Дотянуться

*** Через две недели после ее дня рождения Джейме пишет ей смс: «Не планируй ничего на сб», и она хмурится, силясь вспомнить, что за повод может сподвигнуть его на то, чтобы строить планы. Бриенна знает его уже много лет, но только в последние три года замечает, что ровно настолько, насколько он сосредоточен, упорен и последователен в работе, он безалаберен и спонтанен в обычной жизни. Ей невероятно сложно даже состыковаться с ним в еженедельной поездке в супермаркет, чтобы закупить им продукты на неделю вперёд, благо, со временем он все чаще подстраивается под ее распорядок. Она ещё раз перечитывает смс. В ней нет ничего, что помогло бы ей понять, как он хочет провести этот день и почему это настолько важно, что он решил предупредить ее заранее. Непредсказуемо серьёзный Джейме Ланнистер пугает ее больше, чем обычный. До конца рабочей недели он хранит загадочное молчание и отказывается делиться планами. Бриенна пробует все: просьбы, расспросы, угрозы, подкуп, шантаж, но он не сдаётся и не уступает, только дипломатично отнекивается. - Просто хочу провести с тобой время, - ответствует он на каждый ее вопрос или увещевание. Поэтому когда она просыпается субботним утром, она чувствует какое-то мрачное напряжение, от которого сводит скулы: на самом деле, она не слишком любит сюрпризы. В этом не праздничном настроении она выходит на кухню, где Джейме вовсю стряпает завтрак, натянув цветастый фартук, - завтрак на двоих, хотя обычно он стучится к ней и спрашивает, готовить ли на неё тоже или она придумает себе еду сама. По кухне растекается пряный запах его яблочных оладьев с корицей, и у неё поджимаются пальцы на ногах от предвкушения скорого удовольствия. Заметив ее, он улыбается, словно довольный кот. - Доброе утро! - Согласна, - она возвращает ему улыбку, пусть и не такую ослепительную, и начинает накрывать на стол. Они завтракают за уютной болтовнёй ни о чем, и она с горечью понимает, что это, пожалуй, их самый долгий разговор за последнее время, который не заканчивается тем, что ему пора на работу или ей - на учебу, подработку или практику. - Так куда мы идём? - она предпринимает ещё одну попытку. Боги, пожалуйста, только бы не очередная вечеринка, связанная с его работой. Он уже звал ее на такую однажды, и она сбежала уже в самом начале: все эти богатые и важные люди смотрели на нее как на редкого уродца, как на диковинную зверушку, наряженную в простое вечернее платье. - Много куда, - отвечает Джейме, делая глоток кофе. - Как мне одеться? - она решает зайти с другого конца. - Как хочешь. Как тебе будет удобно. Он просто невозможен. В конце концов, они выходят на улицу: Бриенна косится на Джейме, одетого в расстегнутую рубашку поверх белой майки, и думает о том, что не прогадала, выбрав простую голубую футболку и джинсы. Джейме открывает машину, и она спрашивает с улыбкой: - А где же твой водитель? Он приподнимает брови. - Сокучилась по Бронну? Бронн Черноводный - циничный, прямолинейный и беспардонный - всякий раз, когда она его встречает, оглядывает их с Джейме с довольной улыбкой человека, который знает что-то, чего не знают остальные. Это ее смущает до чёртиков. Соскучилась ли она по нему? - Нисколько. Джейме смеется и заводит мотор. Он привозит ее в парк развлечений, и она испуганно поворачивается к нему. - Джейме… - в последнее время его имя всякий раз оседает на языке терпкой слабостью. Он оборачивается к ней, положив локоть на подлокотник, и в этом свете глаза его кажутся нереально, невозможно зелёными. - Кажется, ты говорила, что никогда не была здесь, верно? - Да, но… - Теперь побываешь, - он отстегивает ремень. - Джейме, я… Он все так же смотрит на неё с тёплой улыбкой. - Восхищена? Взбудоражена? Счастлива? - …не помещусь ни в одну карусель. Джейме смеётся. Смеётся, пока покупает им обоим билеты - Бриенна пытается вернуть ему деньги, но он