Неожиданно для самого себя Сейджуро спокойно выслушал исповедь. За каких-то тридцать минут Мэй успела рассказать всё. Она в мельчайших подробностях описала сводящую Юкико с ума «пустоту», внезапные вспышки воспоминаний, тиранию Шин-чана. Признание о том, что они перепутали ракузановских баскетболистов вызвало лишь мелькнувший на лице Императора скепсис. И всё же он благоразумно промолчал. То есть Юки с завязанными глазами в тёмной комнате пыталась нащупать нить, которая вела к нему? И если бы не старания Шинтаро, она бы давно всё вспомнила? Император ощутил болезненный укол вины.
На вопрос о том, остались ли у него чувства к Юкико, парень однозначно ответить не мог. Он долго и усердно искоренял все светлые мысли о ней. И даже… Нет,
именно в свете последних событий Император не мог позволить себе нарушить недавно установленное железное правило, которое гласило, что он должен ненавидеть эту девушку. Так было бы проще. Так было бы легче. Так, по крайней мере, он не чувствовал бы угрызения совести за то, что натворил.
Перед уходом Мэй со всей не присущей ей серьёзностью заявила, что собиралась открыть правду подруге, ведь та имела полное право знать, за кого собралась замуж. И плевать, что об этом думал сам Акаши. Вот только Акаши ничего не думал. Ни о Юки, ни о Шинтаро. Он будто не испытывал ни единой эмоции. Все мысли под чистую улетучились, оставляя вместо себя тотальное ничего с приятным ароматом душевного равновесия. Сейджуро смотрел на дорогу и впервые с тех пор, как сам сел за руль в Соединённых Штатах, не нарушил ни единого правила дорожного движения.
Настоящий театр абсурда. Каждый день с момента возвращения в Японию Император становился зрителем какой-то совершенно дурацкой неправдоподобной постановки. Всё это так осточертело, что хотелось просто встать и уйти. Вот только заблуждение, что он занимал место в центре первого ряда. Акаши Сейджуро играл главную роль во всей этой неразберихе. Никакого прописанного сценария. Финал — открытый. Суфлёрская будка посреди сцены пустовала, и неоткуда было ждать спасительной подсказки, как быть дальше.
Акаши остановился у главного входа в свой апарт-отель. Выходить никак не хотелось. Он бы так и остался сидеть с тупым невидящим взглядом, но повторяющийся негромкий стук беспощадно мешал утопать в омуте поразительного «ничего». Парень вздохнул и, наконец, покинул авто, вручив попутно ключи настойчивому парковщику. Глас разума твердил, что Императору следовало отдохнуть, а разбираться с накопившимися проблемами стоило на трезвую голову.
Сейджуро принял контрастный душ. Вытирая насухо всё тело, он оставил нетронутыми волосы. Изгоняемые кондиционером прохладные потоки воздуха ощущались сошедшей на голову снежной лавиной. Но и этого было недостаточно, чтобы привести себя в чувство. Император сидел на краю кровати в непривычном телу сгорбленном положении. Вода стекала по алым прядям и капала на пол, образуя лужицы на голом паркете. За окном вдруг пустился дождь. Парень закрыл глаза и сглотнул режущий глотку ком. Перед глазами стояла Юки: она протягивала к нему свою хрупкую ладошку, и обещала, что дождь — это вовсе не страшно. Акаши ненавидел тучи и ливни. Потому что когда-то давно, подставляя голову под бесконечные потоки воды, был действительно счастлив.
Глаза невыносимо щипало, и парень поспешно распахнул их, вновь устремляя пустой взгляд на пол. За завесой Бостонских дождей Сейджуро всегда видел тень маленькой нахалки. Каждый раз он закрывал тяжёлые шторы, не в силах терпеть созданную страдающим разумом иллюзию. Он безжалостно топтал трепещущую любовь, которая в последствии кровоточила и гноилась, цепляя на себя всю мерзость американской студенческой жизни. У Сейджуро всегда болело: сколько бы не выпивал на вечеринках, и как бы после этого не шкалила стрелка на спидометре. Эта боль обещала прикончить его однажды.
Собственными руками раздирая незаживающие раны, Сейджуро пустил гной наружу, позволяя себе вновь ранить Юки. Он бы мог всё изменить… Но как и раньше выбрал путь мщения. Сжимая в руках чистый лист он предпочёл грязь ярким краскам. Испортил, измазал. Перепачкал чужую невинность своей злобой. И сейчас дело обстояло куда хуже, чем когда-то в школе.
Усталая голова коснулась подушки. Утро вечера мудренее, решил Акаши, но так и не сумел заснуть, продолжая сверлить взглядом потолок пока небо за окном не посветлело.
