The Shark Heart

Следующие несколько экспозиций не настолько интересны, в основном потому, что они не содержат в себе никаких гигантских, способных на поедание человека существ. Группа рассматривает карликовых светящихся акул, которые действительно красиво мерцают в своём тёмном и мрачном аквариуме, по соседству с чёрными кошачьими акулами. Последние особо нравятся некоторым девочкам, в том числе и Пенни. Затем детёныши наблюдают за кормлением карликовых акул и с радостью фотографируются у аквариума с мантами. За этим следуют ещё экспозиции, которые не включают в себя акул, с разнообразными угрями, сомами и морскими звёздами, которые, на взгляд Дэрила, весьма скучные и даже не аппетитные, но он старается проявить энтузиазм, рассказывая о них и отвечая на вопросы. На протяжении почти всей экскурсии Рик Граймс смотрит на него этими своими невозможно голубыми глазами, как будто Дэрил в этом океанариуме самый интересный экземпляр. В конце концов, он перестаёт пялиться, но не потому, что Дэрил поймал его с поличным. Это его, кажется, вовсе не беспокоит, причина кроется в одной из взрослых самок, сопровождающих группу. На её бейджике написано «Лори». Она походит к Граймсу, агрессивно жестикулируя и всем телом выражая ревность. Ей Рик Граймс явно представляется парой, даже если с его стороны это не взаимно. Дэрилу совсем не хочется знать, о чём они так очевидно спорят. Ругающиеся люди вызывают в нём беспокойство, да и ко всему прочему, это — не его дело. К сожалению, с учётом его отличного слуха, агрессивный и ведущийся на не очень-то и пониженных тонах разговор все равно достигает его ушей, хотя Дэрил и не стремился их развешивать. Рик Граймс ведёт себя спокойнее и говорит слишком тихо, чтобы его услышать, но женщина шипит и выплёвывает фразы, отрывки которых долетают до Дэрила. «Неужели ты не можешь хотя бы притвориться нормальным», «мы всё ещё женаты, Рик!», или «…бессовестно глазами его трахаешь на виду у нашего сына». Последнее вызывает у Дэрила желание слинять куда подальше, потому что он практически уверен, что женщина имеет в виду его, а это… плохо. Потому что, несмотря на свою сексуальную неопытность, Дэрил не совсем тупой и более менее может себе представить, что такое «трахать глазами». Он не уверен, что хотел бы этого. Это… интригует, но пугает и вызывает чувство стыда, всё сразу. Дэрил чуть ли не в бега готов удариться. Он никуда не бежит, прикованный к группе своими обязанностями, но старается больше не допустить ни одного взгляда в сторону Рика Граймса. Хотя чем больше он себе это запрещает, тем, почему-то, больше его тянет посмотреть. Вместо этого он поворачивается к группе и останавливает их в большом, круглом зале, устроенном по типу музея. Здесь выставлены экспонаты, относящиеся к ископаемым акулам, например, реконструкция челюсти мегалодона с одними из лучших сохранившихся образцов его зубов. На стене рядом — изображение того, как мегалодон предположительно выглядел, базированное на размере этих зубов. Чёртова рыбина пятнадцать метров в длину. Даже для Дэрила, который любит акул всем сердцем, это выглядит угрожающе; не удивительно, что люди выдумывали легенды о левиафанах и других морских чудовищах, семнадцатисантиметровые зубы ещё как подстёгивают воображение. Дэрил рассказывает группе о мегалодоне — о том, как долгое время его считали предком белой акулы, но в последние годы учёные стали в этом сомневаться, — и затем решает, что можно устроить небольшой перерыв и ответить на накопившиеся вопросы. Детёныши спрашивают обо всём, что только приходит им в голову, лишь бы получить магнит в форме акулы с логотипом института. У Дэрила таких двадцать штук в кармане, специально для того, чтобы