Между двух огней

Тяжёлый рейс на «Миракле» был позади, и Жозе неспешно возвращался домой. На остров медленно опускались сумерки, хоть в небе ещё виднелось отражение последних лучей закатного солнца, не успевшего полностью скрыться за горизонт. Парень наслаждался лёгким ветерком, освежавшим раскалённую, покрасневшую на жаре кожу, вечерней суетой на улицах, где торговцы убирали по лавкам всевозможный товар — от бус из ракушек до картин и скульптур, а туристы и закончившие работу местные жители расходились по увеселительным заведениям. Жозе же хотелось домой. Он нисколько не тяготился одиночеством, проживая в арендованной квартире, которая оказалась хоть и совсем небольшой, но очень уютной. Да и Лали наведывалась почти каждый вечер, словно не слышала, как он извинялся за тот казус у неё дома, никак не внимала объяснениям о помутнении рассудка и что он тогда же и пожалел, что дал ей ложную надежду. Звонок Розали словно отрезвил, заставил посмотреть на себя со стороны и понять, что с Лали у них никогда не получится отношений. Это же касалось и Джоанны. Жозе будто вновь обрёл себя, сумев наконец закрыться от чувств к ней. Где-то в глубине души теплилась нежность, сердце ещё ускоряло темп при встрече, но ум был ясным. Чёртов Стивен Дэвис завладел Джоанной полностью, вытеснив прошлое далеко за горизонты памяти, излечив её от обид и предательств, виной которым был и Жозе тоже. Он стал понимать Джоанну и больше не злился, ведь она была права в своём стремлении стать счастливой. И даже сейчас, когда однажды Лали намекнула, что Джоанна и Стив поссорились и, возможно, даже расстались, Жозе не испытал ни облегчения, ни радости, ни готовности вновь настойчиво завоёвывать её расположение. Он сожалел, что так случилось, надеялся, что ребята решат все недоразумения и помирятся. Он просто желал Джоанне счастья. Со дня рождения Николя Жозе видел девушку лишь несколько раз, но они даже толком не поговорили — ограничивались только дежурными фразами и общей болтовнёй с ребятами. После разлада со Стивеном Джоанна совершенно замкнулась, почти никуда не выходила и не хотела ни с кем общаться. Друзья переживали, а Жозе, наверное, больше остальных, но девушка уверяла, что всё в порядке, тая безграничную боль в бездонных глазах, в глубине которых застыли мрачная тоска и разочарование, которые Джоанна пыталась скрыть за напускным безразличием и натянутой, неестественной улыбкой. Никто не знал, что произошло на самом деле, но все понимали, что если подруга вела себя подобным образом, случилось что-то действительно серьёзное. В раздумьях Жозе не заметил, как оказался дома. Первым делом принял прохладный душ, смывая с себя застывшие на коже солёные брызги океана, удушающий зной и усталость, обернул вокруг бёдер полотенце, вышел из ванной комнаты и прошёл на кухню. Распахнул холодильник и, скорчив недовольную гримасу, осмотрел почти пустые полки. Обнаружив пару вчерашних отбивных и немного овощей, разогрел мясо в микроволновке, сделал салат, наспех перекусил и завалился на диван перед телевизором с запотевшей от холода бутылкой пива в руках. По одному из каналов транслировался какой-то боевик, сюжет которого и затянул. Но уже спустя несколько минут Жозе потерял нить действий, снова поддавшись навязчивым мыслям о жизни. Он то думал о Розали — её звонок заставил его порядком понервничать и за неё, и за себя, но со временем переживания притупились; то о Джоанне, которую хотелось утешить, но она возвела непреодолимую стену между собой и внешним