Фантом

      В коридоре раздался шум. Спустя мгновение в комнату вошел постаревший и осунувшийся Аберфорт. Всегда молодцеватая грудь опустилась, а седина уже порядком обелила буйные каштановые волосы. - Как дела? Эва деловито помешивала зелье в небольшом закопченном котле. - Нормально! – преувеличенно бодро отозвалась девушка, не меняя, впрочем, напряженного выражения лица. Прошло уже два года, как она жила у Аберфорта, а также год, как с ними не было Дамблдора. - Точно нормально? - Зелье выглядит в точности, как и говорил Гораций. - Для тебя он профессор Слизнорт, - Аберфорт уже оставил попытки переучить девушку обращаться к уважаемым преподавателям Хогвартса в соответствии с их регалиями, но замечания по привычке продолжал отпускать. - Мне он не профессор, а я для него не ученик, а рабочая лошадка. Старый волшебник, растерявший после смерти брата большую часть своего пылкого нрава, миролюбиво похлопал девушку по плечу. - Ну, кто-то же должен этим заниматься, верно? Эва осторожно опустила в зелье сухой стебель ронунклюса. Росток затвердел. -Ага-а-а! – в удовлетворенном голосе девушки эхом отдавались часы напряженного труда. Неожиданно для всех, у Эвы оказались способности к зельеварению. Все надежды юного обскура научиться заклинаниями рассыпались в пыль – вместе с лампами, стульями, цветочными горшками и прочим, куда отскакивали ее магические выбросы. Вскоре последние выбросы прекратились, но скучать Эве не пришлось. Добрый Невилл, считавшийся самым неспособным учеником в любом магическом обществе, великодушно предложил девушке позаниматься практической магией. Занятия проходили под неусыпным контролем Аберфорта, заставляя Невилла смущаться и путать магические формулы, а Эву – изнывать от бессильного гнева. Несмотря на это, они с Лонгботтомом крепко подружились. Луна заходила гораздо реже, и Эва никак не могла определиться со своими чувствами к ней. При встрече «эльфийка» вела себя так, будто подопечная Аберфорта – ее лучшая подруга, однако потом она спокойно могла исчезнуть на несколько месяцев, не подавая никаких вестей. Однако каждая их встреча была необыкновенным событием - Полумна рассказывала удивительные, а порой и нелепые вещи о мире магии. Во что-то Эва верила безоговорочно, а иное предпочитала переспрашивать у Аберфорта, встречавшего каждый ее вопрос с большой долей сарказма. Однако, смерть Альбуса сделала трактирщика угрюмым донельзя, и Эва измучилась, придумывая, как бы вывести его из себя и услышать его обычную громогласную отповедь. Первое время после гибели величайшего мага столетия было очень темным – Эва прямо узнала, что идет война. Аберфорт закрылся в своих покоях и беспрерывно пил. Трактир был закрыт, только иногда в дальнем зале собирались члены таинственного общества, которое, как пояснил сквозь зубы Грибо, основал покойный Альбус. На четвертый день враз осиротевшую девушку пожалел никто иной, как Гораций Слизнорт. Видя неприкаянного маленького сквиба, на которого остальные члены Ордена Феникса не обращали внимания, Гораций, в обычной надменно-добродушной манере попросил девушку сварить немного бодроперцового зелья для мадам Поппи. К вящему удивлению старого зельевара, Эва не только схватывала все на лету, но и будто чувствовала верные пропорции вываривания и настаивания, сварив целый котел зелья в два раза быстрее и лучше всех его учеников. С того момента и по сих пор девушка начала приносить ощутимую пользу.       Чуть погодя в комнату-лабораторию Эвы вошел немного помятый майской жарой, но все равно элегантный Слизнорт. Профессор не спеша снял мантию и ослабил шелковый шарф на шее. Он был чуть ли не единственным участником сопротивления, который никогда не пользовался тайным ходом, предпочитая заходить с парадного входа. Окинув безмятежным взглядом помещение, Слизнорт в ужасе остановился на котле с зельем. - Нет, нет, нет! Это невозможно, это выше моих сил! О, Аберфорт, кто же так работает?.. – от возмущения профессор, казалось, потерял дар речи. Старый трактирщик спокойно раскуривал трубку. - В чем дело, Гораций? Кажется, зелье получилось. Слизнорт с чувством взмахнул рукой. - Да! Но техника! Профессора Снейпа удар бы хватил, - при этих словах Гораций помрачнел, - и заставила же меня нелегкая вспомнить этого негодяя. До сих пор в голове не укладывается… Аберфорт серьезно насупил косматые брови. - Профессор, я ни почем не поверю, что моего брата вот так просто можно было убить. Я думаю, это исключительно их дело с Северусом. Уж вы-то с плеча не рубите, как Минерва! Слизнорт устало обмахнулся импровизированным веером из пучка Иван-чая. - Я уже не в тех годах, Аберфорт, чтобы участвовать в таких