твёрдо отказывается сквозь смех. Смеётся, когда она хмурится и предполагает, что ударится головой о полоток, если они сядут в эти ракеты, - она сама видела, что в конце они взлетают невозможно высоко. Смеётся, когда зазывала предлагает ей попробовать свою силу, ударив молотом по специальной платформе. И быть с ним откровенной, открыть эту свою странную, смешную, но острую и болезненную сторону - шута поневоле - оказывается легче, чем она думала. Она так привыкла скрывать это от друзей, от Сансы и их компании, что, казалось, она уже изжила это в себе. Но только рядом с Джейме ей не страшно нести глупости, хоть он и не пропускает их без внимания, иронизирует над ней, комментирует и обсуждает, но не с равнодушной жестокостью, с которой относился к ней раньше, когда она была ребенком. Что-то изменилось в нем, что-то смягчилось, и смех его теперь звучит не скрежетом ногтей по стеклу, а непостижимым таинством, живой водой, попадающей в неё с каждой секундой, придающей ей сил. Поэтому она все-таки влезает в эту злополучную ракету, и Джейме приземляется рядом. Когда карусель раскручивается, и они стремительно начинают подниматься к потолку, он молча кладёт ей ладонь на макушку, заставляя немного пригнуться, защищая своей рукой. Быть с ним откровенной оказалось легко - как с Тирионом. Она вспоминает, как Джейме узнал про то, что она никогда не была в парке с аттракционами: тогда они с Тирионом планировали сходить сюда, пока он вёз их в кино. - Ты скучаешь по нему? - спрашивает она, уже заранее зная ответ, зная, что он поймёт вопрос. - Каждый день. Она чувствует прикосновение его руки к ее и вздрагивает - они болезненно редко прикасаются друг к другу, и, хотя это случается с ними иногда, всякий раз ощущается чем-то томящим, слишком интимным. Но, глядя ему в лицо, она видит залёгшие под его глазами тени и не убирает руку, сжимает его ладонь в знак поддержки. Они стоят в очереди на русские горки, держась за руки, вспоминая его брата, все те светлые и прекрасные моменты, которые они разделили втроём. Он сжимает ее крепче за мгновение до того, как их ожидает резкий спуск, и Джейме давит в себе испуганный вскрик - теперь очередь Бриенны смеяться. В конце они оба переглядываются, разделяя одну и ту же щемящую мысль: «Жаль, что Тириона нет с нами». Джейме держит ее за руку, протискиваясь сквозь толпу, чтобы не потеряться, и покупает ей сладкую вату. - А то ты выглядишь недостаточно глупо, - поясняет он, смеясь, и снова находит ее руку. Вот только теперь нет ни одной причины для этого. Они просто держатся за руки. Мурашки ползут по ее шее, скрываются под волосами, она не сможет даже повернуться к нему. Но Джейме спокоен, он травит какие-то байки, переплетает пальцы с ее, кажется, совершенно не заботясь о том, как вспотела ее рука. Перед колесом обозрения он все-таки отпускает ее, и теперь отсутствие его ладони в ее ощущается остро. Она поджимает губы: ей не стоит привыкать к такому. Хотя очень хочется. Боги, как ей хочется… Огромная высота пугает ее, Бриенна бледнеет, и Джейме снова потешается над ней: надо же, такая высокая женщина - и боится высоты! Вот ведь шутка судьбы. Но город, раскинувшийся под их ногами - это другое, это больше страха высоты, это стоит пересохшего горла. Это нечто прекрасное, чего она никогда не замечала, и она прижимается носом к стеклу кабинки, игнорируя подгибающиеся от страха колени. Разглядеть и распознать отдельные дома в ее родном районе невозможно, но она узнает отдельные здания и млеет от всей этой красоты. И кажется, у Джейме тоже захватывает дух. Когда они возвращаются домой, все, на что у нее остаются силы, - это улыбнуться ему перед тем, как закрыться в своей комнате, пытаясь угомонить беспокойно бьющееся сердце. *** Когда на следующий день она, едва живая, возвращается с работы, Джейме уже дома, приветствует ее, ставит на стол тарелку с