Back in Black

      — … вы чувствуете полное расслабление… Каждая мышца за это время успела отдохнуть и готова работать с новой силой… Вы вдыхаете полной грудью свежий морской воздух… Ощущаете, как тёплые крохотные песчинки касаются кожи… Они больше не кажутся острыми и враждебными…              Звук накатывающих волн заполнил всё вокруг, перетягивая на себя внимание и смывая как будто не совсем рядом звучащий голос. Он мешает. И голос, и волны.              — … все проблемы оказываются такими же крохотными, как и эти песчинки. Попробуйте зачерпнуть их в ладони… Они легко утекают сквозь пальцы, вновь становясь тёплым песком… На нём приятно сидеть и любоваться на открывающуюся водную гладь. Ей не видно конца…              Вместе с догорающим впереди закатом, разливающим красное на горизонте, в нём утопает Готэм, жители задыхаются от смога, давятся раскалённым воздухом, бегут куда глаза глядят, толпясь и сталкиваясь друг с другом. Надвигаются всё ближе и ближе, песок начинает обжигать. Пальцы покалывает.              — … кристально чистое состояние. Вода смывает всё: тревоги, страхи, плохие воспоминания. Они не удерживаются в памяти, оставляют место для новых моментов… Вы можете наполнить их чем угодно по собственному желанию. Каждый волен выбирать то, что ему необходимо в данный момент. Вы вольны ощущать себя спокойно… Комфортно… Чувствовать себя увереннее, выше… Сильнее… С каждой секундой, минутой…. Эти ощущения начинают наполнять тело, придавая сил… Их отдают вам тёплый песок, ласкающая ноги вода… Вы можете забрать от них всё, что хотите, как и отдать… И когда вы сделаете это, сможете вернуться обратно… Почувствовать себя отдохнувшей, полной сил. Голова лёгкая, свежая… Всё вокруг под вашим контролем. Все решения даются легко и уверенно. Вы сами принимаете их, чтобы делать важную для себя работу. Теперь в любом удобном для вас темпе вы можете возвращаться в эту комнату. Так быстро, насколько вам будет комфортно. Вновь погрузиться в звуки, запахи и свет, заполняющий её. Вспомнить окружающую обстановку, ощутить себя в ней. Почувствовать, насколько успело отдохнуть тело и мозг, пока вы находились в трансе. Оценить эти ощущения. Потянуться, скидывая остатки лишнего… И открыть глаза… Вы можете делать это столько времени, сколько потребуется, чтобы оставаться в комфорте. Пока вы будете делать это, я немного помолчу, чтобы дать вам время прийти в себя.              Вместе со стихшим голосом ушёл и так почти растворившийся морской пейзаж, оставляя меня в пустоте в подвешенном состоянии. Полнейшим вакуум, который, вроде бы, должен был быть нейтральным, наоборот подхлёстывал быстрее из него выбраться. Отвратительная реальность всё-таки казалась гораздо лучше её предвосхищения и ожидания. Мозг, который вроде бы пытались настроить на лучшее, упорно подавал сигналы, что вместо того, чтобы заниматься всякой бесполезной фигнёй, лучше бы думать о насущном.              Дёрнувшись, пытаясь хоть как-то сдвинуться с места, я чуть не повалилась вперёд, успев схватиться за подлокотник кресла левой рукой, обнаруживая, что продолжала облокачиваться на спинку, не сдвинувшись с места. Голова предательски закружилась от фактической попытки обмана психики сначала переместиться в безопасное, успокаивающее место, а затем её восстановления.              Профессор Стрейндж сидел напротив, внимательно глядя в единственное окно без решёток. Его неприёмный кабинет для отдыха, святая святых, в который не допускался никто, кроме его помощницы и теперь ещё и меня. Глаза предательски закрывались, после ночной смены страшно хотелось спать. Вообще, странно, как во время трансовых сеансов меня не отрубало напрочь после долгих брождений по тёмным узким коридорам из ночных кошмаров, постоянным успокаиванием взволнованных пациентов и писанием отчётов, имевшим неприятное свойство постоянно куда-то исчезать и находиться в самых неожиданных местах.              — Вы большая молодец, — не оборачиваясь ко мне, безэмоционально произнёс профессор. — Сегодня вы продержались дольше обычного. Смогли немного отдохнуть?              — Да… Наверное. Спасибо.              О том, что после первого сеанса месторасположение в пространстве пришлось быстро менять, когда я, резко вырвавшись из-под контроля, не понимая, где нахожусь, упала с дивана, никто предпочитал не вспоминать. Так же как профессор лишь единожды вскользь обмолвился, что ему пришлось очень долго подбирать нужную подстройку, чтобы хоть как-то заставить меня расслабиться. Да и теперь он хотя бы не утирал со лба пот платком, очки тоже оставались на месте вместо того, чтобы висеть рядом с ослабленным узлом галстука. Но всё равно чувство вины за бесполезно затраченные им силы висело в воздухе. Может, прогресс действительно был, но горящий Готэм не покидал меня ни во снах, ни в наведённом трансе. Он затмевал собой всё остальное, превращая проблемы в чёрный столб дыма, смешивая их воедино.              — В следующий раз можем попробовать новую методику. Думаю, вы достаточно окрепли, чтобы приступить к ней. Она даёт великолепные результаты всего за пару сеансов.              — Звучит заманчиво, но…              — Я слышу в вашем голосе очень много сомнения, Кэйтлин, — профессор обернулся ко мне и поправил съехавшие очки. — Что именно вас тревожит?              Я опустила взгляд, не зная, как сказать, что больше не нуждаюсь в его услугах. Да и согласилась я на них лишь потому, что была очень благодарна за предложенную работу и оказываемую помощь. Но быть одновременно и врачом, и пациентом оказалось, мягко говоря, не очень. При этом мы не брали в расчёт полное нарушение субординации и этических границ. Хотя соблюдать их в Аркхеме оказалось достаточно сложно. Большая часть психиатров, когда их никто не видел, предпочитали дать санитарам пару жестовых указаний и быстро ретироваться, чем разбираться в очередной начавшейся потасовке. Особенно часто вверх вскидывали указательный палец правой руки, что означало, что ближайшие пару часов пациент или пациенты будут спать сном младенца после вколотой дозы снотворного.              — Кэйтлин?              Я вздрогнула, словно выныривая на поверхность.              — Извините, я задумалась. О чём мы говорили?              Профессор лишь улыбнулся уголками губ, выглядя очень довольным.              — О том, какие успехи вы делаете, и о том, что вы большая молодец. Так почему же тогда вы хотите прекратить наши сеансы?              — Не хочу врать вам, профессор…              Последнее время ложь окружала меня повсюду. Казалось, она лилась через раз, если не на каждый заданный вопрос. По мелочам, но, собери её воедино, соберётся огромный ком размером с высотку Уэйнов.              — Вы же знаете, Кэйтлин, искренность залог успеха в любом деле. Если вам есть, что сказать, то я приму всё. Здоровая критика или сомнения ещё никому не навредили.              — Нет-нет, что вы! Всё просто прекрасно. Вы действительно мне очень помогли, подставившись под удар. Если обо всём этом кто-то узнает и донесёт, то… Не хватало того, чтобы ещё и вы лишились должности, — я попыталась усесться в слишком широком и неудобном кресле. После своих родных, вручённых в дар Освальдом, это казалось чужеродным элементом. — Да и мы оба прекрасно понимаем, что транс в нынешнем состоянии сродни попытке затыкать дырки, появляющиеся в рушащейся плотине, старым тряпьём вместо того, чтобы перекрыть воду.              — Вряд ли вы сможете заставить реку обмелеть по одному лишь желанию. Зато сейчас вполне предпринимаете попытки управлять течением.              — Рано или поздно плотину всё равно прорвёт. Поэтому, наверное… В больнице вы предлагали контакты хорошего специалиста. Я бы очень хотела пообщаться с ним.              Да хоть с кем-то!              — Я услышал вас, Кэйтлин, и очень рад, что вы решились сделать ещё один шаг. Но на сегодня это не первоочерёдное ваше действие. Скажите, уверенности в собственных силах перед заседанием немного прибавилось?              — По крайней мере теперь я смогу его пережить без особых потерь и начать работать по общему графику. Мистер Поттер не очень доволен, когда ему приходится откладывать из-за меня свои планы.              — Скажу по секрету — я ещё ни разу не видел его чем-то удовлетворённым. Даже рождественская премия вчера не вызвала в нём особого восторга. Кстати, перед уходом загляните в бухгалтерию. Я распорядился, чтобы вы получили аванс и премию в полном размере. Пусть это будем моим маленьким подарком к завтрашнему дню.              — Завтрашнему?              — Кэйтлин, я очень сильно удивлю вас, если сообщу, что завтра двадцать пятое декабря?              — Ну, да… Сегодня двадцать четвёртое, последнее заседание, — заодно и квалификационный экзамен у Томаса, а завтра двадцать пятое. Рождество…              Вот чёрт! Похоже, я совсем забыла про него, что было вполне естественно. Кроме работы и дома я почти никуда не выбиралась, а о рождественском духе в Аркхеме напоминали только разговоры о праздничном пудинге. Всё остальное, особенно украшения, могли пойти не по назначению и прибавить лишних хлопот в медицинском крыле.              — Я совсем потерялась во времени.              — Иногда это тоже оказывается полезным. А сейчас, — Стрейндж бросил взгляд на большие круглые настенные часы. — Время обхода.              Я кивнула, вставая и беря с подлокотника висевший на нём белый халат. Надела его, пока профессор забирал какие-то бумаги. Позволить ходить без спецодежды мог себе только он.               — Если понадобится какая-то помощь, смело звоните. Кое-какие связи в суде у меня тоже имеются.              — Спасибо. Очень надеюсь, профессор, что сегодня они не пригодятся.              Попрощавшись, мы разошлись в разные стороны, но прежде, чем получить свои кровно заработанные наличные и сбежать из старого здания с вполне реальными приведениями, я спустилась на второй этаж, проходя по особо тёмному и узкому коридору, которым крайне редко пользовались. Чуть задержалась в туннеле, соединяющем два корпуса, рассматривая мёртвый зимний пейзаж. Асфальтовые дорожки покрылись инеем, комья земли насквозь промёрзли, до сих пор не дождавшись снега. Голые деревья с обрезанными почти под корень ветками выглядели словно инвалиды. Но всё же это было лучше, чем когда внутренний двор заполнялся людьми в полосатых чёрно-белых робах на послеобеденной прогулке, блуждающими по определённому маршруту под пристальным надсмотром санитаров. Вообще, чем больше я погружалась в атмосферу Аркхема, узнавала местные порядки, тем меньше верилось в излечение хоть кого-то из здесь присутствующих. Даже некоторый медицинский персонал, который перевели в психбольницу из тюрьмы, откуда изначально и свезли первых пациентов, было почти не отличить от их подопечных. Надежду давали лишь агитационные речи профессора Стрейнджа на утренних планёрках, но их, похоже, не слушал никто, кроме меня и мисс Пибоди, не сводившей с него преданных глаз. Не возражай она иногда и не вступай в открытые споры по поводу лечения пациентов, я бы точно подумала, что она безнадёжно влюблена в профессора. Хотя, кто знает, что на самом деле творилось между ними. Иногда эта парочка пропадала где-то на долгое время, после чего они либо запирались в кабинете Стрейнджа, либо шушукались по углам и сразу же затихали, стоило подойти вплотную.              Возможно, подобное поведение было связано с работой. За две недели, что я успела отработать, профессор не уставал повторять — нас ждут великие дела. Когда придёт время, он обещал показать волшебную машину по изменению воспоминаний, над которой трудился несколько лет. Именно на её разработку он звал меня пару лет назад и теперь явно гордился своим изобретением. Вообще, он чуть ли не начинал светиться изнутри, стоило кому-то затронуть тему развития Аркхема. Уже где-то были найдены инвесторы для полноценного капитального ремонта, а не его видимости, на рабочем столе профессора в приёмном кабинете на всеобщем обозрении лежала стопка кандидатов на места полностью укомплектованного штата. Даже пациенты, казалось, чувствовали что-то, начиная обсуждать между собой грядущие перемены. Но все их разговоры в конечном итоге сводились к одной теме — будут ли лучше кормить.              