Другая история

      В комнате, слабо освещённой лучами заходящего солнца и мягким свечением голубых сфер, у небольшого камина, в котором горел холодный огонь, в больших, сплетенных из упругих, полированных прутиков креслах безмятежно сидели лорд и его маленькая гостья. В мягкой тишине, обволакивающей всю комнату, слабо шуршали страницы книг, и слышалось сильное завывание ветра за прозрачными ледяными окнами. Фея, разомлевшая от тепла плаща, в который все еще была закутана, отложила книгу на небольшой столик и посмотрела в окрашенное цветом сумерек вечернее небо.       Зимний лес стал для нее чем-то большим, чем временное убежище. Сейчас она могла различить сотни оттенков голубого и синего цветов, которые в слиянии с белизной вечных снегов создавали непередаваемую картину зимней сказки. Дом лорда стал для нее таким же родным, как и маленький домик-мастерская в летнем лесу, и сейчас мастерица с содроганием сердца думала о том, что ей придется когда-нибудь вернуться назад.       Обернувшись к эльфу, Динь замерла, медленно рассматривая его красивый, гордый профиль. Лорд, увлеченный книгой, с внимательными, цвета теплого шоколада глазами и чуть отливающим в свете сумерек серебром волос сейчас казался самым близким человеком на свете, и у мастерицы в душе, как бы она не сопротивлялась, все больше и больше росла нежная, теплая привязанность к этому суровому, но заботливому и доброму эльфу. Она не помнила, когда это произошло, но понимала только одно — ей не хочется домой, летний лес сейчас казался ей таким далеким, словно давний сон. Конечно, она скучала по старым друзьям, но, наконец, призналась сама себе, что жизнь вдали от этого места и от его хозяина будет для нее бессмысленна и пуста. Пугаясь новых, не ведомых доселе чувств, Динь слегка вздрогнула, чем привлекла к себе внимание эльфа.       — Тебе холодно? — с тенью беспокойства в голосе спросил зимний правитель, но фея лишь слегка покачала головой, не отводя при этом завороженного взгляда от лица лорда. Он отложил книгу в сторону и тоже слегка развернулся, чтобы полностью видеть ее.       — Нет, все хорошо, — немного сонным голосом проговорила фея.       — Кажется, пора в постель, у тебя глаза слипаются. — Мягко проговорил эльф, поднимаясь из кресла.       — А вы не собираетесь ложиться, милорд? — тихо спросила фея.       — Позже, — спокойно проговорил лорд, хотя у него самого уже порядком путались мысли от желания закрыть глаза, но Милори не хотел, чтобы фея видела его мучительные попытки уснуть, когда он ворочался на совершенно не предназначенной для этого кушетке.       Дело было даже не в том, что небольшой диванчик в гостиной был слишком жесткий, ему приходилось иногда спать и в более некомфортных условиях, главной проблемой было то, что весьма рослый мужчина просто не умещался на нем. Ноги почти от колен свисали через твердые подлокотники и шею к утру начинало невыносимо ломить от неудобной позы, в которой ему приходилось каждый раз засыпать. Но ей совершенно не обязательно знать об этом, про себя подумал эльф, и ободряюще улыбнулся уже подходящей к двери фее. Но до ручки Динь так и не докоснулась, резко обернувшись, она быстро выпалила.       — Может, сегодня ляжете в спальне? — протараторила мастерица и тут же замолчала, краснея от кончиков пальцев на ногах до корней волос. Лорд посмотрел на нее удивленным взглядом. Слова феи немало озадачили его и даже слегка смутили.       — В комнате твое место, я и здесь устроюсь. — обведя кушетку, стоящую в дальнем углу, нечитаемым взглядом, проговорил эльф.       — Просто…просто, — еще больше смущаясь и краснея залепетала фея, — Вчера ночью я спускалась за водой и случайно увидела… эм… Вам ведь очень неудобно здесь спать. — кое-как закончив свою сбивчивую речь, Динь смущенно отвела глаза в сторону, больше не глядя на не менее озадаченного эльфа. — Я могла бы спать здесь. — указав кивком головы на непримечательный предмет мебели, который даже на первый взгляд казался весьма неудобным для сна, проговорила фея.       — Нет, это невозможно, твои раны еще не до конца зажили, да и вообще, признаться честно, здесь весьма неудобно. — проговорив это, лорд ненадолго замолчал.       Перспектива провести еще одну полу-бессонную ночь на неудобной кушетке сильно удручала эльфа, однако пускать сюда свою хрупкую девочку он категорически не желал.       — Может тогда… может тогда вместе устроимся на вашей кровати? — чуть не падая в обморок от собственных слов, прошептала фея и, увидев недоуменный взгляд лорда, еще тише добавила, — Она ведь большая, я буду с краю и не помешаю вам. — понимая, что все, что она говорит под определенным углом кажется весьма неприличным, мастерица быстро захлопнула рот.       