Дохлый номер

      Спустя пару дней после возобновления лечения Юкико горько пожалела о содеянном. Она была безразлична к своей судьбе, но никогда не позволяла себе так низко пасть. Ей стало очень стыдно. Этот Акаши повёл себя крайне сдержанно, хотя ей следовало выписать смачную пощёчину. Если не больше. Он мог бы с лёгкостью поучить её хорошим манерам, ведь силы ему хватало с лихвой. Рука всё ещё болезненно ныла после его стальной хватки, и Юкико не хотела даже представлять, насколько в действительности Акаши был опасен.       Сначала она решила оставить всё как есть. Вероятно Император посчитал Юкико полным ничтожеством и больше не обращал в её адрес никакого внимания. Это несказанно радовало. Но чем больше информации об этом человеке она получала, тем сильнее становилось желание попросить прощения. Нарочно Юкико никого не спрашивала о его Императорском величестве, но все вокруг — и не только девушки, что удивительно, — то и дело упоминали его имя. Акаши оказался не просто надменным мальчиком-мажором. Судя по тому, что к нему обращались с приставками «-сан» или «-сама», его семья занимала нереально высокое положение в обществе. Но вместо того, чтобы греться в лучах финансовых успехов родителей, парень упорно трудился и был первым в любом аспекте школьной жизни.       Что касалось внеклассной деятельности, Юкико уже знала, что он являлся капитаном баскетбольной команды. Но никак не ожидала, что, учитывая среднюю школу, Акаши занимал этот пост уже шестой год подряд. То есть, будучи первогодкой он уже дважды избирался капитаном. И никого это не смущало. Акаши Сейджуро обладал выдающимися способностями в спорте и учёбе, а также являлся прирождённым лидером. Он возвышался над остальными учениками Ракузан, был гордостью школы. А Шимидзу Юкико — девочка со сломанной карьерой фигуристки и стопроцентная неудачница без надежды на будущее, умудрилась так нешуточно оскорбить его. Этот парень не заслужил той грязи, которую она вывалила на него.       Одноклассники продолжали шептаться о капитане баскетбольной команды, а Юкико с каждым днём становилась всё мрачнее. Жизнь шла под откос, но совесть никак не хотела заткнуться. После продолжительных двухнедельных терзаний, она окончательно сдалась и решила всё-таки извиниться перед Акаши.       «В конце концов, он не виноват, что я подыхала без обезболивающего…»       Если задуматься, то виновницей в сложившейся ситуации была одна только Юки. Она нахамила парню, который имел полное право возмутиться и потребовать для неё наказания. А так как являлся ещё и президентом студсовета, мог позволить себе лично выбрать, как именно она искупила бы вину. Не факт, что он в пустой классной комнате собирался бесчинствовать. Может, президент хотел поговорить с новенькой без шумихи, чтобы не создавать ей лишних проблем? А она взяла и смешала его с дерьмом. Акаши молча терпел её провокации. Его причуда с ножом, конечно, не походила на демонстрацию дружелюбия, и всё же он явно не был намерен использовать опасный предмет против неё. Даже в этом вся вина ложилась на плечи Юкико, которая сама бросилась на лезвие.       «Паскудно вышло, — она невесело улыбнулась своим мыслям. — Удивительно, что он всё-таки не пырнул меня ножом после всего… Любой другой на его месте уже давно бы сделал это».       Как только Юкико решилась на замаливание грехов, Акаши как ветром сдуло. Несколько дней он отсутствовал в классе, а чуть позже она узнала, что та же участь постигла всю баскетбольную команду ввиду выезда на товарищеские матчи. Девушка была явно раздосадована: ей хотелось как можно скорее решить этот вопрос и выкинуть из головы надоедливый образ идеального Акаши. ***       Так как наступил третий год в Ракузан и его троица генералов отпраздновала выпуск, навсегда покинув команду, Акаши пришлось с нуля собирать новый коллектив. Выездные матчи были призваны помочь в оценке способностей новоиспечённых игроков основы. Из-за катастрофической нехватки времени, ему пришлось ненадолго забить на существование непослушной блохи в лице новой одноклассницы. Она была настоящей занозой в заднице. Капитан баскетбольной команды безусловно собирался спустить Шимидзу с небес на землю, но пока не имел возможности даже обдумать дальнейший план действий. Он пообещал вернуться к решению вопроса, когда список запланированных дел сократится хотя бы наполовину.       