шесть лет назад
Им несказанно повезло. Поиски семейного кубка их заказчика оказались на удивление простыми, как и награда, которая немало потрясла друзей. Сто тысяч золотых, а раздельно — по двадцать на каждого из них. О подобных деньгах за шуточное дело можно было только мечтать. — За щедрость лорда Мероли! — ослепительно улыбаясь, провозгласил Адам. Ответом послужил дружный перестук кружек. — И за забывчивость лорда Мероли тоже, — добавил Дэйгун, ухмыльнувшись. Он единственный из них не притронулся к выпивке, но исправно поднимал свою кружку, стараясь не отставать от компании. — Мне определенно нравится Редларч, — довольно заключил Рик. Блаженно улыбаясь, он вытер губы тыльной стороной ладони. — Может быть, организуем пропажу чаши еще раз? — Я могу это устроить, — отозвался Адам, а затем подмигнул друзьям. — Авось еще несколько тысяч ухватим. — Бедняга даже не вспомнит, что он за нее платил, — хохотнул Дункан. Эсмерель, сидящая рядом с ним, внезапно пихнула его в бок. — Господа, сжальтесь над бедным лордом, — с назидательным видом произнесла она. Рик, переглянувшись с Адамом, дружно прыснули, и, судя по тому, как дрогнули губы Эсмерель, она едва удержалась, чтобы не засмеяться в ответ. — Нет, вы подумайте, она стояла там целую неделю! — снова засмеялся Дункан. — Сто тысяч за кубок в собственной уборной! — Золотая уборная, не иначе, — подытожил Дэйгун. Эсмерель фыркнула, не сдержав смешок. — В любом случае теперь эти сто тысяч наши, — прошептал Рик, заговорщически подмигнув друзьям. Они снова чокнулись и осушили кружки. Это был один из выходных дней, какие обычно выдавались в «Качающемся мече» Редларча. Голоса друзей нередко тонули в общем гвалте завсегдатаев, звуках возни, пьяных окриков и восторженных возгласов. Местный бард, поклонившись присутствующим, ловко запрыгнул на помост. Вооружившись флейтой, он завел плясовую. Мужчины хлопали в ладоши и притопывали ногами в такт, женщины вторили в ответ известной трактирной песенке:Девица-красавица, Что тебе не нравится? Посмотри же на меня, Девица-красавица! Ни покоя мне, ни сна! Девица-красавица Мои думы унесла. Что же ей не нравится?...
— Танцевать! — объявила Эсмерель и хлопнула в ладоши. Дэйгун искоса бросил на нее взгляд, и она усмехнулась ему в ответ. — Никаких отговорок не принимается, — отрезала она, по-прежнему улыбаясь. Прежде чем Дэйгун успел возразить, Эсмерель отвернулась от него и снова толкнула под бок Дункана. Тот засмеялся, едва не выронив кружку, но послушно последовал за напарницей, которая увела его в толпу танцевавших рядом с бардом. — Ну же, ну же! — воскликнула она, вернувшись к столу, и окинула взглядом оставшихся мужчин. Адам с почтительным видом поклонился. — Любой каприз для моей леди, — ухмыльнувшись, сообщил он. Эсмерель не осталась в долгу, сделав шутливый реверанс. Когда Адам исчез среди завсегдатаев, она повернулась к Рику и Дэйгуну. — Эсме? — с надеждой в голосе окликнул ее Дэйгун. Рик с сочувствующим видом похлопал его по плечу. — Если Эсме что-то задумала, она нас из могилы достанет, дружище, — заметил полурослик, но тут же осекся, поймав на себе ее взгляд. — Уже бегу, уже бегу! — подняв руки в знак поражения, заявил Рик. — То-то же, — удовлетворенно отметила Эсмерель, а затем вновь повернулась к Дэйгуну. — Я не пойду... — начал было следопыт, но замер, когда напарница протянула ему руку. — Пойдем со мной, Дэг, — попросила она, ненавязчиво улыбнувшись. Дэйгун вздохнул. — Будь