ароматным попкорном - и ей не удается сдержать урчание в своем животе. Он замечает это, спрашивает сочувствующе: - Тебе что-нибудь приготовить? Она собирается отказаться, но он как всегда неизбежно верно трактует ее понурый вид. - Насколько я вижу, да. Словно заботливый старший брат, он отправляет ее в свою комнату переодеться, а сам колдует на кухне. Бриенна в который раз удивляется, как ему удается совмещать в себе невозможную аллергию на любые бытовые занятия и искреннюю любовь к готовке. Едва у него появляется свободное время, он мастерски и без усилий варит, жарит, тушит, бланширует, выпекает, запекает, нарезает и выкладывает. Бриенне не хватает на это ни времени, ни характера – там, где Джейме всегда может рассмеяться и возвестить «Это кулинарный эксперимент!», оправдав этим любую неудачу на кухне, она неизменно впадает в отчаяние, тесно граничащее с яростью. Она возвращается после быстрого душа, чувствуя себя совершенно новым человеком, и Джейме уже ставит на стол два стейка с овощами – для нее и для себя, наливает им красного вина, приглушает верхний свет, по столу ерзают узкие острые тени от оставшихся гореть светильников. - Вау, - выдыхает она восторженно, жмурясь от удовольствия. – Удачный день? Его глаза блестят напротив, когда он произносит с мягкой улыбкой: - Нет, но ещё не поздно это исправить. Снова его таинственные проблемы, и снова он не делится подробностями, поэтому Бриенна послушно утыкается носом в тарелку. Она никогда не задает ему вопросов, позволяя его секретам остаться его секретами. В том, что они есть, она не сомневается, как и в том, что не все из них могут ей понравиться, оттого она старается не влезать в его дела… и верить в то, что глубокое и прочное чувство справедливости и долга не даст ему совершить ошибку. Ее пугает только то, что Джейме гаснет, что он больше не сияет в пространстве ярким самодовольным солнцем, он замыкается и тускнеет, и ей не удаётся предотвратить это. Как и в случае с Тирионом, она заметила это слишком поздно, она не знает причин, она не видит концов. Она бы сделала что угодно для него, лишь бы чаще видеть его широкую улыбку, как тогда, когда она была ребёнком. Если бы знала в чем причина. Если бы знала, что иссушает его все эти годы. Она бросает выразительный взгляд на миску с попкорном, сиротливо стоящую на их барной стойке. - Хотел посмотреть фильм, когда я пришла? Днем он позвонил ей и позвал в кино, но она отказалась - понимала, что едва ли доживёт до вечера, хотя и не была в кинотеатре уже сотню лет - последний раз был с Тирионом и Шаей. Видимо, Джейме решил расслабиться дома. - Сначала хотел поужинать с тобой, - отвечает он просто, но эти слова отчего-то отдаются легкой слабостью в ее коленях. Это мило. – А потом – да, посмотреть фильм. - Какой? – спрашивает она, мысленно благодаря его за то, что он выключил часть света, и надеясь, что он не видит ее розовых щек. - А какой ты бы хотела? Составишь нам с попкорном компанию? Джейме всегда был добр к ней – в поступках, но почти никогда – на словах, и она еще давным-давно приняла эту его игру. По какой-то причине ему всегда было комфортнее делать вид, будто бы он ее презирает, будто считает обузой и помехой, уродиной и упрямицей, и она смирилась с этим. Им обоим было так удобнее. Конечно, время от времени в его взглядах и жестах проскальзывало что-то нежное, принимающее, заботливое, но это всегда было легкими штрихами, бархатными проблесками… Вот уже двое суток подряд Джейме Ланнистер отчего-то добр к ней, и Бриенне от этого не по себе. - Что происходит? – спрашивает она настороженно, когда он усаживается на диване, включая самую мелодраматичную мелодраму из всех вышедших в этом году - Бриенна предложила этот глупый фильм только ради того, чтобы узнать, как далеко Джейме готов зайти в своем стремлении угодить ей. - А что такое? – невинно отвечает он вопросом