Фантом

            Дзинь! Серебряная вилка с громким звяканьем упала на лакированный паркет. Гребеня тут же отлевитировал хозяину новый столовый прибор, но Люциус этого даже не заметил. Лицо волшебника было бледным и осунувшимся. Громоздясь друг на друга, перед ним теснились бесчисленные чашки с кофе. Основной завтрак стоял нетронутым. Мужчина нервно постукивал по столу точеным пальцем с драгоценным перстнем. Часы тикали. Наконец, когда уже начало казаться, что напряжение в комнате сейчас же взорвется, в открытое окно комнаты с уханьем ворвалась сова. Люциус вскочил из-за стола, когда птица, пролетел над столом, бросила письмо прямо в чашке с кофе, опрокинув добрую половину на пол. — Заплати ей! — торопливо бросил волшебнику домовику, и выудил из завала серый конверт с печатью больницы святого Мунго. — Что это? — изумленно пробормотал Люциус, и, схватив нож для масла, тут же разрезал бумагу с противным скрежетом. Гребеня сунул пару кнатов большой пестрой птице, и та благополучно улетела, свалив со стола молочник. Домовик только вздохнул и щёлкнул пальцами. В столовой снова воцарился порядок. Тем временем Люциус жадно читал письмо.       А гласило оно следующее: «Уважаемый мистер Люциус Абраксас Малфой, доводим до вашего сведения, что ваша жена — миссис Малфой, на данный момент находится в стенах нашего заведения, в палате восстановления после сильных костных повреждений…»       Буквы поплыли у мужчины перед глазами. — Моя жена? Моя жена? Что происходит?       На краткий миг он решил, что Нарцисса жива, что ее смерть была ошибкой, что Беллатрикс вовсе не бросила в неё Авадой на глазах у Драко… на долю секунды мужчина вернулся в свою прежнюю жизнь, где были он, Цисси и Драко. И никаких грязнокровок… Грязнокровка! Тут понимание тяжелым набатом ударило в Люциуса, отчего он даже присел на услужливо пододвинутый Гребеней стул. — Так речь идёт о грязнокровке… — пробормотал словно в полусне мужчина. Он почувствовал себя преданным. Чуть было подзабывшаяся горечь утраты ударила по нему с новой силой. И с новой силой вспыхнула в маге ненависть к этой поганой грязнокровке. Она жива, а Нарцисса в земле. Так быть не должно, это чертовски, чертовски неправильно. Немного успокоившись, мужчина стал читать письмо дальше: «На данный момент состояние вашей жены оценивается как удовлетворительное, колдомедики успешно срастили все кости таза и ключиц. Завтра в двенадцать часов пополудни можете ее забрать. С уважением, Фринион Кальдервуд, колдомедик третьего разряда». Люциус ещё пробежал глазами коротенькую служебную записку. «Что грязнокровка делает в Мунго? И с такими переломами?»       Волшебник вскочил со стула и вышел из столовой. Остановившись посреди холла, он задумался. «Она отправилась вместе с лордом. Что могло произойти? Ее изувечил сам лорд? Нет, в этом нет смысла. Может на них напали? Нет, это тоже невозможно». Мужчина с досадой почувствовал, что упёрся в стену.       Через полчаса две больших полярных совы вылетели из Малфой-мэнора в разных направлениях, но с одинаковыми письмами в когтях. Люциус, самолично отправивший послания, стоял на крыше совятника и смотрел, как две точки — одна черно-белая, а вторая черно-серая, удаляются по синему летнему небу. Зелёные луга Уилтшира радовали глаз своим чистым изумрудным оттенком, похожим на тот, с каким сиял огромный камень в перстне Малфоя-старшего.       Вернувшись в мэнор, волшебник поднялся на третий этаж. В комнате сына пахло болезнью. Он знал, что домовики исправно ее убирают, но этот запах — беспомощного человеческого тела, прочно закрепился в помещении. Сын спал. Боригар, седой и слепой, сидел рядом и смотрел в окно невидящими глазами. — Хозяин, — сказал домовик своим дребезжащим голосом и поклонился. — Как Драко? — Спит, — уклончиво ответил старый эльф. — Я вижу, — раздраженно сказал Люциус, — я спрашиваю, как он? Домовик вздохнул. — Не хочет есть, не хочет жить. Не надо было ему видеть ту женщину. Малфой вспомнил про Беллатрикс, и его желваки заходили пол кожей от бессильной злости. — И ничего нельзя сделать? — отрывисто бросил он. — Сделать можно много чего. Излечить раны, зарастить кости. Но вот душа…ццц, — зацокал Боригар и покачал головой, — ее просто так не починишь. Нужно время. — Время! У нас его нет, — волшебник подошёл к кровати сына и сел на край простыни. — Драко, — тихо позвал он, — сын. Проснись. Тело юноши осталось неподвижным. Лицом он лежал к стене, поэтому Малфой-старший не понимал, слышит его сын или нет. — Драко, — голос Люциуса стал более требовательным. Ответа не было. Тогда Малфой дотронулся до плеча сына и легонько потряс его. Спустя несколько секунд юноша застонал, но по-прежнему оставался неподвижен. Мужчина почувствовал легкий гнев, который, впрочем, быстро унялся. Люциус ещё раз потянул сына за плечо, на этот раз сильнее, и перевернул его к себе лицом. Мужчина поразился, насколько похудел Драко. Скулы заострились, бледные тонкие губы стали почти неразличимы на белом лице, а ресницы и брови потеряли всякий окрас. Глаза мальчика были открыты и смотрели куда-то сквозь отца. — Драко, — тихо, но настойчиво позвал Люциус. Бесцветные ресницы дрогнули, но взгляд более осмысленным не стал. — Сын, ты нужен мне. Для Малфоев настало очень тяжёлое время. — Я не хочу. Люциус не поверил своим ушам, что он ответил. Едва слышно, быстро пробормотав, но мальчик говорил с ним! Это придало мужчине сил, и он продолжил: — Драко, я тоже не хочу каждый день вставать и видеть эти мерзкие лица. Но мы должны выдержать и вернуть своё прежнее величие. — Как? — тут Драко посмотрел в упор на отца. Люциус растерялся, но не позволил сыну увидеть это. — Лорд дал мне задание. Важное, секретное задание. Если я справлюсь, то все будет как прежде, — бесстрастно не ответил мужчина. — Это связано с грязнокровкой? — спросил Драко, и Малфой-старший растерялся второй раз за две минуты. — Да. Я был вынужден жениться на ней. Но это ненадолго, обещаю, — Люциус говорил так твёрдо и убежденно, что, казалось, хочет убедить в этом и себя тоже. Лицо Драко оставалось таким же потерянным. — Да, но маму это не вернёт, — ответил он и снова отвернулся. Люциус рассердился. Ему показалось, что прогресс с сыном наконец достигнут, и вот он опять отворачивается к этой чертовой стене. Волшебник хотел снова повернуть к себе мальчика, но вдруг его руку что-то задержало. Перед ним стоял слепой Боригар. Его морщинистые, отвислые уши касались рукава мантии Люциуса. — Достаточно, пусть он отдохнёт, — проскрипел эльф. И убрал свою морщинистую худую руку. Гнев волной прошил волшебника насквозь. Домовикам было запрещено касаться магов, а тем более указывать им, что делать. Но вместо того, чтобы ударить Боригара, Малфой-старший просто встал и вышел. Этому эльфу было больше ста пятидесяти лет, и однако именно он унесёт отсюда Драко в случае беды, и будет заботиться о нем, пока не умрет. Спускаясь в свои временные покои, мужчина надеялся, что необходимость в этом никогда не настанет.

