Нет героев, нет злодеев.

Окей, на основе воспоминаний горожан Сторибрука, Вилл сделал следующий вывод: Румпельштильцхен - мизантроп. Синдром брошенного ребёнка и хроническая неуверенность в себе привели его к мысли, что все рано или поздно его бросят, поэтому он не доверяет никому, даже любимой женщине или сыну. Он привязан к ним, но эта привязанность носит собственнический характер, он внутренне ждёт, что они отвернутся от него, и готов удержать их самыми бесчестными способами. Получив огромную силу, параноидально боится её потерять. Пожалуй, сила это единственное, чему он доверяет и, что он, возможно, сильнее всего любит. Злопамятный и корыстный. Манипулятор, интриган и пассивный агрессор, переодически страдающий приступами гнева. Предпочитает занимать место этакого «советчика» и подстрекателя, любит создавать образ «тёмной феи крёстной», но помогает он не за даром. В любом его поступке следует искать двойное дно, личную выгоду. Любитель сделок, в которых, однако, следует своим правилам, не отменяет их, даже, если в последствии они складываются не в его пользу. Крайне умный противник, способный создавать очень продуманные планы, в которых окружающие люди, лишь марионетки. Как бы этот человек не был неприятен Виллу, но он должен признать что испытывает к нему и долю восхищения его интеллектом. Но с точки зрения дело, это всё усложняло. Понятно становилось только одно: кинжал спрятан очень тщательно и как можно дальше от людей. Это значит все людные места, на которые были такие большие надежды исключались. Вероятно Румпельштильцхен спрятал его где-нибудь в природной зоне, тогда это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Юный детектив в очередной раз (тридцатый) прочитал психиатрический портрет преступника (тфу ты, извините, профессиональная привычка) и его биографию, после чего просканировал глазами карту, опираясь на полученную информацию. Он был уверен, какие-то метки Румпельштильцхен должен был для себя оставить, иначе как бы он нашёл его сам? Но, в очередной раз, это ничего не дало. Но когда брюнет хотел уже оторвать голову от бумаг его взгляд за что-то зацепился. Как же он не обращал на это внимания раньше. Вилл достал блокнот и судорожно стал листать страницы, ища подтверждение своей внезапной догадке. Найдя нужное название, он громко кликнул брата. У них, наконец-то была реальная зацепка. Мэл пришла вовремя. В просторном зале дворца Аида, куда её провели новые знакомые (оказавшиеся мойрами-богинями судьбы, которым ведомо прошлое, настоящее и будущее!.. и которые, по какой-то причине настойчиво просили звать их тётушками) пред ней пристала следующая картина: На холодном полу из полированного чёрного камня, сидела огромная чёрная собака, немного похожая на алабая. Помимо своего исполинского размера, её от прочих представителей этой породы отличало и наличие трёх голов, каждая из которых голодными глазами глядела на Злую Королеву, Робина и семейство Фасилье. По одной на каждого. Хозяин же этой зверюги, сидел на конце зала на высоченном троне, украшенном резьбой в виде человеческих тел. Отец и в реальном мире казался Мэл внушительным и устрашающим человеком, и то что он был одет в такое же отрепье, как и все на острове и был лишён магических сил этого впечатления не умаляло. Теперь же, до неё действительно дошло, что он был богом. Всё это место, весь этот мир были пропитаны его аурой! Здесь нельзя было от него ничего скрыть, нельзя было спрятаться, нечего было противопоставить! Тут на всё только его воля! Услышав звонки шаги, эхом отдававшиеся под потолком, Аид перевёл на неё взгляд. И под взором его тёмных, пронзительных глаз, обращённых будто на изнанку её души, единственное, что она смогла, это прошептать: - Привет, пап.