Дотянуться

*** В летнем кафе по выходным достаточно многолюдно и шумно, оттого она выбирает дальний угол, заказывает себе капучино, старается отвлечься, но сердце колотится, как безумное. Они не виделись так долго, так неописуемо долго, что это кажется вечностью. За соседним столиком две подружки сплетничают и заливисто смеются, потягивая яркие коктейли, прямо напротив – семейная пара кормит с ложки светловолосого малыша, то и дело отвлекающегося от своей еды на птиц и собак, из-за чего его круглый подбородок влажно блестит на солнце. - Ты прекрасно выглядишь, - раздается искреннее слева от нее, и сердце пропускает удар. Радостно улыбающийся Тирион Ланнистер садится напротив и берет ее руку в свою. *** Как это всегда бывало с ними, они болтают многие часы до позднего вечера – Бриенна успевает выпить три кружки кофе, Тирион дважды заказывает себе чайник чая. Наблюдая за тем, как он медленно и чинно потягивает чай из чашки, Бриенна чувствует чистую радость и долгожданное облегчение – его не было рядом больше трех лет, и этот разрыв, эта пустота ни на мгновение не отпускали ее, не давали ей покоя. Ей хочется поговорить с ним о том, что произошло на выпускном, обсудить это, оправдаться, сказать, что все это время она то и дело прокручивала в голове их последний разговор и сама себе не могла простить свою жестокость, что совершенно не это имела в виду и совершенно не хотела резать по больному, по все еще живому. Что до сих пор в отчаянии от того, что почти потеряла такого ценного и любимого друга. Но Тирион снова накрывает ее руку своей и только молча качает головой, когда она пытается заговорить об этом. Он изменился. Стал спокойнее и увереннее, отрастил достаточно густую и внушительную бороду и стал выглядеть взрослее и умиротвореннее. Где-то в глубине сознания рождается вопрос: а как она выглядит в его глазах? Что изменилось в ней за это время? Наверное, он подмечает про себя ее потухший взгляд, изможденный вид, едва заметную дрожь в руках от вечного недосыпа и усталости. Она скоро закончит магистратуру – впереди дипломный проект и длительная ординатура по ее специализации, поэтому сейчас Бриенна поглощена учебой, как никогда. Они также работают над открытием Винтерфелла – и Бриенна гордится проделанной работой и жалеет о том, что миссис Старк нет рядом, чтобы увидеть, как ее мечта вдохновила и объединила ее семью и их друзей. Вместе с этим Бриенна по ночам дежурит на ресепшене неотложной помощи, чтобы быть ближе к реальной практике, к реальным людям, которым она надеется в будущем помогать. Вся ее жизнь сейчас – это учеба и работа, подработка и снова учеба. Так что – да, Бриенна верит, что сейчас выглядит как старье. Но, вместо того, чтобы признать это, Тирион почему-то улыбается ей такой знакомой мягкой улыбкой: - Кажется, впервые вижу тебя настолько… живой. Она розовеет от такого замечания и вместе с тем чувствует, как горлу подступает ставшая привычной горечь – предвестник очередной отчаянной жажды. - Что такое? – Тирион недоуменно сводит брови, всматриваясь в ее лицо. – Тебя как будто что-то гложет. Рассказывай. Она качает головой - не хочется грузить его, не хочется омрачать эту встречу… и почему-то не хочется откровенничать, ведь эта история непременно заденет и его тоже. Но он смотрит на неё внимательно и требовательно, не отводит взгляда, упрямый, как и всегда. - Я самый дерьмовый друг на свете, которого не было рядом с тобой очень долго. Но я хочу все вернуть и хочу, чтобы мы были откровенными друг с другом, как раньше. А ты рассказываешь мне не все. Да, жизнь Бриенны понемногу наладилась, обрела новые смыслы и новое содержание, просто… слишком много всего. И кое-чего не хватает. Кое-чего - размером с одного язвительного, но доброго, порочного, но честного парня… старого друга… неслучившегося возлюбленного. - Почему ты не упоминаешь Джейме? - наконец, спрашивает Тирион, и плотину прорывает, стены рушатся под напором воспоминаний. Бриенна собирается с духом и рассказывает - сбивчиво и тускло, но… как умеет. А когда доходит до самого счастливого и самого горького дня в своей жизни, будто снова оказывается там и тогда, проживает все это заново. Будто бы одного раза было недостаточно. *** … Вечером она слышит глухой щелчок замка на входной двери, и сердце заходится от ужаса и счастья, поднимается к горлу, Бриенна старается унять дрожь в руках. День тянулся как старая жвачка, плотный, душный, как длинный тоннель с ярким светом в самом конце. Нужно только поговорить с ним, все выяснить, они ведь договорятся… Джейме заходит, застывает на пороге, улыбается ей, не отводя от неё радостного взгляда, и все тревожные мысли исчезают, отступают на второй план. Бриенна не знает, как правильно поступить. Хочется броситься ему на шею, как в романтических комедиях, в самом конце, когда уже все трудности преодолены. Хочется встретить его, как жены встречают своих мужей, с ужином и в фартуке, чтобы «дорогая, я дома» и «дорогой, я так скучала». И хочется - спрятаться, рассмеяться, обратить все в шутку, только никогда бы не терять в нем друга, только бы не рисковать своим сердцем так сильно. Но у неё есть Джейме, Джейме делает шаги навстречу ей, из них двоих Джейме смелее, Джейме откровеннее, ярче. Он обнимает ее за талию, притягивает к себе, проводит носом по ее шее - она и раньше замечала, что уже немного переросла его, но сейчас эта небольшая разница в росте ей даже на руку. Опустить голову, найти его губы своими оказывается просто, куда проще, чем ей представлялось, целоваться оказывается приятнее, она действует интуитивно, настраивается на него, ловит каждое его движение, каждый выдох. И впервые чувствует себя дома. Ведь если задуматься, если поверить, то так и должно было быть - всегда: Джейме и Бриенна, одни в целом мире, в своём доме, вместе, а впереди - долгая и счастливая жизнь. Но сначала… - Нам нужно поговорить, - выдыхают они одновременно, и Бриенна смеётся оттого, какие они оба дураки, просто вселенские, не иначе... Дураки, которые теперь говорят одинаковыми фразами… Джейме улыбается ей в ответ, но она со смутной тревогой замечает, что радость медленно уходит из его глаз. - Сначала я, - говорит он серьёзно - и в один миг нет больше ни тени улыбки, нежности или страсти в его голосе, только вина. Он начинает, и