Война судеб

Ветер переменился и начал дуть в лицо Заратустре, попутно неся на него множество снежинок. Прищурившись он был вынужден отвернуться и перейти в другое место, продолжая между делом попивать свой чай. Подойдя к борту корабля Заратустра принялся лицезреть необъятные заснеженные просты холодного океана, воды которого местами успели серьёзно заледенеть. Именно из-за этих льдов и стал на месте корабль-линкор, на котором Заратустра путешествовал в качестве гостя. Стряхивая снег с корабельных пушек, он так же замечал, что паруса уже покрылись тоненькой корочкой мерзлоты, а флаг так и вовсе превратился в плоский кусок льда. Но всё это время, пока Заратустра стоял на палубе, снизу доносился неутихающий звук ударов о лёд. Практически вся команда моряков что есть мочи рубила лёд ледорубами. Мужчины трудились без устали, а если и уставали, то через силу заставляли себя работать снова и снова. Им нужно было освободить проход для корабля. Но на их беду ледяная корка была слишком толстой и пока их прогресс был весьма несущественным. Тут Заратустру окликнули: — Ох, ну и надоумило же вас выйти в такой мороз! Совсем холода не боитесь? — Северный ветер мне как родной. Я крепче чем вы думаете. К Заратустре, прихрамывая, подошёл капитан корабля. Старый бородатый мужчина, опирающийся на трость и курящий трубку — прям классический образ капитана из литературных романов. Но несмотря на старость в его глазах прямо-таки пылал огонь. Без сомнения, он не стал бы отсиживаться на корабле и спустился бы вниз, чтобы помогать своей команде, но больная нога и старость всё же давали о себе знать и не позволяли проявлять себя как хотелось бы. — Я слишком молод, чтобы бояться морозов. — добавил Заратустра, — Кровь моя горяча, так что я согреваюсь изнутри. — Хоть бы шапку надели. — Капюшона вполне достаточно. Заратустра вместе с капитаном смотрели на процесс рубки льда, и тогда первый спросил: — Может всё-таки вам помочь? Я тоже могу махать ледорубом. — Ни в коем случае! На моём корабле могут работать только его члены. Это будет позором, если мы покажем, что настолько немощны, раз прибегаем к помощи посторонних. Да и не пристало заставлять работать такую уважаемую персону, как учёного вроде вас. Как вас там… доктор наук? — Ха-ха, что вы, какой же я доктор! Пока всего лишь кандидат. Но моя исследовательская деятельность должна помочь мне стать доктором. Но если вам так удобно, то можете звать меня доктором. — Ясно. Заратустра продолжал смотреть на работающих моряков. Его восхищало упорство этих ребят, но то, насколько безнадёжным казался их труд, так же невольно заставляло грустить. Тогда Заратустра вновь обратился к старому хозяину корабля: — Хочу кое-что у вас спросить, капитан. — И что же? — Эти парни работают не покладая рук. Но всё же, что заставляет их так отчаянно махать ледорубами? Почему они снова и снова рубят этот лёд? Если отбросить в сторону приказы, долг моряка и тому подобное, то что остаётся? Что заставляет человека идти на такое? Ведь было бы проще бросить всё и спокойно заснуть вечным сном. Ведь если так подумать, то, возможно, жизнь по ту сторону не так уж и плоха. Не подумайте ничего такого, просто интересует ваше мнение. Капитан нахмурился. Опечалилось его лицо, но огонь в глазах не угас. — Многие из этих парней заставляют себя работать через силу. У части из них на руках кровавые мозоли, а у иных и вовсе вся кожа стерлась в кровавое месиво. Они отказываются есть, боясь, что за время обеда слой льда станет ещё толще. Но несмотря на всё это дух их не сможет сломить ни одна буря! Этой изнуряющей работой они непрерывно согревают себя, не позволяя холоду свалить себя с ног. Дома многих из них ждут семьи, любимые. Все хотят вернуться домой. Да и даже если так посмотреть… всё банально хотят жить. Еда на исходе, как и топливо для обогрева. Так что если лёд не будет прорублен, то все будут обречены навсегда остаться в этих жутких полярных льдах. — Хм, вот как? — Алан улыбнулся, — Мне нравятся ваши слова. Весьма мудро. — Разве? Думаете я сказал какую-то непостижимую истину? Мне так не кажется. — Ох, капитан, вы даже не представляете, как много людей не знают и таких простых истин. Ваши матросы храбрые люди, но отнюдь не все на их месте так упорно продолжали бы работать ради своих жизней. Борьба, превозмогание — всё это так по-человечески, но так непостижимо для многих. — Может быть. Может быть… Тяжко вздохнув капитан развернулся и медленным шагом собрался уйти. Ну а Заратустра в это время поймал в свою руку снежинку. Крепко сжав кулак, а затем разжав он стал держать у себя на ладони маленький уголёк, но который, несмотря на свой размер, был горячее пламени любого костра. Алан кинул уголёк вниз и тот проплавил лёд, и очутился в воде. После этого толстый слой льда начал покрываться трещинами, а затем стремительно раскалываться, освобождая кораблю путь. — Ха, всё-таки раскололся! — обрадовался капитан, когда увидел расходящиеся льдины. Моряки ликовали, а затем начали спешить вернуться на корабль, чтобы отогреться. Поесть и продолжить путь. — Ну что, скоро будем дома! — продолжал радоваться капитан, — Не, вы видели? Лёд будто по волшебству раскололся! А я-то думал, что там ещё несколько метров рубить. — Я рад за вас. — улыбнулся Лейк и развернулся. — Я пошёл в свою каюту. Устал я, посплю. — Хороших снов, доктор Фауст. Довольный Заратустра покинул палубу. «Благородно всякое стремление к жизни. Всякий труд, всякая борьба, что направлена на это стремление, должно вознаграждаться. Увы, не всегда отчаянно сражающийся получает по заслугам. К некоторым случай может обходиться слишком несправедливо. Но я этого не потерплю! Пусть хоть кто-то получит вознаграждение за свои труды и познает справедливость. Не я, так кто-то другой…» Спустившись в свою каюту Алан улёгся на кровать и заснул крепким сном. И в который раз ему снились воспоминания минувших жизней.