Дежурный врач, сидевшая за столом в углу, кивнула в знак приветствия, когда я вошла в медицинское крыло, и, сделав пару пометок в блокноте, молча вышла. На мои ежедневные визиты сюда она не обращала особого внимания, прося лишь ничего не трогать.              В большой комнате со стенами из голого кирпича, где гулял постоянный сквозняк, была занята всего одна койка. Несколько аппаратов с тянущимися от них проводами мирно пиликали, показывая на экранах жизненно важные показатели. Поёжившись, я обхватила себя левой рукой и, пристроив на ней гипс, медленно подошла к кровати.              — Привет, Барбара. Как ты сегодня?              Ни одна чёрточка на экранах не дрогнула, но я была уверена, что она меня слышит. Того же мнения придерживался и профессор Стрейндж, всё-таки позволивший после уговоров навещать мою похитительницу. Да и что мог теперь сделать человек, почти превратившийся в овощ? Барбаре повезло меньше меня, точнее совсем не повезло. Не нашлось никого, кто бы подсуетился и обеспечил её должным лечением. Поэтому после аварии в центральной больнице ей оказали минимальную помощь и поспешили избавиться от террористки, державшей в страхе половину города продолжительное время. Аркхем с радостью забрал её к себе, но и здесь максимум, на который могла рассчитывать Барбара — капельницы с питанием по расписанию и ежедневную смену постельного белья. Полученные травмы теперь были почти несовместимы с жизнью и единственное, что оставалось, ждать конца. Если бы в самом начале ей сделали несколько операций, она вполне могла прийти в себя, даже функционировать, пусть и находясь в инвалидной коляске. Теперь же кома для Барбары оставалась вечным спутником до конца жизни.              Но несмотря на это, Барбара оставалась лучшим собеседником. Она ничего не выспрашивала, да и не стала бы, ведь знала всё. Единственный вопрос, на который я бы очень хотела получить от неё ответ, — стоило ли её нынешнее состояние того, что она получила взамен? Была ли счастлива хоть секунду, творя то, что вздумается, под покровительством Галавана? Такой ли на самом деле была её мечта?              О большинстве того, что произошло в злополучной квартире, я не рассказала никому, повторяя заученную в госпитале урезанную версию. Похищение недалеко от дома Эда Нигмы, где мы до этого выпили по чашечке чая и обсудили книгу. Для достоверности версии её всё же пришлось прочитать, но в экземпляре без единой пометки, что не мешало представлять тонкие карандашные линии в тех местах, где они были, намекая об Освальде. Его следов пребывания в квартире Нигмы никто не нашёл, хотя копы почти сразу наведались в гости на Гранди, 805. Потом Барбара, Бутч и Табита Галаван заперли меня в какой-то старой квартире, постоянно чем-то кололи, а в промежутках избивали от скуки. И никаких разговоров о вечном, красивых нарядов, тем более предложений о сотрудничестве. Даже Барнс, казалось, проникся списком полученных травм в копии истории болезни. Слегка кривился только Буллок, но свои мысли так и не озвучил, имея представление о творившемся в то время чуть больше, чем остальные. Правда не со мной.              — Как думаешь, кто это сделал? Джеймс или…              И у брата, и у Освальда имелись свои претензии к Галавану. Ради кого старался Джим, оставалось непонятно. Бред Табиты приобрёл смысл, стоило узнать, что некогда рассказанная Пингвином история про знатные семьи Готэма имела свою подоплёку. Так осквернённой девицей оказалась далёкая пра-прабабушка Брюса Уэйна, а её неудавшимся женихом — предок бывшего покойного мэра, который вернулся в Готэм, чтобы вернуть себе величие и отомстить за пару сотен лет скитаний по миру. Откуда в его подчинении оказалась секта религиозных фанатиков, оставалось непонятным, но вместе со мной они похитили и Брюса, решив принести его в жертву и очистить город от скверны. А так как брат питал особую любовь к богатому мальчишке, оставалось лишь надеяться, что встань выбор между мной и Брюсом, он выбрал бы меня. Другое дело Освальд, который поднял всех оставшихся людей, чтобы пойти на Галавана, когда не захотел сделать этого даже для отмщения собственной матери. Где он находился сейчас, опять было никому неизвестно, даже Эдварду, но в преступном короле я больше не сомневалась. Он несколько дней протянул раненый в лесу и теперь просто не мог сгинуть, когда подполье особо в нём нуждалось. По крайней мере в это хотелось верить, ведь я понятия не имела, что творилось на тёмной стороне, и вообще предпочитала держаться от неё подальше. Всё, хватит — наигралась.              — Прости, мне пора, — я коснулась холодной руки Барбары, всё ещё витая в собственных мыслях. Похоже, я знатно задержалась, и Ли давно дожидалась меня у ворот. — Дотяни до послезавтра, хорошо?              Теперь за неимением возможности водить машину, на работу и с неё меня доставлял Томас либо Ли. Но на сей раз, кто бы это из них двоих ни был, припарковался не там, где обычно. Кадиллак стоял на обочине у самого въезда в Аркхем, поэтому пришлось с трудом шагать до него, пытаясь бороться с резкими холодными порывами ветра. Где-то на середине пути я наконец смогла разглядеть, кто сидит внутри, и раньше, возможно бы, сильно удивилась, но теперь лишь достала из кармана пачку сигарет. Исход в битве между дешёвой зажигалкой и ветром был вполне очевиден, поэтому подкурила я уже садясь на сидение.              — Где Ли? — я выдохнула дым в сторону водителя, глядя на заваленную обёртками из-под фастфуда бортовую панель.              — Вот, значит, как ты рада видеть своего спасителя! — чересчур бодро провозгласил он.              — Привет, Харви, — я захлопнула дверцу и чуть приоткрыла окно. — Так где Ли?              — Дома. Она попросила подкинуть тебя до суда. Как я мог отказать беременной женщине, обещавшей сделать меня крёстным их с Джимбо будущего ребёнка?              — Ну да. И заодно не прокатиться на крутой тачке?              — Не без этого, — Харви пожал плечами и дал газу, начиная разворачиваться на узкой дороге. Одна из обёрток скатилась с панели, падая мне под ноги. — Слушай, я не ханжа и не борец за здоровый образ жизни, но ты можешь не коптить в салоне? Вывести запах из обивки почти нереально, а сколько встанет её поменять, если прожечь. Или кошелёк твоего бойфренда ещё не окончательно пуст?              — Мы с ним расстались, — вопреки всем просьбам Буллока я достала вторую сигарету.              — О. Что так? Не выдержал вечно кислой мины или кругов под глазами размером с Гранд-Каньон?              — Харви, ты не представляешь, как я тронута твоей заботой.              Буллок тяжело выдохнул воздух через рот то ли усмехаясь, то ли возмущаясь. Кашлянул, пытаясь отогнать рукой распространяющийся по салону дым. Щёлка в окне не помогала, а порывы ветра наоборот разносили его внутри.              — Ещё чего! Просто меня с детства приучили говорить исключительно правду. И я скажу, Кэйтлин, — выглядишь отвратительно. Когда ты последний раз спала? В прошлом году?              — Вчера ночью. Но какое тебе до этого дело?              — Совершенно никакого.              Надвинув на затылок шляпу, Буллок щёлкнул выключатель радио и крепко обхватил пальцами руль, внимательно всматриваясь в пустую дорогу впереди. Серьёзность ему абсолютно не шла, но в репертуаре саркастичного копа, похоже, не было безразличия. На удивление мы нашли с ним общий язык в первый же вечер, когда Харви привёз меня из больницы к Ли домой. Все коверкания имени и великое обращение «психологиня» сразу же куда-то исчезли, стоило мне остаться в одной футболке, открывая порезанную и в кровоподтёках левую руку. Осталась лишь язвительность, но и она стала какой-то выборочно аккуратной. Казалось, Харви бил в те места, где точно был уверен, не сможет сильно обидеть, или вообще предпочитал, как сейчас, отвернуться и пыхтеть. В общем, он оказался не настолько плох, как мне казалось ранее, да и он после третьей или четвёртой порции коньяка, но уже без кофе, выдал то же самое по самому большому секрету. Всё-таки Джеймс сделал своё дело, выставляя меня наглой, избалованной девицей, не думающей ни о ком кроме себя и прожигающей деньги. Судя по всему, его кровно заработанные.              — Вьетнамский бильярдный шар со своими зверушками не дает спокойно жить?              — Вообще-то профессор наполовину китаец. Его мать была американкой и… — я замолчала, осознавая всю несерьёзность и бесполезность этого разговора, опуская вторую половину вопроса. — У вашего капитана тоже волос не больше.              — Не спорю. Но он не пытается вскрыть тебе череп и запустить туда длинные шаловливые пальцы, — Буллок поморщился. — Да и выглядит этот докторишка слишком скользко — попытаешься схватить, потом не отмоешься. Не удивлюсь, если он где-нибудь в подвале проводит над психами опыты и готовит армию зомби для захвата мира.              — Детектив, пожалуйста…              — Ну, а что? Все китайцы одинаковые! — он ударил ладонью о руль. — Между прочим только вчера брали подпольный бордель, который ушлые узкоглазики организовали в китайском ресторане в центре города. В одном зале люди утоляли голод физический, а в соседнем… — повисла тишина, Буллок крепко задумался, явно для того, чтобы как-то обозвать плотские утехи. Но в том, что в Аркхеме секса нет, я была уверена на все сто один процент. Санитары пристально следили за пациентами, которые ни на секунду не оставались сами с собой, да и мужские и женские камеры были разнесены в разные стороны здания. — А-а-а-а, чёрт с ним! Что ты вообще пристала ко мне с каверзными вопросами?              — За всё это время я не задала ни одного.              — Вот именно! А могла бы, — наконец оторвавшись от дороги, Буллок впился в меня недовольным взглядом. — Хотя бы поинтересовалась, как проходят слушания по твоему, между прочим, делу! Или как и где поживает Джим. Ладно, если не хочешь знать ничего про брата, который места себе не находил и волосы на заднице рвал, пытаясь придумать, как тебя вытащить, могла бы вскользь намекнуть, мол, старина Харви, а, может, тогда ты знаешь, где шляется Пингвин? Уж его-то жалкая душонка тебе точно дорога?              Зависнув на пару секунд, я выкинула в щёлку окна давно дотлевший бычок и попыталась стряхнуть упавший на брюки пепел. Белый след на светлой серой ткани в клетку не особо выделялся, но было достаточно того факта, что о нём знала я. И чем больше пыталась тереть его, тем сильнее частички втирались в жёсткую ворсистую ткань.              — Перестань! — Буллок схватил меня за руку, дёргая на себя. Пятно, сосредоточившее на мгновение на себе весь мир, пропало, и вместе и с ним ушла и шаткая уверенность во всём. Харви крепко держал меня за локоть, поджимая дрожащие губы. Казалось, машина всё больше набирала скорость. — Тебе что, плевать?              — Я начала следовать совету, который мне давали — не лезть туда, куда не следует. Отпусти, пожалуйста, — я попыталась высвободиться, но Буллок крепко держал, чем-то напоминая Освальда. Наверное, своим желанием прожечь во мне взглядом дыру, не желая говорить напрямую то, что хотел узнать. Или такой же неожиданной вспышкой гнева? — Ты делаешь мне больно.              — Иди ты! — прорычал Харви, хватаясь за руль уже обеими руками и резко выворачивая машину на встречную полосу. От полёта по салону спас ремень безопасности, зато от бубнежа, что Джеймс не соврал, говоря, что я маленькая неблагодарная дрянь, было никуда не деться. Радовало лишь то, что Харви прибавил звук радио и до меня доносились не все его фразочки. Правда, и их с лихвой хватило, чтобы в очередной раз вспомнить всё, начиная с момента первой встречи в участке. Сколько же всего было сделано за пару месяцев с небольшим, причём по большей части неверно.              «Заткнись. Заткнись же ты уже наконец. Заткнись!» — на повторе крутилось в голове, но там же и осталось. Ведь в одном Харви частично оказался прав. Нет, мне не было плевать ни на Джеймса, ни тем более на Освальда, только беспокойство за них сейчас никак не входило в мои планы. Они были уже довольно большими мальчиками, принявшими решение, и вполне расплачивались за него. Непонятно, действительно, оставалось только одно — почему скрывались они оба, ведь смертельная пуля, пущенная Галавану в лоб, не могла вернуться обратно в пистолет, чтобы произвести выстрел второй раз. Или бывший мафиозный король и уже бывший коп, лишившийся значка, держались за пушку вместе?              У здания суда нас встретил мистер Грей, выхватывая меня из цепких ручищ Буллока, заставляя быстрее идти внутрь. Хоть Харви и гнал машину на грани дозволенного, мы всё равно знатно задержались. Слушание успело начаться, прошла где-то половина времени, отведённая на вопросы Брюсу Уэйну. Вообще было странно, что нас с золотым мальчиком соединили в одно дело, ведь похищения, по сути, не имели друг к другу никакого отношения, но фигурировавшая и там, и там фамилия Галаванов делала своё дело.              — Помнишь, что тебе нужно говорить? — адвокат приоткрыл край папки на молнии, отсчитывая страницы, и извлёк одну, протягивая мне.              — Сделаю всё в лучшем виде. Детектив уже успел сообщить, что я выгляжу просто отвратительно.              — На сегодняшний день идеальнее некуда, — в голосе начальника Томаса сквозило ничем неприкрытое удовлетворение, да и судя по его виду, он уже видел себя на первой полосе всех газет, отбирая больший кусок славы у Уэйна. — Ещё один штрих, мисс Гордон. Позвольте?              Пришлось в очередной раз довериться мистеру Грею, расстегнувшему пару пуговиц на наглухо застёгнутой вязанной кофте. Один её край он сдвинул к плечу, открывая ещё не до конца сошедшую красноту на коже вокруг следа из-под хлыста Табиты, оставленном на правой ключице. Закатал оба рукава по локоть, старательно подворачивая кофту там, где её не сдерживал гипс. Ладно я не додумалась надеть юбку, чтобы открыть изрезанные ноги, ведь даже теперь, сидя в полупустом коридоре, я чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке, то и дело пытаясь закрыть пальцами запястье. Распустила волосы, стараясь спрятаться за ними. Каждый заживший шрам ныл, словно просвечивая сквозь одежду. Казалось, их видит каждый. Я состояла из продольных полос, тянущихся друг к другу.              — Для дачи показаний приглашается Кэйтлин Гордон.              Я вздрогнула от лёгкого тычка в бок, поднимая голову. Мистер Грей уже протягивал руку, стоя рядом. Двери в зал суда были раскрыты, из длинного прохода лился яркий свет, во главе которого виднелась фигура в чёрном. Начиналось время шоу.              Приняв предложенную помощь, я позволила адвокату выйти чуть вперёд и проследовала за ним. Единственное, в чём я точно была уверена с момента, когда вышла из участка после ночи маринования там Барнсом, так это в том, что Стефан Грей сделает всё в лучшем виде. Друг не соврал, когда говорил, что его босс лучший в своём деле, лучший в Готэме. В любом месте, где бы мы не появлялись вместе, все стихали, начиная косо поглядывать в его сторону, и старались отползать как можно дальше. Сейчас выбраться из помещения после закрытия дверей было уже невозможно, зато немногочисленные взгляды оказались обращены к моему защитнику. Особо яростно на него смотрел Барнс, занимающий в первом ряду чуть ли не два места сразу. Я же, заняв скамью за огородкой рядом с судьёй, выхватила из зала только фигуру Брюса у окна, рядом с которым сидел статный мужчина лет пятидесяти.              — Мисс Гордон, — начал судья. — Предупреждаю вас о том, что лжесвидетельствование карается по закону в соответствии со статьёй…              На всякий случай скрестив средний и указательный пальцы, я поклялась в честности и правдивости своих слов. Вообще можно было ничего не говорить, как и не проводить само заседание, исход которого уже был давно известен. Томас ещё неделю назад прикупил бутылку шампанского, чтобы отпраздновать моё окончательное освобождение, но приходилось в очередной раз пересказывать историю о том, как меня запихнули в машину средь бела дня и обвинять в этом отсутствующих фигурантов, один из которых был мёртв, другая находилась в состоянии комы в медицинском крыле Аркхема, а ещё двое исчезли, подчистив после себя все концы.              В особо напряжённых моментах я даже пустила слезу, благо это не составило особого труда. Воспоминания до сих пор были настолько живыми и красочными, что не сиди я на очередной партии таблеток, то давно бы рыдала, не в состоянии ничего сказать. Хотя и это иногда не мешало замолчать, чтобы перевести дыхание и попытаться восстановить начавший садиться голос. Вопросы каким-то неожиданным образом начинали повторяться, мы ходили по кругу или просто я теряла исток мысли? Всё сильнее в голове начинал звучать голос профессора со звуками прибоя, призывая отключиться ото всего гнетущего и пугающего.              — Вы были ранее знакомы с Барбарой Кин? — городской прокурор вдруг появился посередь белоснежного песка, загораживая вид на превосходный закат.              Мотнув головой, прогоняя наплывший морок, я посмотрела на мистера Грея, ища поддержки. Он уверенно кивнул. Наши переглядки не остались незамеченными.              — Да.              Логично было бы предположить, что дальше прокурор поинтересуется о том, знала ли я и всех остальных, но нет. Он, подойдя к своему столу, облокотился о него боком, задавая очередной вопрос из списка фактов, о которых все знали, но предпочитали не говорить.              — В каких отношениях вы состояли с мисс Кин?              — В приятельских. Мы хорошие знакомые. Иногда созванивались, поздравляли друг друга с праздниками, пару раз встречались, чтобы пройтись по магазинам, когда она приезжала в Вашингтон.              — Значит, в Готэме, кроме как во время похищения, вы не виделись?              — Нет, — я нервно сцепила пальцы вместе, вспоминая встречу с Барбарой под ночными софитами. — В Готэме мы с ней больше не встречались.              — А ваш брат? — прокурор вдруг оторвался от стола, начиная подходить всё ближе, чеканя шаг. — Ведь мисс Кин ранее была его невестой.              — Да, какое-то время они встречались.              — Ваша честь, — предпочитавший до этого наблюдать за происходящим Грей, подал голос. — Я возражаю. Данный факт никак не относится к делу.              На лице судьи, довольно тучной блондинки с большим пучком на затылке, отразилось нескрываемое раздражение. Она с шумом положила перед собой ручку, за которую то и дело хваталась, вертя между пальцами.              — Продолжайте, господин прокурор.              — Спасибо, — мужчина победоносно улыбнулся, вставая почти вплотную к ограждению рядом со мной. — Мисс Гордон, расскажите, каким образом вам удалось выбраться из квартиры, где вас держали.              — Не знаю. В тот момент я была не в сознании.              — Тогда сообщите суду то, что помните.              — Ну… — я тяжело вздохнула. — Табита Галаван обвинила меня в том, что из-за брата… Джима Гордона Барбара Кин впала в кому, и решила сделать то же самое со мной. Глаз за глаз, зуб за зуб… И…              — Все медицинские заключения были переданы суду ранее, Ваша честь, — мистер Грей заполнил собой возникшую паузу. — Некоторые травмы, нанесённые моей подзащитной Табитой Галаван вы можете до сих пор лицезреть сами. Я невольно схватилась за край кофты, успевшей съехать ниже по плечу, и застегнула верхнюю пуговицу.              — Да, спасибо, — судья кивнула. — Продолжайте, мисс Гордон.              — Когда я пришла в себя, в комнате никого не было. Наверное, Табита подумала, что убила меня, или решила продолжить потом… Я решила воспользоваться моментом, попытаться позвать на помощь. Хотела открыть окно, но у меня не хватило сил. Мне повезло, что в доме напротив оказался детектив Буллок. Он увидел меня до того, как я снова потеряла сознание. Я не знаю, что происходило потом. Помню только звуки, похожие на выстрелы, и расплывающееся лицо детектива. Он вызвал медиков и сопровождал меня в больницу. Вроде бы…              — Очень удачное стечение обстоятельств, мисс Гордон. Вы так не считаете?              — Мне действительно повезло, господин прокурор, — приходилось из последних сил поддерживать контакт с мужчиной, чьего имени я даже не пыталась запомнить, хотя желание отвернуться к окну было слишком сильно. Быстрее бы уже закончился весь этот театр абсурда. — Если бы не детектив Буллок, я, наверное, сейчас здесь не сидела. Табита Галаван говорила, что у них изначально не было намерения оставлять меня в живых.              — Но несмотря на это, вам всё равно удалось спастись.              — Да. Я очень благодарна детективу Буллоку за то, что он буквально подарил мне вторую жизнь.              — А вам не кажется странным, мисс Гордон, — прокурор обернулся к немногочисленным зрителям, открывая их напряжённые лица, — что вышеупомянутый детектив оказался в нужном месте в нужное время? В тот самый момент, когда, по установленным данным, в квартире находился один человек, вооружённый электрошокером и бейсбольной битой. Героически спас вас, а затем так же героически через пару дней участвовал в поисках и освобождении Брюса Уэйна, о похищении которого полиции стало известно в самый последний момент.              Стул под капитаном Барнсом скрипнул, разносясь эхом по большому залу.              — После этого Джеймс Гордон вместе с Освальдом Кобблпотом похитили Тео Галавана, после чего на утро его труп нашли на пирсе.              — Пожалуйста, господин прокурор, изъясняйтесь яснее, — мистер Грей слегка хлопнул в ладоши, обращая всё внимание на себя. — В описанные вами события моя подзащитная находилась в госпитале, чему свидетельствуют медицинские документы и показания персонала. Так же, чтобы ещё больше не травмировать психику мисс Гордон, специалистами, которые наблюдали её, было принято решение не сообщать ей о том, что Тео Галаван был убит, и о том, кто подозревается в его убийстве. Так же хочу напомнить вам, что это совершенно не относится к повестке дня. А если вы хотите допросить мисс Гордон по делу 181б, то прошу вас воздержаться, потому что она не является свидетелем по нему.              — Что вы, господин адвокат, — язвительно процедил прокурор, впиваясь взглядом в моего защитника. — Я всего лишь хотел поинтересоваться у мисс Гордон, не считает ли она странным подобное стечение обстоятельств, особенно в ситуации, когда все фигуранты похищения и спасительной операции были плотно знакомы между собой.              — Я мало знакома с детективом Буллоком, — я влезла быстрее, чем мистер Грей успел вставить не менее едкий ответ. Их перепалка могла затянуться очень надолго, а я уже буквально физически ощущала, как стены вокруг начинали давить и сдвигаться. — Так же почти не общалась с Джеймсом, тем более с Барбарой Кин. Табиту Галаван я видела впервые в жизни. Поэтому если они каким-то образом и сговорились между собой, то мне об этом ничего неизвестно.              — Спасибо, мисс Гордон. Именно это я и хотел услышать, — прокурор радостно улыбнулся, выглядя так, будто я только что помогла раскрыть ему преступление века. — У меня больше нет вопросов, Ваша честь.              У остальных участников процесса, к счастью, их тоже не оказалось, поэтому я быстро перебазировалась на один из стульев посередине зала, бережно поддерживаемая мистером Греем, словно любящим отцом, хотя им по определению он не мог мне стать никоим образом. Но благодаря своей неземной красоте, адвокат явно пользовался популярностью у девушек, начиная лет с тринадцати. Вообще, вокруг постоянно оказывалось слишком много блистательных, слишком привлекательных людей. Это неприятное осознание вдруг покоробило, выстраивая в ряд Барбару с Ли и Джеймсом, Томаса, сидящего рядом Стефана Грея, даже Табита Галаван со звериным взглядом и обтянутая кожей вполне могла соблазнить любого мужчину. Но дело было даже не в этом. Благодаря своей внешности они вполне завоёвывали внимание других ещё до того, как пытались что-то до них донести. За примером далеко ходить было не нужно — бывший начальник Томаса совсем не пользовался популярностью и дело было далеко не в том, что он предпочитал работать с преступниками. Буллок, скрывающий за вечным сарказмом и пивным животом ранимую душу. Капитан Барнс… В нём, я уверена, тоже было что-то хорошее, что ему пришлось похоронить глубоко в себе, променяв густую шевелюру и улыбку на глубокие морщины на лбу и горечь в голосе. Освальд, предпочитающий сразу убить, чем подпустить к себе человека хотя бы на шаг. В какой момент и те, и другие разошлись в разных направлениях, выбирая себе сторону? А главное — как было определить, куда лучше сворачивать и на какой из сторон лучше?              