интригах. Будь я лет на пятьдесят моложе… Эх, до чего же прекрасное было время! Помню, тогдашний министр магии был мои любимым учеником, и всегда дарил мне изысканных засушенных квакуш… - Понятно-понятно, проверьте еще зелье из мандрагоры, профессор Стебель недавно занесло пару тайно выращенных экземпляров…, - Аберфорт поспешно похлопал профессора по плечу, возвращая к мрачной реальности, где необходимо было вести партизанскую борьбу. Когда Гораций наконец откланялся, не переставая сетовать на умения Эвы и тосковать по былым временам, Аберфорт вытащил из-под стола пару бутылок сливочного пива. Девушка расплылась в улыбке. Она залихватски схватила одну бутылку, вытащила пробку прямо зубами, и с наслаждением отпила прямо из горла. - Ох, ну я и устала сегодня… Аберфорт, почему у тебя сливочное пиво вкуснее, чем в «Трех метлах»? Впервые за день волшебник улыбнулся. - Почему, почему… места потому что знать надо! – проворчал волшебник не без затаенного удовольствия. Лицо девушки осветилось любовью и тихой радостью. За два года, что она прожила в «Кабаньей голове», Эва превратилась из худого нескладного подростка в гибкую и стройную девушку, разве что очень худую, что в глазах Аберфорта было серьезным недостатком. Одежду она также носила мешковатую, с неимоверно длинными закрытыми рукавами. Волосы девушка стригла исключительно коротко, они едва доставали до подбородка. Эва думала, что такая прическа придает ей мужественности и зрелости, но на деле эффект был прямо противоположным – волнистые пряди трогательно обрамляли скульптурное лицо, придавая ему сходства с испуганным олененком. Русые брови изящными полукружиями мягко очерчивали синие глаза, под которыми залегли не менее синие мешки от нахождения в четырех стенах. Аберфорт нечасто выпускал ее из дома, опасаясь, что Эва ненароком развоплотится, и все узнают о их тайне. А сейчас, когда весь Хогсмид был наводнен шпионами Волдеморта, не было и речи о том, чтобы выйти на прогулку. Аберфорт знал, что весть о его «внучатой приемной племяннице-сквибе» уже разнеслась по волшебной деревне, но никакого излишнего внимания это к ним не привлекло. Сквибы считались большим несчастьем для семьи, поэтому волшебники старались деликатно и сочувственно отводить глаза при встречах с Эвой. Оставшееся пиво волшебник и его нареченная племянница допили в тишине. Наконец, девушка осмелилась вопрос, давно ее мучивший. - Аберфорт. Я обскур. А сейчас идет война, и я хочу помочь! Я хочу, хочу… использоваться свою форму обскури для помощи Ордену. - Мерлиновы яйца! - Аберфорт!! – от возмущения Эва стала красной, как мак. - Ты чего так грязно ругаешься?! - Потому что большей чуши в своей жизни я еще не слышал! - Но я хочу помочь! И могу. - Ты всех погубишь, твоя форма обскури неконтролируема, - волшебник еле сдерживал рычание. - Да! Но если бы ты меня научил, или сам контролировал… Ведь я знаю, ты умеешь! Эва попала в больное место волшебника. И Аберфорт знал, что она это знает. Поэтому волшебник только крепче сжал подлокотники. - Тебе это ничего не даст, несносная ты скаламандра. С твоей помощью или без, нам это войну не выиграть. Эва опешила. - Но как же! Ведь добро на нашей стороне! Аберфорт по-старчески хрипло рассмеялся. - Эх, если бы все дело было в добре или зле. Реддл лучше вооружен, на его сторону переметнулись великаны, оборотни, и, скорее всего, переметнутся гоблины. Альбус все поставил на одного мальчишку. Но сыграет ли ставка? Потому он нашел тебя, и решил перестраховаться. Но я ему этого не позволю, хоть он уже и мертв. Я не позволю ему погубить еще одну душу, пусть даже и ради благих целей. Эва хотела возразить, но все слова куда-то пропали. Девушка лишь упрямо мотнула головой. После недолгого молчания Аберфорт продолжил: - Знаешь, а он ведь все знал про мальчишку Реддла. Еще тогда, когда забрал его из приюта, где тот травил сирот и издевался над животными. Что-то было с ним не так. Но Альбус оставил все, как есть, ему просто было интересно, что получится из этого выродка. А выросло в итоге, что выросло. И теперь Альбус мертв, а тысячам людей расхлебывать все это дерьмо. Вот тебе и сторона добра, девочка. Эве вдруг стало невыносимо горько, в носу защипали слезы. - Может…может он просто хотел дать Реддлу шанс? Аберфорт лишь отмахнулся. - Почему тогда Альбус не взял его под свое крыло, как Гарри? Почему отказал ему в месте учителя? Нет, Эва. Том был интерес Альбусу лишь как особо извращенный экземпляр, на его чувства брату было плевать. Как и на твои. Аберфорт перевел взгляд уставших глаз на девушку. Та вспыхнула. - Он даже ни разу не намекнул, что я должна буду что-то сделать! Если бы Северус