес переступал через порог отвращения, саксонка будет наблюдать. Наблюдать, как они произносят слова и звуки, выделять часто повторяющиеся слова и отсеивать от целых предложений возможные обращения по имени. Так, она начнет для себя выделять какие-то ключевые слова, обращая также внимание и на обстоятельства, при которых эти слова используются. Уббе вел ее в сторону церкви, из которой Бескостный сделал свой штаб. Олаф остался позади. – Захочешь сбежать, знай: далеко убежать не получится. Не советую испытывать судьбу, – он говорил по-английски. – Вряд ли мне бы удалось сбежать живой, – шикнет в ответ девушка. О здравомыслии она не забывала. Находясь в таком плотном окружении врага, выбраться отсюда самостоятельно было невозможно. Ее тон мог прийтись не по нраву викингу. – Ты ведь спас меня, – начнет девушка, – а я даже имени твоего не знаю. Мужчина недоверчиво посмотрел на нее. Глаза его были широко открыты, будто он был удивлен словам саксонки. – Уббе, – коротко ответил мужчина, расправляя плечи. Некоторое время он сохранял молчание, а ведомая шагала рядом. Они прошли рыночную улицу и свернули в узкий переулок. Викинг нарушил молчание: – Значит, тебя пощадил мой брат. До сих пор не могу понять, почему? Что в тебе такого особенного? – Уббе всегда задавал слишком много вопросов разом, чем частенько раздражал Ивара. – У него на всё есть план, - подметит Рейвен, абсолютно не оказывая сопротивления Уббе. Расправляя плечи, девушка будет идти чуть впереди него. – Ты ведь старший из братьев? – вдруг спросит девушка. Интерес переполнял ее, ведь с Иваром она разговаривала о другом. Прищуренный взгляд Уббе вынудил ее опередить ответ мужчины. – Позволь угадать. Ты не соглашаешься с его решениями и постоянно ставишь под сомнение его действия… – Рейвен немного помолчит, показательно состроив задумчивую гримасу. – Ты однозначно старше Ивара, – продолжит она. – Ивар много говорил о матери, а значит получал от нее любви больше, чем остальные. Эта любовь была не из жалости, я думаю, он был поздним ребенком. Думаю, он самый младший из четверых. Она не знала куда именно ведут ее, знала только кто ее ожидает. В какой-то момент хватка Уббе стала крепче, а после вновь смягчилась. Он просто направлял ее. Уббе давал ей возможность закончить с её предположением. – Но и не средний из четверки, – продолжит Рейвен. Они направлялись к церкви. Теперь уже не трудно было догадаться, куда он ее ведет. – Ты слишком быстро принимаешь инициативу на себя. Ты ведь старший, верно? В ответ Уббе цокнул, недовольно поморщившись. – Понятно, почему он пощадил тебя, – ответит он, уставляясь куда-то вперед. Из церкви вышел Бескостный. Его шаг был не быстрым и неторопливым. Он ковылял к ним на встречу, опираясь на костыль. К поясу были прикреплены ножны с мечом саксонки. Глаза его полыхнули яростью при виде Уббе. Самопровозглашенный конунг ожидал увидеть пленницу в компании Олафа, но никак не старшего брата. Братья любили отбирать его игрушки. Как это было с Маргрет. Он первый позволил себе безнаказанно прикасаться к телу «всего лишь служанки». Позже он смекнул, братья давно обошли его в просто прикосновениях и перешли на нечто большее для себя. Они тайком делили девицу, а та была только рада. Укол ревности поразил грудь конунга. Это он нашел драгоценность в саксонской грязи и не побрезговал добыть ее. Потому-то уж точно не хотел делиться ею с братьями. Двумя оставшимися. – Брат, она моя! – мужчина сделал непреклонное ударение на последнем слове. Между сыновьями Рагнара была не только саксонка, но и невероятно сильное напряжение. Во имя Иисуса, этот одиозный тон вовсе не обрадовал ее. Ивар одним высказыванием выдал ее проприетарное положение. Делая шаг навстречу Ивару, она рывком избавится от руки Уббе на своем плече. Ивар потешил свои собственнические порывы, когда Рейвен освободилась от хватки Уббе и шагнула в его сторону. Было что-то внушающее оптимизм в этом решении девушки. А ведь могла постараться заручиться доверием старшего брата Бескостного. В отличие от Ивара Уббе был более добр, как деревенский дурачок и мог отпустить ее. Взгляд саксонки зацепился за пояс конунга. «Сохранил его», – поднимая глаза на молодого лидера подумает воительница. Эту мысль можно было прочитать в ее взгляде. Молодой конунг не смог сдержать улыбки замечая, как девица обнаружила свой меч на его поясе. – Не пожалей, что оставил ее в живых, – рыкнул Уббе, отступая. Слова старшего звучали, не как предупреждение. Больше походили на угрозу. Рейвен бросит взгляд на Уббе. Практически одновременно с Иваром они прожгут ему спину уходящего мужчины. Рядом с молодым конунгом она вновь почувствовала напряжение во всем теле. Скорее всему причиной была его непредсказуемость. Она и впрямь не знала, чего ожидать от него. Взгляд вновь скользнет на пояс викинга. В ножнах покоился ее меч. От осознания, что оружие не утрачено, в груди екнуло где-то под ребрами. Несколько немых мгновений и Рейвен разбавит тишину. – Ты хотел меня видеть, – брюнетка развела руками в стороны. – Я не мог избавиться от такого чудесного меча. К тому же он тебе еще пригодится. В твоих руках он становится поистине волшебным, – Ивар расплылся в ухмылке. Он и сам не отказался бы от такого оружия. – Но мне ты его не отдашь, – добавит девушка, констатируя факт. – Пока, – он повел головой, кивая