Лишь на время, но всё же успешно позабыв о существовании нахальной девицы, Акаши оказался совершенно неподготовленным к её появлению на пороге тренировочного зала баскетбольного клуба. Он подметил, что Юкико заметно нервничала: переминались с ноги на ногу и без конца проверяла время на часах. Однако всем своим видом девушка показывала, что хоть и не горела особым желанием, но всё же намеревалась получить аудиенцию у Императора. Он был заинтересован.       Раздав поручения вице-капитану и команде, Сейджуро вернул планшет с утверждённым планом тренировки менеджеру клуба и неспешно двинулся в сторону неожиданной посетительницы.       Юкико явно наскучило стоять. Она уселась на одну из скамеек и уставилась невидящим взглядом в пол, то и дело нервно постукивая ноготками по лакированному дереву. Едва капитан приблизился достаточно, чтобы быть замеченным, девушка моментально встала. Она избегала смотреть ему в глаза, и это его забавляло. Сейджуро посмел предположить, что одноклассница, похоже, стыдилась.       Парень скрестил руки на груди и продолжил с интересом наблюдать за девчонкой. Она чего-то от него хотела, но после столь вызывающего поведения во время их последней встречи Сейджуро не сомневался, что она будет старательно избегать его. Эта особа изрядно удивила его, подставляясь под удар по собственной инициативе.       Голос Сейджуро звучал спокойно, но холодно:       — Чем обязан?       Как только Акаши нарушил молчание, Юкико встрепенулась. Она набралась смелости и встретилась с ним взглядом. Капитан заметил едва различимый румянец на щеках нахальной особы и поразился: «Смущение?»       — Акаши… То есть Акаши-сан? — Девушка натянуто улыбнулась, как бы извиняясь, что не знает, как к нему лучше обращаться. Спустя мгновение она сложила руки на коленях и на довольно продолжительное время замерла в глубоком поклоне. — Я хочу извиниться за неподобающее поведение. Я опозорилась сама и оскорбила вас. Это недопустимо. Я признаю свою ошибку.       Сейджуро молчал. Девица имела наглость нахамить ему. Потом поставила в тупик разрешением делать с ней что угодно… Ну, а теперь эта нарушительница покоя стояла, склонив голову, и искренне просила прощения. Она была свежа как огурчик и уже явно не испытывала тех неприятных ощущений, как во время их первых двух встреч. Сейджуро понимал, что Юкико была заложником плохого самочувствия, но даже это не могло породить ту решимость, с которой она бросалась на нож или расстёгивала свою блузку. Её извинения шли вразрез с продемонстрированной линией поведения. Акаши захотел проверить закравшуюся догадку.       — Я удивлён, — холодно заметил он, но на его лице вместо упомянутого удивления читалось лишь безразличие. — Мне казалось, ты верила в то, что говорила и делала.       — Так и есть, — ни секунды не колеблясь ответила Юкико. Она вновь взяла на себя смелость встретить взгляд затронутых гетерохромией всевидящих глаз Императора. — Я не беру свои слова обратно и ни в коем случае не пытаюсь оправдать их смысл. Однако я должна была промолчать. И мне очень стыдно, что я этого не сделала. У меня не было права сыпать оскорблениями в ваш адрес.       — Исходя из услышанного, смею предположить, что мне всё же позволено отравить твою жизнь в Ракузан? И ты будешь не против любого истязания? — Акаши усмехнулся, и это была первая продемонстрированная в присутствии Юкико эмоция. — Ты сейчас подтверждаешь, что я могу вытворять с тобой что угодно и сколько сам пожелаю. И единственная беспокоящая тебя проблема заключается в том, что ранее я счёл тебя невоспитанной?       Юкико приподняла брови и задумчиво покачала головой из стороны в сторону, как бы взвешивая слова Акаши:       — В целом, да.       