миром, никого не подпускала, не делилась сокровенным даже с Элен; то о Лали, которой сам дал надежду, намекнул на возможные отношения и позорно сбежал. Чувство вины до сих пор не оставляло, как и сама девушка. Эти безудержные скачки самых разных мыслей и воспоминаний затянули в дремоту. Жозе слышал тихо работавший телевизор, размеренный шум кондиционера, но усталость не давала поднять веки. «Завтра выходной, а проснусь рано», — недовольно подумал он, но открыть глаза не мог. Ровно до того момента, пока в дверь не позвонили. Словно ужаленный Жозе сел на диване, едва не выронив из рук бутылку с остатками пива, и недовольно поморщился, будучи уверенным, что пришла Лали. Первым желанием было не открывать, хотя она, скорее всего, заметила свет в квартире с улицы, вторым — притвориться мёртвым, так как до чёртиков надоело каяться и объясняться, переливая из пустого в порожнее. Любая бы уже на месте Лали всё поняла и отстала, может, даже обиделась бы, но она настойчиво продолжала наступление. Душевные метания прервал ещё один звонок — надо было открывать. Жозе отшвырнул полотенце в кресло, быстро натянул шорты и поплёлся к двери, мысленно проклиная тот вечер в доме Лали. — Кнопка расплавится, если будешь так трезвонить, — проворчал он, щёлкая замком. Распахнул дверь и замер в изумлении. Он ожидал увидеть кого угодно, но не её. — Привет. — Джоанна улыбнулась как-то виновато. — Разбудила? — Н-нет, — промямлил Жозе. — Телевизор смотрю. — Позволишь войти? Или я не вовремя? — Не говори ерунды. — Парень посторонился, пропуская гостью в квартиру. — Тебе я рад всегда. — Приятно слышать. Джоанна чмокнула его в щёку и прошла в гостиную. Жозе мысленно поблагодарил вселенную за приятную компанию, запер дверь и направился следом. Девушка приподняла бумажный пакет, который держала в руке, и усмехнулась. — Я с вином и фруктами. Составишь компанию? — С удовольствием. — Жозе поморщился, перехватив настороженный взгляд. — Чёрт возьми, Джоанна, да не алкоголик я! Ну был период, когда было совсем паршиво, и я топил плохие мысли в виски, но он закончился. — Да я и не… — Вот и хорошо! Хоть раз ты можешь мне поверить?.. — Парень прикусил язык, понимая, что ляпнул лишнее, но было поздно. Щёки Джоанны тронул лёгкий румянец смущения, и она опустила взгляд. — Извини, я не это хотел сказать… Повисла напряжённая тишина. Наконец девушка медленно опустилась на диван и, не поднимая глаз, достала из пакета бутылку белого вина. — Мне дома в одиночестве становится совсем невыносимо. Поэтому, как бы тебе ни хотелось, прямо сейчас я не уйду, так что неси бокалы. Жозе улыбнулся. — Я рад, что ты пришла. Один момент. Он бросился на кухню. Достал штопор, фужеры, тарелки, извлёк из холодильника сыр и оливки и вернулся. — Прости, больше ничего нет, — смущённо проговорил Жозе, расставляя нехитрую закуску на столике, придвинутом к дивану. — Ничего и не нужно. Пока Джоанна выкладывала на тарелку фрукты, Жозе разливал по бокалам вино и искоса наблюдал за ней. Девушка изменилась почти до неузнаваемости: бледность не мог скрыть даже загар, под глазами залегли следы бессонницы и, наверное, слёз, пальцы слегка подрагивали, губы были плотно сжаты, будто она сдерживалась, чтобы не заплакать. Душу Жозе пронзила острая жалость к ней и горячая ненависть к Стиву. Да он же сломал её! Жозе знал Джоанну и видел, что она была подавлена, совершенно потеряна. Казалось, что мыслями она очень далека отсюда. Когда она села на диван, Жозе подал ей бокал и коснулся его своим. Тишину