Будильник противным писком оповестил парня, что пора бы оторвать задницу от кровати и встретиться лицом к лицу с суровой реальностью. И если все предыдущие дни казались Сейджуро отстойными, то новый обещал стать сущим адом.
***
Мэй с самого утра не могла выловить Юки. Мало того, что жертва интриг сбежала, пока она принимала душ, так ещё и все занятия у них проходили в разных корпусах. Зная такую страшную тайну, усидеть на месте получалось с трудом. Хотелось ввалиться к подруге в аудиторию и чуть ли не проорать, что Шинтаро сволочь и урод. Но было нельзя. Мэй оставалось лишь беспощадно уничтожать зубами остатки маникюра, экономя при этом деньги на обеде.
Чем ближе был конец занятий, тем большую решимость ощущала девочка-цыплёнок. Разве что правильные слова подобрать не могла. Как, спрашивается, объяснить лучшей подруге, что жених — обманщик, а таинственный парень с букетами роз — её бывший? Любая формулировка звучала как неправдоподобный художественный вымысел. Сраный мексиканский сериал…
Покидая корпус, Ясуда тщательно прорабатывала план предстоящей беседы. Мысли так поглотили девушку, что даже припаркованный рядом порше остался незамеченным. Акаши из чистого любопытства намеренно не спешил привлекать к себе внимание. Стараясь поддерживать неторопливый темп Мэй, он откровенно полз вдоль тротуара. В задницу сигналили другие водители, но на их возмущение никто не реагировал: цыплёнок ушёл в себя с головой, а тормознутый водитель только и рад был отсрочить неприятный разговор, ведя наблюдение.
Но в конце концов ему надоело тащиться за Ясудой. Её затянувшееся путешествие в глубины сознания начало бесить. И не только самого Императора. Чёрный Спайдер, он мог бы поклясться, посылал его в жопу через динамики аудиосистемы и непременно показал бы средний палец из-под капота, если бы только мог. Истинное кощунство имитировать дохлую черепаху при мощности движка в восемьсот восемьдесят семь лошадок.
Пронзительный вой клаксона чуть ли не заставил Мэй испустить дух. Сейджуро наклонил голову вперёд, чтобы спрятать улыбку от перепуганной до полуобморочного состояния девушки. И лишь вновь обретая контроль над приступом внезапного веселья, он мотнул головой в немом приглашении прокатиться. Губы Мэй двигались бесшумно, но сомневаться не приходилось — за свои манеры Император был награждён званием мудака.
Стоило девушке переступить невысокий заборчик, и Сейджуро всерьёз напрягся. Левый руль при левостороннем движении… Как минимум не хотелось, чтобы какая-нибудь безалаберная мадам лишила его двери. Но к своей чести Мэй внимательно оглядывалась по сторонам, контролируя поток машин, и лишь убедившись, что опасности нет, нырнула на пассажирское сиденье.
— Ну и зачем ты это сделал? — Девушка скуксилась, демонстративно дуя губки.
Очевидно же, что он так хотел привлечь внимание. Сработало на ура. Император покачал головой, наконец-то выруливая на эстакаду. Скорость росла — сердце успокаивалось. За своё зверство Императору следовало хорошенько «выгулять» тачку, вот только ему пока никак не удавалось найти ни одного места сбора таких же как он жадных до скорости ребят. В Японии дела с уличными гонками обстояли туго из-за вездесущих камер, но мажоры водились везде. Быть может, стоило спросить об этом Акиру. Уж он-то знал толк и в тусовках, и в машинах…
— Ты и дальше будешь молчать? — Раздражение в голосе пассажирки изничтожило призрачную надежду поднять себе настроение. — Зачем я здесь?
В ответ — молчание. Акаши вроде бы принял решение… Но это выбивающее твёрдую почву из-под ног «вроде бы» звучало тревожно. Сомневаться он не привык. И всё же ничего не мог с собой поделать. Ситуация была из ряда вон. Юки и Шинтаро, его разбитое сердце… Всю ночь Сейджуро воспроизводил в памяти неприятный разговор с бывшим другом. Он искренне верил в свои слова. Ровно пять минут. Пока смысл сказанного не дошёл до него. Пока он не увидел с какой яростью Снайпер заталкивал перепуганную девушку в машину… Акаши готов был взвыть, когда на следующий день после инцидента в библиотеке Мацуда и Иноэ пришли на тренировку не в духе и поведали, что Мэй мнила их соседку похищенной. Осознание того, что кто-то мог причинить ей вред, выворачивало наизнанку. И, что хуже, виновен в этом был он сам.
— Ты голодна? — абсолютно не по теме уточнил Акаши.
Уставший вид девушки подтверждал, что она вряд ли располагала хорошим аппетитом после их ночной встречи и пропустила утренний приём пищи. Мэй пожала плечами и это было скорее да, чем нет.