Вообще Шимидзу сильно огорчилась, когда поняла, что изначально верно истолковала характер парня: холодный, расчётливый, мстительный. И никакие заслуги перед школой теперь не способны были сделать его хоть чуточку привлекательнее в её глазах. Но слово не воробей. Девушка устало потёрла глаза, понимая, что своими извинениями навлекла только больше проблем. Вместо «извини» ввиду своего скверного эгоцентричного характера Акаши услышал лишь «начинай издеваться».       — Слушай, я извинилась, ладно? Моя совесть чиста, — раскаяния как не бывало, она смотрела с вызовом на Акаши, чей интерес к себе сама же сейчас и разжигала. — Дальше поступай как знаешь. Хочешь подпортить мне жизнь? Вперёд. Только спешу предупредить, что последние несколько лет меня окружает грёбаный ад. Так что тебе попросту не хватит фантазии, чтобы найти пытку круче, чем та, которую я выношу изо дня в день. Аривидерчи, придурок.       Шимидзу отвесила несуразный реверанс и покинула спортзал, не дожидаясь реакции Акаши. А он был удивлён и одновременно с тем обозлён до скрежета зубов неуважительным прощальным жестом. Он непременно планировал заставить Юкико скулить и молить о пощаде. Но дела клуба превыше всего. Акаши пообещал, что в бесконечном списке дел передвинет расправу над Шимидзу с последней строчки на первую. Но для начала он разработает для команды победную стратегию на сезон. ***       Шимидзу в сотый раз корила себя за наивность. Акаши оказался тем ещё подлецом. И если раньше он игнорировал её, то своим появлением на территории баскетбольного клуба Юкико умудрилась вернуть его интерес к своей персоне. Девушка чувствовала себя под прицелом. Но лишь из-за того, что точивший на неё зуб красноволосый капитан никаких активных действий не предпринимал. Её бесила его манера выжидать. Девушка хотела поскорее узнать, какими испытаниями будут наполнены её последние деньки, чтобы наконец-то смириться с этим.       Дожив без стычек с Акаши до выходных, Шимидзу понадеялась, что быть может, склеит ласты за эти два дня. Тогда не пришлось бы с опаской оглядываться за спину в пустых коридорах школы.       Родители почти насильно притащили протестующую Юкико в больницу. Результаты проведённых ранее исследований были уже на руках у её нового лечащего врача — того самого, который так неудачно выбрал время для отпуска. Оставалось только услышать очередной неутешительный прогноз. У девушки не возникало сомнений, что опухоль сама по себе рассосаться не может. Чудес не бывает. Её дни сочтены.       Предаваясь невесёлым мыслям, Юкико с нескрываемым раздражением вытерпела предварительный осмотр и, получив бодрый пинок под зад от мамы, покинула кабинет врача. Стены в этой больнице оказались такими же картонными, как и в предыдущей. Собственно, по этой причине настроение от подобных визитов у Шимидзу неумолимо падало ниже плинтуса. Судя по яростным перешёптываниям, результаты анализов были ничем не лучше предыдущих. Из-за стены слышались всхлипывания матери. Приглушенный голос доктора оповестил, что жить Юки осталось приблизительно полгода. Если учитывать данные предыдущих прогнозов погоды, срок не менялся. Вот только несмотря на слова врачей, никто никаких гарантий не давал. Они лишь строили предположения, одному богу известно, на чём основывающиеся. Это бесило. Но не столько недолгий срок, сколько само понятие приблизительности. Девушка предпочла бы знать точную дату, чтобы не задаваться каждый раз вопросом, не окажется ли новый день для неё последним.       Пугающие врачей и родителей приступы головной боли начались довольно давно. За последние полтора года она уже дважды побывала в реанимации. Юки откачивали, латали, и давали пинок под зад, отправляя домой. Злосчастная опухоль разрослась в «труднодоступном» месте, и оперировать её повторно никто не брался. Если при первом обнаружении безжалостной убийцы в голове тогда ещё девятилетней Юки нейрохирурги знатно потрудились и гордо заявили «Излечена!», то после рецидива, когда девушке стукнуло пятнадцать, шансов на удачную операцию не давали. Врачи в Японии готовы были действовать при любой вероятности успеха… Но в случае Шимидзу Юкико попросту поставили крест.       