по-твоему, — обреченно согласился он. Эсмерель сощурилась. — Не на эшафот же тебя ведем! — рассмеялась она, увлекая Дэйгуна за собой в толпу веселящихся, пока он, обуреваемый думами, следовал за ней, не замечая ничего вокруг. — Держи меня за руку, — тут же скомандовала она и повернулась на пятках, выискивая напарников. Убедившись, что все на месте, Эсмерель снова повернулась к нему, бросив игривый взгляд из-под черных пушистых ресниц. Легко и невыносимо тяжело в один момент. Она кружила вокруг Дэйгуна, радостно смеясь, в то время как он, едва успевая переводить дух, следил и ловил: каждое движение, каждый незначительный жест и каждую мелочь: струящийся подол шелкового платья, вскинутую в такт песни руку, улыбку, небрежно откинутую прядь волос. Толпа бесновалась; бард, подхватив настрой, сменил мелодию, все больше увеличивая темп. Их неловкий танец был окончен, и Дэйгун, окончательно сбитый с толку, побрел к столу, но почти тут же обернулся. Под одобрительный гул завсегдатаев и аплодисменты друзей Эсмерель резво забралась на один из столов, и, поклонившись толпе, слегка коснулась струн мандолины, каким-то волшебным образом оказавшейся у нее в руках. Она подхватила плясовую, и бард, встретившись с ней взглядом, кивнул с благосклонным видом. — Эсме, Эсме! — кричал Рик, без устали хлопая ей. Четвертая кружка эля была для него явно лишней, но полурослик не сдавался, стараясь удержаться на ватных ногах. Эсмерель же, скинув обувь, ловким движением ног освободила стол от ненужной посуды, отбивая ритм плясовой. Ей вторили слушатели, стараясь уловить каждое ее движение. Взметнувшийся от очередного выпада подол юбки слегка приоткрыл стройные очертания ее ног, и этого момента хватило, чтобы по спине у Дэйгуна побежали мурашки. Он, следивший издалека за творящейся вакханалией, даже не заметил, как рядом опустился Дункан. — Братец, да на тебе лица нет! — присвистнул младший Фарлонг, встретившись с ним взглядом. Дэйгун ничего не ответил и отвернулся. В это время Эсмерель передала кому-то из толпы мандолину, а затем, задорно смеясь, спрыгнула со стола, упав прямо в заботливо подставленные руки Адама. Покружив хохочущую напарницу, тот бережно опустил ее на землю, и они продолжили танцевать, взявшись за руки. Несколько парочек присоединилось к ним, а оставшиеся обступили танцующих, заключив их в круг. — Немного нездоровится, — наконец, выдавил из себя Дэйгун. Проходящая мимо подавальщица широко ему улыбнулась. — Что-то желаете, милорд? — учтиво поинтересовалась она. Дункан закашлялся. — Не хочу вас огорчить, госпожа, но мой брат — приверженец унылой трезвости, — сообщил он, ехидно осклабившись. — Я бы не отказался от вина, — прервал его Дэйгун. Дункан вытаращил глаза, а подавальщица, довольно улыбнувшись, поспешила в сторону погреба. — Я ослышался, так ведь? — Дункан сощурился, оглядывая брата. Он поднес к губам свою кружку. — На слух ты никогда не жаловался, — рассеянно отозвался Дэйгун, уставившись на стол, где пару минут назад отплясывала их напарница. Дункан перехватил его взгляд и поджал губы. — Твоя проблема решается одним простым разговором, — заметил он. — У меня нет проблем, — отрезал следопыт. — Вот как? Дэг, я просто хочу... — У. Меня. Нет. Проблем, — отчеканил Дэйгун. Он бросил гневный взгляд на Дункана, который лишь пожал плечами. — Дело твое, брат. Тем временем к ним вернулась подавальщица. Дэйгун принял из ее рук бутыль, совсем не заметив, как та, как бы