***

      На утро следующего дня ровно в одиннадцать тридцать утра Люциус Абраксас Малфой стоял напротив большого камина в главном зале и нервно смотрел на часы. Письма, которые он разослал вчера, остались без ответа. Эйвери и Мальсибер решили не удостаивать его рассказом о том, что случилось с лордом и грязнокровкой. Однако Люциус до последнего надеялся, что какие-либо разъяснения все же поступят, и ему не придётся собственной персоной тащиться в Мунго. На всякий случай он был подобающе одет — неприметная темно-серая мантия, никаких манишек, украшений, кашне или тростей. Мужчина оставил только перстень с изумрудом. На удачу. Час назад ушёл Амикус Кэрроу — он даже не поздоровался с Люциусом, а сразу направился в подземелья. Разумеется, для Малфоя этот вариант был предпочтительней, чем эти неотесанные албанские охранники, которые, хвала Мерлину, исчезли после Пира. Люциус знал, что Лорд наложил на тюремные камеры особо сильные охранные чары, но особо этим не интересовался — война была окончена, и те огрызки сопротивления, что томились в застенках его мэнора, больше никакой опасности или интереса не представляли. Сначала Люциуса порядком пугала перспектива оказаться один на один в доме с сбежавшим из камеры предателем крови. Ведь у чистокровного мага давно уже не было палочки, и он чувствовал себя крайне неуютно. Конечно, были эльфы, которые будут защищать его, но мужчине хотелось иметь бы больше гарантий. И вот он из получил. Тёмное искусство Лорда нельзя обмануть — пленникам не выбраться. Теперь их каждый день наведывались проверять Эйвери или Амикус, иногда даже не считая нужным обозначать своё присутствие Малфою. «Что ж, тем лучше, — заскрежетал зубами волшебник, — мне так же не хочется изображать мнимое радушие».       Стрелки часов неумолимо довершали свой круг. Одиннадцать сорок. Одиннадцать пятьдесят. Мужчина заскрежетал зубами. В одиннадцать пятьдесят девять он бросил в камин горсть зелёного песка, и зло прокричал: «В больницу святого Мунго!» Вспыхнувшее пламя вмиг поглотило его напряжённую фигуру.       Что и говорить, больница изменилась. Повсюду были развешаны знаки Волдеморта — скрещённые дары смерти. Люциус слышал, что Пий Толстоватый издал новый указ о том, чтобы сделать эту эмблему символом магической Британии. Люциус поёжился. Посетителей было немного — те счастливчики, кто выжил в битве за Хогвартс, оправились довольно быстро. У них было два пути — или присягнуть на верность Лорду и вернуться долечиваться домой или быть казнёнными на месте. Когда с Уизли-Поттером-Грейнджер было покончено, почти все выбрали первый путь. Мельком от Мальсибера Люциус узнал, что несколько особо опасных сопротивленцев считаются пропавшими без вести. Их поисками занимаются Макнейр и Яксли. Братья Кэрроу курируют Хогвартс, а остальные Пожиратели или занимаются вербовкой новых членов или налаживают, как Мальсибер, связи с другими магическими сообществами. При этой мысли гнев и зависть захлестнули мужчину. Один он возится с тупой грязнокровкой и невменяемым сыном. Волшебник шёл по прохладным коридорам Мунго, ища нужную палату. Вопреки его подозрениям, его никто не рассматривал. Люциус с горечью осознал, что, оставшись без своего белого конского хвоста, он лишился, помимо достоинства, ещё и своей главной отличительной черты. Теперь он как все эти букашки — такой же безликий. Войдя в отделение восстановления после сильных костных повреждений, Малфой остановился, в нерешительности оглядываясь по сторонам. И тут его накрыло чье-то тёплое тело. — Люциус! Грязнокровка повисла у него на шее, захлёбываясь слезами. На секунду мужчина застыл, поражённый внезапной близостью девичьего тела. Но тут же взял себя в руки и грубо оттащил от себя рыдающую девушку. — Что ты себе позволяешь?! Держи себя в руках, — яростно прошипел он ей в лицо, держа своими руками ее за обои предплечья, боясь, что она снова кинется ему на шею.       Сзади кто-то деликатно закашлял. В сторону от них стоял невысокий лысый человек в костюме колдомедика и деликатно покашлял, многозначительно поглядывая на волшебника. — Вы что-то хотели? — довольно грубо спросил Люциус. — Разве что отдать вам историю болезни. И ответить на вопросы, которые вы, эээ… хотели бы задать, — деликатно закончил врач. Люциус отпустил руки Эвы, намереваясь отправить этого лекаря куда подальше, но тут же передумал. — Что с ней случилось? — Малфой кивнул подбородком на девушку, вытирающую нос краем рукава. — Кхм, ваша жена получила очень сильные повреждения, словно от столкновения с каким-то массивным предметом на высокой скорости. Были сломаны кости таза, а также ключицы, не считая многочисленные гематомы. Однако все переломы срослись на удивление быстро. На мои вопросы о том, что случилось, она не ответила, — при этих словах врач бросил на Эву укоризненный взгляд. Девушка покраснела. Люциус только сейчас увидел, что она стоит в одной больничной сорочке. — А где ее одежда? — Вы имеет в виду, те испачканные землей лохмотья, которые остались после столкновения? Мы их сожгли, — учтиво ответил врач и почесал лысину. Малфой окаменел. — Вы хотите, чтобы я тащил ее полуголой через всю больницу в этой тряпке? — холодно поинтересовался он. — Ну вы же получили сообщение, когда забирать жену, — пожал плечами в свою очередь целитель, — в крайнем случае трансфигурируйте ей мантию из моего стаканчика из-под тыквенного сока. При этих словах врач протянул Малфою пустой стаканчик. Волшебник в ярости бросил его на пол, а затем одной рукой выхватил у врача пергамент с историей болезни Эвы, а другой потащил вышеупомянутую больную за шкирку. Завернув за ближайшую стену, он ткнул ей пальцем промеж глаз и прошипел: — Дома ты мне все расскажешь, поняла? Эва кивнула. Тогда волшебник заткнул пергамент за пояс. Затем он снял мантию и, поколебавшись пару секунд, накинул ее на плечи грязнокровки. — Что ты делаешь? — подала голос она, удивлённо оглядывая себя. Мантия окутывала ее, словно одеяло, так как Люциус был выше, и волшебнику пришлось постараться, чтобы ткань не волочилась по земле. — Уж лучше так, чем позориться на всю больницу, — скривился Малфой, недовольно оглядывая грязнокровку, — а мантию потом Гребеня сожжет. Однако, вопреки ожиданиям волшебника, девчонка вдруг загадочно улыбнулась и уткнулась носом в ворот мантии. Люциусу это не понравилось, но он решил оставить все разбирательства до дома. Оставшись в одном сюртуке, мужчина поправил свой наряд и заглянул за угол. Коридор был пуст. Схватив за локоть бывшую пациентку, он потащил ее по тому пути, которым пришёл сюда, молясь, чтобы на пути им никто не встретился. Но, как это обычно бывает, его страстные молитвы не были услышаны. Выйдя в холл больницы, и уже сделав шаг по направлению к общественному камину, Малфой услышал, как его кто-то окликнул. Чертыхнувшись, мужчина сделал вид, что не слышал, и двинулся дальше. Тогда голос раздался громче и ближе: — Люциус, не знал, что у тебя появились проблемы со слухом! Волшебник обернулся. Перед ним стоял Антонин Долохов и странно улыбался. Малфой заметил, что все лицо пожирателя пересекает чёрный шрам. — Разве ты не уехал? — помимо воли вырвалось у Люциуса. — А, ты про Дурмстранг, — небрежно заметил бородатый волшебник, — я выезжаю завтра, возник ряд проблем. — Ясно. Что ж, мне пора, — и Малфой сделал попытку снова повернуться к выходу, но Антонин задержал его за плечо. Люциуса передернуло. Раньше Долохов себе такого не позволял. — Что ты как не свой! Остановись, поболтаем. Кого ты все прячешь за спиной, Люциус? Какой-то новобранец? — пожиратель настойчиво пытался заглянуть за спину Малфоя. Долохов был очень высоким волшебником, но Люциус в этом ему не уступал. Он чувствовал, как за спиной тяжело дышит грязнокровка. Ситуация начинала действовать ему на нервы. — Я сказал, что мне пора, Антонин, — сказал он жестко, глядя прямо в карие глаза другого мага. И сделал шаг назад. Долохов хитро сощурился. — В твоём доме мне был оказан не слишком любезный приём… и сейчас он не теплее. Может ты хочешь, Люциус, чтобы я стал твоим врагом? — усмехнулся пожиратель смерти и улыбнулся в свою густую бороду. — Я хочу, Долохов, чтобы ты убрался отсюда и больше не смел разговаривать со мной в таком тоне, — тихо сказал ему Люциус, растягивая слова. Лицо пожирателя вытянулось. — Ты и твоя грязнокровная шлюха об этом пожалеете, — хрипло прошептал он в ответ. Тут проходящая мимо медсестра случайно толкнула Эву, и девушка сделал шаг из-за спины своего мужа. — Оп-па! — бородатый волшебник не смог сдержать возгласа. Люциус сжал губы. Эва задрожала. — Я не знаю, как ты это сделала со мной, — мужчина указал на свой шрам, — но ты мне за это заплатишь. — Ты уж определись, кто тебе заплатит — я, она или все сразу. Ты жалок, Антонин, не знаю, какое случайное заклятье тебя поразило, но выглядишь ты на редкость плохо, — Люциус презрительно скривился и, крепко схватив жену за предплечье, уверенно пошёл к выходу. Краем глаза он следил за Антонином, но тот молча наблюдал за ними, щурясь и поглаживая бороду. Оказавшись, наконец, в камине, Люциус не без облегчения достал горсть летучего пороха. Но тут девчонка вскрикнула, и выскочила обратно на паркет. — Что ты вытворяешь?! Немедленно вернись! — сердито зашипел на неё мужчина. Он видел, что Долохов все ещё наблюдает за ними. — Люциус, чтобы ты не задумал, я не собираюсь лезть в камин, — на волшебника уставились два больших круглых испуганных глаза. — Вот дура, — выругался маг сквозь зубы, — это волшебный камин, бестолочь, мы перенесёмся сразу в мэнор. Эва покраснела, но не подала виду, что чем-то смущена. — Я просто забыла. После волшебной седации голова плохо работает, — пробормотала девушка, снова становясь рядом с Люциусом. Вдруг ее снова осенило, и она обратила к магу сияющее лицо. — — Но через камин же перемещаются поодиночке! — Мерлин, где мы находимся, грязнокровка? В больнице! Здесь специальные камины, чтобы пациенты могли перемещаться с сопровождающими. Эва смутилась ещё больше. Мужчина видел, что ее уши покраснели настолько, что стали почти прозрачными. Почему-то эта деталь четко отпечаталась в его сознании. Наконец он занёс руку, четко произнёс название поместья, и зелёное пламя поглотило их.