поощрять в детях любопытство. — Акулы когда-нибудь засыпают? — пытливо спрашивает Пенни Блейк. Дэрил про себя решает, что для дочки политика она ведёт себя вполне неплохо. Она вежливая, её легко впечатлить, и брекеты у неё очаровательные. Она немного напоминает Дэрилу о Софии, но ещё больше — о маленьких акулятах. Она так и норовит погрызть всё, что только может дотащить до рта: ручку, пластиковый брелок в виде звёздочки, краешек оригами, которое она сама сложила, и свои собственные пальцы. Её постоянно тянет что-нибудь укусить. Немного похоже на Дэрила, хотя он в качестве жевательных игрушек использует только свои пальцы. Но он понимает малышку. Брекеты, наверное, ужасно неудобные, так же, как для Дэрила иногда неудобны его ряды зубов. Ему помогает погрызть что-нибудь, и ей, наверное, тоже. Он кивает и дружелюбно улыбается. София говорит, что так он выглядит безобидно, а это должно быть хорошей характеристикой для общения с детёнышами. Дэрил на это надеется. — Это зависит от конкретного вида, некоторые в какой-то степени спят. Они «выключают» мозг на какое-то время. Некоторые не делают и этого, их тело просто отдыхает, пока они плавают. У таких есть периоды активного плавания и пассивного. — Они когда-нибудь останавливаются? Перестают плавать? — спрашивает один из мальчиков. Он не смотрит на Дэрила, слишком занятый созерцанием особо уродливой морской звезды в боковом аквариуме поменьше. Карл Граймс мотает головой и тянет вверх руку. — Я про это читал! Они должны плавать, чтобы дышать! — гордо выпаливает он, и переводит взгляд на Дэрила, ожидая похвалы. Дэрил улыбается и ему тоже, и протягивает мальчику магнит. — Ты прав, но не совсем. Опять-таки, это зависит от конкретного вида. Большей части акул, как ты и сказал, необходимо находиться в движении, чтобы дышать, но некоторые могут пропускать кислород через жабры. Им не нужно постоянно плавать. Отличный пример это бычьи акулы или кошачьи акулы. Они могут практически ложиться на песчаное дно и спать, хотя и не так, как это делаем мы. Их мозг просто менее активен. Пенни задаёт ещё один вопрос: — Сколько акулы едят? Потому что папочка сказал, что акулы всегда голодные и всегда едят, но тогда они были бы круглыми, нет? Дэрил с трудом давит широкую довольную улыбку при этом вопросе. Он объясняет про оппортунистическое пищевое поведение и про то, как оно работает с акулами, и добавляет: — Для белой акулы нормально съедать где-то три-пять процентов от массы её тела. То есть, двадцать семь-тридцать килограмм с лёгкостью. Так что маленькой мисс Пенни ей бы хватило на денёк, — шутит он. Девочка хихикает. — Меня нельзя есть! — застенчиво возражает она. — Я же хищник, зверь! — буква «р» у неё звучит немного округло и неправильно, из-за брекетов, но никто не обращает на это внимания. Другие девочки в группе смеются вместе с ней, а не над ней, и наблюдать за тем, как детёныши искренне симпатизируют друг другу, очень приятно. — Настоящий зверь, — соглашается с ней Дэрил. — Люди в принципе хищники. Сверххищники, если точнее, то есть мы находимся на верхушке пищевой цепи. Акулы тоже такие, только в океанах, а в каких-нибудь джунглях — львы, но над всем этим — человек, готовый съесть что угодно, выше которого нет ничего умнее и опаснее. Пока Дэрил говорит, они кивают, запоминая информацию. Карл даже что-то записывает в блокноте, который он с собой таскает. Дэрилу нравится рассказывать детёнышам о чём-то. Это помогает ему поверить, что он не зря треплет здесь языком. По крайней мере, они узнают что-то новое и не забудут спустя секунду. Кто знает, может это — начало их становления в качестве будущих ихтиологов. В этой нише всегда есть место для неравнодушных