невзначай поведя полуоткрытыми плечами, протиснулась мимо него к ожидающим ее завсегдатаям, и вопросительно посмотрел на Дункана, который лишь рассмеялся в ответ. — Посмотрите-ка на нашего доблестного следопыта! — заговорщически прошептал он. — Сейчас вашему вниманию будет представлен смертельный номер! — Издевайся сколько угодно, — отмахнулся от него Дэйгун. Он слегка пригубил вино и поморщился. — Как вы такое пьете? — спросил он брата. — Со временем привыкаешь, — пожал плечами Дункан. Дэйгун вздохнул и снова отвернулся. — Ребята, сегодняшний вечерок — просто кайф! — на плечи братьев с тяжелым шлепком опустились ладони Рика. Полурослик счастливо улыбался, оглядывая их. — Пожалуй, стоит повторить! — А вы чего не танцуете? — подошедший следом Адам опустился рядом с Дунканом, который молча указал на стол. — Дело важное, — хихикнул он. — Вопрос жизни и смерти, то бишь. — Дэг, а ну делись! — Рик обратил внимание на бутыль, стоящую рядом со следопытом. Дэйгун едва улыбнулся и протянул вино Рику, который кивнул с важным видом и, откупорив емкость, сделал несколько больших глотков. — А Эсме ты где потерял? — спросил Дункан. Адам замешкался. — Эсме?.. — переспросил он. Задумавшись на мгновение, Адам продолжил: — М-м-м... кажется, кто-то из слушателей попросил ее станцевать где-то помимо таверны... — он почесал голову. — Ее выступление пришлось многим по вкусу. — Вот увидите, наша Эсме — непризнанный талант! — Рик, оторвавшись от бутылки, мутным взглядом уставился куда-то вдаль, будто надеялся, что Эсмерель и ее новообретенные поклонники слышат его монолог. — О ней и ее потомках еще сложат легенды! — Уж скорее Эсме сама их будет складывать, — поправил его Адам. Они засмеялись. Легенды... Дэйгун молча наблюдал, как остатки вина заботливой, но нетвердой рукой Рика разливаются по кружкам. О некоторых вещах в легендах не упоминают. Или не вспоминают вовсе. Кому есть дело до того, о чем грезит его душа? Он, невесело усмехнувшись, вновь обратил свой взгляд на пустой стол рядом с веселящимися завсегдатаями. В сердце каждого из их компании Эсмерель заняла особое место — стоило ли сомневаться в этом. Ведь именно она собрала их вместе, поддерживала в часы невзгод и радовалась успеху каждого, как за себя саму. Но Дэйгун был бы лжецом, если бы отвергал то, что чувствует. А лгать он не привык. Он задумчиво взболтал остаток вина в кружке и осушил ее до дна. Эсмерель... Даже имя ее звучало как песня — лилось рекой, заставляя сердце стучать быстрее, а кровь приливать к лицу. Эти чувства ошеломляли, возвышали, растаптывали его. Привыкший с ранних лет держать все под контролем, Дэйгун и подумать не мог, что с той поры, как он потерял мать, какая-то другая женщина будет способна тронуть его душу. В мыслях возник образ матери — ее строгий профиль, шелковая вуаль, прикрывающая высокую прическу из множества кос в обрамлении золотых нитей, усталый, но ласковый взгляд темно-зеленых глаз — прекраснее женщины не было во всем Фаэруне. Эсмерель же ворвалась в его жизнь и сердце так легко и непринужденно, будто всегда там была. Он окинул взглядом друзей. Дункан что-то шептал Адаму на ухо, как бы случайно положив ему руку на колено; тот отвечал ему, слегка изогнув тонкие губы в полуулыбке. Дэйгун вздохнул и отвел взгляд. Отношения его брата не должны были его волновать, но все же, наблюдая за ними, следопыт ощущал легкий укол зависти. Младший Фарлонг оказался гораздо смелее, и теперь ничто не