Другая история

      Обернувшись, Динь увидела стоящего в дверном проеме лорда. На лице эльфа не было никаких эмоций, только глаза были полны какой-то невыразимой тоски, от которой сердце феи словно остановилось.       — Представь мне, пожалуйста, своего гостя, Динь-Динь. — ничего невыражающим, пустым голосом проговорил лорд, закрывая за собой двустворчатую дверь балкона, за которой остался сидеть уставший Урус.       — М…Милорд, это мой друг, Теренс, он прилетел меня проведать.       — Милорд? — не веря своим глазам, переспросил парень.       Перед ним гордо возвышался статный беловолосый эльф, сила которого не на шутку поразили юного пыльценосца. Ни одна из услышанных им историй не отражала и сотой доли правды. Тем временем, широкоплечий эльф подошел ближе к паре, стоящей явно в двусмысленной позе.       — Что же, рад познакомиться с еще одним другом своей гостьи, — все тем же безразличным тоном проговорил зимний правитель, — За тобой тоже гонятся стражи? — так безучастно и холодно, словно в голосе его сквозил сам северный ветер, спросил лорд, что у Теренса задрожали колени.       — Нет, нет. Они не знают, что я здесь, Клэнк и Боббл дурачат их с помощью теней, — быстро и сбивчиво проговорил парень, — Я…я уже ухожу. — с болью взглянув в полные отчаянной мольбы глаза любимой, но не любящей его девушки, Теренс быстро вылетел из комнаты, поспешно седлая еще не отдохнувшую после долгих скитаний по холодному лесу, маленькую пичужку, и, стараясь скрыть льющиеся по щекам слезы, улетел обратно. Боль, горечь, обида и жуткое отчаяние разъедали сердце юноши, а потом вдруг на смену им пришла ледяная волна непроглядной скорби.       На дальних ледниках все проходило, на удивление, спокойно, помимо того неприятного интенданта с новичком, который уже скоро благополучно вернется в ряды новых эльфов ледников. Ком прекрасно справлялся со своей задачей наставника, порученной ему в отсутствие Ринии, и уже успел обучить новеньких основным приемам. Но перед отлетом лорд ненароком услышал тихий разговор двух новеньких фей льда.       — Слушай, а кто этот красавец, ну, что на филине прилетел?       — Ты не знаешь? — неподдельно удивилась собеседница, — Это же наш правитель, — и, увидев в глаза подруги азартные искорки, с тихим разочарованием добавила, — Даже не думай. Тут и не такие красавицы зубки обламывали. У него ледяное сердце.       — Неужели он никого не любит? — в притворном ужасе, но с заметно скрываемым ликованием в голосе, прошептала темноволосая.       Пользуясь тем, что феи не видят его из-за плотного кустарника, за которым он с Комом обсуждал учебный план на предстоящий месяц, лорд внимательно прислушался к разговору.       — Он любит всех своих подданных, но исключительно как подданных и никак иначе. — с грустью проговорила более приземленная фея.       — Значит, я буду первой! — усмехнувшись самоуверенности юной нахалки, лорд утвердил предложенный Комом план тренировок, внеся в него некоторые коррективы по части ежедневной нагрузки и поспешил вернуться в теперь уже не одинокий дом.       Предчувствуя тихий, приятный и уютный вечер в компании одной очень интересной маленькой мастерицы, лорд с тревогой заметил присутствие незнакомой ему птицы. Летняя птаха в холодной зиме не могла не насторожить эльфа, однако мысли о стражниках тут же отступили, ибо вряд ли за Динь прилетел всего лишь один эльф, если вспомнить, как королева хочет избавиться от будущей властительницы долины фей.       Однако то, что увидел лорд, переступив порог дома, потрясло его настолько, что эльф застыл, не сумев проронить ни слова. В сердце горячей волной поднялось темное всепоглощающее чувство, застилающее взгляд и разум, под ребрами резко закололо, а в лёгких будто не осталось воздуха. Пытаясь протолкнуть хоть немного кислорода сквозь возникший в горле тугой ком, лорд не заметил, как испуганно на него посмотрела фея, вырывая свои тонкие руки из цепкой хватки стоящего рядом эльфа. Сохраняя на лице маску холодного спокойствия, что никогда не давалось ему с таким трудом, лорд спокойно поприветствовал присутствующих, но услышав из уст мастерицы имя нежданного гостя, вдруг снова чуть не потерял над собой контроль. Теренс, это был тот самый Теренс. Молодой, симпатичный светловолосый эльф… летний эльф… перед глазами лорда заплясали цветные пятна. Динь что-то говорила, он, кажется, ей даже отвечал, а сам не мог оторвать глаз от небольшого украшения, зажатого в нежных пальчиках девушки, которое, судя по всему, она даже не замечала. Справившись с подкатившей волной боли лишь после того, как за незваным гостем закрылась дверь, лорд тяжело опустился в одно из кресел.       «Идиот… Как я мог так обмануться?» — только и вертелось в голове, эльф так сильно погрузился в себя, что даже не заметил, что перед ним, прямо на пол, опустилась его девочка. — «Нет. Не моя.» — с невероятным, всепоглощающим отчаянием подумал лорд. — «И как я мог даже думать о таком? Она никогда не будет…»       — Милорд, милорд, вы меня слышите? — полным слез голосом спросила фея, мысленно проклиная и себя и Теренса, — Прошу, скажите хоть что-нибудь.       — Красивое украшение. — неимоверным усилием воли заглушив рвущийся наружу отчаянный крик, проговорил лорд.       Динь непонимающе посмотрела на него, потом на свои руки, и, заметив в них небольшое украшение, сделанное в виде маленького желудя на золотой цепочке, резко откинула его в дальний угол комнаты.       — Это… это совсем не то…- не успела закончить мастерица, как лорд резко встал.       — Ты не обязана передо мной оправдываться. — тихо и так холодно проговорил правитель, что у Динь все сжалось внутри.       Она и представить себе не могла, что за этим неприступным льдом в голосе, лорд тщетно пытается спрятать жгучую, нестерпимую боль и… «и ревность» — наконец признался себе эльф. — «Я ревную ее к этому эльфу, и ревную так сильно, что готов голыми руками свернуть шею этому мальчишке. Единственная причина, по которой он еще жив — это Динь. Я не могу причинить ей боль, просто не способен. Она его любит. Что ж, похоже мне просто придется с этим смириться…», — но несмотря на доводы рассудка, пытающегося успокоить разбушевавшиеся чувства, сердце тихо шептало совсем иное — «я больше не в силах ее отпустить, не смогу видеть с другим…» — темные, жуткие мысли пришли на смену гулу и беспорядку в голове. — «Раз я не могу ее удержать, то сам должен уйти…»       Из тьмы сознания его вырвал слабый, трепещущий голос феи, и лорд вновь ощутил мир вокруг себя. Внешне душевные метания эльфа почти никак не отражались. Напротив, он застыл, словно ледяная скульптура, бессмысленно глядя в пустоту. Такая реакция напугала Динь, и мастерица в сотый раз пожалела, что лорд не показывает ей, что с ним происходит на самом деле. Некстати вспомнились слова одной феи-целительницы: «первым спасать нужно того, кто молчит, а потом уже того, кто кричит от боли».       «Если молчит, значит…» — мысль Динь оборвалась, не дав фее прийти к страшному заключению. Рука, цепко вцепившаяся в предплечье лорда, уже онемела, и легкое движение со стороны эльфа прокатилось по всему телу волной колких, неприятных мурашек.       Лорд, словно придя в себя, перевел уже более осмысленный взгляд на вцепившуюся в него фею, показывая, что готов ее выслушать.       — Я… — голос подвел дрожащую Динь, — Я выбирала книгу… Вдруг он… Он кинулся, начал говорить, а я… Я не знала, как ему объяснить, что я… я, — Динь резко умолкла, не зная, стоит ли продолжать.       — Что же ты? — увидев чуть ожившие глаза лорда и собрав всю свою храбрость в кулак, Динь на одном дыхании выпалила.       — Что я не люблю его! — в комнате повисла тяжелая тишина, такая плотная, что при желании ее можно было потрогать.       — И… и почему же ты мне это говоришь? — осипшим от сухости в горле голосом произнес эльф. Ему было жизненно необходимо знать, что она сейчас скажет.       — Просто… просто хочу, чтобы вы это знали, — тихо проговорила мастерица, убирая руки, но вдруг почувствовала, как эльф, резко развернувшись, сам схватил ее за запястья.       Его прикосновения были осторожными и нежными, однако не оставляли ни единого шанса вырваться. «Совсем не так, как Теренс», — словно в тумане подумала фея.       Летний эльф держал ее крепко, даже слегка грубо, в запале совсем забыв, что ей может быть больно. Лорд никогда не причинял ей боли, даже сейчас, когда в душе обоих чувства кипели, как раскаленное масло в котле, он все равно думал о том, как не сделать ей больно. Это открытие настолько сильно поразило Динь, что она, набравшись смелости, решилась было заговорить, но не успела.       — Почему? — вопрос лорда повис в воздухе, давая фее новую пищу для размышлений.       «И правда, почему?» — задавалась вопросом мастерица, все еще пугаясь заглядывать в самые потаенные уголки своей души, но, подняв глаза и встретившись взглядом с полными невысказанной мольбы глазами цвета теплого шоколада, фея, неожиданно для себя нашла наконец ответ.       — Потому что в моем сердце нет и никогда не было места Теренсу, — ненадолго умолкнув и набрав воздуха в грудь, фея тихо выдохнула, — Потому что я люблю другого. — это прозрение упало на нее как ведро холодной воды в жаркий летний день. Она действительно полюбила другого.       — Кого? — охрипшим от эмоций голосом, спросил лорд.       — Милорд, пожалуйста, можно мне не отвечать, — не сумев скрыть дрожи в голосе, попросила фея, в один день признаться себе и ему у нее сил просто не хватит.       Милори, наконец, очнувшись от напряженного оцепенения, разжал руки, и тонкие запястья мгновенно опустились вдоль тела феи.       — Хорошо, я не настаиваю. — борясь со жгучим, словно пламя лесного пожара, желанием, произнёс лорд, и, на всякий случай, отошел от феи подальше. О, как велик был соблазн всё ей рассказать, прижать к себе, попробовать на вкус эти яркие, сочные губы, не отпускать… Но мужчина, тряхнув головой, выкинул эти мысли. Не время, подумал эльф, быть может он ошибается, и фея говорит совсем о другом, и вообще, он не должен… Но от чего-то сердце, глупое сердце, продолжало лелеять надежду, взращивая день ото дня прекрасное, чистое чувство.       Мужчина давно понял, что испытывает к этой малышке слишком сильную, даже обжигающую любовь, которая может сжечь его дотла. Она сама должна решить, нужен ли он ей такой. Бескрылый, усталый, потрепанный этой нелегкой жизнью. Такой, какой есть, со всеми недостатками и изъянами. А если не нужен… эльф не мог даже подумать об этом без содрогания.       — Уже поздно, мы заговорились. — взглянув на виднеющийся в проеме окон обрывок звездного неба, проговорил эльф.       И фея беспрекословно послушалась, вышла из кабинета, оставив лорда наедине со своими сомнениями и страхами.