Токио изменился. Тех мест, которые посещал раньше Сейджуро уже не было. Ни любимых кафе, в которые он ходил с товарищами из Тейко, ни даже ненавистных запредельно дорогих ресторанов, куда приходилось таскаться с отцом. Город развивался и рос, заменяя устаревшие заведения чем-то более актуальным. Всё, что сохранилось в памяти выжигал прогресс. Словно даже родной город Императора пытался вычеркнуть его имя из своей истории, уничтожая дорогие сердцу мелочи. Больно и отчаянно холодно. Он ощущал себя поистине одиноким. Никто его не ждал. Никому, вообще никому Сейджуро не был нужен. Даже своей маленькой хрупкой Юки…
Первое попавшееся заведение оказалось средней паршивости ресторанчиком. Заказ был сделан наобум — вкус и запах блюд значения не имели. Разговор не шёл. Мэй ждала ответов, но Императору пока нечего было сказать. Он продолжал обдумывать план действий. Во всех придуманных им вариантах Юкико страдала. Но не потому, что он так хотел. Это данность. Как бы паршиво не звучало, а она любила Шинтаро. Каково было бы узнать, что он гнусный предатель и обманщик? Их отношениям в любом случае пришёл бы конец после такого. А что после этого? Юки вернулась бы к нему? Верилось с трудом. Император — грешник. Грязное гнилое существо без права на прощение. Не после того, как сдался. Не после того, как возжелал отомстить ей… К тому же, он запутался. Император больше не был уверен в своих желаниях.
— Ты знаешь, где она сейчас?
Он не рискнул назвать имя. О нём и думать-то больно было, а произнести — всё равно, что пустить пулю в висок. Непозволительная роскошь сдохнуть и не разобраться с кучей дерьма, что образовалась поверх его благих намерений.
Мэй достала из кармана телефон и принялась набирать сообщение:
— Сейчас узнаю. Ты решил мне помочь?
— Не совсем. Просто сообщи, когда получишь ответ.
Отобедали они в тишине.
— Ты… — начала было Мэй, но осеклась, стоило Акаши слишком резко обернуться в её сторону. Он продолжал её пугать. Уже меньше, но она всё ещё не могла поверить, что кто-то вроде этого парня сумел покорить сердце Юкико. — Почему
ты здесь, — застрявший в горле ком лишь увеличивался под чересчур сосредоточенным взглядом, — а
он — там?
Прямо спросить, как Акаши допустил, чтобы какой-то очкастый мудень заграбастал в свои тиранические лапищи её подругу, Мэй не рискнула. Инстинкты твердили, что из ресторана следовало свалить как можно скорее. Бежать подальше от прожигающего взгляда и никогда больше не водить дела с Акаши — вот, чего хотело подсознание. Но какое из двух зол было опаснее для жизни подруги? Страх гнал Ясуду в шею и он же вынуждал не двигаться с места.
Император по достоинству оценил осторожность вопроса:
— Доверился тому, кому не следовало. — Взгляд затронутых гетерохромией глаз сфокусировался на опустевшей тарелке. — Перед отъездом я просил Шинтаро позаботиться о Юки. И он позаботился. Даже слишком хорошо… — Акаши с отвращением скривился и жестом подозвал официанта.
Доверился? Они учились вместе, возможно даже дружили… Мэй на секунду представила, каково это, когда друг уводит твою девушку. Больно наверное. Но всё равно это не объясняло, почему Акаши не вернулся тем летом и не выбил всю дурь из Мидоримы. Он же сам говорил Юки, что собирался приехать через год. Так почему же пустил всё на самотёк?
Акаши отпустил официанта и вновь обратился к спутнице:
— Шинтаро рискнул и сыграл на моих… — он поморщился, — чувствах. — Губы скривились в усмешке и Мэй впервые находила её болезненной, а не пугающей. Акаши совершенно очевидно страдал. — Он сказал, что она счастлива. Моё возвращение лишь испортило бы её жизнь.
— Но ты должен был…
— Должен был? — Слишком резко перебил он. — Что должен был? Приехать на месяц и уехать обратно ни с чем? Я слушал Шинтаро, а Шинтаро говорил, что она обо мне не вспоминала.
— Я же говорила, что она пыталась! — Мэй смотрела осуждающе. — Тебе стоило признаться сразу. Ты ходил к ней, но ничего не рассказал. Почему?
Сейджуро устало потёр переносицу. Он и сам задавался этим вопросом. Всего-то стоило однажды всучить ей чёртовы розы и сказать «я твой парень, но ты меня забыла». Вот только он не мог. Боялся навредить.
— Когда ты впервые пришла к ней? — Император скрестил руки на груди, будто хотел защититься от упрёка во взгляде напротив. — Ты видела, что с ней стало после операции?
— Ты о том, что Юки выглядела страшной как сама смерть? Ты из-за этого промолчал? Совсем кретин что ли?