нарушил мелодичный звон стекла. Губ девушки коснулась лёгкая улыбка, но глаза были подёрнуты грустью. — За нас. — Улыбнулся Жозе и пригубил вино. — Да… — Джоанна смотрела мимо него и не сделала ни глотка. Парень терпеливо ждал, не сводя с неё глаз. Её отчаяние растекалось и по его венам, тоска и ему выворачивала душу. Каждой клеточкой он чувствовал состояние Джоанны и не мог понять, как её сердце ещё билось, превозмогая безграничную, бесконечную боль. Джоанна вдруг словно встрепенулась, сделала глоток вина и виновато взглянула на Жозе. — Извини, задумалась. Как твои дела? — Да как обычно, — отмахнулся он. Рассказывать действительно было нечего. — Работа с Элен и Нико, одинокие вечера. — Так уж и одинокие? — Хитро прищурилась Джоанна. — Ладно, можешь не говорить. В общем, я и так всё знаю. — Ты о чём? — О Лали. Я рада, что вы вместе. Честно говоря, не думала, что застану тебя, а если ты и будешь дома, то точно не один… — Подожди, — перебил Жозе. — Мы с Лали что? Кто сказал тебе эту глупость? — Она и поведала. В красках и подробностях. Парень захлебнулся от негодования. Он и предположить не мог, что Лали на всех углах трезвонила, что они были вместе. Ему не было неудобно перед Джоанной, тем более в её глазах и голосе не было и тени ревности, но какого чёрта?! — Слушай, а ты уверен, что Лали ничего не скажет Розали, когда та приедет? Она же вернётся? Или ты сделал окончательный выбор в пользу мадемуазель Палей? — вполне искренне поинтересовалась Джоанна. — Да нет у меня с ней ничего, — сквозь зубы процедил Жозе, борясь с желанием набрать номер Лали и высказать всё, что о ней думал. Однако этот разговор мог стать последним, ибо дружба неминуемо была бы разрушена. Поэтому Жозе одним глотком допил вино, взял бутылку и кивнул на бокал Джоанны. — Допивай. Или ты хочешь, чтобы я один приговорил остатки? Девушка усмехнулась, сделала несколько глотков, поставила фужер на стол и отщипнула пару виноградин, наблюдая, как светлая жидкость, касаясь стеклянных стенок, наполняла бокал почти до краёв. Жозе вернул бутылку на место и, потянувшись за манго, тихо спросил: — Ну, а как ты? — Ощущение, будто по мне каждый день ездит танк. — Джоанна прятала взгляд. — Ничего не хочу, ни на что нет сил. Целыми днями лежу в постели и смотрю в потолок. — Да разве это ты, Джоанна? — Я сама себя не узнаю. — Ты всё ещё любишь… его? Девушка с укоризной взглянула на Жозе. В глазах застыл чёткий ответ: «Не твоё дело!» Но Джоанна лишь едва заметно кивнула и тихо попросила: — Давай не будем об этом. Понимаю, что выгляжу не лучшим образом, но иначе пока не могу. В этот раз всё оказалось не так просто. А, может, у меня уже передозировка предательством и ложью. Как думаешь, такое возможно? Она смотрела вопросительно, словно действительно ждала ответа на в общем-то риторический вопрос. У каждого свой порог терпения, а Джоанна всегда отличалась сильным характером. Однако и в ней сейчас что-то было надломлено. Жозе понял, что бередить не стоило, ведь рана в сердце не просто кровоточила, а была ещё слишком свежей. Поэтому они просто пили вино и разговаривали ни о чём, не сговариваясь, избегали неудобных тем: ни словом не обмолвились ни о Розали, ни о Стивене, ни тем более об их быстротечном романе, словно их и не было никогда. Они снова были друзьями, и это вполне устраивало обоих. В голове Жозе уже шумело от выпитого вина. Джоанна, заметив, что он опьянел, вдруг поднялась. — Я пойду. Уже поздно. Но парень преградил ей дорогу, вскочив с дивана так резво, что