не забрал меня, все было бы очень и очень плохо, - Эва внутренне содрогнулась. Но Аберфорт был непреклонен. - Поверь, это ничего не значит. Я не могу залезть в голову к Альбусу, но я точно знаю, что из одного человеколюбия он был тебя не привел. Но теперь он мёртв и части его планов не дано осуществиться. Аберфорт прочертил рукой в воздухе неопределенный жест. - Альбусу всегда нужна была цель. Цель великая и благая, а как она будет достигнута – это не столь важно. Эва задумалась. - А может, это правильно? Что толку спасать одного, если умрут тысячи? Аберфорт грустно посмотрел на девушку. - Ты разбиваешь мне сердце. Я думал, ты понимаешь. Я тоже был такой, постоянно дрался на дуэлях, считал защиту своей чести превыше всего. А потом погибла Ариана. И знаешь, что я понял? Что абсолютно ничего, никакая благая цель не стоит человеческой жизни. Этот ублюдок, Геллерт – у него и Альбуса была целая гора великих целей. И что в итоге? Моя сестра мертва, а полусгнившего в тюрьме Грин-де-Вальда прикончил Реддл. Эва серьезно посмотрела на волшебника. В глазах девушки блестели слезы. - Мне так жаль Ариану. Но я верю, что мы победим. Волшебник только махнул рукой, и достал еще бутылку. Двумя часами позже, когда Эва и Грибо уложили вусмерть пьяного Аберфорта спать, вдруг раздалось негромкое жжужание. Лицо гоблина вытянулось и побелело, став похожим на застиранный гольф. Эва, раньше никогда не слышавшая этого звука, недоуменно нахмурилось. - Грибо, что это? Словно, не слыша ее, старый слуга начал суетливо метаться по комнате. - Надо срочно будить хозяина! - Да объясни же ты, что происходит! Грибо открыл шкаф и стал бешено скидывать все с полок. Вдруг гоблин остановился и подозрительно посмотрел на девушку. - Ты же зельевар? Свари быстро зелье, чтобы у хозяина вышел весь хмель. Если бы не напряженное лицо Грибо, Эва бы рассмеялась. Да уж, такое про такое зелье Слизнорт ей еще не рассказывал. Вдруг смешок замер на губах девушки. Она вспомнила. «Было уже далеко за полночь, когда отец вернулся домой. Ну как вернулся – его втащили очередные друзья на час – собутыльники, случайно оказавшиеся за соседней барной стойкой. Эва спряталась за лестницей, а мать рыдала на первом этаже. Пьяное невменяемое тело отца пыталось издавать какие-то булькающие звуки, которые спустя минуту сменились душным алкогольным храпом. - Хотя бы имей совесть дойти до дивана, или ты собираешься спать на коврике на полу, словно свинья?! - по-польски прокричала женщина. Вдруг Барбара решительно ушла на кухню, а затем вернулась с полным кувшином воды. Когда ледяной водопад обрушился Мацею за спину, он мигом вскочил, не забыв осыпать ругательствами все на свете. Спустя полчаса заплывший левый глаз матери смог открыться.» Эва поняла, что нужно делать. Спустя пять минут Аберфорт был на ногах, недоуменно протирая глаза и глядя на своих домочадцев. - Звонок, хозяин! Был условный звонок. Аберфорт переменился в лице. Он быстро вытолкал Эву в самую дальнюю комнату, доставая на ходу волшебную палочку. - Ради бога, никаких вопросов, я скоро тебя выпущу, но, пожалуйста, просто посиди здесь. Дверь захлопнулась, за ней девушка услышала отзвуки непонятного заклинания. Встревоженная, она попыталась подергать за ручку – бесполезно, она была заперта. Расстроенная донельзя, Эва повалилась на пол и горько зарыдала. Спустя пару минут, хлюпая носом, она полезла в карман, пытаясь нащупать там носовой платок. Вытащив какую-то мягкую тряпку, девушка уже было захотела поднести ее к лицу, как вдруг пригляделась - и ахнула. У нее в руках лежало ее детское лоскутное одеяло, уменьшенное до размера носового платка. Она вспомнила, что его вручил ей Северус Снейп на прощанье. Эва стиснула зубы. Она смогла уменьшить его, она колдовала! Пусть даже и случайно. Неужели она не сможет открыть одну жалкую дверь? На самом деле, дверь из темного мореного дуба жалкой отнюдь не была, скорее наоборот, крайне внушительной и надежной. Но девушку это не остановило. Вытерев нос рукавом, она сжала одеяло-платок в руке, и сосредоточилась на двери. "Ну давай же, давай!" - мысленно умоляла Эва. Однако, как девушка ни старалась, чертова деревяшка была неумолима. Слезы отчаяния сменились тихой яростью. Вечно она в стороне, вечно ее запирают, прячут, словно безвольную игрушку. Сначала родители, теперь Аберфорт! Да сколько же можно?! Мысли о родителях, о засове в ее спальне, решетках на окнах, и самое ужасное, о наручниках около кровати, превратили ярость Эвы в лавину гнева. Глаза вдруг заволокло пеленой, последним, что увидела девушка перед тем, как потерять сознание, было искаженное от страха лицо ее отца... Через некоторое время