на церковь, – пойдем, поговорим под крышей. Мужчина не хотел, чтобы их подслушали даже собственные соплеменники. Можно сказать, осторожность была в его крови, только вот братья и враги считали такую осторожность манией. И пусть. Бескостный направился к церкви бок о бок с саксонкой. Девушка не спешила идти быстрее или медленнее него. Она следовала темпу хромого. – Ты ранен? – осторожно поинтересуется саксонка, намекая на его ноги. – Я таким родился, – коротко и резко отвечает Ивар. Он поджал губы, а Рейвен поняла, что не стоит больше вопрошать о его недуге. Им вслед смотрело множество глаз, и за вечерней медовухой мужики будут чесать языками и посмеиваться над судьбой Рейвен. Однако конунг сохранил ей жизнь не для того чтобы тешить с ней свои мужские желания. Они вошли в церковь где мало осталось христианского. Разве что каменные стены и слишком тяжелый алтарь. Да и он служил хорошей подставкой для свечей, оружия и остатков еды. Северяне притащили сюда столы и лавки со стульями. Видать, вчера здесь проходил пир. Повсюду валялись обрывки страниц священных писаний, что хранились в церкви. Сожженные остатки свитков и манускриптов. Рейвен голова была поклясться, что даже на изображения ликов святых кто-то справил нужду. Осматривая зал, она даже приоткрыла рот от удивления, насколько жестоко и нетерпимо норманны обходились с христианским наследием. Многие полотна были осквернены, изорваны и прожжены. Сердце сжалось от увиденного. Из христианской атрибутики ничего не осталось. Ивар присел на свой импровизированный трон, перед алтарем, и указал Рейвен на стул, напротив. С ее стороны послышится судорожный выдох, когда она молча присядет напротив молодого лидера. За ненадобностью костыль был оставлен, и мужчина почти ласково провел рукой по эфесу меча. – Ты решила, что будешь делать дальше? Тебе дарована свобода. Для тебя откроют ворота и даже не пустят предательскую стрелу в спину, – произнес уверенно Ивар, не сводя глаз с девушки. Мое слово никто не оспорит. Та казалась напряженной. Ее напряжение вполне было объяснимо - она находилась в оскверненной святыне своего Господа. – Или твой путь ляжет по морю в моём драккаре? Получишь возможность северные страны, людей, которые их населяют. Северяне вечно воюют друг с другом. У тебя будет полно возможностей участвовать в битвах. Женщины-воительницы для нас обычное дело. Выбор ей давался нелегко. Рейвен не знала, что по сути у нее не было выбора. Ивар врал и не краснел, что ее отпустят из Йорка. Вся эта доброта может повернуться боком лично ему и тем викингам, которые останутся оборонять город. Крайне глупо отпускать ту, которая видела укрепления, состав войск, могла что-то подслушать. Этельвульф ухватится за любую мелочь после той головомойки, которую ему устроили северяне. Семена сомнений успешно проросли, дали возможность конунгу управлять ею, будто марионеткой. Открыли ее слабости. В дождливой Англии ее ничего не держит. – А какое будущее у меня здесь? Вернуться в ряды к Этельвульфу, спустя пару дней, как выжившая в последней битве за Йорк? По-прежнему пытаться выдавать себя за мужчину? Вряд ли у меня получится провернуть нечто подобное снова. Продолжить в одиночку скитаться и вести разбойнический образ жизни? Она посмотрит на Ивара. Раскрыть тайну о благородстве своей семьи она так и не решится. Её свобода может в миг обратиться в ничто, когда он узнает, что ее отец заплатит в двое больше, чем они награбили с Йорка и всего пригорода, за возвращение дочери в родное гнездо. Потому отрицательно помотает головой, без слов отвечая, что такая жизнь не для нее. Не такого будущего она жаждала. На все ведь воля Божья и если Господь послал ее в тот бой, если Господь сохранил ее душу, то ей уготовано нечто большее, чем просто сдохнуть в грязи от вражеского клинка. – С первой нашей встречи, ты сразу понял, что мне нужно, Ивар Бескостный, – в темнице он показал себя умным и проницательным человеком. Несмотря на его недуг, он ничуть не был слабым. Это и притягивало Рейвен к нему. Ивар вслушивался в каждое слово Рейвен, чтобы не упустить что-то важное. Было желание поймать саксонку на какой-то хитрости и казнить. Вся эта история стала его немного напрягать. Бескостный планировал вернуть ей меч, а не оставить его себе. Этот меч уже стал частью английской воительницы. Когда она брала оружие в руки, то создавалось впечатление, что они с мечом неразрывно связаны. И как единое целое они рвались в бой. Единственный недостаток – из оружия ближнего боя она владеет лишь мечом. Возможность в тренировках у нее была ограничена. Тренировки проходили в крипте, в тайне от всех, и позволить себе широкий выбор оружия она не могла. Да и люди не привыкли, что из крипты доносятся вскрики и звон металла. Однако на этом останавливаться девушка не собирается. Впереди еще множество сражений для того, чтобы отточить до совершенства свои навыки. Всему Мидгарду известно: совершенство - не предел. Это знает и Рейвен. Интересно. Несмотря на любовь Бескостного думать наперед он не знал, что будет если он возьмет саксонку с собой на родину. Люди меняются, когда оказываются вдали от родных берегов. Может девушка даже пожалеет однажды. – Ты могла бы вернуться к отцу и матери. Возможно, они бы приняли тебя, – мужчина глубоко задумался о собственных родителях. Отца он видел не часто, Рагнар