его слова звучат как приговор, как гром среди ясного неба, которое она сама себе придумала. - Перед тем, как… Бриенна, я хочу сказать… Я не могу… и я не должен… Вот и все. Продолжение ей уже известно. - Хорошо, - перебивает она, - хорошо, хорошо, я поняла. Ей не нужно его «нет», сказанного вслух, не нужно глупых оправданий, не нужно отказа. Ей кажется очевидным, что Джейме передумал, вырвавшись из морока их квартиры, понял, что ошибся, что принял за влечение их давнюю дружбу, что долгое воздержание сыграло с ним злую шутку. Она понимает. Она никогда не рассчитывала на большее, чем его уважение и поддержка, - до сегодняшнего утра. Они останутся друзьями. И она будет в порядке. Бриенна старается держать лицо, пытается отступить, ей нужно всего четырнадцать шагов - два, чтобы обогнуть Джейме, восемь, чтобы добраться до своей комнаты, и четыре - чтобы упасть в свою кровать и уступить этой страшной боли. Но Джейме ее не отпускает, по-прежнему сжимает в своих объятиях, не давая отстраниться. Он смотрит на нее так, словно вокруг – война, словно мимо летают пули, бомбы, ядовитый газ, будто бы готов на любой подвиг ради нее, и она не может этого понять: он хочет отказаться от нее, но смотрит на неё так, как смотрят на любимую. - Нет, нет, я не это имел в виду… - быстро качает головой он, поймав ее глупые мысли. - Я хотел сказать, что сначала ты должна узнать… Должна была узнать давно, но… черт возьми, я не хотел, чтобы ты начала презирать или ненавидеть меня. Но ты должна знать… До того, как… Отступающий страх приносит ощущение свободы, полёта. Если он… если Джейме все ещё хочет быть с ней, то это не важно, все это не важно. Она уверена: нет ничего, чего Джейме не может доверить ей или что может заставить ее ненавидеть его, оттого говорит твёрдо: - Ты можешь рассказать мне, что угодно. И он отводит глаза, избегает ее взгляда, будто бы не в силах смотреть на ее реакцию, нехотя отходит назад, поворачивается к ней спиной, опирается на столешницу, беспокойный, уязвимый, но - рассказывает. О том, какой он омерзительный и порочный – недостойный ее, Бриенны. О том, что еще в самой юности они с сестрой вступили в запретную, противоестественную связь. О том, как годами прятались от отца и брата, наслаждаясь друг другом. Го-да-ми. Он выглядит разбитым, когда произносит: - Все закончилось три года назад. Больше мы не встречались… в этом смысле. Ее рука сама тянется к горлу, потому что дыхание сбито, потеряно. Ну конечно же… Как же она могла не замечать этого?.. Даже не догадываться… Теперь на ум приходит все: собственнические нотки в тоне Серсеи, когда она упоминала брата, ее выверенная жестокость по отношению к Бриенне – и наверняка остальным девочкам, которые общались с Джейме раньше, его преданный взгляд на сестру, частые отлучки, когда они с Тирионом были детьми, отчаяние перед ее свадьбой и глухая подавленная злость, когда она была беременна… Все, наконец, складывается в цельную картину, единый пазл, и Бриенна с отстраненностью приговоренного к смерти думает о том, что не испытывает отвращения, которое должна была бы испытать. Только горечь. - Не проси меня объяснять, почему это произошло, - просит он, и голос его звучит почти униженно. Она не может допустить того, чтобы он чувствовал себя виноватым в этом. - Я… понимаю, - произносит она, потому что – действительно – понимает, знает, каково это: когда любишь кого-то, кого не следовало бы, кого – слишком опасно, слишком ярко, слишком больно любить. Знает не понаслышке. Бриенна заставляет себя подойти к нему ближе, обхватить ладонями его лицо, вынуждая смотреть ей в глаза. - Ты должна знать, что все изменилось, - серьезно произносит он, накрывая ее руки своими. – Теперь все изменилось. Она кивает. - Ты стала для меня чем-то большим… более важной, чем я мог себе представить… - Да. Ты тоже. Почему Джейме так точно удаётся выразить то, что она сама чувствует к нему? Почему у неё самой не хватает на это слов? Разве она не любит его? Разве это чувство - сначала глупое и несмелое, но теперь широкое и яркое - не должно помогать ей подобрать правильные слова, выбирать точные фразы? - Все… нормально? - с надеждой спрашивает он. Нет, не нормально, все чертовски далеко от нормальности с самого начала, но Бриенне наплевать. Это то, с чем она может справиться. Ей просто нужно время на то, чтобы принять это. - Да, Джейме, все хорошо. Серсеи здесь нет. Он сам сказал, что все закончилось, и закончилось давно. Здесь только они. Джейме сбрасывает пиджак на кресло и возвращается к ней, тянет к ней руки, чтобы снова заключить в объятия, но, хотя соблазн велик, она останавливает его, кладёт обе руки на грудь, с волнением ощущая силу и частоту его сердцебиения. Раз уж они говорят начистоту… пока они оба ещё в состоянии мыслить здраво… Есть кое-что важное, о чем они должны поговорить. - Мне звонила Санса. Джейме закатывает глаза. - Ну конечно… Его ирония в мягком свете гостиной кажется чем-то неуместным, чужим, резким, и ее расстраивает, что он снова переходит в свой обычный «презираю Старков» режим. - Джейме… - начинает она осторожно, но он прерывает ее. - Даже не начинай. Хватит. Это не та тема, которую нам с тобой нужно обсуждать. Эти слова заставляют ее нахмуриться, насторожиться. - Уже есть что-то, что нам не стоит обсуждать? Он устало вздыхает, запуская пятерню в волосы. - Перестань. Ты поняла, что я имею в виду. Время погашения их долга подходит к концу. Либо сейчас, либо через суд. В любом случае, им придётся либо вернуть нам деньги сейчас, либо продать Винтерфелл. От бескомпромиссности в его голосе становится трудно дышать - Бриенне никогда не удавалось его переспорить. Но ведь все, что ей нужно, все, что нужно ее друзьям, проекту, в который она вложила столько сил и свое сердце - чтобы он дал им время, достаточно времени. - Джейме, прошу, дай отсрочку. Джон и Санса… они не знали, что это были ваши деньги. Цвет его глаз в одно мгновение меняется от молодой травы до душного болота. - Конечно, они подумали, что деньги на их отца с неба упали. Почему бы и нет? Но он неправ. Джон и Санса действительно не знали, что те средства, которые их отец вложил в приобретение земли, были не накоплениями Неда и Кейтилин, а деньгами, которые их семье дал в долг Тайвин Ланнистер. Видимо, расписка