Джоанна решила, что ошиблась. Он крепко, но не больно сжал её запястье. — Мы так редко видимся. Пожалуйста, останься ещё ненадолго. Обещаю, что провожу, если захочешь вернуться домой. Джоанна рассмеялась. — Ночевать я однозначно буду в своей постели. — Я могу предоставить тебе кровать, а сам лягу здесь. — Жозе… Джоанна не договорила, моментально забыв, что хотела сказать. Лёгкий туман заволакивал разум, поэтому, когда Жозе поднёс её ладонь к губам, к каждому пальцу прикоснулся едва ощутимыми поцелуями, она не сопротивлялась. Руку словно пронзали электрические разряды, которые проникали под кожу, добирались до самого сердца. Жозе ощутил, как Джоанна затрепетала, и воспринял это как поощрение. Он взглянул в замутнённые желанием глаза и мгновенно потерял контроль. Жаркий поцелуй, скользившие по телам ладони, избавлявшие от одежды, участившееся дыхание кружили в водовороте страсти, не давая ни на секунду задуматься о будущем. Жозе опустил Джоанну на диван, покрывая разгорячённое тело обжигающими поцелуями. Чувственный стон сорвался с губ девушки, когда он медленно вошёл в неё и замер, словно не мог поверить, что вновь ощущал её жар и тесноту. Первый толчок, и тихий вздох Джоанны был как призыв к действию — Жозе ритмично задвигался, наслаждаясь её негой, не сводил с неё глаз. Сомкнутые ресницы девушки подрагивали, с каждым движением она стонала чаще и громче. Когда Джоанна подалась навстречу, двигаясь в такт его размеренным движениям, Жозе с трудом сдержался, чтобы не закончить раньше, и эта сладостная пытка сводила с ума. С каждым толчком девушка приподнимала бёдра, чтобы острее чувствовать проникновение, приближая обоих к оргазму. Частые и громкие стоны напрочь лишали лёгкие кислорода, в горле пересохло, от чего голоса уже стали хриплыми, надрывными. Жозе больше не мог сдерживаться, когда Джоанна, выгнувшись, притянула его к себе. Последнее движение бёдрами, и на них обрушилось бурное наслаждение. Жозе замер, уперевшись влажным лбом в плечо Джоанны. Шумное, прерывистое дыхание вскоре сменилось размеренным, страсть ещё неосязаемо витала в воздухе, оставляя после себя сладостное опустошение. Они уснули на узком диване, тесно прижавшись друг к другу. А когда Жозе открыл глаза, за окном уже занимался рассвет. Солнце медленно выползало из-за горизонта, лениво освещая остров и бескрайние просторы океана. Джоанна спала на груди парня, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить. Мысли о прошлой ночи бурно осаждали память, и Жозе вновь и вновь вспоминал каждый вздох Джоанны, каждый их стон, страсть поцелуев и нежность объятий. Однако относился к этому неоднозначно. Ещё совсем недавно он был бы безумно счастлив, но сейчас… Он вдруг вспомнил тоску во взгляде Джоанны, когда разговор зашёл о Стиве. Когда теперь она сможет поверить мужчине? Из неё словно откачали жизнь, и девушка потухла подобно свече на ветру. Даже во сне на лице читалось напряжение, ресницы дрожали, будто с них вот-вот сорвётся слеза. Понимая, что больше не уснёт, Жозе аккуратно, чтобы не побеспокоить Джоанну, поднялся с дивана, укрыл её лёгким пледом, прошёл на кухню и закрыл за собой дверь. Засыпал зёрна в кофеварку и нажал «Старт». Он прислушивался к себе, но не понимал собственных чувств. Душу раздирали противоречия, поэтому Жозе обрадовался, когда на кухню вошла Джоанна. Она была невероятно трогательна и даже невинна после сна. Во взгляде застыла растерянность, слабая улыбка была такой виноватой, что у Жозе сжалось сердце. Меньше всего он хотел быть причиной самобичевания девушки. Джоанна, пряча взгляд, что было на неё совсем не похоже, опустилась на стул. — Доброе утро. Жозе видел, что каждое слово давалось ей с трудом, и она едва сдерживалась, чтобы не сбежать. А, возможно, уже пожалела, что не сделала этого. — Привет, — отозвался он. — Кофе? Жозе потянулся было за чашкой, но Джоанна остановила его. — Нет, спасибо. Знаешь, я хотела извиниться. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, мне противопоказано употреблять алкоголь в твоей компании. — Девушка грустно усмехнулась. — Мы оба этого хотели, видимо. — Пожал плечами Жозе. — Просто… Я не готова к новым отношениям, даже если они уже были. Да и в одну реку дважды не войти. У меня ощущение, что мы использовали друг друга в каких-то своих целях. Гадкое, знаешь ли, чувство. — Я никогда не посмел бы сделать ничего подобного. — Знаю. Я тоже. Тем не менее… Может, и глупо, но чувствую именно это. Не находя больше слов, Джоанна замолчала. Жозе отчаянно хотел помочь, но совершенно не представлял — чем. — Ты не забыла Стива? — Вместо помощи, сам того не желая, ударил по самому больному. — Нет. И вряд ли скоро забуду. Я… люблю его, Жозе. И пока чувство ничуть не притупилось. Прости, мне трудно об этом говорить. Её голос действительно стал хриплым, напомнив Жозе её блаженные стоны ночью. Только сейчас перед ним сидела совершенно другая Джоанна. Она долго смотрела в какую-то ей одной видимую точку на противоположной стене и наконец поднялась. — Мне нужно идти. Жозе вскочил и встал перед ней, не давая выйти из кухни. — Я могу чем-то помочь? — Ты уже сделал всё, что мог. По крайней мере на ночь я была свободна от тоски и мыслей. Спасибо. — Ты так говоришь, будто я тебе денег одолжил, — оскорблённо протянул Жозе. — Прости, я не хотела тебя обидеть. Не могу подобрать нужные слова. Да они вообще сейчас кажутся лишними. Будь моим другом, и большего не нужно. — С радостью. — Он улыбнулся, но на сердце заскребли кошки. Всё-таки в глубине души после бурной ночи он надеялся на нечто иное, хоть и себе не мог в этом признаться. Джоанна благодарно улыбнулась и коснулась ладонью его щеки. — Не представляешь, как я рада это слышать. Она прошла к двери, обулась и ещё раз взглянула на Жозе, который отчаянно боролся с бушующими в душе противоречивыми чувствами: от тоски, что снова ничего не получалось, до смирения. Сейчас он провожал Джоанну не только из квартиры, но и, как казалось, из сердца. Но эта девушка всё равно оставляла в нём неизгладимый след. — Я могу тебе звонить? — тихо спросил он. — Конечно. — Джоанна поцеловала его и вышла, не оглянувшись. Жозе пил остывший кофе и думал о произошедшем, о словах Джоанны, которые, казалось, ранили обоих, но изменить что-то уже было невозможно. Он корил себя, что так и не рассказал ей, как сам забывал её в Париже, что не мог позвонить, хоть и был уверен, что Лали давно ей обо всём поведала. Но ведь именно от него Джоанна должна была это услышать. Поэтому, когда мертвенную тишину квартиры разрезал мелодичный дверной звонок, Жозе бросился открывать, будучи уверенным, что вернулась Джоанна. Намерение излить душу, извиниться, рассказать о тайне, которая мучила его уже год, лишь крепло, пока он буквально на крыльях летел к двери. Распахнув её, замер, приоткрыв в удивлении рот. Улыбка медленно сползла с лица, на что новая гостья отреагировала мгновенно. — Ты совсем не рад меня видеть? — Розали… — выдохнул он, взял её за руку и притянул к себе, попутно закрывая дверь.