людей. Светловолосая девушка-подросток поднимает руку, чтобы тоже задать вопрос, и Дэрил выжидающе на неё смотрит. — Что насчёт косаток? Я знаю, что Александрийский институт — хорошее учреждение, и вы их не содержите, но может, вы могли бы рассказать о них что-нибудь интересное? Дэрил старается не хмуриться слишком сильно при упоминании косаток. Он терпеть не может этих мерзких ублюдков. Люди их обожают, притворяются, что они милые, будто морские панды, с которыми можно пообниматься, снимают о них фильмы для всей семьи. Но правда заключается в том, что косатки — самые коварные и жестокие сукиные дети во всем мировом океане. Эти здоровенные махины гоняются за белыми акулами, чтобы полакомиться их печенью, как будто белые акулы — это передвижной буфет, а не одни из самых опасных хищников. Иезекииль как-то раз заставил всех, включая Дэрила, посмотреть документальный фильм об этом, и Дэрилу всё ещё снятся кошмары о черно-белых зубастых милашках, которые точно знают, куда кусать, чтобы вырвать только печень и ничего больше. Быть съеденным заживо это одно дело, но когда кто-то сжирает твою печень и оставляет тебя умирать ужасной смертью, растянутой на долгие часы, если не дни? Это пугает до чёртиков. Видимо, у него не настолько хорошо получается скрыть свои буйные чувства, потому что любопытство на лице девочки быстро сменяется сожалением, будто она поняла, что каким-то образом его обидела. На бейджике у неё написано «Бет», над последней буквой нарисован маленький цветочек. Дэрил всё больше и больше убеждается, что она просто детёныш, и теперь она думает, что она что-то сделала не так. Внутренне матеря себя последними словами за то, что он только что заставил детёныша в себе усомниться, Дэрил протягивает ей магнитик и отвечает в максимально дружелюбном тоне: — Я мог бы и рассказать, но зачем вам знать об этих жутковатых засранцах? У нас впереди кое-что намного лучше. Все готовы? — он оглядывает группу, обращая внимание на женщину по имени Лори, которая больше не кричит шёпотом на Рика Граймса. Когда она замечает, что Дэрил смотрит на неё, она с явным усилием улыбается и кивает. Дэрил кивает в ответ и ведёт группу в сторону той части, которая, по его мнению, самая лучшая часть всего Александрийского института. Последняя часть экскурсии, грандиозный финал, главная достопримечательность для каждого посетителя океанариума в последние месяцы, и, по совместительству, любимая часть Дэрила, это «аквариум зубастиков». Дэрил впускает всех внутрь комнаты, походящей на туннель внутри огромнейшего аквариума. По факту, это широкая прозрачная труба, со всех сторон окружённая водой. Предположительно, это должно заставить посетителей ощутить себя ближе к морской жизни, на глубине, но, конечно, на самом деле сходства мало. Но люди об этом никогда не узнают, если только не попробуют погружение в клетке где-нибудь на Кейп-Коде*, да и тогда, может, не поймут. Дэрилу всё равно нравится это место, нравится то, как вода окружает его, немного напоминая настоящий океан. Плавать со своими друзьями по другую сторону стекла и притворяться, будто он не сухопутный млекопитающий выродок, ему нравится ещё больше, но сейчас не самое подходящее время об этом думать. — Когда говорят об акулах, все невольно думают именно о большой белой акуле. Мы все видели «Челюсти», правда? Несмотря на то, что мамочка и папочка сказали, что вам такое ещё рано смотреть, — он подмигивает группе, и замечает, что большая часть детёнышей старается спрятать свои довольные ухмылки. Карл свою не прячет, он улыбается во все зубы, к явному огорчению своей матери. А вот Рик Граймс кажется довольным, но Дэрил всё ещё на него не смотрит, и потому не видит, как