***

Который день уж пробираемся сквозь снежный ад. И ветер хлещет в наши лица, и снег затуманивает взгляд. И уж не знаю сколько ещё это будет длиться, но даже вечность кажется так мала. Вьюга над сердцем моим Словно Дух, что носился над бездною, кружится ветер В полярной сияющей мгле. И вновь нас давит эта ночь, что не имеет края и конца. Уж потеряли мы давно любые дороги, и ныне ведут наш лишь наши сердца. Пробираться по пояс в снегу Под чужими и страшными звёздами Падать и вновь подниматься - Вот всё, что могу. Но не жалею я о том, что некогда пустился в этот роковой поход, ведь титул рыцаря бесстрашного недаром был заслужен мной когда-то. И пусть мне больно, пусть хочется уж бросить все, но я встаю всё вновь и вновь, пуская ноги свои вперёд. Тьма и вьюга, и слёзы из глаз Мы идём через ночь, не надеясь достигнуть рассвета В этих льдах за пределом широт. Нет иного рассвета, чем в нас В нашем сердце - огонь, озаряющий стороны света. Поднимайся, мой ангел! Вперёд! И вот я оборачиваюсь назад и с ужасом наблюдаю, что пали уж товарищи мои. Никто не выдержал этой страшной пурги, пусть делали они всё что могли. Они шагали, страданья преодолевали, и верили, и шли за мной на этот край света. Но не могу я бросить всё, остановиться или повернуть назад, иначе в чём цена всех этих жертв. Я утираю слезы и иду вперёд. Обязан я достиг края, чтобы огонь всех жертв зажёг светило мира нового. Я падаю. Я умираю. Но пламя сердца моего всё тянет меня в мой путь, и даже смерть не кажется существенной причиной сдаться! Да, так рождаются ангелы, Так возникают миры, Так из пламени наших сердец В чёрном небе полярной зимы Загорается новое Солнце! И великие земли поднимаются из пустоты, Замерзающий рыцарь шагает вперёд из упавшего тела, Замерзающий рыцарь смеётся! И пусть встречаю я конец, но однажды, когда-нибудь пламя сердца моего зажжёт новое солнце! И я окончу этот Путь во Льдах! Путь во Льдах - Пламя изнутри, Это Путь во Льдах Воинства Зари. Путь сквозь льды - В каждом сердце пламя бьётся! Путь сквозь льды - Вечный путь от Сердца к Солнцу! Когда-нибудь мы все пройдём этот вечный путь от Сердца к Солнцу…