Смех и Смерть

Он выстроил магией замок на круче, И башни со шпилями бросили тень На всё, что внизу, в человеческой куче От века до века идёт набекрень, На всё, что сжимает в руке энтропия, На всё, что срубает косою слуга Пришельца из бездны, фигляра-мессии. На всё, что живёт от звонка до звонка, А после по воле безжалостной Смерти Скрывается в пропасти небытия, Куда не решились бы сунуться черти, Где носит Харона по Стиксу ладья, Где черви слепые сжирают трясину, А плоть их идёт в пасти к церберу-псу... И вот как-то Смерть к своему господину Явилась под утро в четвёртом часу, Когда горизонт уже чуточку светел, Но только лишь слуги встают во дворце. Пришелец из бездны впервые заметил Морщины на гладком, костлявом лице — Вернейший из признаков жутких мучений, Накрывших удушливой чёрной волной. — Простите, Милорд, но с начала творений Я знала один только случай такой, И вот это снова мне палки в колёса Вставляет, законы не взяв под расчёт. Мессия-фигляр от такого доноса Глаза открывает, с постели встаёт. Ничто его так удивить не способно, Как Смерти постыдный, нежданный провал, Ведь это вообще-то неправдопобно! И демон решает распутать скандал. И демон идёт, как указано Смертью, И демон приходит к пещере в горе, Где в цепких объятьях под серою твердью Томится фигура в холщёвой чадре. Лица не видать, кисти рук, как из воска, Вокруг же царит нерушимый покой. На влажных камнях брезжит света полоска. — Вы здесь! Наконец-то, мой Лорд, Вы со мной! Теперь уж наверно исполнятся сроки, Развеется скука, рассеется мгла. Пора нам домой... — Это что за намёки? Тебя не убить... — Я уже умерла. — Служанка моя не приходит два раза. — Ей пальцев костлявых на мне не нагреть. Язык мне не вырвать, не выколоть глаза, Ведь, чтоб быть живым, надо раз умереть. Отдать свою душу и эго, персону И кровь — совершенно особенный сок. — Согласно какому, простите, фасону Одежда твоя? Ты монах? Ты пророк? — Чудные вопросы! Я — часть от той части, Что будет, и есть, и извечно была Исполнена милости, силы и власти И свет с вдохновением произвела. Я — Бога венец и Его же проклятье, За всё, что есть в мире, достану я чек. — Не пудри мне мозг, я спросил лишь про платье! Ответь без вихляний, ты кто? — Человек. Фигура вдруг вздрогнула, шумно вздохнула, Как будто держа всю земную юдоль. — А общая участь и Вас не минула, Мне ведома, Лорд, твоя тайная боль. Я слышу: всё кружится, воет зловеще; Я вижу кураж, только всё несвежо, А в стенах неоновых сладкие клещи, Кислотный капкан... — Замолчи! — Хорошо. Как скажете, Лорд, только разве не чудно? Гляди: мы похожи, как два близнеца. — Ответить на это мне было б нетрудно, Но я твоего не увидел лица. — Не в лицах подобье. И, дёрнув плечами, Фигура, шурша, подошла, встала близ. Но странность: от ветоши веет цветами, И будто б в пещере подул лёгкий бриз. Откуда вдруг запах росы и тумана? Шуршание подола — ветер в листве. И вот наш герой плутовского романа, Ядро, эпицентр в любом озорстве Глядит, замирая, в белёсые очи, На впалые щёки, бескрасочность губ. Исчезли в мгновение все экивоки, Она была словно хохочущий труп. И зев её рта улыбался заразно, В стеклянных глазах разливался надрыв. — Ты так хороша... И ты так безобразна. Ты будто последний раздавшийся взрыв, Оставивший выжженную пустыню, Как царство покоя и мирной тиши. — Ты видишь отчасти свою же гордыню В чертогах твоей же прекрасной души. — Я вижу синюшность, что так откровенно На косточках птичьих глядит сквозь тесьму. Ты будто танцуешь над пастью Геенны И смело глядишь в первозданную тьму. Ты будто уже умираешь от рака, Но шутишь и красишься в женщину-вамп. Красотка-скелет из чумного барака И танго в лучах хирургических ламп. Ты в бездну глядела, и станется с бездны Сжигать тебя взглядом в ответ до конца... — Ах будет Вам, Лорд, Вы безумно любезны, Конечно же, мастер шального словца, Но знаешь ли ты, что такое ругаться, Паля сквернословием в толщу камней, Сквозь гной красить губы, сквозь боль улыбаться. Что знает об этом мудрец-лицедей? — Не хмурься, не куксись, ведь это так чудно! Мы спляшем! Ведь нынче закат, как бордо! И демон с монахом кружат безрассудно, Сливаясь друг с другом во всё и в ничто. Смеясь от восторга, сбивая планету Шагами с привычной извечной оси. Ведь смерти же нету, и нету, и нету Отныне и впредь. И не ной, не проси! Нет тления, гноя и нет энтропии, Почти заросла пробивная дыра. — Бежим же, бежим, пусть бушуют стихии! А толща пещеры не толща — нора Сквозная, как кроличий лаз несомненно. Монах тащит демона зá руку, вглубь. А там позади где-то воет Геенна И Ветхая Ассия. Им не вздохнуть.