Желание утопить блондинку в аквариуме росло в геометрической прогрессии. Какую же глупость она сморозила.
— Она была сломлена. Ничего не могла делать сама…
Тяжёлые воспоминания сдавливали горло. Как объяснить, что Юкико и без того страдала? Она старалась не показывать этого, но каждый раз, когда он прижимал её пальцы к стаканчику с остывшим сладким чаем, Юки испытывала разочарование. Она ни на что не была способна. Собственное тело предало её. Заполучив в своё распоряжение новую жизнь, Юкико боялась, что проживёт её в инвалидной коляске. Неужели он должен был добить её?
— На то были причины, но обсуждать их смысла нет. После драки кулаками не машут, — сухо отрезал Император. — Я, — он сглотнул, — любил её. И имел неосторожность поверить в честность друга. Это всё, что ты должна знать.
— Тогда верни её!
— Это сложно.
Жёлтые брови Мэй сошлись на переносице. Она категорически не понимала, что творится в голове у Акаши:
— Разве ты её не лю… — Собеседник бросил на неё предупреждающий взгляд. Девочка-цыплёнок всплеснула руками: — Тогда какого хрена ты меня позвал?
— Хотел узнать, где она находится.
— И всего-то? — Мэй фыркнула. — Мог бы просто позвонить.
Не всего-то. Акаши собирался кое-что проверить, и для этого кровь из носу нужно было найти Юки. Безумная затея, но он должен был убедиться, осталось ли в нём что-либо кроме обиды и злобы. Императора тянула к ней жажда мести или это была попытка прикрыть обнажённые раны подлостью? Прежде чем вскрыть память Шимидзу стоило чётко обозначить, кто и на что мог рассчитывать. То, что она забыла — любовь, и если Мэй собиралась напомнить об этом, ей следовало понимать, что это причинит много боли всем. И Юкико в первую очередь.
Не успела пауза в беседе затянуться, как бодро присвистнувший телефон Ясуды оповестил о новом сообщении. Юки ответила, что направилась в библиотеку. Про себя Император отметил, что новый спектакль придётся отыграть в старых декорациях.
***
Оставляя протестующую Мэй в машине, Сейджуро не спеша вошёл в здание библиотеки. Он остановился примерно на том уровне, откуда падала Юки. Взгляд медленно скользнул вниз, оценивая высоту и прикидывая насколько девушка испугалась. Должно быть, достаточно сильно. Всё-таки он кретин. Неужели нельзя было найти более гуманный способ разозлить Мидориму? Негодуя, Император продолжил путь.
В читальном зале Юки сидела за тем же столом, что и позапрошлым вечером. Опять спиной к двери. В прошлых раз, замечая каштановую макушку, Императора словно перемкнуло. Он хотел сделать ей больно, заставить страдать так же сильно как он… Но был ли он честен с собой? Сейджуро и правда хотел отомстить? Или же просто стыдился признать, что жаждал её близости, той сводящей с ума нежности…
Шаг за шагом Император приближался к жертве своих порывов. Он уже предвкушал её реакцию. Тот взгляд, когда она вернулась от Шинтаро… Юки боялась его. Что бы не наговорил ей жених, а о причастности Акаши к инциденту на ступенях поведал как пить дать.
Бледные девичьи пальчики нервно забарабанили по столу. Юкико повела головой в бок, словно оглядывая книги и конспекты. Похоже, ей чего-то не хватало. Ладонь взметнулась к лицу и Сейджуро удивился, замечая очки. В прошлый раз она была без них. Вероятно, глаза её уставали куда сильнее, чем он предполагал.
Грациозно и дразнящие, словно кошка, Юкико потянулась и, отодвинув стул, поднялась. Она так же, как когда-то давно, упорно не замечала следившего за ней Императора. И вновь это играло ему на руку. Ступая по пятам за кареглазым чудом, Сейджуро петлял между высоченными стеллажами, останавливаясь у секции с материалами по биологии. Юкико выбрала очень сложный профиль для обучения, и Император втайне восхитился уровнем её интеллекта.
Коротышка встала на цыпочки. Её пальчики едва касались нужной книги. Сейджуро смотрел неотрывно. Сердце не отзывалось. Вообще глухо. Ничего он не испытывал: ни ненависти, ни раздражения, ни симпатии. И это было хреново, если честно, потому что пришлось сократить дистанцию до предела.
Юкико упорно игнорировала лестницу, явно опасаясь свалиться с неё. Она пыхтела и всё тянулась вверх, но получалось лишь царапать ноготками корешок. Никакой надежды достать важный учебный материал. Негромкий скрип кроссовок о линолеум коснулся слуха, но едва ли девушка могла сравниться по скорости движения со скользнувшей за спину тенью. «Тень» протянула свою бледную руку к книге. Юки завороженно следила за мягким плавным движением запястья и внутренне холодела, наверняка зная, кто пришёл на выручку. Дыхание сбилось. Страх парализовал тело. Она опять попалась в загребущие лапы самого опасного человека в университете.