мешает ему наслаждаться жизнью. Решение признаться в чувствах висело в душе следопыта тяжелым камнем не первый год, но он устал. Приятный туман в голове от выпитого вина, как он и надеялся, освободил ум от ненужных сомнений. Да, он найдет ее и скажет все, что чувствует, а там — сердце его замерло от мысли — будь что будет. — Пойду разыщу Эсме, — поднявшись из-за стола, выпалил он. Дункан повернулся к нему, удивленно приподняв брови, а затем улыбнулся. — Адам, пожалуй, нам стоит оставить голубков поворковать наедине, — сообщил он их напарнику с торжественным видом. Адам спешно кивнул и, улыбнувшись, показал Дэйгуну большой палец. — Уж кто бы говорил про голубков, братец, — рассмеялся Дэйгун. Но Дункан лишь махнул рукой, не придав значения колкости в свой адрес. — Иди уже, герой, — он встал из-за стола и слегка подтолкнул брата в сторону выхода, а затем подмигнул. — Ночь не будет длиться вечно, если ты понимаешь, о чем я. Дэйгун откашлялся, пропустив сказанное мимо ушей. Дорога до выхода казалась длиннее вечности. Он и сам не понял, как в руке оказалась ещё одна бутыль вина. Да, он признается, а затем, если боги улыбнутся ему, возьмет себе хотя бы единственный поцелуй, не смея грезить о большем. Может быть, ее глаза вспыхнут гневом, а он получит заслуженную пощечину. Так будет легче, так и должно быть. Ночной воздух приятной прохладой окутал его. Где-то вдалеке шумела раззадорившаяся толпа, гремела посуда, а снаружи истошно орали коты, сцепившиеся где-то на закоулках. Дэйгун поднял голову. В небе висел полный диск луны, окутанный мириадами созвездий. Он усмехнулся — лучше обстановки и не найти. Закрыв глаза, он представил, какими проклятиями покроет его Эсмерель, если он отважится хотя бы коснуться ее. А может быть, она ответит, что чувствует то же самое? В груди что-то екнуло, и Дэйгун судорожно отхлебнул из прихваченной бутыли, отметая мысли, от которых становилось невыносимо стыдно и волнительно одновременно. Будь что будет... Он спустился с крыльца и замер в растерянности: ни единого намека на иные празднества вдали от таверны — лишь ночное безмолвие, простирающееся над всем Редларчем. — Эсме! — крикнул он в тишину. Никто не откликнулся. «Кто-то из слушателей попросил станцевать ее помимо таверны». — Проклятье! — выдохнул Дэйгун. Стараясь не думать о тех картинах, которые пришли на ум, он сломя голову бросился в таверну. У их стола оставался Рик, лениво переливающий остатки вина из одной кружки в другую. — О, Дэг! — полурослик, махнув рукой, попытался подняться, но покачнулся и едва не упал, вовремя схватившись за краешек стола. — Присоединяйся, друг! — Эсме не появлялась? — перебил его Дэйгун. Рик широко улыбнулся и поднял свою кружку. — За Эсмерель, которая появилась в нашей жизни! — провозгласил он и осушил кружку, умудрившись пролить большую часть вина на свой камзол. Дэйгун уже не слушал его. Он взлетел по лестнице и остановился у двери, ведущей в комнату их напарницы. Следопыт перевел дух и слегка постучал. — Эсме, прошу... — взмолился он, прижавшись к двери ухом. Тщетно — не было слышно ни шагов, ни чего-либо еще. — ДУНКАН!!! Теперь уже он тарабанил по двери брата, ругаясь про себя. Боги, как они могли такое допустить?! — Отвори, провались ты в Бездну! — прорычал эльф, от души пнув дверь сапогом. — Ты чего шумишь? Дверь отворилась, и перед Дэйгуном появился брат, щурясь от яркого света факелов, горевших в коридоре. Дункан был совершенно нагой, не