Дохлый номер

      С тех пор, как Акаши Сейджуро перестал приходить в сад, прошло уже два месяца. За это время Юки окрепла, научилась брать и удерживать любые не очень тяжёлые предметы. С ногами пока было туго, но определённые успехи всё же имелись. Читать было крайне сложно, а вот устная речь давалась без проблем. Иногда, глядя на розы в саду, Юкико позволяла себе вспомнить о том парне, который так неожиданно пришёл ей на выручку. Ей не хватало его компании. Хотя девушка и находила это странным. Всё-таки они были знакомы всего неделю, и такая привязанность казалась ей неоправданной. Вот только после последней встречи Юкико всё равно никак не могла отделаться от дурного предчувствия.       Мысли о чрезвычайно заботливом парне с цветами, которые предназначались другой, очень скоро вытеснила горькая обида. Юкико не могла понять, что не так, но ей будто не хватало чего-то важного. Жизнь казалась неполной… Даже неправильной. И от того хотелось выть. Она на физическом уровне ощущала пустоту в груди. Чувствовала… Нет, точно знала, что забыла о чём-то настолько важном, что краски её мира бледнели, превращая вновь обретённую жизнь в чёрно-белое унылое месиво. Что с ней происходило? Отчего иной раз, просыпаясь утром, Юки ощущала стягивающие кожу давно высохшие солёные дорожки?       Поначалу она терпела это неопределённое чувство и никому ничего не говорила. Но чем дальше, тем хуже, и рыдать вскоре хотелось не только во сне. Юкико не понимала почему и от того становилось ещё хреновое. Что за дурацкую игру затевал её разум?       Поддаваясь напору давящего на мозг отчаяния, Юкико рассказала обо всём психологу. И в общем-то зря. Мужчина гаденько так улыбнулся и голосом елейным, будто ей лет пять, а не почти восемнадцать, заверил, что это реакция на внезапно продлённый срок жизни. Она, мол, не готова к ответственности и боится. Вот только это была полная лажа. Шимидзу сразу пожалела о своём длинном языке. Депрессия из-за того, что шоу её продолжалось уже давно навестила, немного погостила и свалила ко всем чертям. Этот этап был успешно пережит ещё в первые недели. Тот парень с цветами, память о котором она сохранила как нечто светлое и, наверное, самое приятное, что ждало после комы, неслабо приложил к этому руку. Он не смотрел жалобно или с презрением. Акаши заботился о ней, но не считал беспомощным ребёнком. Это реально мотивировало двигаться дальше. Осознано или нет, а он показал, что между ними не было никакой разницы, и она вовсе не ущербная, какой сама себя считала.       Как итог, причина сердечной боли и слезящихся глаз никуда не пропала. Только добавилось ещё несколько сеансов с психологом, который «работал с её прогрессирующей депрессией».       Спустя какое-то время Юки вновь попробовала поднять животрепещущий вопрос на непонятную ей самой тему. На этот раз жертвой признания стала вновь восстановленная в звании лучшей подруги Ясуда Мэй. Эта особа хоть и не могла похвастать наличием диплома психолога, но после обсуждения с ней у Юкико будто камень с души упал. Подруга стала навещать её чаще, делилась абсолютно всем новостями. Если у Мэй не получалось приходить три дня подряд или даже дольше, она старательно собирала все последние сплетни, чтобы потом за раз вывалить бесконечный поток информации на побаливающую голову Шимидзу. И это помогало. По ночам она всё ещё плакала, но днём чувствовала себя почти отлично. ***       Мидорима нервно вертел в пальцах ручку. Ему никак не удавалось сосредоточиться на предстоящих играх Зимнего кубка. Команда без Акаши явно была слабее. Даже с ним. Тренер по этому поводу ходил хмурый как тучи перед ливнем. Это бесило. Снайпер прикладывал много усилий на новой должности вице-капитана, вот только рад этому не был. Куда бы он не пошёл, кого бы не встретил — все хотели Акаши, а не его.       Тренер дал ему высокую должность только потому, что Шинтаро уже играл под началом гениального капитана Поколения Чудес. Никто не ждал, что он будет озвучивать свои идеи. Широгане требовал, чтобы Снайпер строил игру подобно Императору. Баскетбол больше не казался ему чем-то приятным, и выходить на площадку хотелось всё меньше.       