Между ней и стеллажом сохранилось расстояние в сантиметров двадцать, но Юкико не ощущала ни капли свободного пространства вокруг себя. Прижимая к груди добытую Акаши книгу, она боялась даже дышать. Глаза следили за тем, как ночной кошмар окутывал её плотнее: вытянутые руки упирались в полку стеллажа, по спине мчалась армия мурашек и адским огнём горела кожа под майкой, когда нечаянно или намеренно её касалось чужое тело. Юкико слышала размеренное дыхание над ухом и сил стоять на ногах почти не оставалось.
— Юки…
Голос Императора ударил в барабанные перепонки электрическим разрядом. Её имя из его уст звучало слишком интимно, будто он шептал ей на ухо пошлости. Щёки алели, и она чувствовала себя наивной выпускницей католической школы, которая ни разу в жизни не была настолько близка с мужчиной. Да, если она католичка, то Акаши, несомненно, сам дьявол. Но несмотря на необъяснимое возбуждение, Юкико боялась его. Слова Шинтаро подействовали. Этот парень больше не казался чарующим и манящим. Он был неуправляем и опасен. Юки безмолвно таращилась в пространство перед собой, мечтая провалиться сквозь землю.
Губы шевельнулись, но ни единого звука из себя выдавить не удалось. Всё это было так глупо. После всех испытаний, которые она прошла, бояться какого-то зазнавшегося кретина? Идиотизм. Она сильная, непоколебимая. Да и Акаши не дурак, чтобы в публичном месте всерьёз напасть на неё. Всё, что он мог — запугивать.
Юки вдохнула полной грудью и развернулась, оказываясь лицом к лицу с обидчиком:
— Никогда больше не подходи ко мне, — прошипела она, упираясь в грудь парня указательным пальцем. — Что бы ты не задумал, я отказываюсь в этом участвовать. Есть вопросы к Шинтаро? Задай их ему напрямую. Издевательства над беззащитной девушкой сложно назвать поступком достойным мужчины.
Юкико оттолкнула Акаши и, не встречая сопротивления, поспешила уйти прочь. Из широкого прохода она обернулась, чтобы поблагодарить за книгу. Кривая ухмылка и небрежно брошенное «не за что» вызывали неистовое желание опрокинуть один из стеллажей на голову этого козла. Но насилие способно породить лишь насилие. Юкико решила, что не позволит этому человеку издеваться над собой. И его уловки никакого эффекта не возымеют. А сны… Эту проблему она намеревалась решить в ближайшее время с помощью психолога.
***
Вдарить бы по газам и укатить к чёртовой матери куда-нибудь на Окинаву… Если бы Мэй умела водить машину, то с удовольствием так и поступила бы. Оставленный Акаши ключ зажигания так и манил к себе взгляд. Мэй не любила ждать. Тем более, зная, что так близко к ней находилась главная героиня мексиканского сериала. Ясуда ещё раз десять за две минуты взглянула на часы и в конце концов сдалась, набирая номер Акаши. Ответа ждать не имело смысла, так как раздавшаяся из бардачка трель оповестила, что юноша недоступен для звонков.
Непонятно чем навеянное желание открыть бардачок и взять чужой телефон оказалось слишком сильным. Стандартное оформление меню, никаких приложений социальных сетей. В телефонной книге около сотни контактов, и даже отцовский записан строго — по имени и фамилии. И лишь к одному человеку владелец телефона питал откровенно тёплые чувства. Старый, уже давно неактивный номер лучшей подруги Мэй узнала сразу. Простой набор цифр и отчего-то кажущееся таким трогательным «Юки».
Без надежды на успех, просто на автомате, любопытная девушка-цыплёнок открыла историю сообщений и не поверила своим глазам. Проверка остальных контактов подтвердила, что Акаши подчистую стёр всё кроме переписки с Юкико. Они были сохранены на сим-карту. Мэй не сомневалась, что это вовсе не случайность.
Они нечасто обменивались сообщениями, так что перечитать все не составило труда.
03:43 Надеюсь, ты спал и я тебя разбудила.
03:48 Ты мне должен за то утро.
03:51 Неужели я тебе надоела? Ты согласен оставить меня в покое?
03:51 Забудь об этом.
03:52 Ненавижу тебя.
03:52 Восемь ошибок в слове «люблю». У тебя и правда было 94 балла в средней школе?
04:10 И как только меня угораздило влюбиться в такого придурка?
04:11 У тебя не было выбора.
Спустя десять дней после этого Юкико вышла из комы и забыла о существовании Акаши Сейджуро.