Сама опухоль, кроме порождения адской головной боли, почти никак не влияла на самочувствие Юкико. Это просто была бомба замедленного действия, которая убила бы её однажды. Собственно поэтому девочке и разрешили посещать школу, что было своего рода последним желанием умирающего ребёнка, которому не посмели воспротивиться.       После визита к Такахаши-сэнсэю Шимидзу овладела меланхолия. Девушке было всё побоку: и завал в учёбе, и угрожающие взгляды Императора всея Ракузан. Может, думала она, парень приложит её затылком об стену, чем облегчит страдания. Она бы его искренне поблагодарила за это. ***       Уроки закончились слишком быстро. Юкико не хотела возвращаться домой. Она неспешно плелась по коридорам школы, волоча по полу рюкзак с учебниками. В наушниках играла тяжёлая музыка, звучание которой способно было заглушить и головную боль, и накатывающую тошноту, и даже желание выброситься из окна. Она шла и совершенно не замечала, что красноволосый хищник, освободивший немного времени для охоты на непослушных девиц, уже взял её след.       Акаши даже не пытался скрыть своё присутствие. Девчонка попросту не обращала внимание ни на что. Ему было до жути любопытно испытать её выдержку. Есть ли предел её безразличию? Он определённо был. Сейджуро не верил, что Юкико так холодна, как могло показаться на первый взгляд. Пристально наблюдая за её поведением после той нелепой сцены с извинениями, Император с удивлением заметил во время урока по истории, как пустые глаза Шимидзу ожили при взгляде на памятники архитектуры древней Японии. Пусть блекло, едва различимо, но она восторгалась иллюстрациями на страницах учебника. Акаши увидел эту крохотную искорку лишь на пару мгновений и с того момента был одержим идеей разжечь из неё пламя.       Акаши мечтал растопить сковывающий сердце девушки нашпигованный сотнями ядовитых игл ледяной покров. Он жаждал этого неистово, яро. Но лишь для того, чтобы обнажить скрытую хрупкую сущность Юкико… И, стерев её в порошок, развеять над крышей школы, в которой встретил эту раздражающую наглую особу.       Шимидзу остановилась посреди коридора, и Акаши замер, полагая, что она его заметила. Но девушка лишь чуть поколебалась, прежде чем юркнуть в один из классов. Сейджуро последовал примеру и вошёл следом, прикрывая за собой дверь на замок.       Будто почувствовав на физическом уровне чужое присутствие, Юкико обернулась. Как раз вовремя, чтобы встретиться лицом к лицу с приближающимся Акаши. От неожиданности она выронила рюкзак и отступила назад. Парень лишь раззадорился, заметив её мимолётный испуг, но постарался сохранить непроницательное выражение лица.       — Какого хрена тебе нужно? — недружелюбно поинтересовалась девушка, выдёргивая наушники. — Тебя не учили, что подкрадываться к людям вот так нельзя?       Юкико не ждала ответа. Ей только нужно было немного времени, чтобы перевести дыхание. Акаши ей позволил. Он был явно доволен произведённым на неё впечатлением. Шимидзу догадывалась, что главный гений школы окончательно принял решение поизмываться над ней. Но была даже не против. Особенно после визита ко врачу.       У Акаши была цель: во что бы то ни стало добиться эмоций наглой одноклассницы. Напугать её получилось лишь мимолётно, и то, она быстро оправилась. Так что оставался другой, но не менее приятный способ.       — Ты так и не ответил, какого хрена… — начала было добыча, но осеклась замечая пугающее настроение поймавшего её дикого зверя.       Император не намеревался ни отвечать, ни выслушивать. Если она так любезно предлагала себя, то зачем же отказываться? Парень вынужденно признал, что Юки довольно привлекательна: стройная, ухоженная, хоть и выглядела сильно уставшей. Её густые волосы насыщенного каштанового цвета вызывали дикое желание зарыться в них пальцами. Её тонкие губы, после стольких гадких речей, жаждали быть истерзанными его поцелуями. И эти глаза без огонька… Акаши заставит их пылать хоть от страха, хоть от возбуждения. Он не мог допустить существование хотя бы одного не подчиняющегося человека на своей территории. Император жаждал абсолютной власти. В особенности, над девочкой-зазнайкой. И достигнуть желаемого результата был готов любой ценой.       