потерялась где-то в старых документах, если вообще существовала. - Мы едва нашли инвесторов, скоро открытие… Это большая сумма, откуда мы ее возьмём так скоро? - глухо произносит Бриенна, не осознавая, что отнесла себя к другому «мы», что заняла другую сторону. Губы Джейме кривятся так, будто ему больно. – Компании моего отца… моей компании нужны деньги. Несколько неудачных решений Серсеи - и мы очень много потеряли за эти месяцы, теперь снова нужны вложения, чтобы удержаться, поэтому мы мобилизируем все активы. Инвестиция в Винтерфелл - это не просто деньги моей семьи… Они должны вернуть долг, - Джейме смотрит ей в глаза с отчаянием, и она понимает, что они говорят на разных языках. Серсеи… - Пожалуйста, - просит она, это слово - единственное, на которое хватает сил, если оно не поможет, то не поможет ничего. - Пожалуйста, перестань, - отвечает встречной просьбой он. - Это не твоё дело, это не касается нас с тобой. Давай не будем портить этот вечер, я же весь день думал о тебе… «Не твоё дело»… Впервые быть рядом с ним требует невероятное количество сил, потому что в груди уже разрастается ядовитое сомнение: он говорит, что она важна, но разбивает ей сердце своими поступками, словно не понимает, что этот проект, этот центр стал смыслом для нее, последней и самой ценной благодарностью женщине, которая всегда поддерживала и утешала ее. Не понимает – или просто не знает об этом, не знает ее, Бриенну. И это ранит. Ранит то, что он столкнул ее с Сансой и Арьей, вынуждая оправдывать его, обещать помочь с этим. Ранит, что он обесценивает ее вклад в этот центр. Ранит, что даже не допускает мысли о том, чтобы быть щедрым, пойти навстречу. Ранит, что не слышит ее, не слышит совсем. Он снова подходит к ней, но она уворачивается от его рук, проходит мимо, избегая его взгляда. - Наверное… Я пойду к себе, - произносит она устало, и Джейме не останавливает ее, отворачивается, наливает себе виски, только выдыхает разочарованно: - Если ты этого хочешь… Несколько часов она просто лежит на кровати, укутывается глубже в одеяло, ощущая необъяснимый холод. Она не спит – не получается, только смотрит мертвым взглядом в пустоту. В ее ушах до сих пор звучит равнодушный голос Джейме, отказывающего ей в малом, перед глазами стоят смутные отравляющие образы: он в объятиях Серсеи - олицетворения того, чем ей никогда не стать. Не потому ли он не хочет помогать им - потому что одной Бриенны слишком мало, потому что он никогда не говорил ей «люблю», потому что испытывает к ней чувства совсем другого рода, чем она к нему?.. Через какое-то время осторожно стучится в ее дверь, но она отвечает молчанием. Едва уловимый шорох – он прислоняется лбом к прохладному дереву, почти шепчет: - Открой, пожалуйста. Она снова молчит. Он повторяет снова и снова. И снова. И снова. Громче, требовательнее. И снова. И снова. Пока Бриенна не сдается, закатив глаза, - предательское сердце снова гулко бьется о бесполезные ребра – его не удержать, с ним не совладать. Не тогда, когда Джейме так близко. Тихий скрип двери, и он стоит перед ней – измученный и усталый. Мгновение назад готовая отправить его ко всем чертям, она скользит взглядом проигравшего, побежденного по тонким ранкам на его сухих губах, по теням под его глазами. Он не выдерживает первый – заступает в тьму комнаты, обхватывая ее одной рукой за талию, второй – пропуская через пальцы ее волосы. Тонкая ткань ее пижамы не уберегает ее от жара его тела, когда он сминает ее губы своими в голодном, долгом поцелуе. - Я не хотел огорчать тебя, - бормочет он устало в ее горячую кожу. Она знает, чувствует это. Но ей нужно услышать кое-что совсем другое. Кое-что, о чем ей не хватает смелости спросить, потому что сильная и отважная Бриенна Тарт впервые боится правды. - И? - спрашивает она, надеясь, что он верно поймёт вопрос. Он же пришёл к ней, потому что нашёл выход, верно? Потому что она важна. Потому что они, как местоимение, как шанс, как будущее, - важны. Верно? Джейме смотрит на неё с печалью, но произносит твёрдо: - Бриенна, я понимаю, что их дружба значит для тебя. Но и ты пойми - я был готов на любую отсрочку, дать им любое время. Но сейчас ситуация критичная, нам нужны деньги, в компании меня просто не поймут. Или «не поймёт» - один человек. Гораздо более важный, чем должен был бы быть. Серсея. Бриенна гонит от себя эту мысль, гонит это имя, но не получается, оно прорастает в ей, пускает в неё свои ядовитые корни. - Речь о мечте всей жизни миссис Старк, - с горечью произносит она, но Джейме только качает головой. - Речь о наследии моего отца, моей семьи. Это тупик. - Нет? - Нет. Бриенна не может этого принять, не может вынести. Он ее не знает. Он говорит, что она нужна ему, но ничего не знает о ней, он так ничего и не понял. Ей хочется уйти, но Джейме так близко, шепчет в темноте: - Они разберутся. Она молчит, даёт себе несколько мгновений чистого счастья, потому что – не может, не сейчас, когда все, чего она так давно хотела и от чего отказалась – так близко, так остро, так горячо. Он притягивает ее к себе – и сдаться, поддаться оказывается так легко, так правильно. Джейме скользит губами по ее щеке, ласкает шею пальцами, и кожей она чувствует рубцы на его ладони. - Хватит, Бриенна, отставь ее в прошлом, - но он делает неверный ход, озвучивает дикую, ужасную мысль, чудовищную в своей неблагодарности. – Хватит пытаться угодить женщине, которая уже давно умерла. Лицемерный совет от человека, до сих пор пытающегося заслужить любовь своего мертвого отца. Почему он не может понять?.. - Она была рядом, Джейме, - произносить его имя трудно, потому что так хочется верить, что это не он, что это его близнец - равнодушный и черствый, пусть его поцелуи и так же горячи, как Джейме. – Всегда. И она пришла на помощь. Тогда. Они все пришли – мистер Старк, Робб… - А меня там не было, - ледяным тоном добавляет он. - Робб был, а меня не было. Идеальный Робб… жаль, что покинул нас так рано, да? Но хорошо, что теперь есть Джон, верно? Она качает головой. - Хватит. Они для меня как семья. Он отшатывается от неё, будто бы она его ударила, поджимает губы. - Ну конечно… Твоя семья… Идеальный Джон - поддерживает начинание своего отца, который отказал ему в своём имени, куда уж быть благороднее?.. Бедняжка Санса - столько в