Глаза предательски щипало, в носу кололо. Чёрная «офигенно удлиняющая», но отнюдь не водостойкая тушь чёрными разводами мазала по щекам. Юки не могла пользоваться телефоном. Она не видела ни единого сообщения Акаши. А ведь он писал каждый день с тех пор, как её перевели из интенсивной терапии. Просто дежурно оповещал о позднем визите и каждый раз извинялся, что не сумел застать её бодрствующей.
Как наверное невыносимо больно стало, когда он понял, что Юки забыла его. И как же паскудно, что его место занял именно старый школьный друг… Доверился? Теперь Мэй была согласная с каждым ненавидящим взглядом Акаши. Мидорима, какими бы искренними не оказались его чувства, не имел никакого права похищать Юки. Он совершил самое настоящее преступление, не позволяя вспомнить, кого она на самом деле любила.
Мэй полностью потеряла контроль над эмоциями. Заливаясь горьким слезами, которые спровоцировало сострадание и чувство вины, она даже не заметила приближение владельца машины. Когда дверца резко открылась, девушка от неожиданности чуть не отдала богу душу. Второй раз за день Акаши напугал её до чёртиков.
— Придурок! — Ясуда что есть силы толкнула парня в плечо.
Вид заплаканной пассажирки поразил Императора до глубины души. Она ещё и подраться с ним решила, бормоча при этом что-то невнятное. Внимательный взгляд скользнул на зажатый в дрожащей руке телефон.
Его телефон. Лишь богам известно, что она там нашла. Хотя так растрогать девушку могло лишь одно.
Сейджуро с неприкрытым раздражением отобрал свою вещь. Он ощутил себя пристыженным. Это было личное, и вовсе не предназначалось для посторонних глаз. Каждый раз очищая историю звонков и сообщений, Император позорно делал вид, что забывал о переписке с Юкико. Сам себя обманывал, но по-другому не мог. Хотя бы так он верил, что когда-то был любим. Этого, по крайней мере, было достаточно, чтобы как-то удержаться на грани и не превратиться в полного отморозка.
— Ну и? — Мэй шмыгнула носом и полезла в сумку за косметичкой. — Что ты там делал? Видел Юки? Вы поговорили?
Акаши проверил телефон, лишь убеждаясь в своей правоте — Мэй действительно видела сохранённую переписку с Юкико.
— Вроде того, — он цокнул языком и швырнул мобильник обратно в бардачок. — Как насчёт хороших манер? Кто тебя воспитывал?
— Что решил? Ты мне поможешь? — Мэй пропустила мимо ушей претензии в свой адрес. — Когда мы всё расскажем Юки?
— Никогда. — Суровый взгляд больше не пугал пассажирку, но сказанное весьма её встревожило. — Ты не скажешь ей ни слова.
— Как же Шин-чан? Юки имеет право знать, что он…
— Я не говорил, что собираюсь простить его, — негромкий гул мотора вызывал прилив сил и бодрости. Император ухмыльнулся: — Он ответит за то, что сделал.
Девочка-цыплёнок вжала голову в плечи, нервно теребя зеркальце:
— А Юки? Что будет с ней?
А ведь и правда, что делать с кареглазым призраком прошлого? Память вернула Сейджуро на пять минут назад. Юкико больше не пахла персиками. Она изменилась, как и он сам. И всё же текущая версия ему понравилась не меньше прежней. С каким пылом она дала ему отпор… Будто снова бросала вызов. Пусть и дрожала при этом как осиновый лист. Она вновь была интересна.
— Просто заставить её вспомнить — слишком жестоко. Юки будет страдать от осознания, что полюбила обманщика. Её раздавит чувство вины.
— Тогда как всё исправить?
— Я уведу её.
Акаши не сомневался, что своим поведением лишь усугубил ситуацию. Но сдаваться без сопротивления? Нет, на подобную роскошь он попросту не имел права. Шинтаро и так получил приличную фору. Пора было напомнить старому другу, что становиться на пути у Императора бессмысленно и безрассудно. А Юки… В целом, если опираться на её инстинктивную к нему тягу, Акаши имел все шансы завоевать девичье сердце. Однажды она уже полюбила кретина. Так почему бы не сделать это вновь?
***
Далеко не сразу Мэй сумела стать полезным союзником. Юкико дома не ночевала и перестала ходить в библиотеку, ссылаясь на лень. Конечно, несложно было догадаться, что всему виной преследование Акаши, но напрямую подруга никогда на него не жаловалась. Пока однажды под предлогом срочного разговора не завалилась на съёмную квартиру с двумя килограммами мороженного.
— У меня проблемы, — заявила Юки уплетая за обе щёки свою порцию десерта. — Если быть точнее, — она вздохнула и посмотрела на подругу с такой жалостью, что сердце сжалось от боли, — я в полной заднице.