***

      Камин Малфой-мэнора явно не был предназначен для парного перемещения, поэтому чета Малфоев вывалилась на ковёр, запутавшись в сплетениях рук и ног — почему-то магия перемещения сработала именно таким образом. Люциус сдавленно ругнулся, когда почувствовал, что короткие завитки светлых волос девушки щекочут ему шею. — Слезь с меня! — он попытался грубо оттолкнуть девушку, но она вскрикнула, крепко вцепившись ему в плечи: — Ай! Руки ещё болят, что ты делаешь?! — и, постанывая, она аккуратно перекатилась на ковёр, потирая недавно сращенные ключицы. — Гребеня! — сердито позвал Люциус с пола. Домовик тут же материализовался и помог подняться хозяину, на ходу оправляя его помятый сюртук. — — Возьми мантию и вычисти ее самым тщательным образом, — указательный палец волшебника упёрся в кое-как вставшую Эву. Эльф поклонился и подошёл к девушке, вопросительно глядя ей в глаза своими огромными глазищами. — Да бери, бери, — проворчала миссис Малфой, и, не без труда, скинула с себя мантию Люциуса, оставшись в одной больничной сорочке. Домовик тут же поймал тяжёлое одеяние и исчез. — Ты же хотел ее сжечь, — вдруг сказала девушка. — Замолчи, — коротко ответил маг, потирая виски. Ещё даже не подали обед, а у него уже адски болит голова. — Иди и переоденься. И приведи себя в порядок. Эльфы накроют обед нам в кабинете. Тогда ты мне все и расскажешь, — мужчина прикрыл глаза, и опустился на кресло. — Люциус, я хотела сказать тебе насчёт Антонина. В него отскочило не заклятье. Малфой нехотя открыл глаза и вперил неподвижный взгляд в неловко топчущуюся в дверях девушку. — Ты все ещё здесь? Я же сказал, что позже, — в груди у мага нарастало волнение. «Надеюсь, это грязнокровка не собирается…» — Я обскур, — выдохнула скороговоркой девушка. Мужчина устало закрыл глаза.