жизни вытерпела… Ее младшая сестренка - тоже бедная… И, конечно же, брат-инвалид, - на упоминании Брана его голос срывается, становится бесцветным. - Надо же, какой я мудак, так поступать с ними… но как же хорошо, что у них есть ты… Думаю, тебе стоит пойти к ним прямо сейчас - помочь, поддержать… К людям, которые по-настоящему ценят и любят тебя. А ты, выходит, нет?.. Раз требуешь, чтобы я ушла. - Подожди пару дней, - выдыхает она, превозмогая боль. – Я верну деньги. Мы вернём. Он молча качает головой, бессильный в своей собственной обиде, но не отводит от неё отчаянного беспомощного взгляда. Молчит, когда она бросает в свою дорожную сумку все самое необходимое – за остальным она вернется потом, только смотрит умоляюще, когда она натягивает свитер прямо на футболку, в которой спала. Она действительно чувствует это – любовь к нему, отчаянную, слепую, благодарность, но понимает, что то, что он делает, сродни предательству. Смириться с этим сложнее, чем с любовью к сестре. Невозможно. «Это для нее, - думает она отстраненно, - это опять для нее, для Серсеи, ему это не нужно, он не такой». Она оборачивается, застывает в нерешительности: в полумраке комнаты кожа Джейме кажется серой, губы словно выцвели, зрачки расширились, затопив собой радужку. Уйти тяжело, но необходимо. Это правильно. Остаётся последнее. - Скажи это, - просит она. - Скажи мне это в глаза, чтобы я смирилась с этим. Чтобы жила дальше. - Сказать - что? - Что ты не любишь меня, - голос почти подводит ее, но она сжимает руки в кулаки: короткие ногти больно вырезаются в кожу. - Что любишь Серсею больше. Хватит бояться этого. Будь смелым. Но Джейме молчит, снова молчит, и это молчание горше любых слов, потому оно даёт ей надежду. - Я тебя не люблю, - признается он, наконец. Это первый раз, когда она слышит – в лицо. До этого она двадцать один год жила, ни разу не услышав слов любви, и это было в порядке вещей. Но за последнюю неделю Джейме сотворил с ней кое-что по-настоящему бесчеловечное: заставил ее поверить в то, что счастье близко, что оно возможно, что он сам готов к нему, чтобы потом резко и безжалостно оборвать все это. Эхо его слов разносится по венам, и в один миг что-то внутри обрывается, какой-то проводочек, соединявший ее сердце с окружающим миром, какой-то контакт, делавший ее счастливой и безмятежной, и оно будто летит с высоты, и черные холодные воды принимают его в себя, смыкаются над ним. Мир начинает рушиться, разваливаться по кускам, складываться, как карточный домик, но даже сквозь оцепенение и глухую боль, что бьется где-то в подреберье, - она все понимает, она ведь так и знала, она ожидала этого. Ее счастье уместилось в восемнадцать часов. - Спасибо, Джейме, - говорит она, и имеет в виду все. Все, что они пережили вместе. У благодарности нет срока годности, нет условий хранения, нет прекращения действия – это их прошлое, и оно было… хорошим. - Не уходи только, - говорит он глухо. – Как мне дальше… Не уходи. Остаться – кем? Его домашним питомцем – безмолвным и безропотным? Старым другом, который будет натужно делать вид, что все в порядке, что он счастлив видеть, как Джейме и дальше разрушает свою жизнь, принимая неверные - не свои - решения? - Прости, - отвечает она, едва чувствуя свой голос. Ты выбрал ее. А я выбираю себя. Когда за ней закрывается дверь, первые несколько шагов даются труднее всего. Затем идти дальше, не оборачиваясь и не замедляя темп, становится проще. Лифт принимает ее в свои объятия, мягко выталкивает из себя на первом этаже. Мир обращается в блеклые, посеревшие цвета, и все, на что хватает ее сил, это не лить слезы. Это нормально. Все нормально. Да, она крепко связала себя с ним, переплела свою жизнь с чужой, и это была ее ошибка. Но она – Бриенна Тарт, и она знает, что истинно и что ложно, что правильно и что – ошибка, что необходимо ее сердцу и без чего она может обойтись, без чего может и так прожить счастливую и достойную жизнь. Она – Бриенна Тарт, и долг и совесть всегда были ее центром, ее ядром, ее сутью. Как и сутью Джейме – глубокая преданность семье. То, что она так и не стала его семьей, - это жестокая данность, в которой никто не виноват. Когда слезы, наконец, вырываются из груди, и таксист предлагает ей платок, у нее даже получается улыбнуться. *** Возвращаться из этих воспоминаний сложно – они до сих пор ощущаются чем-то острым где-то под сердцем. Джейме уже давно забыл ее – она в этом уверена. Вот только фантомное ощущение его ладони в ее, как тогда, в парке аттракционов, не оставляет ее ни на мгновение вот уже десять месяцев. - Я не знал, - признается Тирион, выслушав ее и как всегда верно толкуя ее печаль. – Мы провели втроем столько лет, и я не замечал этого. - Нечего было замечать, - выдыхает она. – Ничего не было. Несколько секунд они молчат, и Бриенна задаёт ему вопрос, который мучал ее долгое время: - А о них - знал? Тирион молча кивает, не отводя взгляда от ее лица, и Бриенна сглатывает. Ну конечно же. Она переводит тему и рассказывает ему о том, как переехала к Старкам – ей не хотелось возвращаться к отцу, это было бы признанием несостоятельности ее взрослой жизни. К тому же, на исходе своих пятидесяти пяти Селвин Тарт встретил женщину своей мечты – не первую с момента смерти ее матери, но теперь, кажется, все, наконец, серьезно, раз он представил ее дочери и решил жить с ней. Санса была невероятно рада тому, что Бриенна живет с ними, остальные Старки также приняли ее со своим привычным гостеприимством и радушием. Бриенна старается быть полезной, платить им поддержанием чистоты и порядка в доме, каждый месяц передает Джону скромную плату за жилье. Для того, чтобы вернуть долги Ланнистерам, ей пришлось совершить ужасное – попросить помощи у Ренли. Впрочем, судя по его радостному лицу в Скайпе, он был чертовски рад ее слышать и с радостью согласился инвестировать в проект – даже больше, чем Бриенна просила. «Остальное добавит Станнис, - произнёс он, смеясь. – Он сказал, что заплатит любую сумму, если это взбесит Ланнистеров». Затем снова наступает очередь Тириона говорить. Она расспрашивает его о том, как он жил после того, как уехал отсюда, и неприятно удивляется тому, как была слепа и глуха к своему лучшему другу. Первое время он жил у мистера Вариса (и Бриенна могла бы догадаться