Немало пораженный всем происходящим лорд, растерянно осел на край злополучной кушетки. Перспектива провести ночь в одной комнате с мастерицей вызывала в нем двоякие чувства. С одной стороны, он испытывал несвойственное ему смущение, но с другой… чувствовать, как рядом с тобой мирно спит златовласый ангел, ощущать ее мерное теплое дыхание на своей щеке, по утру наблюдать, как в ее дивных волосах играют солнечные зайчики, переливаясь сотнями золотых искорок… Нет, это было сильнее его.       — Что ж, если я тебе, конечно, не помешаю.       — Что вы, милорд, вы не можете помешать, вы так добры ко мне и … — она на несколько секунд умолкла, — И мне не по себе от мыслей, что из-за меня вы испытываете неудобства. — смущенно закончила фея, наконец, обретя способность связно говорить.       — Хорошо, тогда беги, умойся, я хочу проверить, как заживают твои раны. — переведя разговор в более привычное, безопасное русло, лорд проводил взглядом все еще смущающуюся фею.       Когда дверь за ней тихо закрылась, мужчина тяжело поднялся с кушетки. Разум громко кричал, что он поступает неправильно, даже подло, пользуясь доверием маленькой мастерицы, но сердце, глупое влюбленное сердце продолжало лелеять призрачную надежду. Лорд уже смирился с тем, что испытывает к фее далеко не те чувства, что положено испытывать гостеприимному хозяину, и с этим осознанием пришло и некоторое облегчение.       «Признаться самому себе парой бывает тяжелее, чем прокричать всему миру» — с этими мыслями мужчина направился в спальню, чтобы приготовить все необходимое. Настои и бинты уже давно нашли свое место на небольшой прикроватной тумбочке, и эльф, не обратив на них особого внимания, принялся вытаскивать из ледяного шкафа второе одеяло. Некоторая мебель в его доме, как и во всех других жилищах, была сделана изо льда, однако, перейдя однажды границу, лорд больше не мог спать на ледяной кровати или сидеть на холодных стульях. Разумеется, он не чувствовал холода так, как его ощущают летние жители долины, но почему-то ему было неуютно среди ледяного дома без малейших признаков тепла. Странно для зимнего эльфа, но ничего поделать он не мог. Тряхнув головой, эльф разложил на постели второе одеяло и подушку, мысленно усмехаясь этой ситуации. Благородный рыцарь из него слабо получался, а прекрасная дева в наличии имелась. Нервно улыбнувшись вошедшей в комнату, уже переодевшейся в его рубашку, которая служила ей ночным платьем, Динь, лорд поспешил выйти.       Через четверть часа, умывшись и сменив одежду, мужчина зашел в свою комнату. Непривычным было снова находиться здесь, за несколько ночей в гостиной он порядком отвык от комфорта большой кровати. Сделав мастерице перевязку и убедившись, что ее раны почти затянулись, лорд расположился на краю постели, стараясь отодвинуться подальше от феи, так предательски вызывающей в нем совсем неуместный чувства.       Мастерица сделала то же самое, ощущая такую же неловкость и смущение. Она до сих пор не могла понять, как осмелилась предложить подобное лорду, но все же была рада, что эльф принял ее предложение.       Вчера, глубокой ночью, проснувшись от нестерпимой жажды и спустившись за водой, Динь случайно увидела в приоткрытой двери, как правитель зимы ворочается на явно маленькой для его нешуточного роста софе, пытаясь принять хоть мало-мальски удобное положение. Это глубоко тронуло Динь. Лорд терпел неудобства, вызванные ее присутствием с потрясающей выдержкой, ни разу не показав даже тень недовольства, и, если бы не тот случай, Динь и вовсе не узнала бы, что эльф мучается бессонницей.       Однако сейчас идея разделить постель с правителем зимнего леса не казалась Динь такой хорошей. Несмотря на то, что лорд лежал довольно далеко и она сама свернулась на самом краю, его присутствие в темной комнате ощущалось как никогда остро. В голову начали лезть не очень достойные мысли, от которых краснели щеки и сердце начинало колотиться как сумасшедшее. Однако упрямый разум, не желавший засыпать, подкидывал все новые и новые воспоминания: нежные объятья лорда, когда она плакала у него на плече, легкие, бережные прикосновения к ранам, осторожная, ненавязчивая забота, которой она была здесь окружена, но чаще всего в памяти мелькала улыбка. Слабая, часто едва заметная, но все же улыбка, которая делала лорда совершенно неотразимым; в такие моменты Динь непроизвольно замирала, стараясь не спугнуть это чудо, но образ все равно быстро разрушался, стоило лорду заметить, что она исподтишка наблюдает за ним. Однако иногда Динь чувствовала и на себе мимолетный взгляд зимнего эльфа, и даже легкие прикосновения невзначай порождали сотни мурашек, колкой волной пробегающих по позвоночнику.       Динь не знала, то ли это игра ее воображения, жаждущего выдать желаемое за действительное, то ли лорд действительно проявлял к ней помимо заботы и иные чувства, которые очень хорошо скрывал под маской сдержанного участия. Фея так запуталась и устала от собственных мыслей и чувств, что вскоре провалилась в тревожный, зыбкий сон.