девушка открыла глаза и огляделась. Оказалось, что она лежит на ворохе старых мантий и манишек. Словно только ощутив витающую вокруг столетнюю пыль, девушка жадно чихнула. - Будь здорова. Из открытого дверного проема на нее смотрел Аберфорт. Сейчас он выглядел настоящим стариком. Эва недоверчиво на него воззрилась. - Теперь-то ты расскажешь мне, в чем дело? Или прикажешь здесь всю жизнь теперь торчать? - Хотел бы я, чтобы это было так, - сказал маг без тени улыбки, - тут был Гарри, Эва. Гарри Поттер со своими друзьями. У девушки округлились глаза. Она мигом вскочила и стала приглаживать волосы. - А сейчас он тут? – Эва попыталась заглянуть за спину волшебника. - Нет, они недавно ушли. Аберфорт выглядел расстроенным и опустошенным. Внутри у Эвы все похолодело. - Что-то случилось? - И да, и нет. Пойдем, расскажу все за завтраком.       В тишине, которая бывает только ранним-ранним утром, они спустились на кухню. Потертые перила, темные, но заговорщицки-свои коридоры, все такое знакомое и родное... Эва вдруг резко ощутила, как будет скучать по этому внешне угрюмому трактиру. Казалось, ощущение безнадежности, исходящее от Аберфорта, засасывает их в трясину отчаяния. Девушка испугалась. А куда она пойдет потом? Она любит этот трактир, любит Аберфорта и скотинистого Грибо, но что ее ждет дальше? А волшебный мир? Что ждет его? И какое в нем место у Эвы? Кухня была залита светом. Девушка знала, что весь трактир обнесен защитными заклинаниями, но солнцу они были ни по чем. Грибо нигде не было видно, а Аберфорт не делал попыток его позвать. Волшебник вытащил из закромов любимого жилета палочку, и быстро провел по большой чугунной печи. - Инсендио! Пламя вспыхнуло, и с веселым треском накинулось на поленья. Эва осторожно опустилась на табурет, наблюдая, как Аберфорт довольно ловко для такой громады достает из шкафов хлеб, яйца и молоко. Она еще ни разу не видела его за готовкой и сейчас с любопытством поглядывала на старого трактирщика. Его могучие руки мастерски разбили в миску шесть яиц, а затем долили молока. - Жили мы небогато, и чтобы всех накормить, наша мама готовила омлет особым, босяцким способом – чтобы даже самые засохшие куски хлеба не пропали, она кидала все к взбитым яйцам. На этих словах Аберфорт вылил смесь на раскаленную сковороду, а секундой спустя кинул туда гренки. По кухне пополз аппетитный запах поджаренного хлеба и яиц. Эва промолчала. Она вспомнила про бесконечные консервированные супы, купленные по акции в дешевых магазинах и бульоны из обрезков. Левандовски могли позволить себе и нормальную пищу, но ее мать в последние годы старалась ходить в магазин пореже, чтобы не столкнуться с излишне любопытными соседками. Тем временам Аберфорт сварил настоящий душистый кофе, крепкий запах которого ароматно смешался с запахом румяного хлеба. Сделав глоток горячего, подслащенного напитка, девушка ощутила, что порядком продрогла. - Неужели к нам действительно приходил сам Гарри Поттер? – Эва с надеждой посмотрела на волшебника. - Угу. - Но почему тогда ты меня выгнал? – в голосе девушки зазвучала обида. - Потому что его мысли может читать Волдеморт. Если он увидит тебя в мыслях Гарри, то сразу поймет, что никакой ты не сквиб. И очень этим заинтересуется. У Эвы захватило дух. - Неужели действительно можно прочесть мысли другого человека? - В мире магии все можно, вопрос только, чем ты будешь за это расплачиваться. Наступила тишина, Эва прихлебывала мелкими глотками вкусный черный напиток, втайне надеясь, что Аберфорт продолжит свой рассказ. И действительно, спустя некоторое время трактирщик продолжил: - Он приходил за помощью. Альбус знал, что однажды он придет сюда, и наложил специальное заклинание, чтобы я знал, что именно Гарри направляется в «Кабанью голову» по тайному ходу. За ним могли гнаться, так что я должен был знать об этом заранее, и быть готовым ко всему. Итак, он пришел ко мне за ответами. А я уговаривал его отступить. Эва возмущенно вскрикнула: - Но это же Гарри! Гарри Поттер, который должен сразиться с Волдемортом, и убить его! - С чего ты взяла? Потому что Альбус так решил? Он просто мальчишка, измотанный погоней и лишениями. Я был обязан дать ему шанс на жизнь. Девушка протестующе покачала головой. - Если Альбус верил в него, то мы тоже должны. - Я видел слишком много смертей на своем веку, чтобы спорить с тобой. А сейчас я увидел мальчика, который носится по всей Англии в поисках крестражей, о которых мой братец почти ничего ему не рассказал. Я просто пытался открыть ему глаза.       