Back in Black

      — Извините, мисс Гордон! Я не знал, что вы…              — Миссис, — я пожала плечами. — Нас ещё не развели.              — Вы… Я… Но… — промямлил несчастный полицейский, вставляя между местоимениями ещё пару слов, которые я не разобрала. Пришлось повернуться к нему для поддержки, но он от этого только больше стушевался, выпрямился по стойке смирно и зачем-то отдал честь. — Простите, миссис Гордон. Я сейчас же сообщу детективу, что вы прибыли.              Он выхватил из кармана рацию, дёргая за рычажок. Послышалось шипение волны.              — Первый, первый, я девятый. Гордон на месте?              — Нет, — ответил женский голос. — Гордон вышел. Должен быть у вас.              — Понял, — шипение прекратилось, полицейский вернул рацию на место. Оглянулся по сторонам, явно высматривая Джимми, но будь он здесь, то сам бы давно прискакал к нам изображать Отелло. — Простите, миссис Гордон. Сами видите — такое творится.              — Мне жаль, что всё случилось у вас в участке, — я протянула руку. — Позволите мой кошелёк?              — Ох, да! Конечно. Ещё раз простите за недоразумение. Не знал, что у детектива Гордона есть жена. Он же встречается с… — полицейский осёкся, аккуратно поглядывая на меня.              — Ничего, я привыкла, — я закинула рюкзак обратно на плечи. — Мы прожили вместе всего полгода и за это время он успел завести трёх любовниц. Я приехала-то, чтобы лично попросить его подписать документы на развод, а здесь погром. Вот решила удостовериться, что не стала вдовой. Так что извините за спектакль. Сами понимаете — дело очень деликатное. Не хотелось наговаривать на Джима, он всё-таки хороший коп. А то, что с семейными ценностями не задалось, никто не виноват.              Я пожала плечами, наблюдая, как полицейский плавно стекает по стоящей позади него служебной машине и расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Пардон, как говорят французы, дорогой Джеймс, но кажется, твоя репутация только что была значительно подмочена твоей нерадивой жёнушкой.              — Знаете, я, наверное, пойду. Документы на развод подождут. Два года пролежали и потерпят ещё пару дней. Передайте Джиму, что я заходила, когда он освободится. Пусть перезвонит. Надеюсь, он до сих пор помнит мой номер наизусть.              — Сделаю всё, что от меня зависит.              — Берегите себя.              Легонько улыбнувшись полицейскому, я быстро пошла прочь, засовывая руки в карманы пальто.              Желание было только одно — надавать себе же самой пощёчин, чтобы привести в чувство хоть какой-то осознанности, потому что с самого утра я только и делала, что творила полную дичь. Ладно, истерику на ровной почве я могла себе хоть как-то обосновать и простить, но расшвыривание аппаратуры и выдёргивание капельницы были первым звоночком, оповещающим о ненормальности. Потом побег из больницы, приход сюда. Жена Джеймса Гордона, подумать только! Откуда подобные мысли только взялись в моей голове?              — Постойте, миссис Гордон! — раздался голос всё того же полицейского. — Ваш муж. Вон он. Миссис Гордон, — меня подхватили под локоть, останавливая и разворачивая на сорок пять градусов.              С той стороны, куда мне указывали, к нам действительно шагал мужчина и, несмотря на все нововведения в его облике: чересчур короткую стрижку и смену военной формы на брючный костюм, это действительно был Джеймс. У него под ногами с обеих сторон крутились две девицы, тыча в него микрофонами, их процессию завершали каланчи с огромными камерами на плечах.              — Наверное, не лучший момент, — полицейский рядом поправил каску на голове, сдвигая её так высоко, как только мог.              — Смит! — крикнул Гордон, даже не преодолев половины расстояния до служебных машин. — Пост!              — Есть!              Тот самый Смит рванул вперёд, возвращаясь на своё законное место, но я не могла понять только одного — почему со мной в охапку? Он продолжал крепко держать меня в руках, приклад автомата упирался куда-то в район рёбер, а злющий, словно дьявол, Джеймс Гордон приближался всё ближе. Я попыталась освободить руку, но даже если бы у меня получилось, бежать всё равно было поздно.              — Ваши комментарии для ББС, детектив, — пропела одна из девиц, вылетая вперёд Джеймса, и чуть не была им снесена и растоптана.              — Зрители центрального канала хотят знать подробности случившегося, мистер Гордон, — не унималась вторая. — Правда, что комиссар Эссен погибла?              — Никаких заявлений. Ни-ка-ких! — Джеймс на каблуках развернулся к журналисткам, выставляя вперёд открытые ладони, и, поравнявшись с нами, нагнулся, пролезая под огораживающей участок лентой за служебными машинами. Выпрямился, глядя на своего коллегу. — Смит, держите пост.              — Но мистер Гордон! — возмутился полицейский. — Здесь…              Он указал пальцем на меня, и я еле успела опустить голову, прекрасно осознавая, что это не поможет. Меня узнают в любом случае.              — Я же сказал — никаких заявлений! Если хочешь, можешь сделать их сам, — вместо истерического вопля: «Что ты здесь делаешь?!» выдал Джеймс и побежал ко входу в участок.              Репортёры, воодушевившиеся возможностью попытать кого-то другого, накинулись на Смита, почти впечатывая его в машину. Чтобы обороняться, ему пришлось выпустить меня из рук, но вместо того, чтобы быстро сбежать, я продолжала стоять и смотреть в спину Гордону, скрывающемуся в дверях участка. Выглядел он, мягко говоря, не очень: помятый, с разбитым лбом и, похоже, сломанным носом. Пальцы, как я успела заметить, были стёрты в кровь. Зато по сравнению с остальными он действительно был жив и здоров. И это несказанно радовало, несмотря на всё, что происходило между нами. В конце концов, убить его имела права только я одна, а не поехавший рыжик в робе из психушки.              — Бежим, — меня толкнули в бок и потянули за собой в сторону толпы, не давая осознать, что происходит. — Давай.              В обернувшемся на секунду парне я узнала Тодда. Рядом с нами драпали, всё прибавляя скорости, те журналистки на высоченных шпильках вместе с репортёрами и ещё несколько человек в деловых костюмах. Убегали же мы от парочки копов, размахивающих из стороны в сторону дубинками.              — Вот такое отношение мы встретили со стороны службы правопорядка, — пропела одна из девушек с очень знакомым лицом так, будто сидела в студии в удобном кресле, а не неслась быстрее скутера. — Очень надеюсь, что это всего лишь недоразумение, и мы получим извинения за их действия. С вами была Анна Рочестер, центральный канал, — затем добавила, когда камера перестала быть направлена в её сторону: — Придурки!              — Я тебе говорил не лезть, — крикнул единственный мужчина в гражданском. — Отсиделись бы в машине и поехали пить. Теперь ехать на штрафстоянку, с начальством объясняться.              — Пить тебе это никоим разом не помешает. А, Алекс?              Робкая мысль о том, что хорошо было бы записаться в спортзал даже не дошла до места назначения, отметаемая для сохранения давно закончившейся энергии. В отличии от остальных, я бежала только благодаря тому, что меня тянул вперёд Тодд, который тоже начинал слегка сдавать. В висках бил пульс, сердце, казалось, давно вырвалось из груди, в правом боку жгло так, что позавидует любой аппендицит. Я даже не видела дороги, не говоря уже об окружающих зданиях и продолжающемся трёпе ни о чём. Копы же никак не желали от нас отставать, или?              Я обернулась назад из последних сих, пытаясь выхватить из чёрных пятен, пульсирующих вокруг, кусок дороги. Но там не оказалось никого, прохожих в том числе. Ноги, как по команде, резко остановились, Тодд дёрнулся и чуть не повалился вперёд от моей неожиданной остановки, но смог устоять. Счастью не было предела, особенно тому, что наконец можно было отдышаться и поправить юбку, которая, наверное, была похожа на широкий пояс.              — Привет, — Тодд пришёл в себя гораздо быстрее, но тоже продолжал тяжело дышать.              — Что это вообще было? — только и смогла выдохнуть я.              — А… Нам выдвинули последнее предупреждение и попросили пройти в камеру. Ничего страшного, бывает.              — И причём тут я? — наверное, стоило разозлиться или хотя бы попытаться сделать негодующий вид, но я могла только часто дышать, упираясь ладонями в колени. Не помню, когда последний раз преодолевала марафон. Скорее всего, в старшей школе, да и то сдалась на трети пути.              — Ты стояла рядом с девчонками. Поверь, никто бы не стал разбираться, наша ты или нет. Загребли бы вместе и только потом стали разбираться.              — Полицейский, который стоял рядом, мог сказать, что я не с вами.              — Кэйтлин, он и вызвал подмогу, — Тодд протянул мне неизвестно откуда взявшуюся бутылку воды. — Прости, что втянули тебя во всё это. Но поверь, так было гораздо лучше.              — Спасибо, — похоже, ему было действительно жаль, но я была в том состоянии, когда не могла ничего оценить. Взяв предложенную воду, я выпила добрую половину, плеснула немного на руку, протирая лицо. По разгорячённой коже прошёлся лёгкий холодок, подкрепляемый порывом ветра. Хотевшая подступать тошнота испарилась вместе с мерцающими перед глазами пятнами, осталась только страшная слабость и ноющий затылок. — Спасибо, — уже более мягко сказала я и протянула бутылку обратно.              — Можешь оставить себе.              — Босс, мы идём? — раздалось неподалёку от компании, с которой мы бежали. — Текила ждать не будет.              И она действительно ждать не стала, потому что бутылку открыли сразу же, пуская её по кругу без соли и лайма. Допивать продолжили в клубе, куда изначально после записи интервью и собиралась сборная солянка из журналистов разных телеканалов и газет. Как в их компанию попала я? Благодаря Тодду и включившемуся вдруг здравому смыслу. Изначально я хотела отказаться от приглашения и наконец двинуться в сторону дома, но с этим возникли небольшие трудности. Денег не было, все они остались у таксиста, который привёз меня к участку. Всё-таки нерационально было так поступать. Когда я позвонила Томасу, чтобы он забрал меня, друг просто не взял трубку. Потом ещё раз и ещё, до того момента, пока телефон приветливо мигнул и отрубился из-за нехватки заряда. Брать деньги в долг у Тодда я не решилась. Можно, конечно, было пойти пешком, но такими темпами я могла бы приползти к кровати к завтрашнему утру, если бы не заснула где-нибудь в подворотне у мусорных баков. Поэтому было решено немного передохнуть за столиком с шумной компанией в страшно прокуренном помещении и изредка брать чужой телефон, чтобы в очередной раз не дозвониться. Благо до того самого клуба мы не добежали несколько улиц.              Коллеги Тодда не обращали на меня никакого внимания. Зато после каждой новой стопки их голоса становились всё громче, а разговоры всё горячее, балансируя на грани откровенного стёба и ничем не прикрытых оскорблений. Пройдясь по теме маньяков, они переключились на копов, хая их вдоль и поперёк. К тому моменту, когда свою историю не рассказала и половина присутствующих, я уже успела мысленно согласиться с полицией за то, что они вечно пытались сунуть журналистов в камеру, а некоторым удавалось: в особенности парням из Нероуз. Те просто не разбирались, кого сажают в клетку, — дебоширов ли, журналюг. Один раз им под руку попал сам мэр Джеймс, доказывающий потом полдня, что он — «тот самый чувак из телевизора», но почему-то в рваном костюме и облитый помоями.              Получилось узнать и о мужчине захватившем психологический центр помощи населению, открытый вчера Галаваном. Как оказалось, год назад у него умерла жена. Сам он начал крепко пить, со стройки его быстро погнали, оставляя отца без зарплаты и двоих детей без еды. Вскоре благодаря соседям в игру включилась служба опеки и очень быстро забрала детишек в приют. Окончательно разбитый отец на удивление быстро бросил пить, вернулся обратно на стройку дальше подрывать списанные в утиль здания, но опека никак не желала вычёркивать его из списка неблагонадёжных родителей. Несколько судов и обращений в администрацию не помогли, поэтому папаша решился на крайние меры, решив выменять собственных детей на жизни жителей Готэма. Но у него, как всем было понятно, ничего не вышло.              Когда же актуальные темы, в отличии от алкоголя, закончились, в ход пошли сплетни и вытаскивание из шкафов грязного белья богачей. К тому моменту мои уши успели несколько раз свернуться в трубочку и завять, радовало только одно — Тодд во всех этих беседах принимал лишь косвенное участие, иногда поддакивая и разливая по стопкам текилу. Ему, наверное, тоже было что рассказать, но слушать о грязных махинациях с дотациями на вывоз мусора или про фальсификацию документов о загрязнении воздуха фабрикой по производству пластиковой посуды мало кому хотелось. Поэтому он иногда вставлял свои редкие комментарии, озвучивая их лишь мне на ухо, тем самым не давая окончательно пасть духом и развалиться прямо за столом. Томас, мой самый любимый, ненаглядный и распрекрасный друг, до сих пор шлялся непонятно где, и я даже почти переборола себя, чтобы попросить Тодда отвезти меня домой, прервав сию посиделку.              — Я немного подышу воздухом, — чуть коснулась я локтя Тодда своим, когда за соседним столиком закурили очередную сигарету. Не знаю, что это была за марка, но вонь стояла настолько отвратительная, что кашлять начинали даже те двое, которые курили за нашим столиком.              — Тебя проводить?              — Не надо. Скоро вернусь.              Подхватив пальто с рюкзаком, я выскользнула из зала, но вместо обычного выхода набрела на запасной. Он оказался открыт.              Свежий воздух приятно обволок, снимая шлейф всевозможных подцепленных в клубе запахов. Из открытого окна доносилась джазовая мелодия, не такая громкая, как внутри, и оттого более приятная к восприятию. Поставить бы сюда пару стульев, и я уверена, они точно окажутся занятыми, несмотря на довольно прохладную и ветреную погоду. Но за их отсутствием пришлось воспользоваться стеной, о которую я облокотилась и съехала вниз, присаживаясь на корточки. Опустила голову вниз, стараясь выровнять дыхание. Плюс ко всему начали неметь кончики пальцев. Замечательно!              — Смарите-ка, кто тут у нас! — нараспев протянули надо мной слишком фальшиво и нетрезво.              — Она вообще живая?              — Перебрала, наверн. Эй, красотка! Глянь на нас, а?              Наверное, действительно стоило прикинуться пьяной и ни на что не реагировать или рухнуть на бок замертво, отпугивая незваных прохожих от себя, но я всё-таки подняла голову. Рядом стояли трое подростков лет пятнадцати-семнадцати. Как стояли — шатались, держа по бутылке пива в руках. У одного из-под рукава косухи по пальцам шла какая-то наколка, которую молниеносно выхватил взгляд и сфокусировался на ней.              — Да она обдолбанная! — заржал один из подростков, подтверждая тем самым мои догадки относительно моего внешнего вида. — Ещё есть? С нами поделишься?              — Чего нюхала-то? Явно дорогущее! Смарите, какие шмотки, — это «смарите» резануло по ушам, заставляя зазвенеть всё вокруг. Я чуть не села на асфальт, успевая схватиться за неровную поверхность пальцами. В горле встал ком, начиная расти и словно поглощать в себя всё тело целиком. Тяжело, неповоротливо и до слёз обидно.              — Может, пойдём? Девка еле дышит. Не хочу отвечать, если она двинет кони.              — Не ссы, чё с ней будет? Знаю я таких, — кто-то из троих громко выплюнул жвачку, судя по голосу, обладатель великого «смарите». — Они тут каждый вечер тусуются в клубешнике. Притон для белых воротничков. Один раз кураторшу нашу запалил здесь. Сосалась с каким-то быдлом, когда нас шпарит за сигарету в туалете. И эта такая же! Сидит днём вся культурненькая, пальцы гнёт перед простыми людьми и смотрит как на говно, а вечером в сопли, — подросток опустился на одно колено передо мной, пытаясь заглянуть в глаза. На ещё совсем детском лице даже не было намёка на щетину, да и подобие на слишком самодовольное, всё понимающее выражение лица взрослых портило его. — Чё, хорошо тебе, сучка? Хочешь ещё?              Мне под нос сунули бутылку пива, от запаха которого накатила волна тошноты. Я еле успела отвернуться и сделать спасительный глоток воздуха, отталкивая от себя чужую руку. Послышался удар и звон покатившейся по асфальту бутылки. Внутри всё сжалось в тугой узел от осознания, что теперь от меня просто так не отвяжутся.              — Слыш, ты чё натворила? — взвыл на всю округу «смарите». — Королевой жизни себя почувствовала?              — Рон, оставь её. Пошли ещё по одной возьмём, — прозвучало насторожено и аккуратно.              До двери запасного выхода было порядка трёх-четырёх шагов с надеждой на то, что её не успели закрыть. Плюс время встать и подхватить пальто, висевшее на плечах.              — Правда, сдалась она тебе, а? — совсем боязливо и как-то заискивающе. — Щас своих девочек организуем.              — То есть вы хотите, чтоб я простил ей бутылку «Хейнекена»? — подросток-Рон-«смарите» поднялся на ноги. — Ты что ль мне её купишь? Или ты?              — Куплю я, куплю. Оставь девку в покое. Ей, кажись, совсем нехорошо.              — Срать я на неё хотел…              Выжидать момента больше не стоило: все трое не обращали на меня никакого внимания. Поэтому, набрав полную грудь воздуха, я вскочила, делая первый шаг к двери и вытягивая вперёд руку в надежде нащупать ручку. Перед глазами потемнело так, что надеяться можно было только на чудо и вменяемость двух дружков будущего пьяного уголовника.              — Пусть платит неустойку и валит.              Ручка всё никак не находилась, а в начинающих проступать очертаниях, я обнаружила лишь стену. Я пролетела слишком много, но успела дёрнуться вбок, дёргая на себя дверь.              — Э-э-э-эй! — только начавшая открываться дверь захлопнулась и сзади на меня навалились, прижимая к ней. — Сбежать хотела? Смарите-ка, какая быстрая. Прикидывалась? Плати, я сказал!              