об этом, вспомнить об их странно-дружеских отношениях в школе), поэтому знал и о смерти отца, и о смерти племянника, но нисколько не пожалел ни о первом, ни о втором. За это время он подыскал себе жилье в Миерине – комнату с соседями – и переехал туда (и Бриенна могла бы догадаться и об этом, учитывая, как долго он нахваливал этот город и говорил, что мечтает там побывать). Его соседка, Мисандея, оказалась близкой подругой дочери Эйриса Таргарина, и Тирион изрядно повеселился над тем, каким тесным оказался мир. Он легко узнал Дейенерис по светлым, почти белым волосам и прямой аристократической осанке. После долгого и достаточно тяжелого разговора о взаимоотношениях и наследии их семей им даже удалось подружиться, и она взяла Тириона в свою маленькую компанию по недвижимости, которую она открыла на те деньги, которые отец переводил на ее трастовый фонд. Так он несколько лет работал в качестве ее помощника и секретаря, впервые в жизни зарабатывая на жизнь своим трудом и умом, параллельно получая образование. В итоге дела компании пошли в гору, и Дейенерис задумалась об их будущем. - Ты поэтому вернулся? – спрашивает Бриенна, внутренне надеясь на то, что он останется, будет рядом, что они снова будут вместе, как в старые добрые времена. – Вы обоснуетесь здесь? - Нет, - отвечает ее друг, и на губах его играет дерзкая, почти мстительная улыбка. – Я вернулся, чтобы забрать то, что принадлежит нам обоим по праву. То, что отняли у Дени, и то, что я сам отдал Серсее и Джейме, - заметив, как она нахмурилась в недоумении, он добавляет. – Компанию наших отцов. Это… неожиданно и странно, ведь раньше он никогда не говорил ей, что хочет продолжить дело отца. - Как ты это сделаешь? - У меня есть идея, - отвечает он туманно. - Я могу показать тебе. Но сначала нужно кое-что… Ты ведь нашла мой тайник, верно? Она вспоминает старый пыльный дом, выцветшую папку в ее руках - и тяжесть единственного секрета, который она хранила от Джейме. Бриенна кивает. - Я был уверен, что найдешь. Никто, кроме тебя, не смог бы, только ты меня слушала. Я упоминал о нем и при Джейме, но, как видишь, ему и в голову не пришло. Он тянется за давно остывшим чаем, и Бриенна кусает большой палец, обеспокоенная тем, как часто в Тирионе проскальзывает эта затаенная злость, эта сдержанная жестокость. Выговаривая имена своих брата и сестры, упоминая смерть отца и племянника, он не меняется в лице, не проявляет в тоне своего голоса ни любви, ни скорби. И от этого ей становится не по себе, будто бы она потеряла своего дерзкого, насмешливого, но вместе с тем доброго и чуткого друга. Она надеется, что ошибается. - Ты видела, что внутри? – спрашивает ее Тирион, сделав большой глоток. Бриенна отрицательно качает головой, и он улыбается удовлетворенно, бросает на стол несколько смятых купюр – за их заказ и на чай. - Вот и отлично. Пойдем, посмотришь. Тебе пора узнать правду. *** Они приходят в дом ее отца – Бриенна не могла придумать другого надежного места, чтобы спрятать его сокровище. Она оставляет его ожидать внизу, а сама в несколько больших шагов через ступеньки достигает своей старой комнаты, открывает пустой шкаф, где лежит всеми забытая пыльная обувная коробка. Когда она спускается, Тирион улыбается почти счастливо, оглядываясь по сторонам. - Надо же, почти ничего не изменилось, - произносит он. – Сколько времени мы с тобой провели здесь… Счастливого и беззаботного времени. Бриенна слабо улыбается ему в ответ, отдавая дань прошлому, но сердце уже колотится беспокойно, напоминая ей о том, что они пришли сюда не ради приятных воспоминаний, а ради неясной вендетты, которую Тирион задумал по отношению к остаткам своей семьи. Они по привычке располагаются прямо на полу, Тирион раскрывает коробку, достаёт папку и внутри оказываются старые бумаги, распечатки, пара блеклых дисков. Он тянется к своему рюкзаку и достает другую увесистую папку с документами. - Вот так картина будет наиболее полной. Некоторое время он проводит, склонившись над своими материалами, раскладывая их по неровным стопкам, но, когда заканчивается, кажется очень взволнованным. - Здесь, - он указывает своим коротким пальцем на первую стопку, - все, что мне удалось найти по Эйрису Таргариену. После гибели его старшего сына, Рейгара, и выявленного сумасшествия младшего, Визериса, отец, видимо, решил, что это его шанс избавиться от ведущего партнера… Ты знала, что ему принадлежали 40% от акций компании? Бриенна качает головой. Откуда ей было знать? Она берет в руки бумаги, на которые он указал, посматривает их, едва понимая, о чем речь. Вот какой-то контракт, на нем – угловатая подпись синей гелевой ручкой. Следующий лист – черно-белая копия предыдущего, вот только подпись выглядит чуть более округлой. Она кладет эти два листа рядом и замечает, что кроме подписи отличаются и какие-то цифры в расчетном счете. Со следующими двумя документами из стопки история повторяется. - Я уверен, что отец имитировал его слабоумие, - объясняет Тирион, поймав ее недоуменный взгляд. – Оригиналы – то, что на самом деле подписывал Эйрис, копии – то, что я нашел подшитым в архивах. Я уверен, что их было в разы больше, эти два документа – единственное, что мне удалось выкрасть из секретера отца. Ему давали на подпись верные договоры и документы, затем меняли на другие, с неточностями, выдавая это за старческие ошибки по невнимательности. Смотри дальше. Она переходит к другим листам, разноформатным, с неровными краями, будто вырванным из разных тетрадей, и на каждом из них – отборные ругательства и страшные угрозы. - Эйрис часто говорил своим партнерам, что ему угрожают. Но ни разу не смог предоставить доказательства. Я думаю, что люди отца подбрасывали ему эти записки, а затем изымали их после того, как убеждались, что он их прочел. Так отцу было удобно выставлять его старым параноиком. Про Джейме и подставу ты знаешь? – дождавшись ее кивка, Тирион продолжает. – Смотри дальше, это – моя гордость. А дальше идет лист бумаги, собранный по кусочкам после шредера. Но даже через неровные слои скотча, налезающие друг на друга, легко угадывается текст документа – это доверенность на управление долей Эйриса в компании до тех пор, пока дочь, Дейенерис не достигнет восемнадцатилетия, на имя Неда Старка. - Однако в компании