Грубый озлобленный красноволосый капитан припал к губам своей добычи. Девушка не отстранилась. Даже наоборот: Юкико подалась чуть вперёд и ответила на прикосновение чужих губ. Хоть она реагировала на него, но ничего при этом не испытывала. Она была похожа на чёртов автоответчик с заезженной монотонной дорожкой-приветствием.       Акаши ощущал неистовый голод. Жертва трепетала под напором его страсти. Отчего-то капитан не мог представить эту холодную отрешённую особу с кем-то кроме себя. Она отдавалась в его власть беспрекословно, но отнюдь не добровольно. Она не хотела его. Она презирала его. Акаши точно знал, что его прикосновения не вызывают в ней ответного влечения. И всё равно девчонка молча покорилась ему. Сжимая в своих руках тело преклонившей голову Юки, Император почувствовал на губах горький вкус поражения. Он не мог выжать из неё ровным счётом ничего.       Сейджуро отстранился и заглянул в её безжизненные блекло-карие глаза: Юки думала о чём-то другом. Или о ком-то… Да, она вполне могла представлять другого парня, который, возможно, разбил ей сердце. Или она решала в уме дифференциальные уравнения. Да, чёрт возьми, она могла даже устно переводить «Майн Кампф» с языка оригинала, на, допустим, хинди. Акаши впервые в жизни оказался неспособен прочитать человека. Что ею движет? Акаши не мог дать ответ. Баскетболист хотел бы убедить себя, что его это не интересует вовсе, но он не осмеливался лгать самому себе.       Повторные манипуляции с яростными поцелуями не возымели действия. Капитан раздражённо отстранился и сообщил, что девушке следует активнее взаимодействовать с ним.       — Я тебя ублажать не нанималась, — холодно заметила Юкико. — Бери, за чем пришёл, и убирайся. У меня нет настроения.       Она не могла и не хотела бороться за себя. Акаши претендовал на её тело? Пусть берёт без остатка. Мирно правящее рассудком отрешение успокаивало бушующее сердце девушки — её всё равно ничто и никто не спасёт от смерти. Так почему же она должна желать быть спасённой от Императора? Всего лишь очередной повод для головной боли. И, быть может, если он окажется неистовым и жестоким, болеть будет ещё и её тело.       Несмотря на всю злость, Акаши опешил. Ему стало очень интересно, что же такого происходит в жизни этой девчонки, что собственная судьба её ничуть не заботит. Или она ещё не понимала, что безразличие лишь наигранное. Он задался вопросом, сталкивалась ли она вообще с домогательствами? Если нет, то, быть может, ему стоило сменить тактику? Агрессивные посягательства оставили её равнодушной, и Акаши решил вновь испытать девушку, но уже несколько иначе. Да и пока она не возражает, его действия вполне оправданы и допустимы.       — Думаешь, что можешь оставаться безразличной даже в таком положении?       Акаши принялся почти нежно покусывать девушку за шею, уделяя помимо прочего много внимания мочкам ушек. Он не собирался рвать одежду на теле девушки и насиловать её. Это было мерзко. Акаши больше нравилось, когда его желали. Вот только не каждой девушке придётся по душе его изначальная линия поведения. От неопытной так точно не стоило ожидать отклика. Тут он сплоховал, обманувшись продемонстрированной ранее дерзкой натурой. Теперь же взяв за цель манипуляций именно возбудить Юкико, капитан сменил тактику: он действовал с тем же напором, но не проявлял грубость. Лишь немного силы, но в остальном его ласки казались невесомыми и томными. Подобные перемены были встречены удовлетворительным стоном партнёрши. Даже на поцелуи она отвечала с большим интересом, нежели раньше.       