считая спешно повязанного на бедра полотенца, и взмокший, словно минуту назад вылез из разгоряченной бадьи. — Какого черта, Дэг?! — прошипел он. — Эсме пропала, — выдохнул Дэйгун. Выражение недовольства на лице Дункана сменилось удивлением. — Как это — пропала? — недоверчиво спросил он. — Мне нужен Адам, — перебил его Дэйгун. Дункан раскрыл было рот, чтобы возразить, но он тут же взмахнул рукой: — Мне плевать, кто с кем и когда, мне нужен Адам, сейчас же! Дункан нахмурился. — Жди нас внизу, — мрачно сказал он, а затем повернулся в сторону своей комнаты. — Адам! — крикнул Дункан, а затем взглянул на брата. — Минута, Дэг. Мы спустимся через минуту, — выдохнув, произнес Дункан и хлопнул дверью. Увы, но ждать он не мог. Стремглав бросившись из таверны, он забежал в первый попавшийся закоулок. — Эсме! Тишина давила на него, и Дэйгун проклял себя за то, что накануне отпустил Арвана на охоту. Но тут подул ветер, и он замер. Где-то вдалеке чувствовался терпкий запах, который он не мог спутать ни с одним другим. Полынь и гвоздика. То, что могло указать лишь на нее. Воздушным потоком запах поплыл далее, возвращая его к таверне. Очутившись у крыльца, Дэйгун обернулся, надеясь отыскать Эсмерель рядом. И увидел — дрожащий силуэт, прислонившийся к стене. Запах гвоздики смешался с солью и металлом, и по спине у Дэйгуна побежали мурашки. — Эсме? — позвал он. Фигура у стены выпрямилась на его голос и ринулась вперед, прямо к нему. Следопыт лишь успел выдохнуть, как руки Эсмерель обвили его шею, а она, как-то нелепо всхлипнув, уткнулась ему в грудь. — Что случилось?.. — едва выдавил из себя он. Опустив взгляд, Дэйгун почувствовал, как у него леденеет душа. Прекрасный шелк ее нового платья был изорван и смят, волосы растрепаны, а запах гвоздики и полыни четко отдавал кровью и потом. На его вопрос Эсмерель затрясло еще сильнее, и она, вжавшись в его куртку, зарыдала навзрыд. — Кто?.. — прорычал он, отстранив ее от себя. — Нет, прошу тебя, не надо... — всхлипнула она, неистово мотая головой. Дэйгун крепко схватил ее за плечи, отбросив упавшие на лицо мокрые пряди волос. — Кто?.. — повторил он вопрос. Жгучая ненависть подкатила к горлу, рассеивая туман в голове от выпитого вина. Эсмерель затрясла головой, по-прежнему всхлипывая и дрожа. — Нет, нет, нет... По спине у него побежал пот. — Иди в таверну, — Дэйгуну казалось, что это не его голос — в нем никогда не было такой стали. — Я найду его. Я убью его. — Нет, прошу тебя! — закричала Эсмерель. Вцепившись ему в рукав, она удержала его, чуть не ринувшегося в темноту ночи, на месте. — Прошу, — рыдала она, — останься, прошу, Дэг, останься... Ярость мгновенно ушла. Выдохнув, он почувствовал, насколько разбит. — Я здесь, — безжизненно произнес он, а затем, едва понимая, что делает, прижал рыдающую напарницу к себе. — Не волнуйся, Эсм. Я никуда не уйду, обещаю. Сил не осталось даже на то, чтобы стоять, и они опустились на крыльцо. Эсмерель продолжало трясти, а Дэйгун машинально гладил ее по спине, слыша лишь стук крови в собственных висках. Его рука задела порванную часть платья, скользнув по обнаженной спине, и Эсмерель вздрогнула всем телом. — Прости, — прошептал он, проклиная себя. Каким идиотом он был! Эти глупости с признаниями, мечтами... Единственное, что имело значение — это она. Она и тот, кто посмел до нее дотронуться. В горле пересохло, а он словно прирос к земле, продолжая прижимать к себе Эсмерель, которая, перестав