мужчина ласково ерошит волосы Карла. — Большие белые заработали себе весьма мрачную репутацию. И это логично: они являются вторыми по величине акулами из всех ныне живущих, уступая в размере только китовым акулам. Самки могут вырастать до шести-семи с половиной метров в длину, а одна из крупнейших особей весила около двух тысяч килограмм. Так что они очень, очень большие, где-то раза в три больше меня, и много раз сталкивались с людьми, потому как наши места обитания пересекаются. Интересный факт: репутация их по большей части незаслуженная. — Вы хотите сказать, что они не атакуют людей? Но было зарегистрированно множество нападений, — перебивает его Рик Граймс, хотя по интонации это скорее приглашение к серьёзному обсуждению. Дэрил закатывает глаза. Он не тот человек, с которым лучше всего обсуждать что-то научное, но эта тема? Да пожалуйста. Он, в конце концов, эксперт. — Конечно же они нападают на людей, — с лёгкостью признает он. — Так же как и, не знаю, гризли и пумы и остальные обитатели лесов. Это дикие животные, и человек посягает на их территорию. Но белые акулы не едят людей, если у них есть варианты получше. Слишком тощее мясо, слишком сложно охотиться. Большая часть этих так называемых «нападений» — случайности, укусы на пробу. Не целенаправленные атаки. — Что если какая-нибудь одна акула пристрастится к человеческому мясу? — нахмурившись, спрашивает Рик Граймс. Он выглядит почти разочарованным, будто он, как и детёныши, ждал истории с реками крови. Или будто он слишком много раз пересмотрел «Челюсти». — Такого никогда не происходило, — качает головой Дэрил. — Вы, наверное, имеете в виду так называемых акул-людоедов. Это не достоверная информация. Конечно, я не пытаюсь утверждать, что белые акулы никогда не ели человеческого мяса, я не собираюсь их защищать до абсурда. Акулы едят мясо, но они не какие-нибудь гурманы. Они не собираются специально охотиться на людей, когда у них такой богатый выбор. Если говорить честно, люди не такие уж и аппетитные, — шутит он, подмигивая детёнышам, чтобы как-то скрасить весь этот разговор, происходящий у них на глазах. — Действительно, — отвечает Рик Граймс, усмехаясь. В глазах у него прыгают чёртики, которых нельзя не увидеть. Что-то есть в том, как он пахнет… Дэрил резко осознает, что это не выставочные помещения пахнут так соблазнительно, это Рик Граймс. И теперь, понимая, откуда исходит аромат, он может точно понять, что именно он чует. Он чувствует вспышки интереса, схожие с запахом возбуждения, исходящим от Аарона и Эрика, когда они вместе, или от других людей, которые видят кого-то красивого и хотя в бы в какой-то степени раздетого. Но при этом запах ощущается иначе, будто бы глубже. На всех остальных этот аромат острый, играет Дэрилу по нервам, отпугивает его. На Рике Граймсе он становится привлекательным. Он кажется голубым, как глаза мужчины. Как неглубокие, прозрачные воды океана или чистое небо ранним летним утром. И, как напряжение в воздухе перед грозой, он сулит что-то неизбежное. Дэрил чувствует, как по его щекам, лицу и груди стремительно расползается тепло. Он краснеет. Да к чёрту это тупое кровообращение млекопитающих, в чём вообще смысл этой реакции? Выказывать знаки смущения — это только давать потенциальному хищнику подсказки о своих слабых местах. Почему у этого вида выработался такой бессмысленный механизм? Люди с их глупыми, теплокровными телами не выжили бы и часу на глубине. Чушь какая, краснеть. Ему сейчас же надо разучиться, решает Дэрил. Он встряхивает головой и старается выкинуть из головы все мысли о ненормально привлекательном запахе интереса Рика Граймса. Вместо этого он опять фокусируется на группе. Детёныши явно