был то в набегах, то однажды вообще исчез на десять лет. По велению матери, отца ему заменил Флоки, и совсем недавно тот его покинул. Бескостный не из тех, кто прощает, но даже несмотря на все свое недоверие конунг хотел рядом хоть одного человека, с которым ему было бы комфортно. Упоминание о родителях вызывало целый спектр эмоций у малоопытной воительницы: сожаление, боль, скорбь, гнев, благодарность, раздражение, нежность, трепет. Трудно представить, как можно все это переживать одновременно. От этого ей становилось многим тяжелее на душе. Воспоминания некстати заставляют захлебнуться сознание, утонуть в пучине эмоций. Перед глазами возникает туманный образ мальчика. Отголосок прошлого, который периодически не дает ей покоя. Мальчик, подвергнутый, по ее вине, наказанию розгами. Экзекуцию проводил наставник-воспитатель, и, похоже, делал это не только добросовестно, но и с удовольствием. Все, кто попадали к нему на узкий топчан, запоминали тот день надолго. А ведь еще много грехов, о которых она просто не знает или не подозревает. И, возможно, никогда не сумеет искупить. – Твои желания не так сложно разгадать, Рейвен. Их легко прочесть в твоих глазах, – Бескостный отстегнул ножны с мечом с пояса. – Я бы не хотел, чтобы ты поджала хвост, стоит тебе увидеть битвы северян. Ты, как маленькая девочка. Да, спасало твое искусство, но уверяю тебя, я понял одну вещь уже давно – на каждую силу найдется еще большая сила. Рейвен опустит голову, не желая поддерживать тему. Сравнение с маленькой девочкой ничуть не обижает, но сильно раздражает. Она уже слышала из его уст подобное обращение, с последнего раза ничего не изменилось. «Ты дышишь, пока я этого хочу», - Рейвен мысленно припомнит слова Ивара. Кожа вдруг покрылась мурашками и причиной тому вовсе не холодное, пусть и солнечное, утро. Несмотря ни на что, она больше не будет свободной. Пальцы сожмутся на краю стула, сдерживая эмоции и слова. Каждый раз она будет напоминать себе о правильном пути. Что нет истинно-верной тропы жизни, а значит, только одному Господу известен твой следующий шаг и только ему решать - идти со своим дитя в ногу, оберегая и защищая, или покинуть его на свою горячую голову. – Ты можешь считать меня кем угодно, но не смей приписывать мне трусость, – безучастно ответит брюнетка, поднимая взгляд и встречаясь с глазами викинга. Глаза его злые-голубые, таили чувства и настроение, обманчиво завораживали. Викинг протянул ей ее меч. – Я хочу верить тебе, – он на мгновение одернет руку в ножнами обратно к себе, будто передумал возвращать владелице ее оружие. – Хочу верить, что в этом мире есть кто-то, кто никогда не врет, не обманывает, не поступается совестью. Кто всегда… благороден. Его слова были похожи на некое сокровенное откровение, которое и вовсе никто не должен был слышать. – Я здесь, Ивар, – подаст голос Рейвен, отвечая на его искренние речи. – Ты можешь верить мне. Образ, коей явил ей Ивар, вовсе отличался от того кровожадного лидера, которого она увидела на поле боя. Бескостный слишком устал от своего лживого окружения и тайное желание само вырвалось наружу. Неизвестно по каким причинам ему хотелось ей открыться. Он быстро отмахнется от этого чувства, сохраняя достоинство, да снова протянет меч девушке. Чтобы разжать пальцы, ей пришлось приложить усилия. Руки будто одубенели и перестали слушаться. Она примет свой меч из рук молодого викинга. Одной рукой взялась за устье ножен, другой за черен. – Каким оружием ты еще умеешь орудовать? Не полностью вытаскивая меч, словно желая освежить память о блеске клинка, девушка слегка нахмурит брови. Ничуть не погружаясь в раздумья, Рейвен даст четкий ответ: – Помимо меча, я так же легко умею обращаться с короткими кинжалами и владею стрельбой из лука. Лук чаще использовала для охоты на дичь, в бою еще не доводилось испытывать свои навыки. Увиливать было бесполезно, ведь с первой их встречи он чётко дал понять, что не похож на остальных. И обмануть обманщика ей не удастся. Рейвен так или иначе начинала вновь закрываться от викинга, не желая и дальше позволять ему манипулировать собой. Слишком легко она позволяет ему проникать в ее голову. Конунг выслушал перечисленные умения воительницы и нашел их на зачаточном уровне. Никогда не знаешь, когда из твоих рук выбьют меч и придется драться всем что попадется под руку. – Этого недостаточно. Я научу тебя стрелять лучше. Люди более хитрые животные, они умеют уворачиваться от стрел и закрываться щитами. – Научишь? – переспросит девушка, проверяя не послышалось ли ей. Она и без того знала насколько ее навыки далеки до идеала. – Ты ведь хотела битвы, – ответит Рагнарсон. – Я дам тебе войну. Все покажет время, так считал Ивар Бескостный. Он специально подначивал Рейвен чтобы она поняла, что ей сохранили жизнь не для того, чтобы ласкать и нянчиться. Воинская наука – это по большей части грязь, боль и шрамы. У викингов яростная тактика. Они налетали, как бешенные осы и жалили, пока на поле не оставалось ни одного противника. Никакого низкопоклонства и оглашений титулов. Рейвен еще предстоит учиться противостоять граду стрел, силе удара топора и огромным потным мужикам. – Еще я хочу обучить тебя метать вот эту прелесть, - мужчина достал из ножен небольшой кинжал без рукоятки. Взгляд саксонки падет на руку с ножом. Незамысловатая вытянутая