В клинике всё было и того хуже. Первое время Шинтаро с некоторым раздражением, но всё же послушно выполнял данное бывшему товарищу обещание приглядывать за Шимидзу. Девушка проходила очень сложный этап, но и морально и физически оставалась настоящим бойцом. Мидориме это нравилось. Ему она нравилась. Да, признать это было нелегко. Малопривлекательная — и это слабо сказано, измученная Юкико вызывала с сердце юноши нежный трепет. И он бы рад сбежать подальше… Но Акаши продолжал требовать опеки над ней. Мидорима всё не мог понять, почему Император не звонил своей подружке, чтобы узнать как у неё дела. Каждый раз он почему-то спрашивал об этом Снайпера. Но всё встало на свои места, когда Юкико случайно увидела в кабинете главврача фото Шинтаро со времён Тейко. Она без труда узнала на нём и капитана команды… Она тогда долго мялась, а потом вдруг спросила, к кому же всё-таки приходил этот странный парень с очень печальными глазами. Именно тогда Мидорима всё понял. Именно тогда захотел рискнуть.       Прошло довольно много времени. Юкико уже уверенно ходила, но бывало, что могла ни с того ни с сего потерять равновесие. Со стороны это выглядело забавно, и казалось, что она просто до жути неуклюжая. Вот только Шинтаро знал, что подобные отклонения от нормы довольно опасны: стоило ей упасть и удариться головой — все усилия отца, Акаши и его собственные были бы коту под хвост. Гениальное решение проблемы пришло само собой, когда Мидорима, гуляя по торговому центру, наткнулся на магазин спортивного инвентаря. Он тогда надолго завис перед витриной с экипировкой для игры в американский футбол.       — Твой талисман? — Юкико распахнула дверь шире, позволяя Мидориме войти в дом.       Парень сунул белый с двумя красными полосами отполированный шлем в руки обескураженной девушке и привычным жестом поправил очки:       — Он для тебя.       — Мой талисман что ли? — Она хохотнула, примеряя диковинку. — В гороскопе от Оха Асы сказали, что моему знаку грозит падение кирпича на голову?       По мере приближения Мидоримы, улыбка на губах девушки угасала. Она смотрела на него неотрывно, будто ждала, что рано или поздно он должен был решиться на этот шаг.       — Я беспокоюсь о тебе, Юки. — Снайпер приложил ладонь девушки к своей груди. — И не хочу, чтобы ты пострадала.       Это был первый раз, когда Шинтаро рискнул сократить дистанцию. Никогда ещё он так сильно не ненавидел Акаши. Целуя чужую девушку и получая неуверенный ответ, он больше всего на свете боялся, что она вспомнит о своих чувствах к Императору. Он не мог этого допустить. ***       Жизнь шла своим чередом у всех, кроме Сейджуро. Находиться вдалеке от дома и от Юки было невыносимо.       Первые месяцы адаптации проходили особенно болезненно из-за страха за горячо любимую девушку. Акаши пилил Мидориму чуть ли не каждый день. Либо звонил ему, либо писал… Он почти не спал, плохо питался и тяжело переносил акклиматизацию. Даже заболеть умудрился. С температурой под сорок он едва не попал в больницу. Выручало лишь природное обаяние и сила убеждения зелёных купюр.       Вообще, переезд в Америку это как поселиться на небольшом острове с сотнями Аомине и Кагами. Все эти говорящие бездонные контейнеры для спиртного, с которыми он учился не просто раздражали… Император мечтал собрать их в кучку и сжечь. Никто вообще не считался с различиями в менталитете. Границы личного пространства то и дело нарушались «друзьями». Здесь каждый был ему другом. И каждый считал своим священным долгом завалиться к нему домой с пивом, чтобы устроить просмотр игр НБА. Акаши ненавидел это место всеми фибрами души, и больше всего на свете мечтал оказаться на скрытом зарослями бамбука мостике в храме Тенрю-джи. А не в доме братства среди полуголых пьяных обезьян. Император не пил, не веселился да и вообще слыл странным парнем, с которым общались только потому, что он был великолепным баскетболистом.       Ощущая себя грёбаным Маугли — то есть единственным представителем рода человеческого — в самых настоящих джунглях, Акаши находил силы двигаться дальше лишь благодаря Мидориме. Друг помимо сухих фактов иной раз сообщал всякие греющие душу мелочи… Как например то, что Юки овладела палочками для еды. Даже находясь на другом континенте, Сейджуро старался участвовать в жизни девушки. Иногда он отправлял в её дом цветы в горшках. Во время поездки в Бостон на матч, он каким-то чудом забрёл в сувенирную лавку, где узнал о существовании «картин по номерам». Юки как раз требовалось развивать мелкую моторику. Это был идеальный подарок. И вовсе не детские раскраски, кои, Сейджуро не сомневался, бесили её.       Он не мог отправлять подарки от своего имени. Это было бы как минимум странно. Так что всё попадало в руки девушки через Шинтаро. В тот момент Акаши и не подозревал, что вырытая им яма оказалась достаточно глубокой, чтобы выбраться из неё не представлялось возможным.       