стараются, как могут, чтобы не начать бегать по туннелю и рассматривать разных проплывающих мимо цветных рыбок, потому что они, видимо, понимают, что Дэрилу ещё есть что им рассказать. Но он решает, что разговоры могут подождать. Пожалуй, стоит поощрить детёнышей за хорошее поведение. — Не паникуйте, но мы сейчас поплаваем с акулами, — предупреждает он, подходя к стеклу и быстро выстукивая по нему подобие морзянки. Он прячет тот факт, что нажимает на панель, находящуюся ниже, через которую ребята на пульте управления получают сигнал к тому, чтобы начать кормёжку. Но на самом деле Генри и Лидия устремляются к нему с противоположных концов аквариума не ради еды, а из-за минимальных вибраций, проходящих сквозь воду. Обе акулы настолько величественны и прекрасны в движении, что глаза у Дэрила предательски увлажняются. Вид этих идеальных природных хищников, которые готовы добровольно приплыть на его зов только потому, что он их научил, и тот факт, что они знают, что это Дэрил по ту сторону стекла, и они готовы покрасоваться перед зрителями, чтобы помочь ему — всего этого достаточно, чтобы и самый суровый человек прослезился. Дэрил прижимает тыльную сторону ладони к глазам и быстро поворачивается к группе. — Справа от вас — Лидия, — он кивает в её сторону головой. — Её привезли сюда шесть недель назад, после того, как она сцепилась с ещё одной белой акулой, самкой-альфой. Лидия была выброшена на берег и ранена. Здесь же она сама является альфой, лидером. Для белых акул главная всегда крупнейшая самка. Сложно представить большую степень феминизма, чем у них, — шутит он, скорее для взрослых, чем для детёнышей, которые сейчас больше заинтересованы в акулах, поглощающих еду, чем в том, что говорит Дэрил. Он даже не против. Ему тоже интереснее смотреть на акул. Женщина по имени Мэгги смеётся над его шуткой и шепчет что-то в ухо парню, с которым она только что разговаривала. Её компаньон — Гленн — громко вздыхает, но тоже выглядит довольным. Бет хихикает. Лори не реагирует вовсе, возможно, она и не слышала замечание Дэрила; она слишком занята тем, что яростно строчит что-то в телефоне. Дэрил демонстративно не смотрит на Рика Граймса, чтобы проверить, оценил ли он шутку. — Красавчик слева от вас — Генри, — продолжает он, вытягивая руку в сторону акулы поменьше. — Он попался где-то два месяца назад, потому что практически подавился морской черепахой. Профессор Кинг, наш первоклассный специалист по белым акулам, следовал за ним на лодке, потому что около трёх лет назад мы повесили на него маячок, а всех акул с маячками периодически проверяют. Профессор смог спасти его прямо там, потом доставил сюда, целого и невредимого. Обычно, когда акулы пытаются откусить больше, чем могут проглотить, это становится последним их обедом. Генри повезло, что мы были достаточно близко, чтобы ему помочь. Конечно же, это не полная история. Дэрил не может рассказать о своём вкладе в операцию по спасению, о том, как он, к ужасу Иезекииля, прыгнул в воду и ринулся к мечущейся акуле. О том, как он удерживал акулу в два раза больше него самого, чтобы команда специалистов могла достать черепаху с помощью специального крана из пасти Генри. И всё это время, акула продолжала бороться за свою добычу, потому что, несмотря на то, какие они потрясающие, белые акулы бывают не самыми смышлёными, особенно когда дело касается еды. Дэрила чуть не разорвали на кусочки в тот день. На память ему достались шрамы, тёмные рваные линии, опоясывающие его талию, выделяющиеся толстыми буграми среди остальных, старых шрамов. Если бы он был чуть больше похож на человека, то ни за что бы этого не пережил. Как ни странно, пока он находился под водой, боли совсем