считают действительным документ, в котором доля Эйриса, за неимением больше наследников мужского пола, распределяются поровну между управляющими партнерами. И последнее в этом деле, - Тирион указывает на кучу листов, исписанных узким торопливым почерком, который Бриенна узнает из тысячи - почерком самого Тириона, - это разговор отца с Робертом. Я тогда по ошибке схватил телефон, думал, что это ты звонишь… Но это был Роберт, очень взволнованный. Он говорил отцу, что со всеми договорился, и «королю уже недолго осталось». Я уверен, что это Роберт с подачи отца устроил Эйрису внезапную кончину в тюрьме, - Тирион сделал паузу, но затем невесело рассмеялся. – Как видишь, старый Таргариен, хоть и сам не без греха, все-таки умел разбираться в людях – недаром в последний момент переписал завещание на Старка. Бриенна чувствует себя ужасно, откладывает листы в сторону, будто бы они могут оставить на ней след, который будет не отмыть. Она помнит Тайвина Ланнистера, когда он приходил в этот дом, он был статен, но великодушен, он поблагодарил Бриенну, использовал свои связи, чтобы ее взяли в частную школу, он помог ее отцу инвестициями в его дело (об этом Бриенна узнала позже). Она помнит Роберта Баратеона на похоронах, простого и улыбчивого, грузного и оттого немного грозного, но, казалось, абсолютно беззлобного и бесхитростного. Могли ли эти два человека замыслить убийство, решить оборвать чью-то жизнь… ради какого-то бизнеса?.. - Но все это – косвенные доказательства, - отзывается она несмело. - Пусть так, - отвечает Тирион. – Но, думаю, этого достаточно, если не для возобновления расследования в полиции, но хотя бы для пересмотра решения по доле Эйриса внутри компании. У меня есть другие документы - свидетельства подкупа и мошенничества под руководством Серсеи и Джейме. Я хочу, чтобы Дени вернула то, что ее отец завещал ей. И то, что не досталось тебе. - А здесь другие интересные находки, - Тирион указывает на вторую стопку бумаг, еще толще предыдущей, но ей больше не хочется копаться в этой грязи, не хочется смотреть. Тирион замечает это, поэтому рассказывает сам. – Тут то, что я выяснил об аварии, в которой погибли Старки. Есть заключение экспертов, которых нанял для меня Варис, в котором говорится, что в автомобиле было неисправно рулевое управление и подрезаны подушки безопасности для передних сидений. И отдельное подтверждение того, что эти неисправности предшествовали аварии, а не стали ее следствием, как говорится в отчете полиции. Я заплатил Псу, чтобы тот прижал Фреев, - старый Уолтер подтвердил, что к ним в автомастерскую приходил Русе Болтон с просьбой внести несколько «корректировок» в автомобиль Неда Старка и обещал щедро заплатить за это. Правда, старый черт утверждает, что отказался, и валит все на сыновей, но это не важно. Воспоминания о гибели мистера и миссис Старк, их старшего сына Робба и милого младшего сына Рикона и без того слишком свежи, оттого один этот разговор сжимает сердце Бриенны скорбью и горечью. Но вместе с тем она понимает, что ей чертовски важно, пожалуй, больше всего на свете, чтобы виновные в их смерти были наказаны. - Ты считаешь, что и к этому приложил руку твой отец? Почему? – спрашивает она. Сначала – мотив, средства – потом. - Нед Старк очень невовремя стал интересоваться тем, что случилось с Эйрисом, он до последнего не верил в помешательство старика. А когда умер его старый друг, Джон Аррен, которого он нанял, чтобы выяснить подробности, после того, как случайные отморозки избили его на улице… Я думаю, отец чувствовал опасность. Он не раз при мне спорил по телефону с Баратеоном, требуя у него утихомирить старого друга. Видимо, Роберт не сумел. К горлу подступает тошнота. - Ты сможешь это доказать? – спрашивает Бриенна. Пусть Тайвин Ланнистер и мертв, где-то живут спокойной, счастливой жизнью те, кто помог ему устроить эту аварию, и они должны заплатить. - Не придется, - отвечает Тирион. – Водитель грузовика, протаранивший их машину, покончил с собой через месяц после аварии. В полиции тогда не придали этому особого значения, но в его предсмертной записке сказано, что он не может вынести того, что лишил жизни людей, ведь «этого не должно было случиться». Уверен, что ему заплатили за то, чтобы он проучил одного мужика, помяв его тачку на перекрестке. Но он не знал, что машина будет неисправна, и водитель не сможет увернуться от столкновения. Я думаю, если проверить его счета, то можно найти кругленькую сумму, если не от моего отца, то от Русе Болтона. Вина Болтона почти доказана, но я уверен, что он не станет молчать о том, кто его надоумил на это и кто еще участвовал. У нее кружится голова, в происходящее не хочется верить. - Сделаем перерыв? Или ты готова дослушать до конца? – Тирион мягко прикасается к ее плечу, и его вид выражает сильную обеспокоенность ее состоянием. - Продолжай, - просит Бриенна. Она должна знать все. - Последний – это Роберт и его внезапный сердечный приступ. Здесь все еще проще, потому что это придумала Серсея. К сожалению или к счастью, ей всегда недоставало ума на что-то изощренное. Что может быть более изощренным, чем убийство, выставленное за несчастный случай?.. - Здесь раскололся Квиберн, ее помощник. За пару недель до смерти Баратеона Серсея интересовалась у него, отчего у него может кружиться голова после работ в саду. Он рассказал ей, что зря она выращивает люпины, потому что они ядовиты, а их семена, попавшие в пищу, и вовсе могут убить. - Удушье, - выдыхает Бриенна, скованная ужасом. - Паралич, судороги, да. Очень похоже на приступ. Хорошо, что Под, этот сообразительный пацан, догадался поставить устройство для прослушки под обеденным столом неделей раньше: Серсея, как второсортный злодей, решила перед смертью мужа высказать ему все обиды, которые он нанес ей в браке, и порадоваться оттого, что сможет занять место управляющего партнёра после его смерти - до совершеннолетия их сына. Бриенне вспоминается доброе мальчишечье лицо Подрика Пейна, когда тот был почти ребенком, сиротой, которого Ланнистеры взяли к себе на мелкие поручения. И этого хорошего малого тоже втянули в эту грязь… Она слышала от Джейме, что Под перешёл к Роберту и Серсее, и она даже радовалась за него, что он остался при доме и при работе… Как выяснилось, зря. Бронн, Подрик, Квиберн, даже