трястись, лишь тихо всхлипывала, положив голову ему на колени. — Он не успел... — Что, прости?.. — растерянно спросил Дэйгун. Голос Эсмерель казался непривычно тонким. — Он ничего не сделал мне, — прошептала она, всхлипнув. Голос ее вновь дрогнул. — Я... я подожгла одежду... не успел. Обещай мне, что не пойдешь никуда, обещай... обещай... не искать, никогда не искать его... — Боги, Эсме, как же так?... Она лишь покачала головой. Дэйгун в бессилии откинул голову, закрыв глаза. — Я обещаю, Эсм. Все, что угодно. — Произнес он. — Я так хотела, чтобы во мне видели авантюриста, Дэг... — надрывно произнесла Эсмерель. — Авантюриста, а не юбку... Она вновь зарыдала. — Я не хочу... чтобы во мне видели лишь женщину, понимаешь?.. — Понимаю, — прошептал Дэйгун, чувствуя, как что-то отмирает внутри. Его сердце больше не посмеет открыться ей. Она — его верный товарищ, его напарник. Она не желает иного. Ему хотелось смеяться, но это выглядело так нелепо, что все слова и эмоции застряли где-то в горле. Свет из распахнутой двери объял их фигуры. — Они здесь, — выдохнул Дункан. Они вместе с Адамом, держа оружие наперевес, возникли в открывшемся проходе и тут же замерли, заметив их. — Эсме?.. — Адам, широко раскрыв глаза, сел на корточки и протянул руку к напарнице. Дэйгун поднял на него взгляд, и он оторопел. — Все в порядке, Дункан, — сказал он, резко поднявшись. — Можно возвращаться в таверну. — Но как же... а платье?.. — младший Фарлонг выглядел смятенным. Адам широко улыбнулся. — Ну повздорила парочка, с кем не бывает, — он пожал плечами. — Я сейчас вернусь, и ты поднимайся в комнату. — Все в порядке, — заверил Дэйгун брата. — Погоди, — Дункан упер руки в бока, — мне это не нравится. — Говорят же тебе, все в порядке! — рассмеялся Адам. Он оттащил упирающегося Дункана внутрь, и дверь за ними оглушительно хлопнула. — Я сейчас вернусь! — послышался голос Адама. Дверь вновь растворилась. Но Дэйгун не обратил на это никакого внимания, лишь неотрывно следя за расцветающей алым полоской рассвета на горизонте. Звезды таяли на глазах, как таяла эта ночь, как таяли его надежды. Он опустил взгляд. Эсмерель спала, уткнувшись в его куртку и слегка подрагивая телом. — Она сказала, кто это сделал? — Адам уселся рядом и положил руку на плечо Дэйгуна. Следопыт покачал головой. — Найдем, не переживай, — ровным голосом сказал он. — Как хотел бы я... — произнес Дэйгун, а затем осекся. — Но я обещал. Она взяла с меня обещание не искать эту тварь, — он выплюнул эти слова, и его лицо перекосила гримаса. Но Адам лишь усмехнулся. — Не стоит нарушать обещания, которые мы даем Эсме, друг, — осклабившись, отозвался он. — Но я его не давал. Прежде, чем Дэйгун успел возразить, Адам накинул капюшон и исчез в ближайшем проулке. Аккуратно подхватив спящую напарницу, Дэйгун поднялся на ноги. — Надеюсь, что ты его найдешь, — тихо сказал он в пустоту. Половицы в опустевшей таверне противно скрипели под его ногами. Стараясь идти как можно медленней, Дэйгун поднялся по лестнице. Дверь в комнату Эсмерель была открыта — наверняка постарался Адам. Дело оставалось за малым. Он вошел внутрь. Прежде ему никогда не доводилось бывать в комнатах, которые Эсмерель оставляла для себя. Ворох всевозможных ароматов окружил его, и он едва сдержался, чтобы не чихнуть. У кровати лежало несколько платьев, в спешке отброшенных Эсмерель, — она придирчиво выбирала наряд для прошедшей ночи. К горлу подкатила тошнота. Стараясь не