не чувствовалось, будто вся его нервная система стала больше походить на рыбью. Когда его вытащили, он сорвал себе горло криком и чуть не сломал позвоночник, извиваясь от боли, так что на время лечения его оставили под водой. Благодаря его быстрой регенерации это заняло всего три недели, но в самом начале были такие моменты, когда даже сам Дэрил был не уверен, выживет ли он. Как выяснилось, его по большей части человеческий организм с трудом мог функционировать без селезёнки, обеих почек и с большой дыркой в кишечнике. К счастью, всё это отросло заново, и Дэрил довольно быстро вернулся к нормальной жизни. Позднее, Генри об этом очень сожалел, ну, настолько, насколько акула без особого потенциала для эмоций вообще может. Дэрил всё равно никогда не держал на него зла. Он встал между белой акулой и её обедом. Он знал, насколько это опасно, и всё равно полез, так что последствия — исключительно его вина. Он помнит, как впервые решил проникнуть в аквариум к Генри. Ему было нельзя этого делать. Аарон строго запретил это ещё после того, как Дэрил впервые выказал интерес к общению с акулой, как только его внутренние органы вернулись к нормальному состоянию и на талии начала восстанавливаться кожа. Именно тогда Дэрил понял, насколько люди стремятся защищать тех, кого считают друзьями. Раньше он приписывал эту характеристику исключительно Кэрол, и думал, что это она — особенная, но, как выяснилось, хоть у Кэрол и есть тенденция относиться к нему как к детёнышу, такое поведение свойственно не только ей. Несмотря на это, Дэрил решил нырнуть. Он должен был: Генри отказывался есть. В те первые дни ему было совсем не весело в неволе. Дэрил пробрался в аквариум ночью. Проплыл через бассейн для уборщиков, сорвал часть огораживающей сетки и двинулся дальше. Перед тем, как нырнуть, он протащил кругом большой кусок свинины, пошлёпал им по воде. Генри явно был не заинтересован, но, в конце концов, Дэрил его нашёл. Акула была слабой и даже казалась несчастной, что говорит о многом, с учётом того, что у этих существ очень плохо развиты сложные эмоции. Дэрил почти всю ночь провёл, пытаясь уговорить Генри поесть, но так и не преуспел. С другой стороны, его и не укусили, так что когда Иисус нашёл его утром, измотанного после нарезания кругов вслед за акулой, Дэрилу не особо попало. Правда, ему пришлось объясняться с Иисусом, что было не самой легкой задачей, потому что люди обычно плохо реагируют на таких, как он. Считают их «монстрами среди нас». Но с Иисусом всё прошло гладко. С тех пор они друзья, у него есть его номер, так что, Дэрил считает это успехом. Две ночи спустя, когда белая акула всё ещё отказывалась есть, Аарон неохотно позволил ему вернуться в аквариум к Генри. В тот раз это тоже не сработало, и ситуация начинала выглядеть как ещё одна неудачная попытка удержать белую акулу в неволе, так что Аарон старался уцепиться за любую, даже малейшую надежду. Дэрил отказался сдаваться, и вернулся следующей ночью, а потом и следующей, снова и снова, пока, в пятую ночь, упрямая акула не согласилась поесть. С тех пор они стали хорошими товарищами. У Дэрила есть подвеска, которую он носит не снимая, с зубами Генри, которые он вытащил из ран, пока приходил в себя. Эрику она нравится, он говорит, что выглядит классно, остальные же считают, что это нездоро́во. Хотя Иисус как-то раз попытался её украсть, чтобы надеть на рок-концерт. Когда Дэрил предложил попросить у Генри парочку зубов, чтобы он мог сделать себе свою такую же, лицо у Иисуса приняло какое-то странное выражение. По какой-то причине, он отказался и следующие несколько дней не появлялся у аквариума с акулами. Воспоминания Дэрила оказываются прерваны, когда он