на вопрос. – Ой, выключи свет, пожалуйста. - Уже второй день ты ведешь себя… странно. Раньше не проходило ни дня, чтобы ты не издевался надо мной! - Ты хочешь, чтобы я издевался над тобой? – Джейме выглядит возмущенным, почти… обиженным. - Нет, - отвечает она с жаром. - Отлично! – выдыхает он с таким же напором. Она стоит перед ним, и грудь тяжело вздымается и опускается, в такт с ее частым дыханием. Джейме – домашний и безопасный - приглашающе хлопает по пустому месту рядом с собой, и Бриенне требуется все мужество, чтобы сесть рядом. Что-то меняется, меняется неуловимо, но очень быстро, будто бы прорывает какую-то давнюю плотину, будто рушится какой-то неприступный замок, и ей страшно, очень страшно. Сердце колотится, когда она тянется за попкорном, и их пальцы встречаются – нечаянно. Что-то нарастает в ней, когда она тайно, украдкой, наблюдает за его профилем, не поворачивая головы, одними глазами – чтобы он не заметил, чтобы думал, что она тоже смотрит фильм. Бриенна ещё пока не знает, что на пороге чего-то по-настоящему важного, тебе всегда очень страшно. После титров она с улыбкой замечает, как покраснели глаза Джейме, но не комментирует это, делает вид, что ищет пульт, хотя точно знает, что тот у Джейме на коленях. - Дурацкий фильм, - он первым нарушает молчание, голос его звучит сварливо и глухо. - Жаль, что он решил оставить ее и покончить с собой, - отзывается она. - Это очень эгоистично. - Это как раз очень реалистично. Этот парень потерял все - свою жизнь, здоровье, друзей, образ жизни. К сожалению, любовь не смогла бы ему компенсировать все это. Это - то, с чем Бриенна не может согласиться. У героя был шанс на счастье - девушка, которую он любил, любила его не меньше и была готова всю жизнь провести с ним - таким, сломленным и разбитым, возвращая его к жизни своей заботой и любовью. Она произносит тихо, потому что - да, ей важно знать, что он думает на этот счёт: - Неужели любовь - это слишком мало? Она знает, что ходит по тонкому льду, что они никогда не касались этой интимной и личной темы, но слова уже сорвались с ее языка, и она ждёт ответа. Джейме в задумчивости покусывает губу, прежде чем ответить. - Это все. Когда ты можешь дать любимому человеку все. Когда ты можешь быть с ним - полностью, телом и душой. А не вот так. В этом есть смысл. Жестокий, все ещё немного эгоистичный, холодный и сухой, но - смысл. Бриенне не хочется об этом думать. - Тяжело быть призраком самого себя, - голос Джейме глухой и отчаянный. - И знать, что тот, кого ты любишь, это тоже видит. Не думаю, что ее хватило бы надолго. - Я бы боролась за него, - после короткого молчания произносит Бриенна. - Даже если он не согласен, даже если все так, как ты говоришь. - Не сомневаюсь, - улыбается он в ответ на ее слова. Ее взгляд непроизвольно падает на его искалеченную кисть, и он ловит его, усмехается горько какой-то своей мысли. Пока он резкими, торопливыми движениями накрывает диван пледом и бросает сверху подушки, наводит порядок, словно стирая следы их присутствия в гостиной, она думает о том, что, возможно, Джейме увидел в этом фильме что-то личное. Возможно, он ни на секунду не забывает, какой могла бы быть его жизнь, если бы не эта травма. Возможно, он одинок - по-своему и с особой жестокостью, он одинок, даже вечно окружённый людьми. Возможно, он сам лишает себя любви и радости, закапываясь в работу, потому что считает себя недостойным счастья. - Тебе нужно начать ходить на свидания, - вырывается у Бриенны, и она проклинает себя и за этот экспертный тон, за которым ничего не стоит, кроме одной встречи с Хайлом, и за то, как неуместно и глупо прозвучал ее непрошенный совет в тёмной гостиной, и за то, каким насмешливо-печальным взглядом смотрит на неё Джейме сейчас. Она не успевает извиниться, потому что он произносит слегка дрогнувшим голосом: - Я хожу. Сходил дважды на