Из краткого вступления Ясуда узнала, что тирания Шин-чана вновь набирала обороты, хотя он старался маскировать навязчивость заботой. Особенно сильно он стал капать на мозг после того, как узнал, что Юки занималась поиском психолога.
— Мне кажется, что он мониторит историю поиска в твоём браузере, — резонно заметила Мэй.
— Сама об этом думала. Даже пароль поставила недавно…
Повисло молчание. Обе девушки с упоением лопали мороженое, теряясь каждая в своём потоке мыслей. Мэй с трудом сдерживалась, чтобы не нарушить данное Акаши обещание держать язык за зубами. Так легко было объяснить подруге причину странного поведения её неадекватного жениха… Но правда оставалась за красноволосым исчадием ада, и известие о лжи Мидоримы лишь причинило бы ей боль.
Юкико воткнула ложку в ведёрко и взглянула на подругу:
— Я не могу открыто идти к психологу. Как только мама увидит счета — сразу позвонит Шинтаро. А у меня лишних денег нет. — Она закусила губу. — Знакомый предложил одну работёнку… Мэй, мне нужно, чтобы ты меня прикрывала на сменах.
— В каком смысле?
— Я согласилась работать штатным инструктором на городском катке. И периодически буду давать частные занятия.
— Оу…
Прикрытие, как сразу же догадалась Мэй, нужно было, чтобы уберечься от гнева Шинтаро, который Юки на лёд вообще не пускал. Узнай он, что строжайший запрет откровенно игнорировался на протяжение почти двух лет, и излеченная подруга лишилась бы головы. После всего, что этот очкастый гад натворил, Мэй была всеми руками и ногами за, если планировалось вершить любые тёмные делишки за его спиной. И всё же насколько отчаянно Юки нуждалась в помощи специалиста, что решилась пойти на такой риск?
— Давай начистоту, — желтоволосая девушка поднялась и под бурные протесты упрятала всё недоеденное мороженное в морозилку. — Какого хрена с тобой происходит? Ты ведь далеко не всё мне рассказала… Подумаешь, пошлые сны… — Мэй фыркнула. — Они всем снятся. Тоже мне, повод!
Маленькая война за сладкое приостановилась. Юкико заметно напряглась. Она не хотела озвучивать истинную причину своих поисков. Ей было жуть как стыдно. Этот двуликий гад Акаши лез отовсюду: преследовал в университете, снился по ночам. Любые доводы здравого смысла не имели значения, а речи Шинтаро о психических расстройствах этого человека забывались, стоило голове коснуться подушки. Юки не могла контролировать свои сны. В них правил бал Император.
— Ну и?
Юки всплеснула руками от отчаяния:
— Это не просто сны, Мэй… Я знаю этого человека. И то, что происходит… Это неправильно. Так быть не должно!
— Знаешь? Ты же мне с три короба наплела, что у твоего кошмара нет лица.
Шимидзу обречённо свесила голову:
— Кое-что изменилось, — обиженно пробурчала она.
Объяснить всё в мельчайших подробностях помешало появление соседей по квартире и одного гостя. Мэй так-то сообщила Акаши, что Юкико пожаловала домой, и не сомневалась, что он не упустит возможности с ней повидаться. Ясуда не знала, что и как он собирался делать, но сомневаться в серьёзности его намерений не приходилось.
— Какого хрена он здесь делает?! — Юкико в ужасе отпрянула, скрываясь за всё ещё открытой дверцей холодильника. — Мэй?
— Так ведь Акаши с ребятами в одной команде, — девочка-цыплёнок пожала плечами. — Он довольно часто у нас бывает.
Лицо Шимидзу исказила гримаса ужаса и отчаяния. Это было странно. Мэй подозревала, что даже статус помолвленной не мешал подруге западать на забытого возлюбленного. Дико и невероятно, но ситуация вдруг показалась ей забавной. Даже очень.
— Да ты никак влюбилась…
— Мэй! — Шимидзу потянула подругу к себе в укрытие. — Мэй, это
он!
Ошалелый взгляд и подозрительное ударение на «он»… Мэй сначала на поняла намёк, но уже через считанные секунды с губ девушки сорвалось протяжное «о».
— Акаши — герой твоих сексуальных фантазий? — Ясуда закусила губу, предвкушая вполне очевидную победу над Шин-чаном. — Охренеть…
Шимидзу стушевалась и раскраснелась из-за слов подруги. Опуская пристыженный взгляд в пол, она шёпотом взмолилась, чтобы подруга говорила потише. Мэй для приличия достала из холодильника пак газировки и поставила на стол. В отличие от подруги-помидора она догадывалась, как их уединение выглядело со стороны.