С меня грубо сорвали рюкзак, продолжая прижимать одной рукой к стене. Несмотря на то, что подросток был маленьким и щуплым, силы у него имелось гораздо больше. Хотя сейчас, наверное, остановить меня мог и трёхлетка, просто усевшись сверху.              Сзади слышалась возня и звук выкидываемых из рюкзака вещей.              — Рон, слыш… Тут это, — я растянулась в улыбке, понимая, что будет дальше.              — Чё?              — Денег нет.              — Как нет? — опять взревел «смарите» прямо у меня под ухом и повернулся в сторону, увлекая меня за собой. Пришлось прикладывать оставшиеся силы на то, чтобы устоять на ногах, потому что явно никто не собирался меня поддерживать. — Дай сюда! — подросток вытянул свободную руку, крепче сжимая локоть вокруг моего горла.              — Нет денег, говорю тебе.              — Сюда дай!              Его дружок повиновался, и в меня вперились две пары испуганных до смерти глаз. Похоже, мальчишки совсем не ожидали подобного исхода событий и страшно боялись своего вожака, коим «смарите» точно был. Я, скорее всего, выглядела ещё более дико, да и дышать становилось всё труднее: слишком крепкой оказалась хватка.              Кошелёк тем временем осмотрели, выкидывая оттуда на асфальт оставшиеся пару центов и семейную фотографию пятнадцатилетней давности. С силой швырнули его куда-то в сторону и всё вокруг дёрнулось. Глухой металлический отзвон прокатился, левое плечо заломило, затем всё повторилось вновь. Меня ударили о дверь.              — Перетряси сумку, — зарычал «смарите», хватая меня за волосы. — Где деньги, сука? Говори.              — Нет их, — простонала я, когда в руках подростка грозился остаться добрый клок откуда-то с затылка. — Ни гроша нет.              — Врёшь! Сам найду. Трясите сумку, карманы пальто!              Чужая рука скользнула вниз по талии, прошлась по бедру, нащупывая на юбке боковой карман, который чёрт знает зачем к ней пришили. Его вывернули, удостоверяясь, что в нём пусто и потянулись к другому, и последнему. Бог знает, что мог сделать подросток дальше, не обнаружив заветной налички, а проверять это я точно не собиралась, особенно после того, как один из дружков доложил ему, что в пальто тоже ничего и у меня имеется только мобильник, да и тот старой модели.              — Помогите! — заверещала я так громко, насколько могла. — ПОМОГИТЕ! Насилуют!              Начав дёргаться и брыкаться, я со всей силы наступила «смарите» на ногу, вдавливая в его кроссовки каблук ботинка. Когда хватка немного ослабла, сразу же рванула прочь в свет фонаря к парадному выходу, но через пару шагов почувствовала, как верхние пуговицы рубашки впиваются в горло. Меня обхватили под грудью, грозно сопя, я в ответ попыталась заехать подростку локтём в бок, продолжая истошно вопить на всю округу под джазовую мелодию, звучавшую из окна. Треснула ему в живот, пытаясь развернуться и заехать по роже. С другой стороны «смарите» начинали оттаскивать от меня его дружки, уговаривая плюнуть на «психопатку». Настала моя очередь вцепиться ему в волосы, жаль только, стена была достаточно далеко, чтобы вписать в неё позволившего себе лишнего ублюдка. Получила сильный толчок, делая по инерции несколько шагов назад. Вся троица кружилась, образовывая некое подобие калейдоскопа.              Раздался выстрел.              Звук эхом прошёлся по стенам, растворяясь в начинающейся песне. В тусклом отблеске света от фонаря я видела, как лица подростков перекосились от кромешного ужаса. Они, судя по всему, даже успели протрезветь.              — Привет, парни, — от звонкого, донельзя радостного голоса подростки плотнее прижались друг к другу. Я выдохнула, чувствуя, как со мной поравнялись, но головы не повернула. — Развлекаетесь? — радость перешла в бурный восторг, обрываясь и скатываясь в нечто убийственно-безэмоциональное: — С моей девочкой?              Теперь настала моя очередь ужасаться. Кожаная перчатка скрипнула, пальцы крепко обхватили плечо и потянули вбок, прижимая и давая немного опоры. Знакомый еловый запах окончательно дал понять, кто стоит передо мной.              — Спасибо, — прошептала я, сама не слыша собственного голоса. Самый страшный наёмник города вновь спасал меня, только теперь уже по-настоящему.              — Хм, да ты вся дрожишь. Замёрзла? — прозвучал явно риторический вопрос, точно не требующий ответа. Поворот головы. Он перестал дышать в мою сторону. — Ты, коротышка, подай пальто.              