Аберфорт снял с плиты омлет. Гренки аппетитно распухли и подрумянились. Добрую половину порции он шмякнул на тарелку Эве. Однако, взволнованная, она потеряла аппетит. Когда девушка заговорила, ее голос слегка подрагивал: - Даже если Альбус такой мерзавец, как ты говоришь, это все равно не меняет того, что он был за правое дело! И мы должны выиграть, иначе быть не может. И этот твой пацифизм на самом деле просто трусость! Волшебник вздрогнул. Спина, согбенная после смерти брата, вдруг выпрямилась, и Эва в который раз поразилась, какой же он высокий. - Запомни! Никто и никогда не смеет называть меня трусом! Взревев, волшебник в ярости вышел из кухни, девушка со слезами на глазах зло посмотрела ему вслед. Дверь захлопнулась с оглушительным треском. "Аберфорт вряд ли захочет со мной разговаривать в ближайшие два дня... но мне нужно узнать, что произошло вчера в Хогвартсе!" Эва уже начала думать, как планировать очередной побег, как вдруг в кухню ввалился Грибо. - Тайный ход! - только и успел выкрикнуть гоблин и тут же выбежал за дверь. Эва бросилась за ним. "Да что ж сегодня за день такой!" Едва они успели забежать в комнату с портретом, как он отъехал в сторону. Из прохода прямо навстречу изумленной Эве посыпались десятки учеников Хогвартса в разноцветных мантиях, от одиннадцати лет до ровесников девушки. Руководила этой разношерстной ватагой высокая и прямая как стрела женщина неопределенного возраста. Ее каштановые с проседью волосы были заправлены в аккуратный пучок, а мантия ниспадала элегантными волнами. От волшебница исходила сила и власть такой степени, что Эве захотелось присесть в реверансе. - Минерва! Что происходит? За спиной у девушки показался Аберфорт. - Эвакуация! Еще не все спокойно, поэтому я решила вывести учеников через тайный ход. - А Северус? Вместо ответа на вопрос волшебница сурово поджала губы. Аберфорт понимающе кивнул. - Грибо! Размести всех в главном зале. Сам трактир закрой. Минерва, я так понимаю, скоро детей заберут их родители? Волшебница кивнула. - Хогвартс-экспресс уже едет, Аберфорт. Надеюсь, они успеют...У тебя еще осталось твое фирменное сливочное пиво? Несколько учеников в удивлении уставились на своего строгого профессора, а трактирщик только хохотнул, кивая. Эва, завороженно наблюдала за ними. Вдруг среди учеников показалась долговязая фигура. - Невилл! - воскликнула Эва. Ребята обнялись, отчего Лонгботтом покраснел до самых ушей. Эва с любопытством посмотрела на него. - А ты... ты тоже уезжаешь? Невилл энергично замотал головой. - Нет, меня профессор МакГонаголл попросила помочь, тут же малышей много, пока всех проконтролируешь... В его голосе промелькнули нотки гордости, и юноша снова покраснел. - Невилл, что вчера произошло? Я видела вспышки... Волшебник нахмурился. - Профессор дралась со Снейпом! Она прогнала это предателя! А всех слизеринцев мы выслали из школы! Так им и нужно! - запальчески выдал он. Эва слегка нахмурилась. Про свою встречу со Снейпом она решила не упоминать. - Так что, войне скоро конец? - Да! Точнее, самое худшее еще впереди... но с нами Гарри! И профессор МакГонаголл! Мы победим, - уверенно заключил Невилл. Эва вспомнила слова Аберфорта, и внутренне поежилась. Предчувствие было неясным.       Ночь с первое на второе мая прошла беспокойно. Эва вместе с Невиллом и Аберфортом помогала эвакуировать учеников, некоторых приходилось уводить силой - отчаянные одиннадцатилетки, размахивая палочками и сверкая гриффиндорскими шарфами, жаждали ринуться в бой, но были увезены бледными и трясущимися родителями.       В воздухе витал запах приближающейся битвы. К утру трактир опустел.       Проспав несколько часов в кресле, Эва резко проснулась. Она была одна. С трудом размяв затекшую спину, девушка двинулась по знакомым закоптелым коридорам. Аберфорта она нашла там же, где и предполагала - он сидел в комнате с потайным ходом, и смотрел на портрет Арианы. У Эвы сжалось сердце. Тихо подойдя, она положила руку ему на плечо. Волшебник сжал ее, не оборачиваясь.       - Знаешь, ты была права, - поначалу девушка даже не узнала голос Аберфорта, до того тихо и серьезно он говорил, - я трусил. Я заранее принял поражение, даже не попытавшись что-то изменить. Ариана... она была бы в первых рядах. Чувство справедливости в ней удивительным образом сочеталось с неимоверной добротой. Как и у тебя.       Теплая улыбка волшебника согрела самые холодные уголки души Эвы. Она приободрилась, и улыбнулась в ответ. Аберфорт кивнул и продолжил. - Я буду драться. И мы попробуем победить. Минерва прислала послание - через час собрание в Большом зале Хогвартса. Я не знаю, будешь ли ты участвовать в битве, но Школу Чародейства я тебе покажу. Может статься, что после сегодняшней ночи от нее камня на камне не останется.