— Если честно, я тебя не осуждаю. Он так-то красавчик…
Улучив момент Мэй выглянула из укрытия. Акаши как раз стаскивал через голову промокшую из-за дождя толстовку. Футболка под ней задралась, являя глазам девушки подкачанный пресс. Она всего раз была на тренировке баскетболистов, но тогда никто из парней стриптиз не устраивал. Да и при их общении Акаши не спешил оголять тело. Если так посудить… Он был горяч. Ясуда впервые взглянула на него не как союзник в завоевании сердца Юки, а как молодая девушка. И увиденное ей понравилось.
Девушка шумно выдохнула, пытаясь остыть:
— Боже, какое тело… Я хочу знать, что именно тебе снилось! Во всех красках. Мне срочно нужно услышать от тебя хороший порно-рассказ об этом парне…
— Мэй! — слишком громко воскликнула Юкико, чем привлекла всеобщее внимание к «говорящему холодильнику».
Девушка с волосами цвета миловидного цыплёнка звонко расхохоталась и достала в качестве маскировки лёд:
— Парни, кто умирает от жажды? — Ясуда выставила локти на стол, укладывая подбородок поверх переплетённых пальцев. Она по-кошачьи прищурилась и бросила заигрывающий взгляд на, к её огромному сожалению, поправившего футболку Акаши: — Быть может ты, знойный красавчик, хочешь пить?
Мэй подмигнула слегка удивлённому её поведением парню. От стыда за подругу Юкико недурно приложила себя ладонью по лицу. Сетуя на ноющий после удара нос и огнём горевший лоб, девушка пару раз приглушено выругалась и выудила из пакета пару кристальных ананасиков.
Юки оттянула ворот футболки, отправляя за шиворот подруге добытые ледышки:
— Ну-ка остынь!
Игривый настрой Ясуды моментально улетучился. Девушка подскочила, ругаясь настолько изощрённо, что у её почти девяностолетнего педагога по японскому возникло бы желание взять блокнот и записать с десяток услышанных впервые слов.
— Ах ты курица! — гневно воскликнула Мэй, но получила в ответ шутку подруги о её собственном сходстве с цыплёнком из-за цвета волос. — Я убью тебя, Шимидзу. — Мэй взяла в руки весь пакет льда. — Молись…
Шумовка, которая так неожиданно появилась в руках Юкико, казалась сомнительным оружием, но лучшего у неё не было. Девушка пятилась, огибая стол по кругу. Подруга, яростно сверкая зрачками, шла не спеша. Её пальчики коснулись холодного содержимого пакета. Пара ананасовых снарядов отправилась в сторону Юки. Мэй явно намеревалась биться не на жизнь, а на смерть.
— Ребята, — взвыл попавший под обстрел Акира, — валим отсюда нахрен!
Мацуда негодующе покачал головой, предусмотрительно отступая за угол:
— Они так квартиру разнесут… Я не хочу жить в развалинах.
Одному только Акаши не было дела до сохранности имущества или самих парней. Он неотрывно следил за
ней. Как и в библиотеке, когда он настиг Юки меж стеллажей, сердце разгонялось, ударяясь о грудную клетку всё чаще. Сейджуро даже казалось, что все присутствующие слышали, насколько громко оно колотилось. Наглая и озорная Юкико осталась верна себе. Она однозначно любила пошалить. Такой он её и помнил. Просто раньше эта девица была смелее, так как считала, что ей нечего терять.
Как когда-то давно, когда он обнаружил первые трещины на небезупречной маске отрешения этой особы, Акаши воспылал. Перед ним во всей красе предстала та самая миловидная нахалка, которую он завоевал однажды. Парень сверлил взглядом фурию с притворным ангельским румянцем на щеках: она бессовестно украла его любовь и мучила его так долго. Лгунья, стерва… Это всё ещё была
его Юки.
Пискнув от болезненного укола в голую ступню, Шимидзу подскользнулась на слегка подтаявших ледышках, но подчиниться гравитации ей не позволили. Предотвратившие её падение руки казались горячее земного ядра.
— Я же просил больше так не делать, Юки, — раздался бархатистый полушёпот доступный лишь слуху «спасённой».
Желудок моментально скрутило. Щёки предательски вспыхнули, а по телу прошлась уже знакомая дрожь.
— С-спасибо.
Девушка криво улыбнулась и удерживаемая баскетболистом приняла более-менее устойчивое положение. Она стояла прямо, но земля так и норовила пошатнуть её, сбрасывая в омут пленяющего взгляда Акаши Сейджуро.
— Юки, отлипни от гостя. Я вообще-то завидую, — пробормотала Мэй, пряча лукавую улыбку в кулак.
Ясуда от происходящего пришла в неописуемый восторг. Между Юки и её позабытой любовью пробежала искра. Она могла поклясться, что её видели все присутствующие. Акаши буквально пожирал взглядом бывшую девушку, которая в свою очередь млела как школьница. И это был очень хороший знак.