***

      Эва сидела в ванной, а Минки терла ей спину щеткой, инкрустированной черепаховым панцирем. Ральф парил над противоположной стеной, старательно не глядя на девушку. — И он ничего не сказал? — Нет, просто меня выгнал, — Эва без интереса наблюдала, как пузырьки разноцветной пены перекатываются под ее пальцами. — В принципе, это тоже ответ, — глубокомысленно заметил призрак. Эва раздраженно плеснула в него водой. — Мне показалось… — начала девушка и нахмурилась, — ладно, забудь. — Ну-ка, ну-ка? — Просто он же дал мне свою мантию… — О господи, Эва! — Ральф застонал, горестно прижав руку к груди. — Что? — девушка удивлённо уставилась на бьющееся в театральных конвульсиях привидение. — Эва, нет! — Да что с тобой в конце концов такое? — начала сердиться она. — Только не говори, что ты втрескалась в этого напыщенного идиота! — отчаянию призрака, казалось, нет конца, — ты мне так нравилась своей ненавистью к Малфою, и вот что теперь? Где мне искать другого живого собеседника?! — Ни в кого я не втрескалась! — Эва возмущённо встала, но затем, смутившись, снова юркнула в ванну. Минки тем временем принялась намыливать ей голову. — Боже, все пропало! А как все хорошо начиналось! В камерах все под заклятием, туда не пробраться, только нашёл себе друга здесь — и тот оказался пустышкой… — Никакая я не пустышка! — красная от гнева Эва встала, невзирая на протесты Минки, и одним махом опрокинула себе на голову ковш с водой. Затем девушка решительно вышла из ванны и сердито натянула халат, путаясь в тесемках. Ральф чуть отплыл от неё, словно ему не хотелось стоять рядом с ней. Эву это задело. — Ну и что в этом такого? Что такого в том, что я чуть было не подумала, что единственный человек в этом проклятом доме, который не может мне причинить боль, пусть даже из-за рун, который спит со мной в одной постели — что из того, что я решила, что он стал относиться ко мне чуть лучше?! — заревев навзрыд, она села на край ванны и закрыла лицо руками. Ральф перестал качаться. — Слушай, — сказал он, после паузы, — ты обманываешь саму себя. Люциус Малфой- по-настоящему плохой человек. Как и все пожиратели. Просто сейчас он не в фаворе, вот у него и выхода нет, кроме как быть в связке с тобой. — Нет! — Эва подняла на призрака заплаканное лицо с прилипшими прядями волос, — он другой, он любит своего сына! И также ненавидит Волдеморта, как и все хорошие волшебники, я чувствую. — Ничего ты не чувствуешь, дуреха, — грустно сказал Ральф, — он знал, что ты обскур, неужели ты не поняла по его реакции? — Нет! — снова вспыхнула Эва. Призрак только махнул рукой и растворился. — Ну и пожалуйста, — проговорила девушка в пустоту. Некоторое время она ждала, что сейчас Ральф вернётся, но привидение исчезло. Тоска и грусть камнем навалились на грудь девушки, и она бессильно опустилась на край ванны. Минки, жавшаяся в углу, сделала ещё одну попытку приблизиться к госпоже с щеткой в руках: — Миссис Малфой, я могу продолжить? — робко пискнула эльфийка. — Делай, что хочешь, — равнодушно махнула рукой Эва.