плоская форма, с утолщениями в широкой части клинка. Напоминало больше остриё копья, нежели кинжал, но держать двумя пальцами его было очень удобно. Оружие такой формы она видела впервые, а это только доказывает, что она многое еще не ведает. – На всё воля Божья, – произнесет Рейвен, пожимая плечами, а Бескостный скривится. – На всё воля Одина, – поправил ее Ивар, сверкнув глазами. – Так как я не такой манёвренный, бою на топорах, защите и нападению при помощи щитов тебя обучит мой брат Хвитсерк. Рейвен удивилась бы узнав, что Бескостный тоже все это умеет. Рагнар говорил, что калек всегда недооценивают, а это могла оказаться последняя ошибка в жизни. Он всем своим видом показывал недоверие силе и ловкости саксонки. Уверенность присутствовала в каждом ее движении, когда он увидел ее на поле боя. И даже когда весь отряд собратьев пал, девушка не сдавалась, а из последних сил продолжала отбиваться. В темнице ему стало ясно: сама она еще не понимает насколько хорошо владеет оружием. Потому-то внушил ей особенные черты, а сейчас опустил дабы девушка не расслаблялась, буквально жилы тянула на бравое дело. Напряжение по-прежнему сковывало ее тело, даже не смотря на ножны в руках. Они придавали мало уверенности, учитывая, что воткнуть ей в горло метательный нож Ивар сможет гораздо быстрее. Слова о предстоящих тренировках будоражили боевой задор, однако отрешенность на данный момент гасила эту искру. – Что дальше? – девушка задаст бесхитростный вопрос, который может позволить ей продумать свои действия наперед, но ответит ли ей Ивар. – Сидеть в Йорке не входит в твои планы, – всего лишь предположение, верное и довольно точное. – Я видела, как твои люди собирали обозы и припасы. Так обычно собираются в долгий путь. Возвращаешься на родину? По матери соскучился? Рейвен закрылась, отвечала весьма резко по мнению Ивара. Неужели расслабилась? Мнимая свобода от тяжелых оков и сырых стен темницы позволяет увидеть каков пленник на самом деле. Девушка была пренебрежительна и не осторожна в своих словах. На мгновение она потеряла бдительность. Метательный нож пролетел мимо уха саксонки на очень близком расстоянии и впился в спинку стула, на котором восседала надменная девица. Нож был так близко, а она даже глазом не моргнула. Дыхание замерло, будто сама смерть усмехнулась ей на ухо. Пока она не пришла в себя от такой близкой смерти Бескостный рванул вперед и подтянул ее стул на себя. Деревянная мебель с характерным скрежетом по каменному полу пододвигается к викингу. Их лица оказались неприлично близко. Такой близости она и вовсе не ожидала. Иной, оказавшись на ее месте, отвел бы взгляд, пригибая голову, вжимаясь в плечи, попытался бы отстраниться от конунга. Но не Рейвен. Северянин лицом стал похож на ядовитую змею, еще немного и показался бы кончик раздвоенного языка. Ивар посмотрел сначала в ее глаза. Те были как воды на побережье его любимого Каттегата. Такие же холодные и скрывающие монстров. Подавляя чувство оцепенения, как тогда, в темнице, девушка выдерживает его тяжелый взгляд. Кожей ощущает его горячее дыхание. В голове возникнет навязчивая мысль: "Он не промахнулся". Конунг сделал это намеренно. – Ты не имеешь право задавать мне подобные вопросы. Как скажет конунг, так и будет. Это правило распространяется по обе стороны моря. Не играй в кости ставя на кон свою жизнь. – Как скажешь, конунг, – ее голос сорвался на шепот, словно она опасалась говорить громче, находясь с ним в такой близости. Лицо Ивара столь помрачнело, казалось вот-вот еще один кинжал мягко войдет в ее горло. Благо этого не произойдет. Опустив взгляд на ее губы Ивар отпрянул, как ужаленный. Женская красота великое оружие, против которого мало кто способен устоять. И если уж во всем признаваться: где-то на дне своего темного омута она ощутила чуждое прежде клокотание – так чудовищно пробуждалось влечение. Рейвен рано ещё осознавать собственные чувства. Непредсказуемость этого парня поражала ее воспаленный разум, лишь подпитывая тот самый темный омут ее души. Девушка упрется каблуками своих сапог в пол, отодвигаясь от трона, на котором сидел Ивар. Ухо отзовется легким жжением. Аккуратно, подушечками указательного и среднего пальцев, Рейвен коснется ушной раковины в области источника слабой боли. Глядя на пальцы, она увидит немного крови - последствие своей дерзости. Ивар любил ставить людей в неловкое положение, запугивать их. В обоих случаях человек лишается возможности спокойно подумать и совершает ошибку. Летящий нож припугнул саксонку, а близость к конунгу поставила в неловкое положение. Только Рейвен не отстранилась и даже невольно тело не предало ее показывая страх. Он был где-то глубже, извивался подобно червяку, вгрызался в душу. Ивар сам не раз испытывал страх. Самый мощный был на корабле попавшем в шторм. Мать предупреждала, что Ивар не выживет, но он не отказался от возможности стать мужчиной. Викинг может доказать свою смелость только в бою, а не сидя в укрепленном городе всю жизнь. То плавание многому научило сына Рагнара, с тех пор он больше не боялся так сильно. Если суждено умереть, то Ивар перейдет в чертог Одина и встретит отца, разве это плохо? Быть может после смерти у него будут здоровые ноги. – Пойдем, найдем Хвитсерка и приступим к твоему обучению, – мужчина взял в руки свой костыль. Бескостный