Другая история

      Ночь вступила в свои права, забрав последние лучи уходящего солнца и погрузив долину во мрак. Однако эта ночь не была такой же теплой и спокойной, как и многие сотни до нее. Каждый эльф и фея долины чувствовали что-то неладное, повсюду рыскали стражники, в воздухе висело предчувствие скорой беды. Простым жителям долины было неведомо, что этой ночью происходит в великом древе пыльцы.       В слабо освещенном светом волшебной пыльцы большом зале перед огромным окном, вглядываясь в ночной пейзаж спящего леса, стояла высокая русоволосая женщина. Спокойный сон давно оставил королеву фей. С того момента, как из цепких лап ее стражников сбежала последняя избранная. С тех пор в стенах этого древа-дворца поселилось тяжелое ожидание, а королеву начали одолевать бессонница и головные боли. Где-то в нескольких метрах под ней, в глубине, меж кней великого древа, в маленьких комнатах-камерах со спертым густым воздухом поодиночке сидели два мастера и одна фея воды.       «Их должно быть восемь живых и одна уже давно покойница», — устало думала королева фей, массирую тонкими пальцами переносицу.       Теренса не было уже два дня и, скорее всего, он расправился с зимним лордом. При мысли о правителе зимнего леса фея слегка вздрогнула. Теплые воспоминания о далеких временах и об эльфе с необыкновенными, чуждыми зимних жителям, теплыми глазами, затянулись паволокой времени, а сейчас зимний правитель был единственным эльфом на свете, способным помешать ее планам, не считая, конечно, сбежавшей мастерицы. Она помнила его лицо тогда на границе. Видела в его глазах нескрываемое чувство жалости к златовласой фее, и отчего-то после этого взгляда в королеве разгорелось, как пожар, бушующее чувство ревности. Она давно распрощалась с мечтой о тихой семейной жизни с потомком древнего рода зимних правителей, даже бросила его умирать в лете, дабы он не достался другим, но, вновь увидев его, фея не смогла остаться безучастной. Слишком красивым и сильным стал когда-то замкнутый, ничем не выделяющийся эльф, и тем сильнее было желание королевы вновь завладеть сердцем зимнего лорда.       «Но эта дрянная девчонка все испортила!» — бушевала фея, не замечая, как в комнату тихо влетел печальный худой эльф с большими, полными грусти фиалковыми глазами.       Министр весны всегда любил свою королеву. Сколько себя помнил, он бесплотной тенью следовал за прекрасной феей, стараясь удовлетворить любой ее каприз и закрывая глаза на все, что происходило вокруг королевы. Он видел всех тех фей и эльфов, что прошли через подземелья древа, знал в лицо каждого, кто был обречен на смерть его королевой, знал и то, как именно его госпожа самолично расправлялась с каждым из пропавших, но молчал, молчал и слепо исполнял все приказы, питая робкую надежду, что когда-нибудь прекрасная королева удостоит его хотя бы взглядом. Но время шло, а пытки и убийства становились все изощрённые, и когда дело дошло до того, что королева применила запретную, алую пыльцу на ни в чем не повинном юноше, министр не выдержал.       — Ваше величество, зачем все это? — тихо, робко и несмело начал эльф.       — У него были такие красивые крылья, и такая мягкая улыбка, — находясь глубоко в воспоминаниях, мечтательно произнесла фея, но, заметив чужое присутствие, тут же стерла с лица легкую улыбку, — А, Лютик, зачем пришел?       — Почему вы убили этих фей и эльфов?       — Ах, ты об этом. И почему тебя вдруг это так взволновало?       — Просто раньше все выживали…       — А ты не боишься, Лютик, что из-за собственного любопытства можешь стать следующим? — сверкнув темными в полумраке глазами, зловещим шепотом сказала фея, медленно приближаясь к министру. У эльфа похолодели руки, а по позвоночнику потекли липкие капельки холодного пота. — Мне нравится слушать их крики, мне нравится чувствовать их страх и боль, видеть их разодранные тела. Я упиваюсь этими эмоциями, ибо кроме них я больше не способна ничего чувствовать. — королева слукавила лишь в одном.       Был еще один эльф, который способен вызвать в ней эмоции, но этого было слишком мало. Королева нежно провела по лицу испуганного эльфа кончиками пальцев, отчего он тяжело сглотнул, и отвел полные страха и любви глаза от лица феи.       — Я понял, ваше величество. — сглотнув образовавшийся в горле ком, эльф поднял взгляд на королеву, но внезапно обманчиво мягкие губы феи накрыли его рот в жестком, требовательном поцелуе.       Министр не знал, радоваться ему или бояться, но сердце его трепетало в груди от переполняющего его чувства эйфории. Вот только он даже не догадывался, что перед глазами королевы стоял совершенно иной образ, образ беловолосого эльфа с карими глазами, которого она убила собственными руками только потому, что он осмелился пойти ей наперекор. По щеке феи покатилась злая слеза.       «А мастерица все равно умрет…»