Шимидзу действительно стало гораздо приятнее. Она чувствовала горячее дыхание Акаши на своей коже, уже более мягкие, но всё такие же настойчивые поцелуи… Его сильные руки больше не оставляли болезненные следы на коже. Император поглаживал её, томно сжимал грудь или чуть более требовательно бёдра. В этот раз её тело живо реагировало на умелые действия капитана. Юки чувствовала, как желание растаять в его руках росло в геометрической прогрессии. Вскоре она, уже не сдерживая себя, постанывала и откровенно прижималась к Акаши. В мыслях мелькнуло одно-единственное слово «шлюха». Юкико будто ледяной водой окатило. Она резко отстранилась и попыталась вырваться из крепких объятий.       Акаши наигранно удивился. Он вопросительно приподнял бровь и поинтересовался, с чего это девушка вздумала вырываться. В её глазах горело осознание происходящего. Сейджуро смаковал замешательство наглой врунишки, которая умудрилась втемяшить себе, что ей всё безразлично. Как оказалось, она сильно ошибалась. А ещё спровоцировала Императора… Теперь ей всё равно не сбежать. Как и он сам, Юкико уже попала во власть страсти. Акаши следовало лишь слегка надавить, чтобы её подсознательные желания всплыли наружу. Но, как назло, наглой барышне вздумалось спутать капитану все карты.       Юкико неистово брыкалась и отталкивала баскетболиста, который никак не унимался с поцелуями. Она не знала, как остановить Акаши, и не нашла способа лучше, чем укусить его.       «Перестаралась…» — подумала девушка, ощущая во рту солёный привкус.       Акаши действительно остановился. Струйка крови скользнула из уголка губ по подбородку. Юкико отвела взгляд в сторону, несколько стыдясь, что прокусила парню губу. Но она не знала, как ещё можно было заставить его сбавить обороты. Девушка пребывала в растерянности, и ей требовалось немного времени, чтобы собраться с мыслями и запереть в дальний ящик понятия о нравственности.       «Ну почему, даже будучи одной ногой в могиле, я не могу забить на мораль и просто получить кайф? — Шимидзу ругнулась вслух и устало вздохнула. — Ну не помирать же мне девственницей в конце концов!»       Мысль о скорой кончине живо вытеснила предрассудки о том, что секс с первым встречным это плохо. К тому же, с Акаши они уже не раз встречались. И пусть их взаимоотношения нельзя было назвать нормальными, всё же лучших у неё ни с кем не наблюдалось. Парень был великолепен. Даже в лучшие времена Шимидзу не могла бы рассчитывать на внимание кого-то вроде капитана баскетбольной команды. Или могла? Всё-таки в прошлом она и сама была весьма хороша, особенно, когда преуспевала в фигурном катании. Боль ледяным шипом вонзилась в сердце от одной только мысли, что ей никогда не удастся исполнить мечту. Юкико умирала. Любые предрассудки касательно легкомысленного поведения были отброшены. У неё оставалось слишком мало времени, чтобы совершать одни лишь правильные поступки.       Акаши с интересом наблюдал за внутренней борьбой Юкико. Его вовсе не заботило ранение: кровь была безразлично стёрта тыльной стороной ладони. Он без труда заметил, что спровоцированные ранее осознание и страх внезапно улетучились. Теперь девушка казалась ему обозлённой. Он был поражён тем, как же быстро ею овладевают негативные эмоции, но даже это было лучше, чем прежняя пустота в глазах. Когда вид сомневающейся девушки наскучил капитану, он вновь предпринял попытку наступления, однако встретил бурный протест.       — Ты неоднократно повторяла, что мне всё дозволено, но теперь почему-то отпираешься. Мне это не нравится.       Голос Акаши звучал насмешливо, будто парень хотел взять Шимидзу на слабо. Но в этом не было нужды. Она и так готова была продолжить их забаву для взрослых. Но девушка не была уверена в одном моменте.       — А ты всё предусмотрел, гений?       Расчётливый капитан лишь усмехнулся. Он понял намёк Шимидзу. Разумеется он знал, куда идёт и чего добивается. Так что ответ — да, предусмотрел.       — Самоуверенный гад, — Юкико сглотнула ком в горле, бросив украдкой взгляд на зажатый между пальцами презерватив.       — Не без этого.       