этой неделе. Эта новость бьет Бриенну наотмашь, и она не ожидает такой взрывной волны внутри. В груди льётся ледяной холод, в груди зреет душный чёрный дым, это началось, вот и началось, начало конца. В один миг ей становится страшно и горько, и что-то мстительно-злое расцветает внутри. От этого урагана эмоций ей хочется провалиться сквозь землю, но одно она отмечает со всей доступной ей радостью: ей не грустно. Близость Джейме в последнее время заставляет ее в глубине своей жалкой, мелкой души бояться себя, бояться своих желаний, бояться чувств, на которые, по всей вероятности, все ещё способно ее сердце. И она чертовски боялась, что влюбится в него, что поймёт, что любит давно, что любила всегда, сколько себя помнит. Но - даже если это правда - сейчас ей не грустно. Ей одиноко - очень, страшно - очень, завидно - немного, обидно - безосновательно, пусто - невыносимо. Но главное - нет печали. Джейме включает свет, и глаза режет от того, как ярко и светло вдруг стало в комнате, она трёт их руками. Хорошо, что она не влюбилась в Джейме Ланнистера. - О чем задумалась? - спрашивает ее мужчина, к которому она равнодушна. На ум не приходит ничего подходящего, а признаться ему - давнему другу, другу, которого у неё никто не отнимет, - в ее настоящих мыслях выше ее сил. Бриенна мотает головой, оставь, оставь меня в покое. - Ни о чем. Джейме будто хочет что-то сказать, но едва заметно отрицательно качает головой, все так же горько ухмыляясь. - Спокойной ночи, Бриенна. - Спокойной ночи, Джейме. Дверь в его комнату уже которую неделю жалобно скрипит, но не издаёт ни звука в этот раз, когда закрывается за ним. Бриенна с трудом переставляет ноги, заходит в свою комнату, падает на свою кровать. Все-таки она чертовски устала от всего этого: учебы, своего исследовательского проекта, помощи Старкам в подготовке Винтерфелла к открытию, подработки. У неё нет сил на бесполезные переживания. Но сон не идёт к ней, оставляет ее лежать в беспомощной злости. Она бы тоже ходила на свидания. Будь она хотя бы чуть-чуть привлекательнее, если бы не этот исполинский рост, если бы не этот уродливый шрам на щеке, разбитый нос, она бы сходила с кем-нибудь на свидание. И этот кто-нибудь держал бы ее за руку, веселил бы своими шутками, покупал бы ей сладкую вату, смотрел бы с ней какое-нибудь глупое кино для девочек - потому что нуждался бы в ней, был бы готов полюбить ее. Он был бы привлекателен и остроумен, галантен и язвителен, он был бы аттракционом – и она бы ни дня не чувствовала скуки или привычки, только безграничную любовь и пронизывающую насквозь нежность. Да, это не для нее, не по ней. Но эта глубокая, древняя жажда внутри нее окунает ее все глубже в отчаяние и самоуничижение. Этого не будет, с ней это никогда не произойдет. Завтра она позвонит Хайлу и… Нет, она просто смирится. Ей нужно привыкать к этому вечному одиночеству, маячившему перед ней так долго, теперь она просто должна привыкнуть к нему, полюбить его. Джейме скоро оставит ее, оставит одну, больше не будет рядом, чтобы ждать ее с учебы или готовить ее любимые блюда, не будет исполнять ее мечты или смотреть с ней наивные мелодрамы, не будет держать ее за руку или отнимать у нее попкорн. Он будет делать все это с кем-то другим. С этими горькими мыслями она почти проваливается в сон. Почти. Потому что ледяной волной ее окатывает странная, несмелая догадка, безумное предположение. События последних дней приходят в движение внутри ее звенящей головы, складываются, образуют новые смыслы. Фразы, брошенные невзначай, приобретают оттенки. Он ходил на свидание… Дважды… И дважды он выбрал ее – провел время с ней… Сводил в парк аттракционов, он теплый, ладонь шершавая, и он слегка сжимает ее руку, липкую от сладкой ваты. Он приготовил ей ужин, посмотрел с ней кино, то, которое выбрала она сама, и взгляд его был внимательным, и время от