Время шло. Хановер заметало снегом, а отчёты Мидоримы становились скудными и крайне редкими. Он объяснял это тем, что Юки больше не находилась под круглосуточным присмотром в клинике, и добывать новые сведения о ней становилось сложнее. А с приходом весны Мидорима и вовсе принялся игнорировать бывшего капитана. Это сильно тревожило Акаши. Больше всего на свете он боялся, что Юкико стало хуже. Но, как оказалось позже, ей было очень даже хорошо.       — Ты должен знать, что она нашла парня, — сухо сообщил Шинтаро. — И они друг друга любят.       Акаши вновь ощутил тот холод, который стремительно расходился по телу. Взгляд прищуренных глаз упал на настенный календарь:       — Это ничего не значит. — Слишком резко выпалил он. — Она всё равно принадлежит мне. Я скоро вернусь и…       — И что? Заставишь её быть с тобой? — Тон Шинтаро был не менее резок. — Оставь девушку в покое. Если только не собираешься назвать сумму, которую перечислил твой отец моему, чтобы привязать её к себе чувством долга.       Слова друга острыми ножами вонзались в спину, но Акаши упорно не хотел слушать:       — Когда она вспомнит…       — Ты всё ещё надеешься? — Мидорима устало вздохнул. — Акаши, ты никогда не был дураком. И сейчас им не становись. Никаких подвижек не было. Она тебя не вспомнит.       — Шинтаро…       — Если и правда желаешь ей добра — не возвращайся в Японию.       Впервые за восемь месяцев Акаши напился. До рвоты. До адской головной боли на утро. До неизвестной и не менее пьяной девушки в своей постели. Его жизни разделилась на «до» и «после» разговора с Шинтаро. Ничто больше не имело смысла. Он потерял свою Юки. Окончательно и бесповоротно. Шимидзу Юкико, которая вычеркнула его из своей жизни, он забыл так же, как и она его. Будто и не существовало никогда нахальной большеглазой девицы, которая проклинала его, безбожно портила содержимое гардероба и томно звала по имени. ***       Шинтаро никогда не слушал. Когда Юки говорила, что с её памятью проблемы, он только раздражался. Да что там, стоило ей завести свою шарманку, он потом днями ходил злой как чёрт. А однажды и вовсе устроил двухчасовую лекцию на тему самовнушения и ложных воспоминаний. Она тогда чуть не сдохла от приступа головной боли, спровоцированного видом кнопочного калькулятора, после чего подсунула парню листок с криво выведенной комбинацией «3804». Мидорима вспылил, назвав её идиоткой, которая занимается ерундой вместо того, чтобы готовиться к поступлению в Киотский университет, и вслед за этим вывалил тонну научных терминов на её без того квадратную голову. Это был его первый серьёзный промах. Юкико не оценила враждебный настрой своего сожителя — а на тот момент они делили кров уже больше полугода — и решила, что съехаться было ошибкой.       Тому, что Шимидзу решила поступить в Токио, а не как ожидалось — в Киото, поспособствовала также чрезмерная опека Шинтаро. Он буквально диктовал, что и когда ей делать. Девушка была безмерно благодарна за помощь в восстановлении после операции, но прошло без малого три года. Ей было двадцать, она собиралась учиться и получать от жизни долгожданный кайф. Юки хотела видеть рядом своего парня — талантливого и умного до тошнотворного занудства Шин-чана. А вот в няньке она не нуждалась.       В очередной раз перелистывая совместные с Шинтаро фото в телефоне, Юки уткнулась лбом в край столешницы и застонала:       — Мэй, я говно, а не человек… — Отросшие волосы наэлектризовались и щекотали лицо. Девушка попыталась сдуть их, но стало только хуже. Яростно растирая чешущийся нос, она бросила полный горечи взгляд на подругу: — Он меня ненавидит…       Жёлтая как цыплёнок жертва парикмахерского искусства выглянула из шкафа, в очередной раз провоцируя приступ истерического хохота соседей по квартире:       — Достала ныть. — Девушка злобно зырнула в сторону двух парней, которые, завидев соответствующие цвету волос брови, заржали ещё громче. — Твой Шин-чан переживёт как-нибудь. Сам виноват.       — Мэй вообще-то права. — Мацуда потянулся, всё ещё посмеиваясь из-за нового образа соседки и бросил негодующий взгляд на страдающего новосёла. — Этот твой очкастый нянь чудит без баяна. Я вообще не понимаю, нахрен он тебе сдался такой: туда не ходи, с тем не говори… Такого я бы и сам послал на твоём месте.       Копошащийся в холодильнике Иноэ присвистнул:       — Ты когда, брат, в мужиках разбираться стал? Тренер-то в курсе, что у нас в команде голубок завёлся?       Ответ на колкость был простым, но болезненным: Мацуда пульнул в голову остряка Акиры смятую гармошкой банку из-под пива. Попал. Возмущения шутника было слышно на весь десятиэтажный одноподъездный дом. Перепалка переросла в драку. Парни то и дело врезались в коробки и Юки оставалось надеяться, что упакованную мамой посуду грузчики оставили в коридоре.       — Ты бы так в корзину попадал, как в его голову… — Мэй фыркнула и с лёгкостью уклонилась от брошенной в её сторону подушки. — Как только меня угораздило с вами связаться?       Юкико вздохнула и принялась дальше листать фото со своим парнем:       — Тем же вопросом задаюсь…       Мэй ничего на это не ответила. Да и зачем? Эти парни — дар небес. Никто из однокурсников Ясуды в жилье не нуждался. Как и она сама, все с первого года пристроили себя в общежития или нашли съёмные квартиры. Если бы не внезапно принятое Юки решение поступить в столичный университет, Мэй ни за что в жизни не съехала от своих соседок-моделей с их шикарными шмотками и алкогольными вечеринками с красивыми как на картинках мальчиками. Но она пожертвовала своим счастьем ради подруги. Хозяева прежней квартиры отказались взять ещё одну студентку, поэтому пришлось в срочном порядке искать новое место — что не так-то легко ввиду весеннего наплыва учащихся. А так как цены на аренду резко подскочили к началу учебного года, пришлось ещё и искать сожителей, чтобы потянуть оплату квартиры. Мэй нашла всего два более-менее удобных варианта в Накано: однокомнатная за 120 или двухкомнатная за 145 тысяч йен. Куда проще было поселиться с Мацудой и Иноэ, чтобы нехило так сэкономить. Эта парочка оболтусов постоянно вышвыривалась с любой жилплощади, и теперь девушки понимали, что тому способствовало.       Вообще, если учитывать все нюансы: снятая ими квартира была трёхкомнатной, но по документам и плану строения здесь числилась всего одна спальня и очень просторная гостиная, которую чуть позже разделили кирпичной стеной на два отдельных помещения. Квартира ушла с молотка, чтобы оплатить долги. Новый владелец не стал заморачиваться со сносом стены или оформлением документов о перепланировке для риэлторской конторы, и просто сдавал жилплощадь в том виде, в котором приобрёл. В договоре аренды были указаны лишь две комнаты и водоснабжение с электричеством. Так что компания студентов, можно сказать, шиковала.       Очередная коробка с глухим стуком свалилась на пол, и Ясуда не выдержала:       — Вам не пора на тренировку? — Девушка несколько раз взмахнула рукой. — Проваливайте уже! Достали!       — Фу, какая ты злая, Мэй…       Акира, кряхтя и потирая отбитую пинками задницу, принял руку помощи недавнего заклятого врага. В квартире воцарилось относительное подобие покоя. Парни выворачивали свои коробки в поисках кроссовок и официальной формы университетской баскетбольной команды, а Мэй продолжила мирно заполнять шмотками отвоёванный аргументом «я плачу за электричество» шкаф.       До бытовухи не было дела одной лишь Юкико, которая, продолжая впадать в депрессию, пыталась придумать, что написать обиженному парню. «Шин-чан, ты, конечно, классный, но подтирать задницу мне и самой не в тягость»? Девушка испытывала чувство вины за то, что не обсудила с Шинтаро свои планы, но при этом не желала извиняться, если он так и не понял, почему она захотела сбежать. И всё равно помириться стоило. Они не разговаривали уже неделю, а это само по себе ничего хорошего не сулило.       Пальцы то и дело гуляли по кнопкам, набирая текст, после чего зажимали отмену действия, вновь очищая поле. Юкико захлопнула телефон-раскладушку и принялась ритмично постукивать им о деревянную поверхность компьютерного стола. Безучастный взгляд шарил по разведённому в гостиной бардаку, не задерживаясь ни на чём конкретном. Парни что-то негромко обсуждали, создавая белый шум, и это убаюкивало девушку. Она представляла себе море, шум накатывающих на пляж волн. Как давно они с Шинтаро не были на море? Да что там, его и в купальню не вытащить было. Она любила Мидориму, но с ним было как-то скучно. Однажды она рассказала об этом маме, и та добродушно заверила, что со временем придёт понимание разницы между «скучно» и «надёжно». И всё же Юки о море могла лишь мечтать. Как было бы здорово гулять по мокрому песку в лунном свете и держаться за руки. Бежать, спотыкаясь, и падать. Улыбаться, притягивая его к себе… Зарываться пальцами в огненную шевелюру, сгорая от прикосновений его тонких губ. Поддаваться гипнозу удивительных глаз, которые напоминали раскалённую магму. Горячий, опасный… «Император».       Юки резко вскинула голову:       — Повтори. — Словно за секунду трезвея после жуткой пьянки, она удивлённо взглянула на Мацуду. — Что ты сказал?       