уродливый Клиган - все люди, близкие к близнецам Ланнистерам, люди, которых Джейме считал надежными, считал друзьями, оказались помощниками Тириона, собирающими для него информацию… Она возвращается к предмету разговора. Прослушка… - Это значит… - У нас есть запись ее признания. Теперь она думает о Серсее, женщине, которая забрала сердце Джейме, заняла собой его мысли. Она помнит ее совсем юной, в струящемся красном платье. Помнит на пассажирском сиденье в черном BMW, когда Джейме приехал за Тирионом к их с отцом дому. Помнит их короткую встречу в доме Ланнистеров, за которую она успела показать Бриенне, насколько она уродливая и жалкая в своей мечте о прекрасном принце. Она всегда казалось ей резкой и своенравной, ценящей только свой круг и свой образ жизни, но… расчетливой убийцей Бриенне все никак не удавалось ее представить. Остаётся только один вопрос, единственное, на что хватает воспаленного этой страшной информацией сознания: Джейме. Тирион угадывает направление ее мыслей. - Я не знаю, какую роль в этом плане сыграл Джейме… Но судя по звукам на записи, кажется, он пришёл позже и пытался спасти Роберта. Бриенна силится вспомнить. Новость о смерти Роберта Баратеона застала ее в университете – Джейме, кажется, был в отъезде… Или, как выяснилось только что, не был. Возможно, заглянул к сестре перед самолетом… А может быть, провел с ней больше времени, чем Бриенне хочется верить. Это не важно. Но она точно помнит, каким он вернулся через пару недель – вымотанным, пустым. Они почти не пересекались в доме, а когда все-таки встретились, Джейме сослался на простуду и снова скрылся у себя в комнате. Оттого, что стыдился поступка сестры и не мог смотреть Бриенне в глаза, или… потому что тоже был виновен?.. - Бриенна… - заметив ее смятение, Тирион поджимает губы и коротко зажмуривается, поглаживая переносицу – как делал всегда, когда сталкивался с какой-нибудь очень сложной задачкой в школе. Но, когда убирает руку от лица, взгляд его ясный и полон решимости. - Долгое время я боготворил отца, ты знаешь. И я всегда любил Джейме и Серсею. Но ты же сама видишь, что они делали, как поступали. И я рад тому, что они обращались со мной, как с дерьмом и мусором, иначе я бы всю жизнь прожил, как они, помогая и покрывая их. Нет уж. Я хотел сделать это гораздо раньше, едва наберу минимальные доказательства, у меня есть и свидетельства мошенничества и подкупа в его компании, и я даже послал отцу анонимную угрозу о том, что пойду в полицию и раскрою его участие в гибели Старков… Черт, обидно, что я никогда не узнаю, успел ли он прочесть ее перед смертью… - Тирион… - начинает Бриенна, но он останавливает ее мягким жестом. - Ничего не говори. Тебе чертовски повезло с отцом, подруга, поэтому цени это и береги его. Мой же был дьяволом во плоти, и день, когда я узнал о его смерти, был лучшим в моей жизни. Я рад, что ушел из дома раньше, чем он избавился от меня. И если это то мое письмо помогло его сердечному приступу – я рад вдвойне. Мне бы сгодился и пистолет, ружье, нож, меч, лук, арбалет – да что угодно… Он замолкает, и дыхание его частое, как после бега. - Ну да черт с ним. Как видишь, Серсея оказалась ничуть не лучше – такая же расчетливая и бессердечная, как и он. Я не знаю, какая роль Джейме в этом, и надеюсь, что он здесь не причем, но шансов мало – Серсея ни на что не способна без Джейме. По крайней мере, не способна держать что-то в тайне от него. Бриенна молча кивает, все так же отказываясь верить в то, что Джейме мог участвовать в этом – хотя бы в чем-то из этого. Она помнит, как они говорили об Эйрисе, и даже тогда, несмотря на уверенность в своей правоте, несмотря на то, что Эйрис стал представлять опасность для окружающих, Джейме казался измотанным виной и сожалением о том, что невольно стал соучастником его гибели. Нет, Джейме не мог знать заранее и ничего не предпринять, чтобы остановить все это. Возможно, он узнал позже, возможно, покрывал отца и сестру, но он не такой, в нем есть чувство справедливости, у него есть честь, которая помешала бы ему играть настолько грязно. Эта семья не может быть прогнившей насквозь. Она переводит взгляд с бумаг на Тириона и сейчас, кажется, впервые видит его чётко и ясно, без флера прошлого, без наивной радости от встречи - и то, что она сначала приняла за уверенность, то, что она позже приняла за злорадную мстительность, за желание вернуть своё, теперь проясняется, обретает форму и имя. Это боль. Боль заставляет его хотеть мести, боль заставляет его рвать с семьёй, боль вынуждала его годами по крупицам собирать самое худшее, что он только мог найти о своей семье. - Почему ты уехал? - спрашивает она тихо. - Я же сказал, я не хотел больше… - начинает Тирион, но она обрывает его ложь. - На самом деле. Он открывает и закрывает рот, глядя на неё с удивлением и стыдом. Она придвигается ближе, не отводя от него глаз, откройся, пожалуйста, откройся мне. Прежде чем она ввяжется в это… Она должна знать. - Ничего не осталось, - пожимает плечами Тирион. - Меня не осталось. Отец вычеркнул меня из завещания, оставил с небольшой подачкой, но без наследства. Серсея всегда презирала меня, а как узнала, что я в курсе про них с Джейме, начала бояться, даже перестала открывать дверь и отвечать на звонки. Я как будто перестал для них существовать, хотя всю свою жизнь пытался угодить им… Раньше я думал, что Джейме любит меня, что он - моя единственная семья, но и он предал меня. - Как? Почему? - спрашивает Бриенна удивлённо. Этого не может быть. Джейме не стал бы… - Шая, - произносит Тирион, пряча глаза. - Тогда, на выпускном… Я вернулся за ней, хотел поговорить, но она ушла танцевать. На столике остался ее телефон, и ей пришло сообщение… Я не хотел читать, но я был так разбит и расстроен, подумал, вдруг этот тот парень… или кто знает, сколько у неё их было… поэтому я открыл его, не задумываясь. Там было написано, что ей нужно делать то, о чем они договорились, то, за что ей заплатили… Когда она вернулась, я потребовал объяснений, накричал на неё, и она призналась, что она получала деньги за то, чтобы встречаться со мной. Это… ещё более мерзкий и гнусный поступок, чем банальная измена, в ней хотя бы есть смысл, пусть малодушный, но есть. Но продаться за деньги, обманывать его