***

      В мэноре было необычно тихо. Драко был наверху, эльфы попрятались по своим норам, слуги Волдеморта, как и он сам, поместье покинули, а крики узников в катакомбах никто услышать не мог. Идя в кабинет, или «временный кабинет», как его упорно называл Люциус, Эва порядком нервничала, как и всегда перед встречей с Малфоем. Это не был тот экзистенциальный ужас, как перед Лордом, а нечто, щекочущее нервы. После размолвки с Ральфом Эва была так расстроена, что позволила Минки, к ее вящему удовольствию, делать все, что той заблагорассудится. Девушка ушла в себя и не слишком интересовалась, что творит с ней эльфийка. И вот сейчас, идя по тихим коридорам мэнора, миссис Малфой заглядывала по пути в отражения немногочисленных зеркал. Дело в том, что после потери волос Люциус распорядился убрать большую часть трельяжей, чтобы лишний раз не расстраиваться. Оказывается, в этот раз эльфийка уложила волосы хозяйки не в стиле старого Голливуда — Эва, конечно, сомневалась, что эльфийка знала, что это, но подозревала, что раньше и у волшебников была подобная мода. В этот раз голова была с ровным пробором по середине. Собственно, это было очень похоже на обычную ее «укладку», с той лишь разницей, что волны были мягкими и воздушными. Шея вдруг стала казаться тоньше, а глаза — больше. — Нет, это точно какая-то эльфийская магия, — пробормотала Эва, изумленно дотрагиваясь до гладкой и послушной гривы. В мягком домашнем платье с круглым вырезом и свободным от талии, девушке было легко и комфортно. Она дошла до двери из светлого дерева и постучала. Никакого ответа. Эва ещё раз постучала. Та же реакция. Тогда она аккуратно отворила дверь и просунула голову в образовавшуюся щель.       Несмотря на то, что стрелки часов показывали только пять часов дня, шторы в кабинете были задёрнуты, а Люциус сидел возле зажженного камина. Вместо строгого, и в то же время роскошного сюртука, какой Эва видела в больнице, мужчина был одет в белую свободную рубашку и бархатный красный халат. Чёрные волосы были отброшены назад короткими прядями. Волшебник сидел, закрыв глаза, и массировал виски пальцами. — Ты не открыл, и я… — начала было девушка, но Малфой устало ее перебил: — Я не открыл, потому что раз я сказал, что буду здесь обедать, то я буду здесь обедать. В отличие от тебя, грязнокровка, у меня нет привычки опаздывать. Ты так и будешь стоять в дверях? — закончил он с раздражением. Эва зашла и направилась к креслу напротив него. Когда девушка села, волшебник поморщился, но ничего не сказал. Угли потрескивали в камине, девушку обволакивало приятное тепло. Несмотря на то, что на дворе был первый летний месяц, каменные стены мэнора плохо пропускали солнечное тепло. Эва последовала примеру Люциуса, и тоже прикрыла глаза. Медленно, мышца за мышцей, нерв за нервом, девушка расслабилась. Близость Люциуса и тепло огня успокаивали, давая ощущение… дома. От этой мысли Эва подскочила и открыла глаза. Мимолетное чувство все ещё витало в воздухе. Тогда Эва стала разглядывать своего мужа. Бесспорно, он был красив. Не смазливой или девичьей красотой, нет. Все лицо Малфоя-старшего дышало аристократизмом, характером и невероятным норовом, что очень ему шло. Волшебник вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на жену. Эва сильно испугалась, ожидая, что сейчас он снова скажет нечто колкое и язвительное, но мужчина молчал. Страх, возникший в девушке, перерос в странное напряжение. Вдруг громко треснуло в камине полено, и миссис Малфой вздрогнула.       В комнате возник Гребеня. Как всегда не слышно и не вовремя. Одновременно с ним материализовался и стол, разделив надвое мужа и жену. Домовик чинно постелил небольшую, под стать столику, скатерть, и положил на колени хозяина салфетку. Помешкав, эту же манипуляцию он проделал и с Эвой. Девушка тут же начала нервно кусок батиста на коленях. Послышалось бульканье вина — Гребеня разлил золотистый нектар по двум бокалам с высокой ножкой. На столе появились несколько блюд под белыми крышками. Эва вдруг ощутила, как дико голодна. Мясо, горошек, батат, соевые ростки, пастуший пирог — выбор был невелик, но каждое блюдо было приготовлено отменно. Девушка еле дождалась, пока эльф все разложит, и с жадностью набросилась на еду. Люциус подцепил кусок мяса вилкой, и посмотрел на жену странным взглядом. Эва уставилась на него в ответ с набитым ртом, и вдруг устыдилась самой себя. Однако силой воли девушка заставила себя продолжить есть, стараясь набирать на вилку маленькие кусочки. Устав, Эва пригубила вина. Голова, напичканная больничными зельями, мигом закружилась. — Ох… Малфой оставил это без внимания, продолжая методично есть. Тошнота постепенно прошла, но есть и пить девушке больше не хотелось. Она отставила тарелку и откинулась на спинку стула. Через минуту закончил и Люциус. Он аккуратно промокнул губы салфеткой, сложил приборы крест-накрест и отодвинул от себя тарелку. Гребеня, словно тень, унес столик, и они снова остались одни, друг против друга. — Я слушаю, — коротко и без предисловий сказал мужчина, посмотрев прямо на девушку. Эва снова ощутила мурашки и поежилась. — Ну, если вкратце, то лорд перенёс меня в Лондон. Малфой изменился в лице и сильно сжал подлокотники кресла. — И что вы там делали? — как можно спокойнее произнёс он. — Если вкратце… — Нет! Теперь давай подробно. Эва вздохнула. — Ну, мы перенеслись в место, где раньше жил Лорд. Ой, то есть нет, сначала мы перенесли на Оксфорд-стрит. Потом мы шли-шли-шли… — Шли? — снова перебил ее Люциус, — просто шли? По маггловскому Лондону? — Да, можно сказать, гуляли. — Гуляли? — изумленно переспросил волшебник, — что за чушь ты несёшь, грязнокровка? — Это правда! — вспыхнула Эва, обидевшись, — мы гуляли, и дошли до места, где он раньше жил. Сейчас там правда ничего уже нет, стоят просто маглов… обычные дома жилые. Там мы сидели на скамейке и разговаривали. Люциус с подозрением уставился на жену. — На скамейке? Гуляли и разговаривали? Кажется, ты не отошла ещё от зелий Мунго, поговорим завтра, — и мужчина стал подниматься с кресла. Взволнованная Эва вскочила и схватила его за край халата. Люциус опешил. — Это правда! Мы разговаривали, только не на скамейке, а на диване, я вспомнила, а потом Лорд стал говорить всякие такие вещи… что маглы животные и что мне надо примкнуть к нему, и мне вдруг стало так от этого плохо, что я, — девушка замялась, — я почувствовала, что сейчас развоплочусь, и бросилась под проезжавшую магловскую машину, — опустив голову, закончила она.       Люциус сел обратно в кресло. — А потом ты просто очнулась в больнице? — спросил мужчина после долгой паузы, во время которой Эва была словно на иголках. — Типа того. — Отвечай нормально! — вдруг зло рявкнул маг. Девушка с укором посмотрела на него, в глазах появились слёзы. — Ты идиотка. — Зачем ты так? — поражённо спросила она. — Потому что только идиотка может так играть со своей жизнью, устроив кошки-мышки с Волдемортом! — глаза Люциуса метали молнии, он смотрел на жену со смесью гнева и презрения. — Ты сама не понимаешь, на каком волоске болтается твоя жизнь, а заодно и моя! То, что ты обскур — это только временная отсрочка, однажды Лорду надоест играться с тобой, и в тот же момент нас заавадят прямо во сне! — выкрикнул он и стукнул по ручке кресла. Эва смотрела на волшебника, открыв рот и забыв про слёзы. Таким она ещё никогда его не видела.       Чтобы успокоиться, Малфой вскочил и принялся ходить туда-сюда по кабинету. — Отныне ты прекратишь свои фокусы, и будешь делать то, что тебе велено! — он встал напротив сидящей Эвы, и больно ткнул ее пальцем между ключиц. — Я не могу, — тихо ответила она, потирая место ушиба. Люциус замер. — Что ты сказала? — обманчиво тихим голосом спросил он, но Эва знала, в какой он ярости. — Я не могу. Я не должна развоплощаться. — Да какое мне дело, что ты можешь или нет? Делай, что велено! — отчеканил он, пытаясь сдержать чешущиеся кулаки. — Ты можешь хоть сейчас убить меня. Я не могу, Люциус, — тихо ответила Эва и, словно стараясь спрятаться от него, закрыла глаза и обхватила себя руками. — Ах ты поганая грязнокровка! — взревел Малфой, потеряв последние остатки контроля, — ты называешь меня по имени, шляешься по моему дому, ешь со мной, спишь со мной, но отказываешься делать что-то из малейшей благодарности! Да ты должна мне ноги целовать, за то, что я терплю твое ненавистное присутствие! — лицо волшебника перекосилось от ярости, на лбу вздулась вена. Эва, не открывая глаз, в ужасе закрыла уши руками. Ее била мелкая дрожь. — Оставь меня, пожалуйста, уйди, — пробормотала она. Ярость и гнев Люциуса вдруг перенесли ее в белый старый дом в Южном районе Харлоу. Так же кричал на неё изрядно напившийся отец. Ноги девушки стали ватными и она почувствовала, что теряет контроль. Собрав силы, она встала с кресла, но тут же упала туда обратно. Малфой со всей силы толкнул ее в грудь, отчего девушка потеряла равновесие. — Мне надоело играть с тобой в игры, грязнокровка, — сказал он низким, опасно спокойным голосом. Эва по-настоящему испугалась. — Ты сошёл с ума. — О нет, отнюдь. И так, или ты играешь по моим правилам, или очень сильно пожалеешь, — мужчина стоял напротив упавшей в кресло девушки, широко расставив ноги, и сжав руки в кулаки. — Ты не можешь причинить мне вреда, — в испуге пролепетала она. — Я могу сделать другое, — сказал Люциус, и скинул с себя халат. Животный страх совсем обуял Эву, и она почувствовала, как обскури, чёрный близнец с другой стороны, оживился. Девушка знала, что он нашёл брешь в ее броне и захочет проникнуть сюда. И будет все как всегда — Эва будет плавать в черноте того мира, а обскури будет крушить этот мир… Нет! Девушка вдруг вскочила на кресло, взлетела на спинку, и с грохотом повалив его, обогнула опешившего Люциуса, и бросилась к двери. Распахнув ее, Эва в ужасе закричала.       На пороге стоял Волдеморт и улыбался. — Кажется, мы помешали? — раздался пронзительный женский голос. Из-за плеча Лорда показалась Беллатрикс. Ее губы разошлись в кровожадной улыбке, обнажив чёрные зубы.       Агрессия и возбуждение, казалось, оставили в воздухе невидимый след. Волдеморт глубоко втянул в себя воздух, откинув голову назад. Беллатрикс переводила взгляд с Люциуса на Эву, но, словно жестоко выдрессированная собака, боялась открыть рот вперед хозяина, и только жестко скалилась. - Развлекаетесь? - вопрос прозвучал с самым невинным видом, на какой только был способен темный маг с жестким, переменчивым лицом. Умение владеть собой не подвело Малфоя и сейчас. Он тягуче перешагнул через валяющийся на полу халат жены и повел назад головой, откидывая фантомную гриву волос. - Homo sum, humani nihil a me alienum puto, - спокойно продекламировал Люциус. Эва непонимающе на него уставилась. Маг не без труда подавил раздражение. "Тупая, необразованная грязнокровка", - скрипнул он зубами про себя, но изящно взял девушку под руку. Эва задрожала. Волдеморт снова улыбнулся. - Разумеется. Я и Беллатрикс снова решили нанести вам визит, моим верным подданным.Надеюсь, не помешал. - Разумеется, нет, - не менее сладко пропел Люциус, - мы всегда рады вас видеть. Искры тайной, сильной игры между двумя сильными магами оставляли на коже девушки маленькие ожоги. Эва чувствовала, что волей судьбы оказалась зажата между молотом и наковальней. Если так и дальше будет продолжаться, ее просто сотрет в пыль. Нужно выбраться, нужно выбраться... Девушка невероятным усилием воли подавила дрожь от близости сильного тела Люциуса, и опасного, словно острая бритва, Волдеморта. Она высвободила руку из цепкой хватки мужа, и сделала шаг вперед к незваным гостям. - Вы должны извинить меня, я не одета, - голос прозвучал тихо, но настойчиво, а щеки зарделись румянцем, выдавая, каких усилий стоило Эве это произнести. Малфой приподнял одну бровь, но решил подыграть супруге. - Ах да, будет лучше, если ты присоединишься к нам в зале. Милорд? - волшебник почтительно согнулся в полупоклоне. - Pia causa, - ответил Волдеморт, и удостоил девушку кивка головы. Беллатрикс скрипнула зубами. Эва коротко поклонилась, и едва сдерживаясь, чтобы не броситься бежать со всех ног, обхватила себя руками, скрывая полупрозрачную ткань домашнего платья, и быстро юркнула между незваными гостями. Беллатрикс презрительно плюнула ей вслед. Волдеморт тут же метнул на нее злобный взгляд, и ведьма осеклась, некрасиво и плаксиво опустив уголки рта.