Парень растерялся, не понимая, чего от него хотели:       — Второй кроссовок найти не могу? — Он пожал плечами, будто не был уверен, что именно этот вопрос интересовал Шимидзу.       — Нет, — девушка затрясла головой, — до этого. — Она нетерпеливо заёрзала на стуле. — Вы что-то про команду говорили. Тренер состав поменял?       К паре недоумевающих парней присоединилась Мэй. Девушка с встретила отупевший взгляд соседа по жилплощади и тоже пожала плечами. Никто не понимал, какая муха укусила эту первокурсницу с дважды просверленной головой.       — А… — протянул Иноэ, сообразив раньше своего друга-тугодума. — Ты про Акаши что ли? Да, его приняли в состав. Я как-то играл против него в средней школе… — Акира нервно засмеялся, запуская пятерню в волосы на затылке. — Если этот парень в своей Америке не только по бабам шлялся, могу поклясться — он тот ещё зверь на площадке.       — Ты с ним знакома?       Все три сожителя уставились на притихшую Юкико. Она всё ещё не могла отойти от сонного бреда о поцелуях этого Акаши, а потому пристальное внимание жутко смущало.       — Было дело, — она отмахнулась и вновь взялась за телефон. — Пересекались пару раз в далёком прошлом.       Парни понимающе покивали головами и забили. Собственно, какая разница? И только Ясуда продолжала с подозрением коситься на внезапно проявившую интерес к незнакомцу пунцовую от смущения подругу. Интересная реакция… И это-то при наличии вездесущего «Шин-чана»!       — Аки-чан, — позвала она вдруг парня, как когда-то во времена младшей школы, когда они дружили, — хочу к вам на тренировку попасть! То есть, мы с Юки хотим… — Она недовольно скривилась обведя рукой бардак. — Мне эта свалка надоела. Хочу развеяться.       — Прости, солнышко, но сегодня вечеринка только для своих.       Парни вскоре собрались и умчали на предсезонный сбор всех составов баскетбольной команды университета. Подобную традицию завёл Широгане Козо — человек умеющий настроить подопечных на победу и заодно с тем поднять командный дух, наладив личные взаимоотношения между игроками. И именно поэтому «вечеринка» действительно была только для своих.       Мэй снедало любопытство, но против правил не попрёшь. Не стоять же им до ночи под спортзалом в ожидании. Но имя этой тёмной лошадки Мэй запомнила. Акаши Сейджуро… Спросить у Юкико было бы слишком просто. Интриганка и сплетница Ясуда Мэй хотела провести своё расследование. Вот только, входя в раж, она многое упускала из виду. Как, например, Юки, которая нешуточно огорчилась, заслышав отказ парней взять подруг с собой. Она очень хотела попасть туда… Хотя и не понимала, чем вызвано столь сильное желание.       Первая неделя в университете была переполнена событиями. Утопая в море впечатлений, Юки сумела выкинуть из головы всё: Шинтаро с его тараканами, имя удивительного парня с цветами, пропущенные из-за реабилитации годы… Последнее при поступлении смущало девушку сильнее всего. После операции она не смогла закончить школу сразу. Полтора года ушло на восстановление, а потом ещё год она потратила, чтобы отучиться выпускной класс. И вышло так, что на своём потоке Шимидзу была старше почти всех студентов. Она боялась, что кто-то спросит о причине отсроченного поступления, но как оказалось — всем это до лампочки. Осознав это и вздохнув с облегчением, девушка позволила себе расслабиться и с головой окунулась в удивительный мир свободы и новых знаний.       На выходных, однако, приводя в порядок остаток дел, Шимидзу ощутила укол вины из-за того, что Шинтаро она так ничего и не написала. Однако Мэй вновь увлекла её в свою бурную жизнь и познакомила с бывшими соседками. Отдых, конечно, не по части Юки: мальчики не интересовали из-за наличия парня, алкоголь не употреблялся из-за операций на мозге… Но даже наблюдать за этой компанией было любопытно. Просто потому что она больше не смотрела на мир сквозь призму отчаяния. И единственное, что способно было омрачить настроение Шимидзу — головная боль наутро.       Трижды проклиная Мэй за громкую музыку и её голосистых подружек, Юкико с трудом оторвала свой налитый свинцом котелок от подушки. По крайней мере, как она пыталась себя утешить, астрономия первой парой это не вышмат. Самую большую ошибку Юки совершила, когда приняла решение идти пешком. Она явно промахнулась в подсчётах, и десять километров оказались девушке не по зубам. Ехать на метро было страшно из-за давки в вагонах. Юкико не для того боролась за жизнь, чтобы какой-нибудь представитель офисного планктона убил её своим портфелем. В итоге, преодолев половину пути, девушка сдалась и с горем пополам села в нужный, как ей показалось, автобус. Вот только она ошиблась с направлением. И вместо станции возле университета, отправилась в увлекательное путешествие в северную часть Сайтамы. А это, стоит отметить, 50 км от главного корпуса.       