времени она ловила его на том, что он смотрит на нее вместо телевизора. Может ли быть?.. Как такое может быть?.. Совпадения… Достало ловить случайную надежду и сразу же терять ее, достала эта чертова жестокая и несправедливая жизнь, постоянно насмехающаяся над ней. Надоело. Он не любит Тормунда. Он ненавидит Хайла. Он выбрал ее, он живет с ней. И добивался этого. Он дарил ей вещи, он привел ее в свое сакральное место - в свой тренировочный зал. Она не будет верить в чудеса. Он открылся ей – однажды. Но отчего-то после этого стал еще более скрытен. Она говорила ему, что он встретит кого-нибудь, но он только смотрел на нее – с мягким сочувствием. Почему? Чего она не знала, чего она не поняла?.. Ей не удается сомкнуть глаз за ночь, поэтому, едва услышав сквозь беспокойную полупрозрачную дрему как Джейме собирается на работу, она свешивает ноги с кровати, собираясь с силами. На кухне Джейме наливает себе ароматный кофе, уже деловой, строгий, лощеный – одетый в костюм-тройку, на руке блестят тяжелые часы, а очаровательно лохматые волосы, которые Бриенна наблюдала вчера, уже зачесаны назад. Когда он ее замечает, улыбается широко, как ни в чем не бывало: - Выглядишь ужасно. Кофе? Она качает головой, чувствуя себя глупо, но в то же время осознавая, что это необходимо. Ей нужно услышать, что это чушь, бред, плод ее фантазии. Она должна увидеть разбивающую сердце растерянность на его лице, когда он будет думать, как сказать ей, что они друзья и всегда будут только друзьями. - Джейме… Я могу задать тебе один вопрос? Он кивает, но на лицо уже падает озадаченная тень, вызванная ее неожиданной серьезностью. - Только, пожалуйста, скажи мне правду. - Я всегда говорю тебе правду, - отзывается он серьезно. Ей нужно все мужество этого мира, чтобы спросить: - С кем ты ходил на свидания? Она ожидает подробностей, деталей. Она ожидает имени, которое ей ни о чем не скажет, потому что она не знакома с теми людьми, с которыми общается Джейме. Она ожидает, что это будет чья-то сестра, племянница, знакомая. Она надеется, что он скажет: «С тобой». Надеется – и ненавидит себя за это. Но он молчит и смотрит на нее, и эмоции на его лице невозможно прочесть. Молчит, и это становится невозможно терпеть, потому что это ужасно, это убивает ее изнутри, потому что в глупом сердце с одинаковой скоростью копятся горечь и несмелая надежда. - Я просто подумала, - она разводит руками, - вдруг ты… Ну знаешь… В шутку. Сказалтакпронас. Последнее выходит скороговоркой и, озвученное, кажется дикостью. Но выражение лица Джейме все не меняется, не обращается ни в сочувствие, ни в сожаление, так и остается спокойным и ровным, даже немного решительным. Его молчание звенит в ушах, и от этого становится сто крат страшнее – что он скажет? почему не говорит ни слова? - Скажи, что я не права, - подсказывает она. - Посмейся над этим. Джейме оживает, качает головой. - Не буду. Не будет – что? Отвечать на ее вопрос? Или смеяться? Или признавать, что она ошибается, потому что… - Джейме… - выдыхает она устало. Почему так сложно, черт возьми, сказать прямо? Она поднимает на него отчаянный взгляд, готовая снова просить его быть честным, уважать ее наивное сердце и быть, в конце концов, ее другом, если он не способен ни на что другое. - Я могу тебя поцеловать? – внезапно спрашивает он, и вся комната, весь этот многоэтажный дом рушится на Бриенну, заставляет задыхаться от пыли и ужаса. Кажется, она сейчас проснется, проснется, как обычно, с сердцем, колотящимся так, словно она только что закончила тяжелую тренировку, проснется, и руки ее сомкнутся вокруг пустоты. Джейме ведь снился ей, он снится ей так часто, что это становится глупым наваждением, временным помешательством, которому она все никак не осмелится дать имя – некоторые вещи становятся чересчур реальными после того, как их назовешь. Ей снится Джейме, ей снится Джейме