***

      Эва, словно вихрь, неслась по широким коридорам мэнора. Мимо проносились картины с невнятным темным содержанием, но зато в тяжелых золотых рамах. Резные арки, гобелены, бархатные пуфики - все проносилось перед боковым взором девушки мешаниной богатой старой рухляди. Бежать, бежать отсюда... Ей повезло, и она не встретила на своем пути ни одного домовика. Маленькие эльфы боялись темного мага, словно пауки - огня, и сбегали при его появлении по многочисленным делам поместья то на кухню, то в сад. Наконец, запыхавшись, девушка очутилась перед массивной деревянной дверью. Вход в подземелья. Она уже была там, но только со стороны винного погреба, который показал ей Ральф. Эта дверь всегда была закрыта и тщательно охранялась. Девушка видела пару раз мимоходом, как туда нырял Эйвери. Но сейчас его не было. Нерешительно приблизившись, девушка потянулась к ручке. - Что ты делаешь?! Эва отпрянула, словно ошпаренная, чудом не завопив во все горло от неожиданности. В полуметре от земли парил Ральф, смотря на девушку с ужасом и гневом. - А как ты думаешь? - огрызнулась чуть переведшая дух Эва, - хочу посмотреть, что там! - Ты с ума сошла? Зачем тебе это? - Я хочу сбежать отсюда, - пояснила Эва, - за пределы мэнора мне не выйти, сад окружен защитным заклинанием. Но я долго думала, и решила, что в таком старом доме должен быть еще один ход. Подземный. - Ты маленькая дурочка. Неужели ты думаешь, Волдеморт и Люциус - идиоты? Даже если тебе удастся найти какую-нибудь лазейку, тебя мигом отыщут шпионы Лорда. Отыщут и накажут. - Плевать! - горячо возразила Эва. - Я больше не могу, меня сделали пешкой в чужой игре, я лучше умру, чем буду вертеться здесь, словно уж. О предостережении рыжеволосой девушки на другой стороне она умолчала. - Я за любой кипиш, кроме голодовки. Но то, что ты задумала - чистой воды самоубийство. Девушка вдруг потупила голову. - Нет, меня он не убьет. Я нужна ему, чтобы изучать обскуров. Но он убьет пленников... Вдруг Ральф вскинул полупрозрачную голову, отчего его глаза на миг вспыхнули потусторонним огнем. - Обскуров? Так вот, кто это делает! Арманд все жаловался, что кто-то тревожит ткань этого мира и шастает туда-сюда. Я-то еще молодой, так сказать, не чувствую, а вот этому старому пердуну спать мешает... - Господи, замолчи ради Бога! - Эва испуганно прижала ладонь ко рту. Ральф осекся и закачался в воздухе. - А это разве такая тайна? Девушка смутилась. - Для меня - да. Призрак закатил глаза, отчего полупрозрачные веки упали на пол. Не теряя невозмутимости, он снова прилепил их на место и изрек: - Тогда о чем речь? Быстренько перевоплотись и сматывайся. Хотя, конечно, мне тут будет одиноко, среди старых мертвых Малфоев. - Ты не понимаешь! - горестно вскричала Эва, и снова зажала себе рот, - я не могу это контролировать! Каждое превращение дается мне все тяжелее и тяжелее. К тому же, та сторона опасна. Призрак кивнул головой. - Конечно, ты же живая, тебе там делать нечего. Его собеседница вдруг заинтересовалась. - То есть та сторона - что-то типа загробного мира? Ральф почесал в затылке. - Не совсем. Если хочешь, я потом узнаю у Арманда поподробнее. Если ты, конечно, жива к тому времени будешь.       Эва фыркнула. А затем снова посмотрела на дверь. - Я должна уйти отсюда. Ты знаешь, как она открывается? Призрак кивнул. - Да, с помощью очень сложного и темного заклинания. Эва непечатно выругалась. -Если ты закончила вариации на тему моей матушки, позволь показать тебе это.- И полупрозрачный юноша подплыл к стене, вплотную примыкавшую к массивной двери, и указал на фреску с змееподобным драконом. - Поверни клюв этой милой зверушки на сто восемьдесят градусов. Девушка недоверчиво посмотрела на призрака, но все же повернула морду дракона по часовой стрелке. К ее удивлению, холодный и шершавый выступ поддался. Через несколько мгновений послышался легкий скрежет, и фреска отъехала в сторону, обнажив заросший паутиной проем. В темноте угадывались очертания троса. - И что это? - удивленно прошептала Эва. - Доставка на дом, так сказать. Точнее, в камеру. Старый кухонный лаз - чтобы не носить еду пленникам лично, слуги поместья в былые времена дергали за веревку, и леветировали вниз блюда. А уж охранники разносили ее по камерам. - Так там внизу - камеры? Но ведь меня и других держали в подземелье в другом крыле! - Я рад, что ты вообще додумалась спросить, что же там такое. Все подземелье мэнора - это одни разветвленные каменные катакомбы с сотнями камер, кунсткамер и пыточными.       Эва шумно сглотнула. К горлу подкатила тошнота. - Другого пути нет, - наконец сказала она и стала обследовать лаз. Он представлял собой квадрат со сторонами полметра в длину. Девушка должна пролезть. С отвращением откинув паутину, Эва смогла получше рассмотреть трос - канатную веревку из тысяч маленьких нитей. Она казалась прочной, но, кто знает... - А он меня выдержит? - с сомнением покосилась девушка на призрака. Ральф задумался. - С одной стороны, это крепкая веревка из конского волоса. А с другой стороны, ей больше сотни лет... Эва тихонько застонала. И, подняв полы платья, влезла в проход.       Несмотря на свою, более чем хрупкую конституцию, шершавые своды лаза оцарапали ей плечи. Решив броситься в омут с головой, девушка сразу повисла на веревке, с затаенным сердцем ожидая, что та вот-вот лопнет. Но старая вязь выдержала. Скрипнув, веревка натянулась под тяжестью девушки. Эва повисла в узком, словно гроб столбе. Нос немедленно наполнился пылью. Девушка чихнула. Призрак хотел было что-то ей сказать, но тут фреска вернулась на место, и Эва очутилась в кромешной темноте. - Ральф! - истерически закричала она. - Что ты орешь? Я же сквозь стены могу ходить, забыла? - раздался прямо над ухом знакомый ехидный голос. - Ральф! - снова вскричала Эва, но уже с облегчением и радостью. - Да, да, это моя светлейшая натура решила не бросать тебя замурованной в стене. Кстати, ты так и собираешься тут висеть? Эва вдруг судорожно ощутила приступ паники, и быстро стала лезть по веревке вниз, задевая стены. Казалось, они делались все уже и уже, сдавливая собой девушку. Сипя и отплевываясь от паутины, стирая ладони в кровь об жесткую поверхность старой веревки, маленький обскур упорно полз вниз. - Хм, что это? А, это налип столетний кусочек морковки. Кажется, кто-то плохо занимался на Чарах, весь обед по стенам рассыпал... И что сложного, просто палочкой махаешь и знай себе бубни - вингардиум левиоса. Вот когда я был живым, я такие заклинания как орешки