встал и с помощью опоры пошел к выходу из церкви. Конунг подставил свою спину под удар не от большой глупости или самоуверенности. Он был готов отразить нападение. Взгляд девушки переметнется с окровавленных пальцев на грязную тунику, шитую красной тканью с золотой символикой Уэссекса. Рейвен сожмет ткань в кулаке. Делать шаг – означает продолжать двигаться. Туника мягко упадет на пол, а девушка останется в лёгком нагруднике поверх рубахи. Быстро поправляя наручи и закрепляя ножны на пояс, саксонка поднимется со стула. Девушка оглянется на нож, застрявший в дереве. Приложив немного усилий, она все-таки достанет оружие. На удивление оно едва чувствовалось в руке. Размером с ладонь и опаснее любого меча. Саксонка вытащила клинок, Ивар это слышал. Он ждал, что тот пролетит уже мимо его головы или вопьется розой боли посреди лопаток. Только сделав это Рейвен не вышла бы из города живой. Гарант жизни только в Иваре Бескостном. Глядя в спину Ивару, девушка задумается о том, как все сейчас можно легко закончить. Однако отбросив эту мысль прочь, ускорит шаг к выходу. Рейвен без труда догонит Бескостного. Подобный шаг нельзя считать слабостью. Этот шаг только подтверждает принятие саксонской воительницей окончательного решения. Сравнявшись с ним, она без слов протянет ему метательный клинок и тихо выдохнет. Молодой мужчина взял свой клинок, тот был согрет теплом руки Рейвен. Они молчали пока шли по городу к главной площади. Ивар высматривал брата среди северян. Пока они шли по городу, Рейвен рассматривала северян ничуть не стесняясь. Присутствие рядом конунга и его персональное покровительство вселяло уверенности. Они прошли мимо нескольких северянок, которые перебирали овощи в корзинах. На себе она ловила не гостеприимные взгляды, от чего хмурилась сильнее обычного. Северянки с интересом рассматривали Рейвен, а после зашептали промывая ей косточки. Благо саксонка не понимала язык северян, однако интерес в понимании начинал появляться. Она прислушивалась к их речи, выделяя похожие звуки, повторяющиеся звуки и обращала внимание на интонацию. Северянкам было очень интересно, как саксонке удалось выжить в той бойне. Но еще важнее – она так просто идет рядом с сыном Рагнара и одним из самых жестоких предводителей их народа. Значит, девица не из простых, не пушечное мясо, и не рабыня дело которой готовить, стирать и обслуживать мужчин. Когда надо Хвитсерка рядом нет, а когда не нужен – вечно болтается где-то за плечом. Ивар от долгого хождения стал чувствовать покалывание в ногах, которое скоро перейдет в горячую боль, прожигая каждую клеточку злосчастных ног. Железо держало его конечности достаточно устойчивыми для шагов и порой добавляло неприятных ощущений. Лучше шагать прямо, чем ползти животом по грязи. Воинам нужен сильный и смелый предводитель. То, что Ивар задумал было грандиозно. Для осуществления всех планов мести ему были необходимы верные его слову викинги. Единицы отправились с Бьерном болтаться по морю ожидая, что их прибьет к берегам с городами, полными лёгкой добычи. Богатый торговый город, огромное и сильное королевство было намного ближе. Каттегат. Осталось только столкнуть с трона Лагерту. Будет трудно. Бескостный настолько обозлился на эту женщину, что даже не боялся трудностей. Только месть за хладнокровное убийство матери имела значение. Девушка невзначай глянет на Ивара. Короткая возможность, выбранная украдкой, чтобы рассмотреть его получше. Замечая насколько сложно ему передвигаться, Рейвен задумается, насколько тяжело ему приходится в мире викингов. Вся нагрузка была на руках. Оттого доспехи плотно сидели на плечах и развитой грудной клетке, но не сковывали движение. – Хвитсерк, иди сюда! – вдруг выкрикнул Ивар. Рейвен проследила его взгляд и увидела высокого, молодого северянина. На вид того же возраста, что и Ивар. На первый взгляд казался худощавым из-за длинных конечностей, однако было заметно, как ткани рубахи и лёгкая кожаная броня вычерчивают его атлетичную фигуру, а каждое его движение было наполнено лёгкостью. Старший брат Бескостного разговаривал с северянами. Хотелось Бескостному знать, о чем. Уж не о нем ли? Хвитсерк Рагнарсон повернулся на зов. Голос брата он узнал бы в ночи и сквозь сон. Между братьями была не любовь и не ненависть, а где-то посередине застряли. Хвитц был уверен в точности тактики Ивара, потому что тот обдумывает сотни возможных исходов событий. Напрягала только непредсказуемость конунга, неконтролируемые, опасные для жизни вспышки ярости и его самовлюбленность. Даже собственные братья должны возвеличивать Ивара. Это было неправильно. Северянин махнул рукой собеседникам, давая понять, что договорить им не удастся, и подошел к брату и его спутнице. По лагерю уже разошлись слухи о молодой саксонке, что притворялась мужчиной. Если Ивар ее выпустил, значит хочет жестоко поиграть с ней, или того интереснее – взять с собой, как диковинную зверушку. – В сражении была такая неразбериха, вокруг была грязь и кровь, – начал Ивар, когда брат подошел к нему ближе. – Я хочу рассмотреть получше на что она способна. Потренируешь Рейвен, брат? – под вопросом был зашифрован почти что приказ. Мнение Хвитсерка никто слушать не собирался. – Ей еще многому нужно научиться. Хвитсерк бросил скептичный взгляд на девушку. Рейвен в тот момент сильно насторожилась. Рука