Подростки переглянулись между собой, и двое, словно по команде, отпихнули от себя своего вожака. «Смарите» сделал несколько шагов в бок, чуть не врезаясь в стену клуба, под его ногами что-то хрустнуло. Лицо парня в миг побледнело, что было видно даже в очень тусклом свете далёкого фонаря. Смотри я какую-нибудь комедию, непременно бы рассмеялась, поражаясь глупости всех: и главной героини, и её обидчиков. Но сейчас смеяться не хотелось. Хулиганы оставались хулиганами, но в то же время были детьми. Они просто выбрали не то время и не то место, чтоб показать свою крутость. Только на сей раз просить пощадить их, как просила Пингвина оставить в живых визиточников, я не собиралась. Пусть почувствуют на собственной шкуре закон бумеранга, иначе кто знает — вдруг тот самый «смарите» вырастет в нового Джерома Валеску?              — Пальто, — просьба прозвучала сродни очередного выстрела, заставляя несчастного подростка в полуобморочном состоянии запрыгать на месте в поисках вещи, схватить её и протянуть в нашу сторону. — Спасибо.              Виктор принял его и отпустил меня, заставляя вновь почувствовать пустоту под ногами. Покрутил пальто в руках, отряхнул его несколькими размашистыми движениями и накинул мне на плечи. Нагнулся, оставляя смачный, громкий «чмок» у меня на лбу. Хищно улыбнулся, когда мы встретились взглядами и подмигнул. Или просто показалось?              — И-и-извин-ни-ите, — ломаный, испуганный голос «смарите» звучал забавно. И не скажешь, что каких-то десять минут назад он скалился надо мной. — М-можно нам идти?              — Вы ещё здесь? — Виктор слишком уж лениво обернулся к подросткам. — Конечно, можно. Только бежать.              Когда вторая пуля угодила в асфальт, все трое заорали, бросаясь наутёк. Третья пуля пролетела и врезалась в мусорные баки, стоящие далеко прямо, когда подростки только что скрылись за поворотом. Виктор сунул пистолет под полы куртки, тем самым будто разгоняя витающий вокруг запах пороха. Лёгкая улыбка, играющая на его лице в этот момент тоже сошла на нет.              Он двинулся вперёд, опускаясь на корточки в том самом месте, где что-то сломалось под ногами неудавшегося вора-насильника. Пошарил там рукой и подпрыгнул, возвращаясь в стоячее положение, между пальцами зажимая нечто маленькое, длинное и белое, отдаленно напоминающее мою гигиеническую помаду. Поднёс её к носу.              — Персик, — тоже не вопрос.              Помада отлетела в сторону, явно приходя в окончательную негодность.              Виктор сложил руки на груди. Одна часть его лица была освещена, другая находилась в тени от клуба и непонятно было, какая из них выглядела более зловеще. Я смотрела ему прямо в глаза, стараясь не упустить его из виду, хотя, это всё равно, наверное, было бесполезным занятием. Если уж с тем мальчишкой не смогла справиться, то куда тягаться со здоровым, натренированным на убийства мужчиной.              — Интересно развлекаешься. Не думал, что тебе нравится такое, — он хмыкнул, отпинывая от себя валяющуюся под ногами ручку, и как ни в чём не бывало пошёл прочь, бросив лишь, поравнявшись со мной, что нужно быть аккуратнее в выборе партнёров.              — Помоги, — я проглотила его последнюю фразу, понимая, что больше просто физически не могу стоять. — Я сейчас упаду.              Ноги, как по команде, подкосились, увлекая куда-то вниз, словно падаешь в пропасть во время ночного кошмара, но всё никак не достигаешь дна. Когда я уже должна была приземлиться, меня подхватили, поднимая и оттаскивая к стене. Молча, без единого звука. Скинули куртку на асфальт, усаживая на неё. Странно, но я всё ещё находилась в сознании, только не могла открыть глаза.              — Птичка, — позвал Виктор, поднимая мою голову за подбородок, чуть ли не запрокидывая её. Хорошо хоть, что не стал давать пощёчины, как в прошлый раз у Пингвина. — Проснись и пой.              Раздался свист, складывающийся в какую-то отдалённо знакомую мелодию. Он даже попадал в несуществующие ноты.              — Что ж… Похоже, птичка сдохла. Что нам с тобой делать?              Пожалуйста, отвези меня домой, отвези меня домой, ну же! Отвези меня…              — Домой…              — О-о-о! Живая птичка, — вновь вернувшаяся радость и лёгкий свист, блуждающий по переулку.              В тот самый момент, когда я всё-таки смогла разлепить один глаз, Виктор что-то закидывал в мой рюкзак и потянул за молнию, закрывая его. Накинул его себе на плечи, ослабляя ремни. Смотрелось забавно. Вернулся ко мне, подхватывая под мышки и ставя на ноги. Попытался надеть на меня пальто, в чём я активно старалась ему помочь, всё равно не попадая в рукава. В голове пронёсся вопрос о том, насколько быстро ему надоест эта бесполезная возня и меня пристрелят, чтобы не мучилась?              — У меня упало давление, — почему-то стало очень важно сообщить ему о причине моего состояния. Пусть не думает, что я обдолбанная, как предполагали те подростки. — А утром я сбежала из больницы.              — Угу.              Моё съезжающее вниз тело вновь поставили, но уже не так нежно, как раньше, чуть ли не выворачивая руку. Теперь Виктор застёгивал пальто, идя почему-то снизу вверх. И, когда он дошёл до верхних пуговиц, нас застал Тодд.              — Отойди от неё! — совсем пьяно провозгласил он на всю округу. — Это моя девушка!              — Нет, — Виктор даже не обернулся в его сторону, заканчивая своё дело.              — Я была с ними… В клубе целая компания, — сообщила я прежде, чем очередное моё спасение могло обернуться кровопролитием.              — Эй! — Тодд не сдался, наоборот начал входить во вкус. — Сказал же — не трогай её! Убери свои грязные руки.              — А то что?              Мы с Виктором одновременно обернулись в сторону, где прямо под фонарём стоял Тодд. Ну, как одновременно — сначала он, за ним последовала я. Пустая бутылка, которую Тодд держал в руках чуть приподняв над головой, выскользнула у него из пальцев, разбиваясь вдребезги. Лицо приобрело мертвецки серый оттенок.              — Виктор Зсасз! — выдохнул он, осаживаясь на фонарный столб.              — Привет, — наёмник помахал ему ручкой, быстро забывая о помехе и подхватывая меня, перекидывая через плечо. Поднял с асфальта куртку. — Пока, — выдал, когда мы поравнялись с Тоддом, окончательно прибивая его тем самым к столбу, и пошёл прямо по улице.              Позади раздалось несколько нелицеприятных руганий и крики: «Полиция». На что он надеялся — непонятно. Вряд ли бравые мальчики приедут на помощь, особенно после того, как он с коллегами довели их до белого каления. Сейчас нас мог остановить разве что патруль, да и то, скорее всего, никто в здравом уме не стал бы этого делать. Судя по всему, Виктор был очень известной личностью в городе, которой вместо монстров под кроватью пугали перед сном детей.              — Можешь меня поставить?              Висеть вниз головой и раскачиваться из стороны в сторону оказалось крайне неудобно, поэтому пришлось обхватить Виктора за талию, упираясь лицом ему в бок. Зато с каждым новым сделанным им шагом я возвращалась к жизни, кровь приливала к мозгу довольно-таки активно и, похоже, пора было опасаться за то, что давление может резко скакнуть вверх.              — Где твоя машина? — ответили мне вопросом на вопрос.              — Там же, где была — в сервисе.              — Опять? — задумчиво протянул наёмник так, что мне стало стыдно за его старания в прошлый раз с моей колымагой.              — Я не забирала её оттуда. Решила, что её вряд ли спасут, да и… побоялась туда ехать.              — Понятно.              Он остановился, сделал шаг к дороге. Рядом пролетела машина, прибавляя ходу. Следующая газанула ещё сильнее, проехав мимо нас. Уж не знаю, в чём было дело: в Викторе ли, в мужчине, который держал закинутой на плече девушку, или в известном каждому прохожему киллере-Зсасзе, тащившему на себе «тело» почти что в центре Готэма. А ведь действительно, пройди мы ещё немного, и можно заскочить в участок, посмотреть, навели ли там порядок. Устроить ещё одну перестрелку.              К моему огромному счастью, машину нам всё-таки удалось поймать. Номера были не местные, сверху над ними красовалась красная приписка — «Аляска». Водитель даже предложил Виктору помощь в утрамбовке его спутницы на заднем сидении, но он прекрасно справился сам, накидывая поверх пальто свою кожаную куртку. Теплее от неё не становилось, зато запах хвои успокаивал. Можно было закрыть глаза, представить, что ты в лесу, бредёшь по тропинке, разглядывая всё вокруг. Трогаешь каждую свисающую вниз ветку, собираешь все без разбора шишки, валяющиеся под ногами, мечтая сделать из них оленя или волка, как когда-то в детстве подобные поделки делал для тебя отец. Нежишься под пробивающимися между деревьями лучами солнца, выбирая место для привала, где планируешь сделать пикник. Только все фантазии всё равно разбиваются вдребезги под аккомпанемент не знающего на что подписался водителя и выбоины в дороге. От тряски вновь начинает кружиться голова, не так сильно, как раньше, но это уже начинает страшно нервировать. Видимо, утром придётся, стиснув зубы, идти сдаваться доктору Майклсон и молиться, чтобы меня приняли обратно в вип-палату.              — Приехали, птичка, — Виктор помог мне выбраться из машины, предоставляя наконец-то право идти самой. В окнах горел свет, которого там быть никак не должно. В голове проскользнула мысль, что я не называла своего адреса, это сделал Зсасз, но сейчас это казалось не столь важным, как неожиданные, неизвестные гости. — Что, опять собралась падать?              Он усмехнулся, махая на прощание просигналившему водителю. Похоже, наёмнику нравился сегодняшний вечер. Я даже была готова биться об заклад, что он был таким первым в его жизни. В моей, кстати, тоже.              — Птичка, — я чуть не подпрыгнула, когда плеча вдруг коснулись. — Привидение увидела?              — В квартире кто-то есть.              Не прошло и секунды — мне сунули в руки рюкзак, щёлкнул предохранитель. Зсасз скользнул рукой по висящей на левом боку кобуре, извлекая пистолет. Лицо его помрачнело непонятно от чего. Будто сейчас мы стояли у его, а не моего дома, и там обосновалось неизвестное нечто.              — Пошли.              — Но…              Я уставилась на удаляющуюся от меня спину наёмника, не решаясь сдвинуться с места. Несмотря на весь его профессионализм и явное попадание пяти пуль в десять целей сразу, я бы предпочла ворваться внутрь уже полностью вычищенной квартиры. От грабителей, от крови и от всего остального. Но когда по затылку прокатился к шее липкий страх, будто за спиной кто-то стоит, пришлось рвануть за ним, первоначально удостоверившись, что сзади действительно никого нет.              Виктор без меня успел бодрым шагом преодолеть первый этаж и послушно ждал, привалившись к стене. Завидев меня, встрепенулся, вытягивая второй пистолет. Я молча шлёпала за ним, таща и свои, и его пожитки.              На третьем мы остановились. Мне жестом руки приказали подняться на пару ступеней выше и не отсвечивать, пока не станет понятно, что творится. Виктор завёл одну руку за спину, другой рукоятью пистолета нажал на звонок, не отнимая его. В квартире раздался протяжный, не прекращающийся, скрежетающий звук.              С минуту не происходило ровным счётом ничего, и мне начало казаться, будто я сама забыла выключить вчера свет, и внутри никого нет. Я было хотела озвучить эту версию, когда замок наконец щёлкнул. После второго щелчка дверь распахнулась.              — Детка, нако… — раздался возмущённый голос Томаса, прерывающийся выставленными вперёд двумя пистолетами.              — Всё нормально, свои!              Я хотела броситься вниз, чтобы закрыть собой друга, но Виктор сделал шаг назад, затем ещё один. Из дверного проёма появился третий пистолет, направленный уже на него. Виктор облизнул губы.              — Неужели выстрелишь? — кажется, он был в полном восторге от происходящего.              — Если придётся, — зато Том источал абсолютную серьёзность и даже… злость? Ярость? Подобную интонацию я слышала у вечного весельчака-гуляки впервые. — Кэйтлин, домой.              — Чтобы вы пристрелили меня ненароком, да? Уберите пушки! — ни один не послушался моего приказа, продолжая стоять, как вкопанные. Конечно, можно было попробовать как-то миновать траекторию обстрела, пробраться в квартиру и попытаться закрыть дверь, чтобы разделить их таким радикальным способом, но всё равно идея выглядела дико. Всё в любое мгновение могло пойти не так, и кому-то точно придётся вызывать скорую. Скорее всего, мне или Томасу. Плюс вездесущие соседи могли наблюдать весёленький сериал из-за дверных глазков. Поэтому нужно было срочно придумать любой другой способ утихомирить их обоих.              — Птичка, иди домой, — Виктор опередил меня и шокировал одновременно, вставляя пистолеты обратно в кобуру. — Этот друг гораздо лучше того, с бутылкой.              — Д-да, — я робко кивнула, спускаясь на ступеньку ниже и протягивая ему куртку. — Спасибо, что помог и проводил. Я бы сама не добралась.              — Никаких проблем, — прижав ладонь к груди, Виктор быстро поклонился, выхватывая свою куртку, и перепрыгнул через перила, скрываясь где-то внизу. Судя по громкому звуку от соприкосновения тяжёлой подошвы с лестничной площадкой, приземление прошло удачно, а дальнейший топот только подтверждал выводы, сопровождающиеся еле долетающим свистом мелодии, которую я так и не смогла распознать в этот вечер.              — Я же сказал — домой! — заорал всё ещё стоящий в дверях Томас, хватая меня за руку и втаскивая в квартиру.