глядеть на напарницу, он уложил ее на постель и присел рядом, наблюдая за тем, как мерно вздымается ее грудь, предусмотрительно прикрытая одеялом. Но эльфийка, вздохнув во сне, повернулась, и одеяло предательски сползло, открыв внушительный разрез на остатках платья вплоть до поясницы. Проклятье богов! Он замер, с каким-то болезненным отрешением оглядывая ее, затем вздохнул, и наклонившись, едва коснулся губами открытого плеча. Ноги сами несли его на первый этаж, к барной стойке, у которой крутилась молоденькая девушка. — Неважно выглядите, милорд, — прощебетала она, и Дэйгун, подняв глаза, узнал в ней вчерашнюю подавальщицу. Та, поймав его взгляд, лукаво улыбнулась. — Сражен вашей красотой, миледи, — растерянно ответил следопыт. Девушка лишь кокетливо откинула с плеч россыпь белокурых волос, осматривая его с ног до головы, а затем подошла ближе. Близился новый день. *** В опустевшей после штурма Крепости каждое зелье — на вес золота. Дэйгун возблагодарил богов за предусмотрительность Анит — его запас остался практически нетронутым. Он еще раз пересчитал пузырьки. Девять... десять. Его рука замерла над маленькой колбой, в которой плескалось зелье цвета небесной лазури. Такая поклажа не отяготит его и позволит как можно быстрее добраться до долины Мерделейн. Пока не стало совсем поздно. Он отбросил навязчивую мысль. Магия порталов нестабильна, а уж на поле сражения — и подавно. Если все обошлось, Анит со спутниками наверняка уже подходят к Хайклиффу. Это перестраховка, говорил он себе, пока укладывал очередную пригоршню лечебных трав и снадобий. Такая же предусмотрительность, какую он привил приемной дочери. У двери, ведущей в комнату Анит, стоял караул. Интересно, Нашер уже ее занял или предпочел соблюсти формальность перед тем, как прибрать осиротевшую Крепость обратно к своим рукам? Дэйгун нахмурился. Тратить зелье невидимости будет напрасной идеей, и ему не остается ничего иного. — Я желаю осмотреть комнату Рыцаря-капитана, — заявил он с напускной непринужденностью. Глаза в прорезях стальных шлемов караульных опустились вниз, оглядывая хрупкую фигуру лесного эльфа, стоящего перед ними. — Покои Рыцаря-Капитана — только для Рыцаря-Капитана, — отрезал скрипучий голос одного из караульных. — Я ее отец, — спокойно возразил Дэйгун. Но караульные лишь фыркнули в ответ. Один из них снял свой шлем и усмехнулся. — Приемный отец, насколько нам известно, — язвительно проговорил он. — Это не имеет значения... — Да нам хоть мать родная! — вмешался второй караульный. — Сказано — только для Рыцаря-Капитана. Иди куда шел, следопыт. Караульные развернули алебарды и скрестили их между собой, ясно давая понять, что разговор окончен. Терпение Дэйгуна и до этого висело на волоске, но теперь он боролся с желанием наложить на несговорчивых болванов пару-тройку усмиряющих заклятий. Но тут за спиной следопыта послышались торопливые шаги. Караульные вытянулись по струнке, и скоро в проходе возникла лейтенант-управляющая. — Могу я узнать, что здесь происходит? — осведомилась Кана у своих подчиненных. Караульные переглянулись между собой. — Мэм, этот эльф пытался пробраться в покои Рыцаря-Капитана! — выпалил один из караульных. Второй согласно кивнул. Кана искоса взглянула на Дэйгуна и повернулась обратно к караульным. — Вам известно, что этот эльф — приемный отец леди Фарлонг? — спросила она строгим тоном. — Да, но... — Вам известно, что леди Фарлонг назначила лорда Фарлонга одним из