Пробки, неподвижность автобуса и доносившаяся из наушников музыка — круче любой анестезии. После бессонной ночи Юкико вырубилась и мёртвым сном проспала до самой конечной станции. Будучи ласково выведенной из автобуса водителем, девушка даже не сразу поняла, что произошло. Она на автомате прошла вперёд метров сто, пока не осознала, что находится чёрт знает где. Шок, злость и разряженный по закону жанра телефон. День без преувеличения удался. ***       Мэй обошла всех одногруппников Юки в надежде, что хоть кто-нибудь видел пропавшую девушку. Её мобильный молчал, квартира пустовала… Никто не знал, где она и что произошло. Ясуда с замиранием сердца представляла, что тело подруги лежит где-то на улицах большого города. Никем не замеченное. Бездыханное.       Девушка буквально перескочила все ступени, поднимаясь к центральному входу главного корпуса:       — Аки-чан, её нигде нет! — Мэй готова была вот-вот разрыдаться. — Я говорила со всеми: никто ничего не видел и не слышал. Она не появлялась с пятницы.       — Консьерж сказал, что она вышла из дома в половине седьмого. — Мацуда взбежал по ступеням следом за Ясудой. — Твою мать, в полицию надо звонить.       Иноэ поник, прижимая к груди плачущую Мэй:       — Думаешь, они будут её искать?       — А кто пропал?       На секунду отвлекаясь от рыданий, Мэй взглянула на бесцеремонно вклинившегося в их разговор парня, но огрызнуться или послать куда подальше не сумела. Новые слёзы хлынули из глаз и она вернулась к размазыванию соплей по футболке друга.       — Подруга её пропала, — сухо ответил Мацуда и нахмурился. Он покачал головой, глядя на расклеившуюся соседку по жилплощади, и обратился к прибывшему: — Слышь, Акаши, передай старику, что мы с Иноэ пропустим тренировку.       Послышались приглушенные ругательства Акиры, который пытался оторвать от себя раскисшую барышню:       — Не пропустим, — сквозь зубы процедил он и кивнул сторону памятника. — Нашлась наша Юки. И держите меня, потому что я сам её сейчас придушу.       Написанное на лице Мэй горе сначала сменилось неподдельным счастьем, а после — праведным гневом. Спрыгивая со ступеней подобно заправскому паркуристу, девушка буквально набросилась на «пропавшую безвести».       — Ты хоть представляешь, как я нервничала? — Ясуда принялась трясти подругу с такой силой, что у той закружилась голова. — Где ты была?!       — В Са-са-сайтаме… — кое-как выдавила из себя Юки.       — Чё? — Ответ так поразил Мэй, что она наконец-то перестала вытряхивать душу из побледневшей подруги. — И какого хрена ты там делала?       Юкико стушевались под изучающими взглядами друзей:       — Я потерялась…       Протяжное «бля» из уст Маширо и не менее грубое бормотание Акиры только добавляли краски на щеках. Вжимая голову в плечи, девушка лепетала объяснения. О том как лоханулась с автобусом, как проснулась в заднице мира со сдохшим телефоном. Как с горем пополам и на двух автобусах наконец-то добралась в университет.       — Вообще-то я даже в курсе, который час…       — Начало первого.       Взгляд Юки обратился к тому, кто дал ответ. Девушка затаила дыхание. Горевший напротив взгляд раскалённой магмы скользил по её лицу, и она физически ощущала, как под ним горела кожа. Глаза Акаши Сейджуро больше не были наполнены печалью, как она помнила. Похоже, он отпустил своё прошлое и забыл ту, о ком болело сердце.       — Привет. — Шимидзу робко улыбнулась, понимая, что этот парень её узнал. — Давно не виделись.       Акаши хмыкнул, поджав губы:       — Давно, — согласился он, силясь отвести взгляд, но отчего-то не получалось. Он улыбнулся уголками губ. — Вижу, тебе уже лучше…       — Слабо сказано!       Мэй сквозь зубы процедила, что сейчас будет хуже, и ещё раз встряхнула подругу. Гипнотическое воздействие друг на друга остановилось. Разум Акаши прогнал наваждение. Удивление — это всё, что он почувствовал. Ничего больше. Он теперь не находил прекрасными её большие глаза насыщенного шоколадного цвета. Румянец на девичьих щеках давно не казался чем-то возбуждающим. Да какая из его пассий не краснела? Слишком скучно. Мягкая улыбка уже не грела сердце Императора. Их встреча только доказала это — Юки окончательно потеряла власть над ним.       — …я всех обзвонила! — не унималась Ясуда, и Сейджуро стало немного жаль почти потерявшую сознание Юки. — Даже Шин…       — О, нет! — Шимидзу в ужасе схватилась за запястья подруги. — Нет, Мэй… — застонала она. — Только не говори, что ты и ему звонила.       