***

      Пожалуй, это было самое прекрасное зрелище, какое только можно себе представить. Огромный сводчатый потолок, сравнимый по высоте и величественности разве что с каким-нибудь собором, захватывал дух - как объяснил Эве Невилл, он в точности передавал погоду снаружи, и сейчас под его нескончаемыми арками плыли пасмурные тяжелые облака. Неимоверно длинные столы были сдвинуты к каменным стенам, в центре был оборудован помост.       Эва, в своей любимой, самой первой мантии цвета индиго, порядком уже малой, сновала между возбужденных учеников и преподавателей. Вдруг среди разношерстной толпы прошел рокот возбуждения - оказалось, в Школу прибыли члены Ордена Феникса, которых тут же окружила толпа гриффиндорцев. Эва почти сразу же научилась их отличать от учащихся других факультетов - это были самые галдящие, лохматые и прекрасные люди на свете. Пытаясь прорваться сквозь плотную толпу и увидеть хотя бы одним глазком прославленных героев, Эва досадливо теснила возбужденных волшебников. На минуту ей показалось, что она увидела знаменитый пятачок Нимфадоры Тонкс, но его почти сразу скрыли чужие затылки. Оставив это бесполезное занятие, Эва обернулась.       Вокруг бурлила жизнь, и все эти сотни людей были тут как дома. Все, кроме нее. Девушка не могла не заметить, насколько ученики сплочены и дружны, как любят они Хогвартс. Острое чувство одиночества больно кольнуло под ложечкой. Эва поняла, что все это время гналась за призраком. Она не волшебник, и не маггл. Она чудовище, впереди у которого - лишь смерть. Эта война - не ее. Она так хотела быть частью этой дружной толпы, хотела узнать их, воевать за них, но это была ложь. У нее есть мантия, но она не принадлежит ни к какому факультету. У нее нет палочки, у нее ничего нет, кроме доброты Аберфорта.       В другом конце зала группа учеников старших курсов упражнялась в нападющих и защитных заклинаниях. Эва ахнула. Разумеется, она видела, как колдовали Северус или Аберфорт, но, как оказалось, настоящей магии девушка еще не видела. Из палочек волшебников вылетали огненные змеи, прекрасные животные из сноп яркого света, они отбрасывали друг друга в стороны, парировали удары, заставляли столбенеть, и поднимали противника в воздух.       Эва вдруг ощутила, что весь воздух покинул легкие, а во рту стояла неимоверная горечь. Лицо было мокрым от слез. Глядя на этих настоящих волшебников она вдруг ощутила себя невероятно жалкой. Неужели она могла на полном серьезе думать, что сможет помочь им в битве?! Аберфорт прав, она бы только все испортила. Конечно, он никогда не говорил этого прямо, уповая заботой о ее безопасности, но теперь Эва прозрела. Что она смогла бы сделать против столбенеющего заклинания? Перевоплотиться, перейти на ту, другую сторону, при этом убив случайно оказавшихся рядом детей? Нет, нет! Как наивно было обманывать себя, думая, что она сможет колдовать, просить палочку... Она не умеет даже контролировать свои темные выбросы, она не умеет абсолютно ничего.       Эва сорвала мантию, и, уже не глядя по сторонам, стала пробираться к тому тайному ходу, каким она сюда пришла.       Трактир был пуст. Словно сама душа этого места вдруг покинула его. Грибо нигде не было видно, скорее всего он ушел за Аберфортом, который помогал профессорам возводить защитный щит вокруг Хогвартса. Эва прошла в зал с портретом. Арианы не было. Иногда она уходила в другие портреты, но сейчас Эва увидела в этом дурной знак. Она одна, абсолютно одна. Ей нет места ни в мире людей, ни в мире волшебников, она везде изгой. Аберфорт сказал однажды, что обскуры не доживают до восьми лет. Что ж, очевидно, это был лучший вариант. И единственный. Она просто не должна сейчас быть здесь. Ее место - не здесь. Но где же оно? Может быть - там? На той, темной стороне, которая так страшила ее?       Эва вздрогнула. Нет, та сторона - это небытие, это ничто, это сама смерть. Впервые после смерти отца Эву захлестнуло такое черное отчаяние. ей казалось, она идет ко дну, гибнет... И вдруг по комнате разлился запах апельсинов. Девушка в изумлении подняла голову - и, действительно, началось. Потолок и стены вдруг потеряли свои очертания, рука расплылась в воздухе. Эва вскочила, озираясь в поисках чего-то острого, параллельно засучивая длинные рукава рубашки. Вдруг девушка, помедлив, замерла. А что если... если не сопротивляться? Стены продолжали сжиматься вокруг девушки, на потолке, камине - всюду, где хватало глаз, образовывались дыры, время и пространство исчезали. А в центре стояла стремительно исчезающая ссутуленная девушка...       