ответственных лиц, руководящих обороной Крепости-на-Перекрестке, солдаты? — перебила их Кана. — Так обороны же нет, мэм! — развел руками один из караульных. — Теней победили, все об этом говорят! — Указанием лорда Нашера Крепость-на-Перекрестке остается в состоянии полной боеготовности, — отрезала лейтенант-управляющая. — А значит, вы нарушили дисциплину, ослушавшись приказа командира. Я правильно понимаю? Караульные вновь переглянулись. — Да как это... нарушаем... — замялся караульный, который снял свой шлем. Только сейчас Дэйгун обратил внимание, насколько он юн — его щеки, еще не знавшие бритвы, были покрыты едва заметной порослью светлых волос — еще совсем дитя, вынужденное вступить в чужую войну. Он кивнул второму караульному, который выудил из-за пазухи внушительную связку ключей. — Благодарю вас, — едва слышно произнес Дэйгун, дождавшись, когда караульные, отперев комнату Анит, поспешили покинуть их. Но Кана лишь дернула плечами в ответ. — Мы все обязаны жизнью вашей дочери. Это — лишь малая часть той благодарности, которую я могу вам выразить, милорд, — сдержанно ответила лейтенант-управляющая, предусмотрительно обернувшись по сторонам. — Надеюсь, это вам поможет. Она коротко кивнула и направилась в сторону коридора — продолжать свой обход. Дэйгун же остался у двери. Он занес руку, но, едва коснувшись ручки, замер. Даже в их доме он никогда бы не решился вступить в комнату Анит, а тут — личные покои хозяйки Крепости-на-Перекрестке. — Предусмотрительность, не более, — произнес он сам себе, зажигая факел, а затем толкнул дверь. Анит, вопреки советам своих подчиненных и спутников, облюбовала для собственного проживания северо-восточное крыло Крепости — поближе к библиотеке, подальше от остальных помещений — самое тихое место, которое можно найти. Здесь не было дорогих амнийских ковров ручной работы, портретов некогда состоятельных господ в богато украшенных рамах и тяжелых подсвечников, отлитых из бронзы — всех тех атрибутов, которые так некстати находились в комнате раненого лорда Нашера. О том, что здесь находится пристанище хозяйки Крепости, говорили разве что куча свитков на столе да небрежно брошенный на спинку стула плащ Девятки Невервинтера. Вышитое серебряными нитями стилизованное изображение глаза тускло мерцало, ловя неровный свет от факела Дэйгуна. Он бегло осмотрел комнату. Анит спешила — наверняка об обнаруженном портале ей доложили в последний момент. Дэйгуну не пришлось отпирать сундуки с вещами и припасами — они остались открытыми. Он машинально взял несколько теплых вещей, лечебных комплектов и связок стрел. Вернувшись к столу, следопыт бегло осмотрел его, и тут же его сердце упало. Меж бумаг лежал жезл, предназначение которого было известно ему не понаслышке. Как Анит могла его забыть?! Он забрал жезл, сгреб отчеты в кучу и скинул со стола, надеясь обнаружить что-то еще. Что-то звякнуло у него под сапогом. Дэйгун наклонился и поднял ключ. Старый, немного потускневший от облупившейся местами позолоты — он показался следопыту смутно знакомым. Дэйгун покрутил ключ с разных сторон, подставляя под свет факела. Его внимание привлекла процарапанная надпись, сделанная, судя по всему, очень давно: «Э.В. от Д.Ф. Двери “Фляги” всегда для тебя открыты» Что-то внутри тоскливо заныло, словно эта внезапная находка разбередила старую рану. Он усмехнулся — конечно, этот ключ был ему знаком. Как и тот, второй — который принадлежал его сводному брату.