Выражение лица девочки-цыплёнка говорило само за себя. Можно было сразу же идти и ложиться под поезд. Потому что, Юкико не сомневалась, Шинтаро привязал бы её к стулу, чтобы три дня и три ночи читать нотации, а после — упрятал бы её в подвал отцовского дома. До самой старости.       Окончательно приуныть не дал Мацуда, который потребовал от пропавшей соседки компенсацию в виде оплаченного обеда:       — Для каждого, — добавил он, намекая, что Акаши участвует, потому что был тоже введён в курс дела. — И я хочу стейк.       Бормоча под нос, что ей и так перепало, Шимидзу подняла руки вверх и подтвердила, что готова принять условия компании. Пары всё равно она пропустила, в клубной деятельности не участвовала, а ждать до самого дома, чтобы зарядить телефон не хотелось. Кафе с розеткой и отобранное у Мэй зарядное устройство интересовали Юкико куда больше предстоящих растрат на еду для трёх голодных спортсменов и жрущей не меньше их подруги.       Пока ребята диктовали официанту, что и в каких количествах желают употребить, Юкико намертво приклеилась к розетке возле соседнего столика. Экран телефона загорелся, и она с замиранием сердца ждала, когда загрузится приветствие. Тридцать четыре пропущенных звонка — все от Мэй. Из шести непрочитанных сообщений четыре были вновь от подруги и ещё два — от оператора мобильной связи. Юки раздражённо захлопнула телефон и встретилась взглядом с Ясудой.       — Не звонил? — Девочка-цыплёнок сочувственно скривилась и пожала плечами: — Ну я так-то не говорила с ним… Только смс отправила. Может, не увидел?       — Это за три часа-то? — Юки цокнула языком и решила, что лучше перезвонить самой. Вот только абонент был недоступен. — Да чтоб тебя…       Она ещё пару раз попробовала набрать номер Мидоримы, после чего окончательно сдалась. Перед носом вдруг чем-то взмахнули, отвлекая от печальных мыслей. И Юки вновь заглянула в удивительно безразличные глаза Акаши. Она чуть помедлила, но всё-таки приняла меню из его рук. Странное чувство дежавю накрыло с головой, когда пальцы коснулись затянутой в бархатистую ткань тетради. Будто она переживала этот момент не первый раз. Тряхнув волосами, чтобы прогнать дурацкую галлюцинацию, Юкико поблагодарила парня.       — Тяжёлый период? — Вопрос почти трёхлетней давности в этот раз был адресован самой Шимидзу.       Девушка печально улыбнулась и кивнула:       — Можно и так сказать.       Счёт за обед оказался не таким пугающим, как ожидалось, так что Юкико, доставая свою карточку не опасалась, что в ближайший месяц придётся питаться одним только рисом со вкусом ничего. Домой идти совершенно не хотелось, и очень кстати Акира вспомнил о том, что Мэй хотела посетить тренировку баскетбольной команды. Тренер не возражал против зрителей, но всё же попросил передать девушкам, чтобы те не шумели и не отвлекали баскетболистов.       — Откуда ты его знаешь? — Мэй решила не тянуть резину, сгорая от любопытства.       — А? — Шимидзу на секунду отвлеклась от непрерывного слежения за красной макушкой Акаши. Горящий взгляд и нервное подёргивание коленей свидетельствовали о том, что подруга вот-вот взорвётся от нетерпения. Юкико снисходительно улыбнулась и вновь отыскала среди толпы вспотевших парней единственного интересующего. — Помнишь, я рассказывала о парне, которому не повезло с подружкой? Это был он.       Жёлтые брови поползли вверх демонстрируя удивление Мэй:       — Чего? Он? Серьёзно? — Она с раскрытым ртом уставилась на площадку. — Акаши таскал тебе цветы? Читал для тебя стишки из грёбаной азбуки?       — Стишки — да, а цветы, — она улыбнулась, толкая локтем девочку-цыплёнка, — были не для меня.       — Ты совсем тупая? — Мэй фыркнула. — До сих пор думаешь, что он те веники покупал дуре, которая его отшивала? Не смеши, пожалуйста.       Может и не для другой дуры… Кто знает? Но спустя столько времени это не имело значения. Ни для Юки, ни для Акаши. Много воды утекло. Хотя что-то всё-таки вынуждало Шимидзу следить за этим парнем, не отрывая глаз.       Через долгих три часа, тренировка завершилась. Команда разбрелась: кто на пробежку, кто по душевым. Мацуда на правах капитана отстал от всех, чтобы что-то обсудить с Широгане, а Мэй с Юки умирали со скуки на скамейках.       — Не прошло и полгода! — воскликнула Ясуда, наконец-то покидая душный спортзал в компании.       — Ты же сама просилась…       Мэй дулась и шипела на ребят, а Юки раздосадованно вздыхала, вновь не обнаружив ни одного звонка или уведомления от Шинтаро. Это было обидно. Она, конечно, всегда рычала на парня за его вездесущую опеку, но чтобы вот так откровенно игнорировать тот факт, что она вроде как считалась пропавшей… Либо он решил её бросить, либо действительно не видел смс от Мэй. Шимидзу взглянула на смеркающееся небо. Шин-чан не звонил целых две недели и даже пропустил сообщение о пропаже Юки… Всё это было слишком странно, чтобы не задуматься, а всё ли в порядке с ним самим?       Девушка предавалась невесёлым размышлением, периодически отвлекаясь на красную макушку шествующего впереди Акаши. Она и не поняла, каким образом он вдруг оказался приглашён к ним домой. Вроде бы Мацуда хотел поболтать насчёт стратегий, но Юки не была уверена. Она беспокоилась о Шин-чане, но в мыслях то и дело возникало то бредовое видение, когда на губах горели поцелуи красноволосого призрака прошлого. Из-за этого Юкико чувствовала себя весьма паршиво. Но её подавленное состояние никто не замечал. Кроме самого Акаши, разумеется.       Она думала о другом. Возможно даже о том самом парне, который украл сокровище у Императора. Сейджуро не было больно как когда-то. Отнюдь. Просто его до скрежета зубов бесило, что этой наглой девице всё сошло с рук. Она получила второй шанс, нашла любовь своей жизни или хотя бы того, с кем была счастлива, в то время, как Акаши бился в агонии за океаном. Вдали от дома, с разодранным в клочья сердцем… Он был один против всех. Зато Шимидзу грелась в чужой постели, отдавая другому обещанную Императору нежность и ласку. Он купил её жизнь. Заплатил на неё собственным счастьем и заслужил как минимум жалкое «спасибо». Но Юки до сих пор не знала бы его имени, если бы он сам не назвал его в том саду.       Акира предложил сыграть два на одного и Сейджуро готов был рассыпаться в благодарностях. О Юки, какие бы чувства он не испытывал, думать было слишком тяжело. Любой способ выкинуть её из головы — на вес золота. Сворачивая на стритбольную площадку, Сейджуро ещё разок взглянул на поникшую фигуру бывшей девушки и поймал себя на мысли, что стоит наведаться в ночной клуб и подцепить там кого-нибудь. Он собирался даже предложить Акире составить ему компанию после домашних посиделок.       Обе девушки помялись немного возле ограждения, и когда парни наконец-то наигрались, они, не дожидаясь их, потопали в сторону дома. Мэй то и дело толкала Юки в плечо, надеясь растормошить оную, но всё было тщетно. Она почти слышала как скребли кошки на душе у подруги.       Поглощённая своими переживаниями Шимидзу даже не сразу заметила прислонившегося к перилам у подъезда Мидориму:       — Здравствуй, Юки, — непривычно мягко поздоровался он. И без того большие глаза девушки расширились от удивления, отчего парень не смог сдержать улыбку. — Я скучал по тебе.       Очаровательные розовые пионы прекрасно смотрелись изящных ручках Юкико, и Шинтаро, поддаваясь нежному порыву, коснулся губами тыльной стороны бледной ладони. Сгребая в охапку свою обиженку, Снайпер выдохнул с облегчением.       — Фу! — Акира сунул два пальца в рот, демонстрируя своё отношение к телячьим нежностям. — Глаза б мои вас не видели.       Мидорима хотел было предложить соседу своей девушки отправиться в задницу, как вдруг из-за спины Иноэ показался ненавидимый всеми фибрами души человек. Тот, кого он не хотел бы встречать никогда в жизни.       На лице Снайпера залегла глубокая тень:       — Акаши, — процедил он, крепче прижимая к себе украденную девушку.       — Шинтаро…       Император улыбался уголками губ. Глаза его, хищно сощуренные, изучали с какой собственнической жадностью Мидорима обнимал Юки. Как она прижималась в ответ… Всё вдруг встало на свои места. Акаши лишь на секунду почувствовал болезненный укол в, казалось бы, давно отмершее сердце. Ненависть переполняла его до краёв. Любимая девушка забыла его, вытерла ноги обо всё то немногое добро, на которое он был способен. Предательница.       Его товарищ. Единственный, кому он когда-либо доверял прикрывать свою спину. Тот, кого он умолял оберегать самое дорогое, что имел… Акаши поверил Шинтаро и был им обманут. Предатель.       Улыбка Джоконды вселяла ужас. Мидорима смотрел в глаза Дьяволу и точно знал, что он собирался мстить. Право выбирать оставалось за Снайпером. Скажи он, что намеренно купировал всплывающие воспоминания об Акаши Сейджуро. Признайся, что лгал своей девушке на протяжение трёх лет… И это спасло бы её. В конце-концов она вообще ни в чём не была виновата… Но Шинтаро не хотел уступать. Даже если Император объявил вендетту. Даже если первой её жертвой должна была стать любимая обоими Юки.