обнаруживает Рика Граймса, стоящего неприлично близко к нему. Мужчина воспользовался тем, что детёныши слишком увлечены шоу, которое устраивают две белые акулы, показывающие во всей красе свои навыки охоты. Он стоит настолько близко, что Дэрил чувствует жар, исходящий от его тела, согревающий самого Дэрила. Он старается не поддаваться, но это сложно. С такого расстояния, или, скорее, с отсутствия оного, невозможно игнорировать утончённый, но подавляющий аромат, исходящий от Рика Граймса и наполняющий его лёгкие целиком. — Потрясающий вид, — произносит мужчина, но его ненормально голубые глаза остановились на Дэриле, а не на обитателях аквариума. Он пахнет так хорошо, так соблазнительно, что Дэрилу хочется наклониться ближе и прижаться лицом к изгибу его шеи, где запах, несомненно, сильнее. Он не делает этого, но ему хочется. Это ошеломляющее чувство, он никогда раньше так себя не чувствовал, и это приводит Дэрила в замешательство. После почти тридцати лет жизни без физической близости, он начал думать, что она ему и не нужна, и внешняя привлекательность не будет оказывать на него никого влияния. Так какого хера это неожиданно началось именно сейчас? Он никогда и подумать не мог, что ощутит это. Точно не рядом со случайным самцом, который не относится к его виду. Но вот только гормоны, выплеснувшиеся в кровь, обмануть невозможно, и то, как его тело реагирует на близость этого мужчины — тоже не ложь. Сознание Дэрила, может, ещё и борется с принятием этой ситуации, но он знает, что все усилия тщетны. Похоже, он был прав, когда думал об этом раньше: он такой же, как Эрик и Аарон. Он гей. Чудесно. Именно то, чего ему так не хватало: ещё один бессмысленный кусочек в пазле под названием «Дэрил Диксон». Рик Граймс прочищает горло, чтобы привлечь внимание Дэрила, как будто считает, что того, насколько близко он стоит, недостаточно, чтобы заполучить его целиком и полностью. — Итак, надеюсь, я правильно понимаю всё происходящее. Я не очень-то хорош в этом, я ни с кем не встречался, наверное, со старшей школы, но… Я довольно долго смотрел на тебя и заметил, что ты, вроде как, смотрел в ответ, — мягко произносит он, и по его интонации заметно, что он надеется на какой-нибудь отклик, на то, что его поймут, и, может быть, подтвердят то, что он предполагает. Дэрил неопределенно что-то мямлит, не желая подавать ему надежду, потому что знает, что это неправильно. Но его видимое равнодушие не останавливает мужчину. Как и до этого, когда Дэрил специально ему нагрубил, Рик Граймс стоит на своём и продолжает смотреть на него так, будто Дэрил — единственное в этой комнате, что достойно его внимания. Видимо, мужчина до смерти упёртый. — Хочешь сходить со мной куда-нибудь сегодня вечером? — спрашивает он, и его губы расползаются в очаровательную, полную надежды улыбку, перед которой невозможно устоять. Дэрилу до дрожи хочется укусить его, или, ещё лучше, позволить ему укусить себя. Облизнув губы и покачав головой, он отводит взгляд в сторону. — Ты женат, а я не заинтересован, — бормочет он. Впервые в его жизни, эта фраза оказывается ложью. И он практически уверен, что это очевидно. Рик Граймс, правда, не заостряет внимание на этом обмане, только посмеивается. — Я практически разведён, осталось только подписать несколько бумаг, — радостно поясняет он. На его пальце и правда нет кольца, в отличие от большинства женатых людей, но это может ничего и не значить. — Да и в любом случае, мы могли бы просто выпить пива, вдвоём. Как два человека, заинтересованных в акулах. Это не обязательно должно быть чем-то бо́льшим. Только если ты этого захочешь. И Дэрил делает что-то глупое, поспешное и абсолютно безумное. Он говорит «да».