с самого начала… Бриенна испытывает сильное желание разыскать Шаю и дать ей пощечину. Она протягивает ладонь, накрывает его руку своей. - Это ужасно, - выдыхает она. - И я сожалею. Это был твой отец? Тирион качает головой. - Нет. Но этот номер я сразу узнал. Он один из немногих, которых я помню наизусть. Это был Джейме. Бриенна закрывает лицо руками, потому что не в силах больше смотреть в его глаза, заново переживающие это страшное предательство. Боже, почему Джейме?.. Как он мог? - Я… не знаю, почему не сказал тебе… Уже тогда я понял, что уйду, что не останусь здесь… и я хотел тебе сказать об этом. Но те твои слова задели меня. И я знал, что ты не оставишь этот город и свою жизнь. - Ты даже не позвонил. Ни разу не позвонил, - упрёк, который она подавляла в себе все это время, срывается с губ бесконтрольно, резко. - Я… как я должен был обьяснить тебе, почему ушёл? И как ты бы смотрела в глаза Джейме после моего рассказа? - Тирион вздыхает, прикрывает глаза рукой. - Вы нужны были друг другу. Я думал… что начну новую жизнь, приду в себя… что позвоню тебе, когда все закончится. Да, это было эгоистично и по-мудацки, прости меня. Она кивает. Конечно, она простит его, простит позже - всецело и абсолютно. Ей ли не знать, каково жить сломленным, не нужным, лишним. Ей ли не понимать, как горько, когда твою любовь обманывают и оставляют позади. Но одно ей точно незнакомо - желание отомстить, одержать верх над теми, кто раньше тебе был очень близок. - Ты поставишь под удар своих брата и сестру, - предупреждает его Бриенна. - Обоих. - Пусть так, - соглашается он. - Джейме всегда защищал тебя… - И не защитил, когда был нужен больше всего. И с чистой совестью взял себе то, что мы должны были разделить. Мне пора, - произносит ее друг, собрав все материалы с пола. - Я заберу это с собой - завтра они нам понадобятся. Он уходит, и Бриенна остаётся в растерянности сидеть на полу, переваривая услышанное и увиденное. Итак, в стремлении отмстить своей семье Тирион насобирал таких доказательств, которых хватит на то, чтобы пересмотреть доли управления активами компании его отца и посадить Серсею за убийство, а Джейме - за соучастие и боги знают что еще. И если завтра Ланнистерам не удастся договориться, если Серсея и Джейме откажутся отступить, Тирион отнесёт все это в полицию. Бриенну не волнует компания и то, на какую грязь был готов Тайвин Ланнистер ради единоличного владения ею, она думает только о том, как в этом случае обойтись малой кровью, заставить близнецов уйти. Ответ приходит сам собой, и ее рука находит в кармане мобильный. Он отвечает через два гудка, которые кажутся вечностью. - Привет, - его голос на том конце звучит растерянно, глухо. - Привет, Джейме, - отвечает она, проглатывая горечь и тоску. - Ты должен выслушать меня. Дело очень серьёзное. - Конечно, я слушаю, - отвечает Джейме настороженно. И она рассказывает ему все. Он слушает ее внимательно, не перебивает, только задаёт уточняющие вопросы по всем уликам, что нашёл его брат. Слышать его голос оказывается живой водой, глотком свежего воздуха, несмотря на всю боль, которую она так долго изживала из себя. Вот бы ещё увидеть, прикоснуться… отбросить старую обиду, ещё раз обсудить все, узнать наверняка - вдруг он тоже скучает по ней, по их дружбе. Вдруг его сердце действительно свободно, как он говорил в тот вечер, вдруг она его неправильно поняла? Вдруг у них был шанс?.. Его слова вырывают ее из этих душных мыслей. - Почему ты рассказываешь мне это? - спрашивает он тихо, как будто бы в какой-то из вселенных могло случиться так, что она бы осталась в стороне и позволила бы двум самым дорогим людям в ее жизни поедать друг друга. Она не чувствует и тени сомнения, что просто помогает Тириону удержаться на краю, не совершать опрометчивых ошибок по отношению к брату. Хотя Серсея заслужила все те последствия, которые для неё планировал брат, наказывать ее означает тянуть за собой и Джейме, который хоть и пытался спасти ее мужа, знал и об убийстве, и о боги знают чем ещё. И молчал, становясь соучастником. - Я хочу, чтобы все было правильно, - отвечает она просто. - Поговори с Серсеей, убеди ее. Он действительно сделает то, что обещал, если вы откажетесь. Я видела это в его глазах. - Спасибо, что все рассказала, - произносит Джейме тихо. Есть только одна вещь, один поступок, который она не может понять и не может ему простить. Перед тем, как попрощаться, она задает вопрос, который терзает ее больше всего с тех пор, как она встретилась с Тирионом: - Зачем ты заплатил Шае? Зачем ты так… с братом? - она замолкает, голос подводит. - Это же хуже, чем просто быть одному, это же… предательство. Он тоже молчит, обдумывая ее слова, затем отвечает глухо: - Если ты о том, что она встречалась с ним за деньги, то я здесь не при чем. Это сделал отец. Я не знал об этом, но подозревал. А когда убедился, заплатил неплохие отступные, чтобы она отстала от него. Я бы никогда так не поступил с ним. Острый стыд прокатывается по ее телу душной волной. Да, Тирион был ослеплён своей болью, оттого неверно истолковал ситуацию, но то, как легко она сама поверила в это… в то, что он… - Прости, - вот и все, что она может сказать ему. - Ничего, - отвечает он спокойно. - Я… Она поджимает губы, прислушиваясь, но он откашливается, произносит сбивчиво: - Мне жаль, что все так вышло. Она кивает и молча отключается - сказать ему «прощай» оказывается так же трудно, как и тогда, в первый раз. *** Но на следующий день она узнает, что переговоры не удались, и Серсея понятия не имела о том, что у Тириона что-то есть на неё. Взбешённая их встречей Дейенерис потребует, чтобы все материалы были переданы в полицию, и Тирион, который так и не узнает, что его брат не предавал его, а наоборот пытался помочь, так и поступит. Когда полицейские прибудут к дому, где жила Серсея с детьми, там никого не окажется, и внутри будет пусто - ни вещей, ни документов. Зато Джейме придёт сдаваться сам и признается и в мошенничестве, и в убийстве Старков, и в убийстве Баратеона. На Тирионе не будет лица, когда он поймет, что аудиозапись, на которой точно было слышно, кто подмешал старшему Баратеону отравы, пропала из списка улик. Для Бриенны - вовсе будто кто-то погасил свет. Ещё через три месяца Джейме осудят на пятнадцать лет.