щелкал..., - бубнил над ухом Ральф. - Ты не мог заткнуться на секунду, - пропыхтела Эва. - Ой, извини! Я думал, у тебя сейчас приступ клаустрофобии начнется. - От твоих описаний морковок мне не легче. Ральф обиженно замолчав. Через какое-то время девушка, оттолкнувшись в бессчётный раз от веревки, чтобы сделать рывок вниз, вдруг больно ударилась ногами об что-то твердое. Вскрикнув, Эва ничком свалилась на каменный пол. - Почему ты не предупредил меня, что земля близко? Я ведь могла и ноги сломать! - катаясь по земле от боли, просипела она. - Ты же велела заткнуться,- непонимающе развел руками призрак. Девушка промолчала, что далось ей с большим трудом, а затем встала на ноги, что далось ей с трудом не меньшим. Эва оторвала подол у платья и замотала себе стертые ладони. Боль не уменьшилась, зато перестало саднить. Через некоторое время ее глаза привыкли к темноте, и девушка смогла разглядеть, что находится в небольшой каменной нише. - Ральф, извини, что была груба. Не мог бы ты сказать, где мы находимся? - четко и раздельно произнесла она. - Не мы, а ты. Я-то уже мертв, и чисто технически вообще в вашем мире не нахожусь. Ладно, дай-ка подумать. Ты сейчас недалеко от главного коридора, ведущего к темницам, вон, видишь, там, слева, немного светлее? Эва прищурилась, и смогла разглядеть небольшой свечение. Девушка двинулась туда. Ниша оказалась совсем небольшой, чуть больше человеческого роста в длину и в ширину, и взлохмаченная, испачканная в грязи и паутине беглянка спустя мгновение оказалась в каменном широком коридоре. Своды его были высоки, кладка поражала своей древностью и монументальностью. Повеяло холодком. Эва поежилась, но пошла вперед. - Не очень разумно так быстро двигаться в неизвестном месте,- резонно заметил призрак. Девушка автоматически остановилась, и потрогала стены. Кладка в этом месте была гораздо сырее, нежели в начале прохода. - Мокро, - сказала Эва. Ральф возник рядом, наполовину высунувшись из стены. - Так, молодец, и что же это значит? - - Ммм, впереди вода? - Почти. Впереди ступеньки, а вот у их основания уже вода. Эва тихонько застонала. - Ступеньки! В такой кромешной темноте! - Я тебе посвечу,- бодро отозвалось привидение. Зеленоватый свет окутал его мальчишескую фигуру, и Эва и впрямь увидела, как проход обрывается вниз крутыми каменными ступеньками. - Брр, еще пара шагов, и я бы полетела себе вниз, ломая себе шею. - И пополнила бы ряды привидений Малфой-мэнора. Нет уж, спасибо, мы тут и так, как в коммуналке. Эва фыркнула, но все же благодарно посмотрела на Ральфа. - Спасибо, что предупредил. - Не за что,- проворчал он, и на мгновение девушке показалось, что зеленоватый огонь сменился смущенным розовым свечением.       Несмотря на то, что лестница уходила вниз довольно круто, ступени были широкими и удобными, и вскоре страх упасть и разбиться отпустил сердце девушки. Света от призрачного тела Ральфа хватало примерно на три ступеньки вперед. Вдруг внимание Эвы привлекли стены: вдруг обычная каменная кладка сменилась странными разводами. Остановившись и присмотревшись, девушка стерла рукавом слой плесени и грязи, и на сером камне проступил дивный рисунок - неведомый зверь раскинул мощные крылья, пасть с острыми зубами была кровожадно приоткрыта, а туловище и лапы поражали сходством со львом. Было видно, что рисунок такой же древний, как и кладка. - Ч-что это? - дрожащим голосом спросила Эва у Ральфа. Призрак пожал прозрачными плечами. - Грифон, древний символ Малфоев, еще со времен, когда они жили во Франции. Здесь, под землей, сильно чувствуется влияние Арманда, который так и не принял полностью философию Слизерина, хотя магглов, конечно, мочил направо и налево. - Откуда ты столько знаешь про эту чистокровную семейку? - вдруг полюбопытствовала Эва. - Скажем так, у меня тут был друг, - нехотя протянуло привидение. - Друг, значит? - с самым невинным видом переспросила девушка. - Знаешь, а я ведь могу вдруг стать злобным кровожадным призраком... - Можешь, можешь. А я могу стать злобным кровожадным обскуром. Ральф хмыкнул, и ничего не сказал. Если раньше холод пронизывал плохо защищенное тело девушки своими ледяными щупальцами, то, теперь, спускаясь все глубже и глубже, Эва откровенно и пугающе замерзла. Она клацала зубами, била себя по плечам, но озноб лишь нарастал. Наконец, девушка остановилась. - Ральф, еще немного, и я просто околею. - Если остановишься, то околеешь еще быстрее. Двигай давай, лестница скоро кончится. И правда, ступеньки, еще немного попрыгав, превратились в сплошной каменный пол. Лестница кончилась, дальше зияла чернота. - Что дальше? - Эва выжидающе посмотрела на призрака. - Не знаю. Эта была твоя идея - с бухты-барахты переться в зловещее подземелье. Девушка закусила губу. - Господи, ты же тут уже сто лет болтаешься! Должен каждый уголок изучить. Привидение сделало вид, что поперхнулось от такой наглости, и минуту театрально откашливалось. - Все, твой театр давно сгорел, не старайся. - У меня, между прочим, дел и без этого полно, чтобы я тут каждый уголок изучал. - И какие же у тебя дела? - ядовито поинтересовалась девушка. - Других привидений доставать, размышлять о сущем. Не люблю я катакомбы, брр. Узники стонут, просят о помощи, о смерти... Скукота, - демонстративно зевнул мертвый мальчишка. Эва тряхнула головой, сбрасывая отчаяние и оледенение подземелья. - Тогда просто пойдем вперед. Повороты тоннеля сменяли друг друга. Ральф своим призрачным свечением позволял худо-бедно разглядеть окружающий мир. Спустя несколько минут весьма освежающей прогулки, Эва заметила, что что-то изменилось. Кладка из крупных камней постепенно сменилась на более мелкую, изящную. То и дело попадались барельефы, изображающие грифонов, змей, и других неизвестных, страшных гадов. Звери застыли в вечной схватке, оскалив каменные клыки и когти. - М-да, не хотел бы я тут задержаться..., - тихо прошелестел призрак. Эва только кивнула, и вдруг остановилась. Проход, опоясанный массивной каменной глыбой вдруг разделился на два коридора. На арке синим огнем горела надпись на древнем языке. - Это что? - оторопело пробормотала девушка, пытаясь в страхе схватить привидение за руку. - Эй, полегче, сестренка, я же прозрачный. Так-с, что тут у нас. Латынь, sine ira et studio - то есть "без гнева и пристрастия". Вот мы и пришли к тюремным клеточкам. - Без гнева и пристрастия? - переспросила Эва. - То есть Малфои якобы справедливо людей в камеры бросали? - Ты бы потише была, Мерлин его знает, что или кто там внутри...