почти каждую ночь. Ей снится Джейме клубах пара, со страшным увечьем, постаревший и измотанный дальней дорогой. Ей снится Джейме в камзоле, протягивающий ей меч и доверяющий ей свою честь и дружбу. Ей снится алый шатер, и они понимают друг друга почти без слов, и прощание горько от возможного печального исхода для них обоих. Ей снится битва с мертвецами, в которой они ни на мгновение не перестают беспокоиться друг о друге. Ей снятся бесконечные и яркие другие жизни, где все, что есть между ними, - нисколько не проще, но гораздо неотвратимее: он всегда узнает ее, она узнает его, и эта связь между ними ощущается чем-то реальным, чем-то непреложным. Но настоящий, живой Джейме перед ней – другой, он моложе и лощенее, и она может потерять его в любой момент – пусть и не в битве, но из-за любых красивых глаз, из-за любой точеной фигурки, томной улыбки, короткой юбки. В этом мире клятвы почти ничего не значат, честь и благородство не в цене, и нет ничего вечного, о чем можно было бы слагать легенды и петь песни. И в этом безопасном, простом и понятном мире Джейме не может посмотреть на нее иначе, кроме как на очень близкого друга, и уж точно не может спрашивать ее о поцелуе. Кожу опаляет горячим дыханием, и губы Джейме накрывают ее. Первые несколько секунд ей даже не удается опомниться, вернуться в собственное тело из своих горьких размышлений, но когда его пальцы ложатся ей на затылок, все обретает фактуру и цвет, обретает смысл. От осознания происходящего ее накрывает почти детским чистым восторгом, а нежность, с которой Джейме прикасается к ней, сбивает с ног. Поцелуй его целомудренен, но настойчив, и она в ужасе от целой палитры эмоций, которые он рождает в ней. Стоит ему отстраниться, она падает лбом в его плечо, не в силах смотреть в глаза, ждет очередной шутки, колкости, чего угодно, что должно разрушить этот момент. Но вместо этого он осторожно приподнимает ее лицо за подбородок и вновь целует, смелее, яростнее, и руки Бриенны сами смыкаются за его спиной, прижимая его ближе. Где-то вдалеке, практически в другой жизни звонит телефон, и Джейме нехотя отрывается от нее, одной рукой нащупывает трубку. Джейме был прав, когда говорил, что одного поцелуя достаточно, чтобы она потеряла над собой контроль. - Это Бронн, - произносит он виновато, бросая мобильник в карман пиджака. – Он уже ждет меня внизу. Бриенна беспомощно кивает, все так же не решаясь смотреть ему в глаза. Стоит ей поднять взгляд, она замечает его покрасневшие припухшие губы и заливается краской, думая о том, что наверняка сейчас выглядит не лучше. - Да, - говорит Джейме, подходя к ней ближе. – Да. Я имел в виду тебя. Нас. - Спасибо, - отвечает она зачем-то, сама до конца не понимая, за что благодарит его – то ли за честность, то ли за то, что подарил ей несколько долгих минут чистого счастья сегодня. Он притягивает ее к себе и целует снова, прерывая поток глупостей, которые уже начинают роиться в ее голове. - И да, - продолжает он невозмутимо, лаская ее взглядом. – Я хотел этого. Того, что сейчас случилось. Давно. Очень давно. - Я… - начинает она и не знает, как продолжить. Люблю тебя. Кажется, любила тебя всегда. Полюбила ещё до того момента, как поняла, что мне придется всю жизнь бороться за то, чтобы ты посмотрел на меня. Да, признать это стало бы невероятным облегчением, но и вместе с этим – ненужной откровенностью, неосознанным способом давить на его жалость. Он же ничего такого не говорил, верно? Для такого ещё слишком рано, правда ведь? - Нам нужно многое обсудить, - говорит Джейме, беря ее лицо в свои ладони, вынуждая смотреть на него. – И мы с тобой поговорим. Вечером. Все – вечером. Он целует ее снова, и в этот раз Бриенна смелеет настолько, чтобы отвечать ему. Телефон звонит снова. - До вечера, - произносит он, улыбаясь ей на прощание. - До вечера, - соглашается она и возвращает улыбку.