сама легла на навершие меча. Будто это принесет ей хоть какое-то успокоение. Она ведь находится в окружении двух сотен, если не больше, северян. В открытую разглядывая Хвитсерка, она на короткое мгновение вернет взгляд на Ивара. Общие черты лица: линия бровей, прямой нос, форма челюсти. Да, с уверенностью можно было сказать, что они кровные братья. – Что ты задумал, Ивар? – Хвитсерк имел право быть в курсе планов младшего брата, он так думал. – Сделай это для меня, – Ивар натянул сдержанную и приятную, на первый взгляд, улыбку. Только Хвитсерк слишком хорошо знал брата – эта была недобрая улыбка. Хвитсерк почесал шею, решаясь соглашаться на убедительную просьбу брата или нет. Будто у него был выбор. – Хорошо, – процедил сквозь зубы викинг. Ему не нравились приказы брата, но еще больше его насмешки. Он не собака Бескостного. Хоть в очередной раз доказывал, что не может сопротивляться его приказам. – Начнём с топора, – пояснил Ивар, сохраняя эту жуткую доброжелательную и вовсе не характерную для него гримасу на своем лице. Хвитсерк только вскинул руками, безмолвно выражая свое «как скажешь».***
Хвитсерк осмотрел девушку. С виду та казалась не очень сильной. Придется контролировать силу удара – Значит ты – Ворон? – спросил мужчина с улыбкой. В его глазах не таились льды севера, как у братьев, а улыбка была теплой, располагающей к себе. Хвитсерк протянул ей топор. – Топор может быть тяжелее меча, – он кивнул на меч, что покоился в ножнах у бедра саксонки, – но им удобнее орудовать. Хвитсерк поднял оружие и сделал пару размашистых движений в воздухе, ловко провернул топор в руке. – Можно бить острием, – он указал на соответствующую часть топора, а затем ловко перевернул его, указывая на противоположную тупую часть, – или обухом. Принимая топор из рук воина, она усмехнется. – Я видела, как используют такие топоры только в хозяйстве, – ответит девушка, – для боёв используют секиры. Но они слишком большие для пехоты, поэтому их отдали в руки палачей. Хвитсерк безобидно усмехнулся, одаривая девушку очередной обезоруживающей улыбкой. Рейвен подумала, что новый знакомый с ней заигрывает. Ивар следил за братом, наблюдал за тем, как легко Хвитсерк вывел на разговор саксонку. Старший в свою очередь не сводил взгляда с Рейвен. Это заставило душу Бескостного трепыхаться, как птица в клетке. Сейчас Хвитсерк поглядывает на брюнетку так же, как на Маргрет когда-то. Ивар стиснул топор в руке. Пару раз спина брата так и просилась быть пробитой топором. Голову сжимали тиски, а сердце билось где-то в горле. Бескостный побледнел, как лед на озере. Он никогда не ревновал женщин, особенно по таким ничтожным поводам. Однако Хвитсерк стоит на своих ногах крепко, в отличие от него, потому он может завоевать сердце Рейвен. Отобрать ее у Бескостного и превратить в мамашу наседку для своих детей. Не для этого Ивар простил ей убийство стольких своих людей, не для этого выпустил погулять под солнцем. Бескостному нравилось ее дразнить, да и просто беседовать. Рейвен была умна для женщины, что давало ей фору. Он сидел на колоде, что принесли ему подопечные. Ноги болезненно ныли, а в голове ворошились мысли, что теперь на его «находку» посягнул и второй брат. – Мы будем болтать или тренироваться? – подал голос Ивар. Не обернуться на голос Ивара было невозможно. В этом тоне она расслышала нотки ревностного нетерпения, от чего сжала рукоять топора крепче. Улыбка с лица брата конунга в миг исчезла. Он тихо вздохнул, закатывая глаза. Сын Рагнара повернулся к Ивару и замахнулся на него именно тупой стороной топора. Бескостный своим топором парировал удар отводя от себя опасность. Рейвен удивленно попятилась, пытаясь понять всерьез они дерутся или это часть тренировки. Удары наносились не в полную силу, а скорость заметно контролировалась, чтобы топор не нанёс вреда плоти. Парни немного помахались показывая Рейвен как надо двигать рукой, рубить и принимать силу противника на древко. Глядя на то, как братья демонстрируют свое владение оружием, девушка пару раз перекинет топор в руке, подбрасывая его, заставляя сделать один оборот и поймает за рукоять. Со стороны это выглядело не так уж сложно. Самые сильные мышцы тела приводили тяжелое оружие в движение. Мышцы бедер и спины находились в напряжении, кисть зафиксирована на прямой рукояти франциски, локоть расслаблен. Хвитсерк переключился на нее. – Теперь ты, – Хвитцерк подошел к Рейвен. Он был выше девушки и гораздо шире в плечах, но не как Уббе. В сравнении с братом, Хвитсерк побеждал в бою благодаря своей ловкости. – Щит ты держать умеешь? – Пару раз приходилось брать в руки, – ответит Рейвен. Не дожидаясь выпада парня, она нападёт первой, нанося рубящий удар сверху. Парируя, мужчина зацепится своим топором за полотно ее топора, потянет вниз и по окружности вывернет оружие наверх. Отпустить свое оружие она вовремя не успеет, от чего ее рука и тело следом вывернутся за траекторией движения топора Хвитсерка. Слегка влажная земля почувствуется сквозь рубаху и ничуть не смягчит падение. Оказываясь у ног викинга, на спине, девушка сдавленно выдохнет. Выкрученное уклонение стало неожиданным для воительницы. Рейвен услышит смешок, когда поднимет взгляд на Хвитсерка. Тот наклонился, намереваясь помочь подняться павшей. Не успел он протянуть ей руку, как поплатился за свою