***

      Эва никак не могла решить, в какую сторону идти. Оба прохода казались ей одинаково зловещими. Движение воздуха не чувствовалось ни в одном, ни в другом тоннеле. Внутренний голос девушки тоже молчал. Ральф свой столетний интеллект решил не проявлять. - Давай уже решай, пока там наверху тебя не хватились, - наконец скучающе сказал призрак. Эва решительно мотнула головой, и сделала шаг вправо, потом все же передумала, и быстро завалилась в левый проход. Опасаясь снова передумать, девушка чуть ли не бежала по черной непроглядной тьме. Сердце ухало так сильно, что, казалось вместо него в груди подпрыгивает тяжелый булыжник. Порог из мелких булыжников появился внезапно. Больно ударившись коленками, девушка рухнула на каменные плиты. Бах! Первые пару секунд Эва лежала ничком, ожидая криков узников или стражи, вздумай ей тут оказаться. Но все было. Над головой девушки раздалось ехидное покашливание: - Вставай уже давай, все тихо. Ральф со смесью жалости и забавы смотрел, как Эва, охая и потирая ушибленные колени, встает и отряхивается. Вдруг свет поглотил его потустороннюю фигуру. Волшебные лампы зажглись, осветив большое помещение, похожее на древний языческий храм. Самый яркий свет исходил от огромного светильника, плавающего под самым куполом. В центре, излучая неясную угрозу, стояли три странных сооружения. - Это какое-то древнее святилище? - прошептала Эва, но беспощадная акустика разнесла тонкий голос девушки по всему залу. - Мерлин его знает... откуда тут ему быть? Хотя вот эти штуки очень похожи на алтари. Дьявольские алтари,- и привидение с отвращением поморщилось. Эва не стала говорить этого вслух, но тоже подумала про сатанинский культ. Три святилища были выполнены в виде чудовищных исчадий ада. Того, кто стоял ближе всех, Эва опознала сразу - это был грифон, огромный, выше человеческого роста, каменный истукан с очень острыми на вид зубами. Полупрозрачная фигура призрака подплыла к другому уроду, уже змееподобному. - Какая мерзкая змея! - скривилась Эва, обойдя крылатого символа Малфоев, и увидев кольца толстого каменного чешуйчатого тела. - Это не змея. Это василевс. Или, как иногда его называют - василиск. Страшная тварь, слава богу они все вымерли пятьсот лет назад. Да-да, не считая той почившей зверушки в Хогвартсе. Увидев распахнутую пасть древней змеи-людоеда, Эва почувствовала дикое желание бежать без оглядки. Острые, длинные зубы, казалось, были воткнуты в рот чудовища как попало, самые длинные загибались назад. - Они точно неживые? - дрожащим от первобытного страха голоса, спросила Эва привидение. - А я откуда знаю? Слава Мерлину, я уже мертв, как представлю эти зубы в действии, брр. От этих слов девушку замутило еще больше. По сравнению с василиском третье чудовище, стоящее поодаль от всех, было почти не страшным: огромный лев, из спины которого торчала жуткая козлиная морда, а вместо хвоста красовалось туловище змеи. Тут внимание Эвы привлекла вязь на бок льва-мутанта. - Ральф, тут что-то опять на латыни! Поможешь? - Кхм, дай-ка глянуть. Ut sit… а это что? Так, Эва, сматываемся отсюда, живо! Ральф мигом погас, превратившись в едва заметную белую тень. Девушка непонимающе замотала головой, ослепнув от резкой темноты. - Там кандалы!

***

      Девушка и призрак неслись обратно в черноту коридора, едва успевая перекидываться парами фраз: - Вверху и внизу? Ты уверен? - Еще как уверен! Новенькие свеженькие кандалы для рук и для ног, так и ждущие, пока там кто-то окажется. Василиск и грифон тоже с этим милым железным сюрпризом. - И что это значит? - Мерлин, да я даже знать не хочу! Я хоть и призрак, а даже мне не по себе от этого места. Добежав до знакомой уже развилки с аркой, ребята остановились. Когда сердце с галопа перешло на шаг, Эва рукой взлохматила волосы, и покосилась в правый коридор. Выбежали они из левого. - Просто хочу напомнить, что еще есть шанс вернуться, - сказал Ральф, опасливо покосившись на свою подругу. - Ну уж нет, давай начинай светиться, мы идем в другой тоннель.       Темнота еще никогда так не пугала Эву. Хоть потустороннее свечение призрака и освещало путь на два шага вперед, девушка постоянно ждала, что неведомое и страшное чудовище вот-вот бросится на нее из темноты. Волосы слегка подрагивали от статического электричества. - Песню, что ли, затянуть? - Заткнись, бога ради, я и так сейчас описаюсь от страха. - Я уже и забыл, как это делается... - Кто здесь? - вдруг раздался хриплый и низкий голос. Ральф икнул и погас. Эва снова очутилась в темноте.