Большую часть речи судьи я прослушала, определяя по довольному выражению лица мистера Грея, что всё закончилось в нашу пользу. Он попросил меня ненадолго задержаться, чтобы обговорить пару каких-то вопросов, направляясь к прокурору, радушно раскинувшему руки в стороны и заключая его в объятия. Если бы я могла ещё чему-то удивляться, то непременно сделала это, но решила быстро выбраться из зала и спрятаться в укромном уголке, пока кто-нибудь не решил поговорить со мной, тем более дать парочку напутствий на будущее.              Волнующейся Ли поблизости нигде не оказалось, правда, я не особо надеялась на её появление в суде. Последнее время она действительно чувствовала себя нехорошо, ей даже пришлось взять пару дней в участке за свой счёт, но настроение, несмотря на всеобщее понимание, опустилось ещё на пару пунктов.              — Кэйтлин! — раздался позади голос, когда я почти спустилась по широкой лестнице на первый этаж. — Подождите!              Громкие шаги становились всё ближе, пока рядом не оказался Брюс Уэйн, перепрыгивая через пару ступеней. Ещё недавно уложенные волосы торчали в разные стороны, в остальном он выглядел очередным победителем по жизни. Ещё один кандидат в команду красавчиков. Да что там — он уже начал возглавлять её. Вот уж кого я точно не ожидала увидеть.              — Я ждал вас, — выдал он очередное откровение и всё-таки повернулся лицом к выходу, чтобы не покатиться кубарем вниз, но всё равно продолжал смотреть на меня. — Рад, что с вами всё в порядке. Детектив Гордон рассказывал, что сделали… Как повела себя Табита Галаван. Я волновался за вас.              — Спасибо, — мы остановились рядом с перилами, чуть отходя в сторону, чтобы никому не мешать. — Хорошо, что с вами тоже ничего не случилось. Непросто было всё это пережить.              — Да, было немного страшно, но большую часть времени меня продержали в камере в подвале, а потом пришёл детектив Гордон и все остальные, — Брюс пожал плечами. — Вообще… Я хотел сказать, что если вам будет что-то нужно, то можете смело обращаться. Вот, — он протянул мне бумажку с номером телефона, которую я инстинктивно сунула в карман. — Детектив Гордон всегда помогал мне, и сейчас в его отсутствие я хотел бы сделать тоже что-нибудь для вас. Если потребуется хороший врач или ещё что-то… Верно, Альфред?              Брюс вскинул голову. Рядом возник мужчина, сидевший рядом с ним в зале заседания, тяжело дыша, словно после долгой пробежки. Будь этот человек очередным бандитом, я бы уже вновь оказалась в отключке, не заметив приближения.              — Альфред Пенниуорт, — он коротко кивнул, вставая почти вплотную к Брюсу по стойке смирно. — Дворецкий и опекун юного господина. Надеюсь, он не сильно вам докучал?              — Нет, что вы. Наоборот, скрасил ожидание.              Я нагло врала, совершенно не стараясь придать словам правдивый вид, заодно поглядывая на второй этаж. Мистер Грей всё не появлялся на горизонте, заставляя нервничать. Оставалось надеяться, что Альфред окажется умнее своего подопечного и быстро уведёт его, ведь принимать помощь от Брюса Уэйна я совершенно не собиралась. Наоборот, его предложение выглядело унизительным. Золотого мальчика похитили, чтобы убить, но он почему-то стоял передо мной абсолютно здоровый и довольный жизнью после того, как его спас мой брат, не пожелавший пойти навстречу Барбаре и хотя бы попытаться сделать вид, что старается вытащить Галавана из тюрьмы.              — Я говорил Кэйтлин, что она может обратиться к нам по любому поводу. Думаю, детектив Гордон был бы рад, ведь он сейчас отсутствует, — фраза прозвучала так, будто Джеймс просто уехал в командировку или взял вынужденный отпуск по семейным обстоятельствам, а не разыскивался всеми полицейскими Готэма в городе и за его пределами.              — Очень благородно с вашей стороны, мастер Брюс. Если вам будет что-то нужно, мисс Гордон, я лично займусь этим. Не стоит ещё юному джентльмену участвовать во взрослых делах. Согласны?              Я одобрительно кивнула.              — Спасибо, но я надеюсь, что помощь мне не понадобится. Произошло и так довольно много всего.              — Верно. Слишком много потрясений за последнее время.              — Тогда можете заехать к нам в гости, — Брюс с энтузиазмом ворвался в наш почти оконченный разговор, в котором оставалось лишь поставить точку. — В любое время. Альфред печёт прекрасный куриный пирог со шпинатом. Мы могли бы сыграть в шахматы, пообщаться.              — Не думаю, мастер Брюс, что это будет удобно, — Альфред чуть нагнулся к подростку, но продолжал исподлобья смотреть на меня с недвусмысленным видом, что будет совершенно не рад встрече. — У мисс Гордон, наверное, и без нас сейчас очень много дел. Тем более ей тоже нужно прийти в себя.              — Но… — Брюс вдруг активно замотал головой, переводя наполненный мольбой взгляд с меня на дворецкого, будто от того, приду ли я в гости, зависела его жизнь. — Я думал, что мы сможем…              — Господин Уэйн, я не знаю, где сейчас находится Джеймс, — едва уловимая догадка вполне оправдала себя, когда вместе с выражением грусти Брюс с облегчением выдохнул, отводя глаза в пол. Вот, значит, что ему было нужно на самом деле. Самое настоящее лицемерие, скрывающееся за маской дружелюбия и благородства! Очередной богатей, рано осознавший, что для того, чтобы заполучить желаемое, нужно лишь проявить чуточку интереса и всё будет лежать у его ног. Повезло же сотрудникам в Уэйн Интерпрайзерс, которые будут молиться на своего босса через пару лет, лишь бы их удостоили рукопожатия и грамоты в конце года за достойный труд.              — Мастер Брюс, нам пора, — Альфред из всех опомнился первый. — Извините, мисс Гордон. Мальчик очень сильно переживает.              — Я понимаю.              И всё бы прошло гладко, закончилось не начавшись, если бы дворецкий смог уволочь своего подопечного подальше и поскорее, но Брюс вывернулся у него из-под руки спустя пару шагов, буквально бросаясь на меня. Пришлось даже отступить, чтобы он не снёс меня с ног. Благо привитые с детства манеры не давали золотому мальчику хватать людей за руки или за полы одежды, но он был близко к тому, чтобы наплевать на запреты. Брюса слегка потрясывало мелкой дрожью, голос сбивался.              — Ещё один вопрос, пожалуйста.              — Мастер Брюс, не стоит задерживать мисс Гордон. Да и нам тоже пора, — нажимал Альфред, но было уже поздно.              — Я попробую ответить, если смогу, господин Уэйн.              Альфред плотно сжал челюсти, холодно смотря на меня. В душе же вместе с раздражением начал появляться интерес к происходящему. О, как же было приятно за короткое время сменить статус, ведь каких-то пару минут назад Брюс Уэйн пытался навязать свою помощь, теперь же отчаянно нуждался в моей. Да и предугадать его вопрос, казалось, проще простого, ведь он витал на поверхности. Особенно после того, как речь уже зашла о Джеймсе.              — Скажите, — Брюс нервно сглотнул и схватился за край тёмно-серого жилета, явно пытаясь побороть то, что мешало ему говорить. Прошла секунда-другая — все ждали, я в особенности. — Кэйтлин, вы верите, что детектив Гордон способен на убийство?              Слова прозвучали настолько тихо, расплылись в окружающих звуках и чужой речи, будто их и не было вовсе. Единственное, что доказывало их реальность — побелевший как полотно Брюс. Здравый смысл буквально вопил, что передо мной находится всё ещё ребёнок, пусть и не по годам развитый. Что, возможно, лучше успокоить его и всё отрицать, заодно упомянуть о злом и жестоком Пингвине, но, как назло, первый раз с выписки из больницы мне больше не хотелось врать, особенно при наступлении момента, когда, наконец, все вокруг могли узреть истинную сущность брата. Репутация святого Гордона трещала по швам и её разрушению уже ничего не могло помешать. Даже я.              — Да. И делал это ни раз, особенно на ближнем востоке, если вы, конечно, об этом, — в кровь словно что-то подсыпали, вены начало изрядно жечь. — Сейчас он продолжил делать это в Готэме. Когда-то он защищал страну, теперь жителей. Всё вполне логично. Он ведь полицейский. Это его работа — убивать людей.              — А Галаван… Вы думаете он мог… Без суда?              — Почему бы нет? Тем более иногда лучше применить превентивные меры, чем разбираться с последствиями.              — Как… Как вы так можете, — Брюса откровенно трясло, в голосе начинали появляться разъярённые нотки, — говорить о собственном брате? О человеке, который в одиночку пытается бороться с преступностью в городе!              — Увы, господин Уэйн, родственные связи автоматически не делают людей лучше, как и отношения с ними. Мы с вами знаем двух разных Джимов Гордонов. Если для вас он сделал многое, то не значит, что он заботится так же о других.              — Нет, это не правда! Вы просто хотите очернить его в глазах других. Не знаю зачем, но вам это не удастся. Я верю, что детектив Гордон самый честный, самый неподкупный, самый… Самый! — Брюс запнулся, вышел почти на детский истерический крик. — А вы завидуете, что не сможете никогда стать такой же, как он.              Дворецкий перехватил мою левую руку, крепко сжимая запястье до тех пор, пока пелена перед глазами не начала проходить. Пульс звонко стучал в висках, я тяжело дышала. Мальчишка во все глаза смотрел на меня вместе с немногочисленными притихшими зрителями вокруг.              — Не нужно этого делать, мисс Гордон. Не стоит бить детей. Будьте умнее. А вы, мастер Брюс, — я попыталась вырвать руку, но не смогла этого сделать, хоть её уже не пытались раздавить, — ведёте себя неподобающе. Немедленно извинитесь перед мисс Гордон.              — Нет, Альфред. Мне не за что извиняться.              — Тем более мне тоже не нужны ничьи извинения. А на вас, если не отпустите, я напишу заявление в полицию о домогательстве, — я ещё раз дёрнула рукой, впиваясь взглядом в дворецкого. Вряд ли он сильно испугался угрозы, но всё же разжал пальцы. — Воспитывайте лучше своего мастера, а то он никогда не дорастёт до уровня выбранного кумира. Всего хорошего.              Развернувшись вмиг на скользкой плитке, я вылетела на улицу, на ходу пытаясь высунуть из рюкзака шапку. Холодный ветер швырнул волосы в лицо, чем больше вывел из себя. Надо же! Какой-то мальчишка, с которым мы единожды перекинулись парой слов за ужином, смел оценивать меня и делать якобы далеко идущие выводы. Да что он стоил сам без оставленных родителями миллионов и опять же миллионов долларов? Как быстро бы сгинул, оставшись один, или прогнулся под окружающий мир, воруя, чтобы набить голодное брюхо, или что похуже?              — Ну как оно? — я с развороту со всей силы ударила рюкзаком в сторону голоса. Харви охнул. — Что, всё настолько хреново? Неужели тебя обязали год драить сортиры в мужском туалете в участке? А там знаешь ли… — он скривился.              — Очень смешно, — очередная порция подколок совсем не воодушевляла.              — Ладно-ладно, я помолчу, — он вскинул вверх ладони в мирном жесте. — Пошли, расскажешь чего как по дороге. Расширю свой и без того длинный список на расстрел.              — Можешь внести туда Брюса Уэйна.              — Кого-кого? — на лице Харви одновременно отразились удивление и непонимание.              — Я прогуляюсь, — решая не продолжать тему, я двинулась вперёд без особой цели, главное подальше отсюда.              — А машина? — раздалось вслед.              — Можешь пока оставить себе, — крикнула я и прошептала. — Только, пожалуйста, не загадь её окончательно.