добродетель. Хватаясь двумя руками за рукоять, она ударит парня древком снизу, попадая по челюсти. Мужчина попятиться назад. Выиграла для себя время. Рейвен перевернется на живот, быстро поднимаясь на ноги. Ее голубые глаза сейчас, казалось, сияли ярче обычного. Саксонка заметно вошла в азарт. Она следила за каждым движением викинга, проворачивая кисть, которой держала топор, да хватаясь за него поудобнее. Погружаясь в некий азарт, девушка вновь начнет нападать на молодого викинга и парировать его удары. В какой-то момент она отступит, дыхание участилось от интенсивных упражнений, а свои энергетические запасы она не пополняла со времен скромного ужина в темнице. Рейвен помотает головой, отбрасывая длинные волосы назад, дабы не мешали. Грудь быстро вздымалась от частого дыхания. Взгляд падет на Ивара, который все это время молча наблюдал за их спаррингом. На его лице она заметит насмешку. Конунг радовался тренировке, как ребенок. Глаза горели огнем интереса. Он похлопал в ладоши. Аплодисменты не сулят ничего хорошего и снова его непредсказуемость заставляет предельно сосредоточиться. Глубокий вдох поможет ей восстановить дыхание. Обращая внимание как Ивар изменился в лице, брюнетка слегка насторожится. Такие тренировки были более эффективными, нежели те, что были у нее прежде. Прежде они дрались в пол силы, не желая ранить партнера, а только отрабатывая удары. Сейчас же было ясно - силу удара здесь использовали такую же, как и в настоящем бою. Пусть это и был всего лишь тренировочный бой, однако если пропустить нападение, можно получить соответствующий удар, который напомнит очень важное правило –всегда будь готов. Бой был непродолжительным, но достаточно интересным. Рейвен билась отчаянно, ни разу не принялась бегать от Хвитца. Нападала правильно, как по учению, за исключением того предательского удара в челюсть. Все-таки братья неисправимые глупцы и дамские угодники. Это бой, а не супружеская возня. Ивар принял для себя решение – первый и последний раз он позволил брату тренировать ее. – Хвитсерк, принеси ей щит, а мне лук и стрелы. Пусть попробует угадать, куда полетит стрела, – уже знакомая тень недоброй улыбки мелькнула на лице конунга. Брат выпрямился в спине, потирая челюсть. Неплохой подарок после первой встречи. Хвитсерк запомнит первую тренировку с ней надолго. Рагнарсон кивнул, безмолвно обещая, что выполнит просьбу Бескостного.***
Расправляя плечи, воительница примет щит. Щит она не любила. Хоть он и носил хорошую защитную функцию, он был слишком тяжелым для нее. Ручные ремни с внутренней стороны щита были немного больше ее руки. От этого щит не удобно повис на предплечье. Сейчас она всё воспринимает невозмутимо, как будто она просто незаинтересованный зритель, сторонний наблюдатель. Будто происходящее ее абсолютно не касается. Пусть оно течет мимо. Конунг заложил стрелу и натянул тетиву. Не дожидаясь пока Рейвен будет готова и прикроет корпус щитом, он пустил стрелу. Пальцы сожмутся на кулачном ремне. Стрела воткнется в самую кромку щита перед ее лицом, когда Рейвен вовсе этого не ожидала. И вновь навязывается мысль, что он не промахнулся. Не похож он на того, кто может промахнуться, тем более с такого расстояния. Взгляд переметнется со стрелы на Ивара. Рейвен услышит характерное шипение, издаваемое оперением стрелы и поднимет щит. Стрела с глухим стуком войдет в дерево. Ее глаза немного сузятся. Отбросив на землю топор, она положит руку на предплечье, дабы усилить свою стойку. Он будто бы таким образом выпускал пар. Некоторую злость на саксонку за то, что та так быстро привлекла внимание его братьев. Обычно Ивару в случае женщин доставались одни «отбросы» после братьев. В этом случае он намеревался не позволить никому завладеть ею. Рейвен только его и никак иначе! Предугадать полет стрелы от одного стрелка можно. Предугадать полет стрелы на поле боя, когда против тебя десятки стрелков куда сложнее. Ситуация осложняется, если приходится сражаться еще и в ближнем бою. Она не сводила взгляд с конунга. Хмурая и сосредоточенная, девушка не желала пропустить стрелу себе в ногу или голову. На какое-то мгновение ей показалось, что Ивар играет с ней намеренно, словно наслаждается властью над ее жизнью. В горле пересохло от таких мыслей. Нервно сглатывая ком, девушка мельком глянет на Хвитсерка. Взгляд викинга был слегка обеспокоенным, чуть озабоченным, однако брюнетка не придаст этому никакого значения. Рейвен никогда не стремилась вызывать у соперника сочувствие или жалость, являясь представителем слабого пола. Слабого ли? Саксонка не считала себя слабой. Кто-то из ее семьи считает это самонадеянным и глупым, но Рейвен с легкостью могла оспорить их мнение. Ибо то, что она не считала себя слабой, никогда не щадила, закаляло ее дух, подпитывало внутреннего зверя, который вырывался наружу с яростным криком и звоном металла в бою. Она вдруг отведет щит в сторону, открываясь. – Это все? – выкрикнет она Ивару, разводя руки в стороны. Что бы ни случилось, не обращая внимания, она будет продолжать стоять на ногах, как будто нет ничего более важного и истинного. Она видела, как мужчина вновь натягивает тетиву и услышав знакомый свист поднимет щит. В последний момент дерево нещадно примет на себя удар, а девушка издаст сдавленный смешок. Опасно было играть с Бескостным так нагло, расплата