Тишина наступила внезапно. Само понятие звука казалось абсурдным. Не успела Эва подумать об этом, как эта мысль прошествовала мимо девушки на странных тонких ножках. "Боже" - мысленно застонала Эва. Стон разнесся по непроглядной темноте шлепающими шагами. Девушка, как обычно, попыталась сосредоточиться на своих ощущениях - вот где-то здесь должна быть нога, а здесь - рука... И как обычно, потерпела фиаско. Внезапно ей пришло в голову, ну как пришло - приползло, а если полностью расслабиться? Не бороться с чернотой, а упасть в нее, раствориться... Эва закрыла то, что по идее должно быть глазами, как вдруг ощутила чье-то присутствие. Девушка быстро сгруппировалась. ощущение чьего-то присутствия стало еще более четким. Тут она увидела ее - огромная, гигантская змея держала в пасти безвольное женское тело. Картина мелькнула, а затем исчезла. Следом за ней из пустоты возникла старинная диадема невероятно тонкой работы - около нее стоял неопрятного вида человек с бородой в одежде, напоминающей польских крестьян со старых снимков, которые видела Эва у своей бабушки. Диадема согнулась пополам, и испарилась, утянув за собой бородатого крестьянина с перекошенным от ужаса лицом. Вот из непроглядной тьмы небытия величественно вынырнула изысканная чаша - за нее крепко ухватилась невысокая полная женщина средних лет, рот ее открывался в беззвучном крике. Увидев следующую фигуру, Эва вскрикнула, всколыхнув темную материю вокруг себя. Это был Гарри, Гарри Поттер! А за его спиной стояла красивая рыжеволосая девушка, и тянула к нему руки. Внезапно Гарри из взрослого, каким его знала Эва, превратился в малыша. Рыжеволосая девушка подхватила его на руки, и умчалась прочь, растворяясь в черноте. Но в последний момент из воздуха возникла мертвенно-бледная рука и схватила ее за локон. Девушка вскрикнула, черноволосый малыш на ее руках пронзительно заплакал.       Совершив немыслимое усилие, Эва сгруппировалась и бросилась на помощь девушке, пытаясь оторвать страшную белую руку от ее длинных волос. Однако пальцы обскура прошили шевелюру насквозь, они просочились сквозь нее, словно воду. Эва закусила губу и напряглась изо всех сил, она снова рванула рукой, снова прошла сквозь волосы, и...вдруг натолкнулась на руку трупа. Его конечность, в отличие от всех виденных до этого призраков была осязаемой и...реальной. Неживая рука дернулась и погрузилась в ночь.       Эва охнула. «Неужели тут есть кто-то ещё живой?» Словно ответ на ее слова, по черноте пронесся протяжный яростный рев. Эве показалось, что вся темная Вселенная сжалась до размера клетки, а она в ней - узник. А увиденное же в следующую секунду заставило девушку пожалеть, что она не умерла.       Из бугристой, колыхающейся материи стала выступать массивная фигура - лысый вытянутый череп, иссушенная фигура. Когда существо обернулась, Эва крикнула бы, если бы смогла. Прямо в упор на нее смотрели немигающие, красные, узкие змеиные глаза. Рот с острыми зубами был растянут в кровожадном оскале. Большего ужаса девушка в своей жизни не испытывала. Страшные глаза гипнотизировали ее, словно хищная змея - свою обреченную жертву.       Фигура надвигалась. Страшный незнакомец плыл по искаженному пространству, словно подчиняя его себе. Неожиданно существо остановилось, и Эве показалось, что в этих нечеловеческих глазах промелькнуло удивление. Гомункул открыл безгубый зубастый рот, девушка увидела, как показался раздвоенный змеиный язык, и сразу же нырнул обратно. - Не может быть. Не может быть! - полуревело, полушипело существо.       Страх Эвы стал физически ощутим, девушка ощетинилась, и клубком покатилась по времени-пространству. Существо рвало и метало и, кажется, звало ее, но Эва, положившись на уже знакомое чувство энтропии, летела прочь...       Когда девушка вынурнула в комнате Аберфорта, стояла глубокая ночь. Эва лежала на полу и дышала так тяжело, будто решила выблевать свои легкие. Ее мутило, ощущение реального трехмерного времени и пространства еще не пришло, и девушке казалось, что ее не было на земле лет десять. Эва потеряла счет времени, которое она провела на полу. Когда наконец девушка пришла в себя, то в ужасе вспомнила, что, может быть, прямо сейчас ее друзья сражаются с Волдемортом и его прихвостнями. - Аберфорт! - ахнула она. Не теряя времени, девушка вскочила, и рывком открыла пустующий портрет Арианы. Тайный ход встретил ее могильной сыростью и чернотой, но девушка смело туда шагнула, ведь эта тьма была благословением по сравнению с непроглядностью другой стороны.        Однако спустя десять метров девушка уперлась в нагромождение камней - лаз был безнадежно завален. Чертыхаясь и кашляя пылью, Эва полезла назад.       Вернувшись в трактир, Эва выбежала на крыльцо - и обомлела. Разрезая черноту ночи, над Хогвартсом ярко пылал огонь. Пламенем были объяты все башни древней школы. - Аберфорт... - голос девушки дрогнул.       