Акаши хищно оскалился. Он сунул интересующий Юкико предмет ей же в ладонь и, пользуясь секундным замешательством, ловко подхватил девушку на руки. Чтобы удержаться, Шимидзу инстинктивно обвила ногами торс соблазнителя. Она оказалась чуть выше Акаши и смотрела на него сверху вниз. Он был так близко. Ей стало невыносимо душно. Во всём холодном аду, из которого состоял её маленький мир, Акаши оказался единственным, кто сумел заставить сердце Юки биться чаще, разгоняя горячую кровь по венам. Она не помнила, когда в последний раз ощущала себя такой живой и настоящей. Девушка хотела упиться капитаном баскетбольной команды до потери пульса. Плевать на его мотивы. К чёрту обидное мнение насчёт её легкодоступности. Юкико решила не противиться похотливым намерениям парня. Она представит, будто Акаши ей нравится. Поверит ненадолго, что симпатия взаимна. Лишь на короткое время Юки забудет о своей участи и подарит первый танец красноволосому надменному Императору, которого чуть позже продолжит ненавидеть.       Сейджуро не оставлял попыток припугнуть девушку:       — Теперь у тебя точно не получится сбежать.       Его руки лишь сильнее прижали к себе хрупкое девичье тело. Акаши изучал огненный вихрь разожжённый его манипуляциями и не переставал удивляться. В глазах Юкико читалось столько всего противоречивого: сомнение и решимость, робость и злость, ненависть и страсть. И что удивительно — ни капли страха.       — Поразительно… — Акаши надменно ухмыльнулся, но мысли его сбились в кучу. — Ты совсем не боишься?       — Тебя? — презрительно фыркнула Юки. Она склонилась к лицу оппонента и почти невесомо провела языком по его губам: — Едва ли.       В этот раз их танец стал горячее: девушка не пыталась скрыть возбуждение и робкое любопытство. Акаши почти бережно изучал руками тело любовницы. Прикосновения к её нежной коже заставляли планету кружиться быстрее.       Учитывая, что страстное исследование тела партнёрши продолжало набирать обороты, Акаши намеревался завладеть ею здесь и сейчас. В любом случае, секс на учительском столе ему практиковать не доводилось. Это было интересно. Но планы разгорячённых молодых людей прервал звонок тренера. Не всерьёз, но всё же желая скорейшей кончины Широгане, Акаши без малейшего на то желания вынужден был покинуть временную любовницу.       — Мы обязательно продолжим в следующий раз, — Акаши подарил последний жаркий поцелуй огорчённой девушке. — До завтра, Юки.       Шимидзу осталась сидеть на учительском столе с растрёпанными волосами, скинутой с плеч блузкой и полными ненависти глазами. Акаши чувствовал себя победителем, покидая класс. Даже злобное шипение Шимидзу с требованием никогда больше не сокращать её имя неспособно было омрачить его ликующий настрой. Если бы Сейджуро не был приучен к самоконтролю, то непременно потерял бы голову в такой непосредственной близости от этой особы. Она задевала его гордость и вместе с тем пробуждала сокровенные желания. И как только он умудрился пропустить мимо глаз её страстную натуру? Император видел людей насквозь. Однако Шимидзу Юкико удалось скрыться за маской, обводя его вокруг пальца. Слишком хороша в притворстве… Здесь крылось нечто большее. Акаши пообещал себе, что выяснит её мотивы и, быть может, с их помощью сумеет поставить на место зазнавшуюся одноклассницу. Хотя он уже не был уверен, что подобный самородок стоит столь опрометчиво уничтожать. Об этом Император пообещал себе подумать позже.       В отличие от Акаши, Юкико особо не разделяла энтузиазм. Чем больше она обдумывала произошедшее, тем яснее становилось, что она совершила очень большую ошибку. И дело не в том, что ей не стоит стелиться под Акаши. Ей даже пришлась по вкусу их маленькая шалость. Вот только Юки ничто не должно нравиться. Она оступилась вовсе не в готовности переспать с баскетболистом… она облажалась, когда позволила чувствам хлынуть наружу. Плевать были они положительными или отрицательными, но в её положении любые могли стать залогом сожаления. Она не хотела чувствовать вкус жизни, которая ускользала. Это невыносимо.       Добираясь домой, девушка твёрдо решила, что пока постарается избегать уединения с капитаном баскетбольной команды. Ей во что бы то ни стало необходимо срубить на корню оживший интерес к существованию.       «Лучше бы этот гадёныш просто избил меня…»