может стоить ей дороже любого золота. Бескостный закладывал все новые стрелы и выпускал их целясь в голову и колени Рейвен. Иногда мелькал ее локоть, так что несколько стрел не впились в дерево щита, а пролетели мимо. Сердце девушки участило биение. Страх, что ее могут ранить был небезосновательным. Благо никто не проходил в это время позади нее. Конунг дошел до какого-то исступления, такое бывает с ним только на языческих обрядах. Жрецы обагряют лица северян кровью, теплой и пахнущей медью дает столько же силы, сколько и каждая выпущенная им стрела. Ивар ни разу не попал в Рейвен, но очень хотел, в глубине души. Он обвинял ее красоту за то, что она так быстро привлекала мужчин. Может попортить ей лицо? Тогда она никому не будет нужна, кроме него одного. – Ивар, остановись, – сказал Хвитсерк положив руку на его плечо. Конунг скинул руку резким движением и навел натянутую стрелу на брата. Злость во взгляде была старшему не в новинку. Хвитсерк заметно напрягся, пальцы крепче сжали рукоять топора. – Ивар… – на лице Хвитсерка не было ни изумления, ни злости, просто привычка к подобному обращению и немного грусти. Он помнил, как возил этого маленького засранца по улицам Каттегата в коляске. Ребенком брат был совершенно очаровательным, пусть и избалованным. После смерти матери Ивар стал невыносим. Хвитсерк заправил топор на ремень. – Я найду Уббе, – бросил ему старший и ушел прочь, в надежде, что не рухнет от предательской стрелы брата. Конунг посмотрел вслед брату. Для него ничего не случилось, он никогда не замечал, как задевает братьев. И все из-за женщины. Хвитсерк хотел ее ласкать, а Ивар чему-то научить. Так лучше выживание, но с болью, или ласковая сказка? Конунг передал лук одному из своих людей и взялся за костыль. – На сегодня достаточно, – почти усталый вздох сорвался с его уст. – Пойдем, тебе приготовят корыто с горячей водой и поищут одежду получше твоей саксонской тряпки. Ивар провел рукой по ее окровавленным и испачканным лохмотьям. Конунг упрямо шагал к одному из больших домов. Раньше там жил сюзерен Йорка. Рейвен не составило труда узнать богатый дом. Английские сюзерены перенимали стиль строений друг у друга. Она промолчит. Ни к чему Бескостному ее познания. Из дверей выбежала светловолосая красавица. Ее пронзительные зеленые глаза ярко блестели, да и вся она была румяная после недавних ласк. За ней вышел молодой викинг, попытался ее поймать за талию. Любовники замерли завидев конунга. – Торунн, вернись в дом и согрей воды для моей гостьи, – он не сказал рабыни или пленницы. Ивар прошел мимо северянина, но успел похлопать того по щеке, как козла. – Надеюсь вы трахались не на моей постели, а то повешу, – предупреждение было весьма убедительным. Торунн вся побледнела. Девичье безрассудство может стоить двух жизней разом. Рейвен совсем не понимала, что говорил этим двоим Ивар, но реакция рабыни говорила больше, чем ее язык. Бескостный придал девчонке ускорения ударом по заднице. Внутри было хорошо натоплено, богатая обстановка, горело множество свечей. Хорошая норка для любовников. Девушка суетилась, но успела цапнуть Рейвен глазом, таскала вёдра воды. Северянка была сильной, раз одна притащила из соседней комнаты деревянную ванну. Над огнем в очаге продолжала греться вода. Рейвен бесстрастно разглядывала дом и то, что осталось от былого владельца. Рукой она проведет по письменному столу. Стол, чернильница, пергамент навевали воспоминания о том, как отец был занят написанием писем королю с отчетами о текущих запасах провизии в Гастингсе, состоянии войска и прочих правящих вопросах, в которых маленькая Рейвен вовсе не разбиралась. Она часто пробиралась к нему в поисках внимания, но никогда его не получала. Погрязнув в воспоминаниях, она не заметила, как начала читать всё, что попадалось на глаза. Только привыкший к безграмотности слепой идиот мог счесть саксонку любопытной. Ивар же не был идиотом. И не прекращал наблюдать за ней. Он видел, как глаза ее скользят по высохшим чернилам явно читая тексты. «Кто же ты такая…», – подумает Рагнарсон, глядя на девушку. – Присядь, – жестом показал ей присесть напротив. Сам тоже сел и принялся расстегивать железо на своих ногах. Дав им волю и покой конунг приказал Торунн принести еды и выпивки, одежду для девицы и чем ей вытереться. Ванна постепенно набиралась водой. Мужчина протянул саксонке одну тарелку. Не хотел есть в одиночку или просто подкармливал свое вложение в будущее. Совместная трапеза прошла в молчании, в отличии от их предыдущего ужина. Рейвен не могла найти за что зацепиться глазами, лишь бы не встречаться с пристальным взглядом конунга. Тренировка завершилась в лёгком напряжении. Напряжение до сих пор витало между ними. – Ванна готова, конунг, – с поклоном донесёт рабыня. – Ступай, – коротко ответит ей Ивар. Рейвен передаст девушке пустую тарелку, неловко одаривая ту улыбкой. Рейвен и Ивар остались одни. Оставаться наедине так было даже хуже, чем оставаться рядом с ним в темнице. Девушка была в растерянности, не знала, как держаться рядом с ним так, чтобы не умереть он кинжала в горле. Треснуло полено в очаге, а над гладкой поверхностью воды едва приметно курился привлекательный парок. – Чего сидишь? Раздевайся и мойся. Думаю, пока ты маршировала с войском Этельвульфа не могла даже поссать спокойно, не то что помыться.