Словно сомнамбула, Эва вернулась в комнату с портретом. По щекам текли слёзы, тело сотрясало мелкой дрожью. Краем глаза девушка почувствовала движение. Она обернулась и увидела, что Ариана смотрит прямо на неё. - Ты что-то хочешь сказать мне?       Нарисованная бровь юной волшебницы слегка выгнулась. - Ты что-то знаешь? Что, Ариана, что?       Портрет молчал. Эва в нетерпении приблизилась к нему. - Ты не можешь говорить, да? Но может,- Эва помедлила,- может, я могу отгадать, что ты хочешь сказать?       Бровь Арианы снова едва заметно дрогнула. Окрылённая успехом, Эва стала думать. - Что-то по поводу Аберфорта?       Изображение не мигало.       Эва закусила губу. Что же может знать портрет? Если не про Аберфорта, то?.. - Ариана, может это касается Альбуса?       Нарисованное лицо расплылось в улыбке, которую Эва помимо воли подхватила. - Ты знаешь какую-то важную тайну Альбуса?       Молчание. - Что-то, что поможет в войне?       Ариана неопределённо дёрнулась. Так, подумала Эва, уже близко. Теперь слова требовалось подбирать ещё более тщательно. - Альбус что-то оставил после своей смерти?       Ариана энергично и обрадовано закивала. Эва постаралась максимально сосредоточиться. - Это что-то - здесь?       Ещё один кивок. Тут Эву осенило. - Ты не говоришь прямо, потому... потому что я сама знаю, что это?       На лице Арианы ясно читалось облегчение. - Что ж... последний раз я видела Альбуса, когда он меня привёл сюда.       Эва постаралась мысленно воссоздать свой первый вечер в «Кабаньей голове»: вот она промокшая и замерзшая вваливается за Хагридом сюда, потом, кажется, Альбус что-то предложил ей поесть... Потом братья спорили, Аберфорт не хотел ее брать, потом Альбус сказал насчёт Гарри что-то, а потом...       Эва горестно вздохнула. Что было потом, она не помнила, в голове крутились лишь картинки, как Альбус критикует засохший кактус Аберфорта, а потом уходит по тайному ходу в Хогвартс.       Вдруг девушка остановилась. - Не может быть. Это же просто кактус! - Эва критически оглядела цветок, но ее внимание привлекла Ариана. Нарисованная волшебница хлопала в ладоши! Эва всполошилась. - Что, Ариана, дело в нем? В кактусе? Девушка энергично закивала.       Эва одним прыжком очутилась около шкафа, схватила горшок с цветком, и грохнула его об пол. Среди комьей земли и осколков горшка блеснула золотистая обертка - там лежала упаковка лакричных пастилок. Эва подняла ее двумя пальцами и тут увидела, что к одной стороне коробочки из фольги пришпилена бумажка. Развернув ее, девушка прочитала одно слово, написанное старомодным каллиграфическом почерком - Хогвартс.       Эва сжала в руке коробочку пастилок. Сделал вдох - и решительно и громко произнесла: - Хогвартс! В тот же миг девушка с громким хлопком исчезла.

***

      Земля снова встретила Эву жестким падением. Пытаясь отдышаться, девушка поняла, что ее лёгкие наполняются дымом. Она зашлась в кашле. Вокруг стоял неимоверный рой голосов - плач и стон наполняли воздух похлеще дымной гари. Эва попыталась осмотреться, но не успела поднять голову, как чья-то рука втащила ее за ближайший обломок стены. - Ты куда высовываешься?! - зашипел ей в ухо злой голос. Эва быстро вырвалась, но рука схватила ее за шею. На девушку с нескрываемой злостью смотрел чумазый парень, по виду ее ровесник. - Сиди смирно, а то тебя поймают оборотни! Ты что, проспала всю битву что ли? Эва смутилась. - Я... Волшебник досадливо поморщился. - Понятно. Рука, сжимающая волшебную палочку, слегка подрагивала. - Что произошло? - спросила Эва шёпотом. Парень со злостью уставился на нее. - Не надейся, что я перескажу тебе все, пока ты тут дрыхла. Гарри и Тот-кого-нельзя-называть устроили магическую дуэль и типа убили друг друга. У Эвы округлились глаза. - Что? - Что слышала! Они убили друг друга, но оказалось, что в Гарри сидела все это время часть Того-кого-нельзя-называть, потому что потом из тела Гарри вылез маленький страшный тот-кого-нельзя-называть. Эва закрыла лицо руками. - Я ничего не понимаю. Волшебник только отмахнулся. - Зачем ты вообще сюда сунулась? И где твоя палочка? Эва перебила. - Ты видел Аберфорта? - Кого? - парень непонятливо наморщил лоб. - Я нашёл ещё! Резкий крик прямо над головами ребят заставил последних отпрянуть в стороны. Измазанный сажей волшебник, новый знакомый Эвы, имя которого она даже не успела узнать, вытащил палочку и выкрикнул: - Остолб... Договорить он не успел - огромный волк сшиб его с ног, размозжив голову одним ударом мощной лапы. Эва в ужасе попятилась прочь, но волк кинулся к ней, и прижал одной ногой к земле. Позвонки хрустнули, девушка захрипела, в рот набилась земля. Краем глаза она увидела, что к ним подошёл какой-то маг в чёрных кожаных сапогах. - Не трогай ее, Мерилл, всех девок Лорд велел обездвижить и собрать. Эва задергалась, но тяжелый удар по затылку заставил свет в глазах девушки померкнуть.