The Shark Heart

После посещения «аквариума зубастиков» до конца экскурсии остается всего ничего, но, если честно, Дэрил не помнит, что произошло между тем, как Рик Граймс пригласил его на свидание, и тем, как группа покинула здание, направляясь к своему отелю. Он вроде бы обнял нескольких детёнышей на прощание и точно подарил Пенни Блейк один из зубов Генри со своей подвески, на зависть всем остальным. Ещё, кажется, он забыл активно прорекламировать летние курсы по погружению в клетке, которые институт планировал на протяжении последних нескольких лет, но его нельзя за это винить. У него тут кризисная ситуация. И сейчас, когда на часах без двадцати семь вечера, Дэрил серьезно переосмысляет решения, принятые им по жизни. Каждое из них. Кэрол смотрит на него так, будто он абсолютно поехал крышей, и Дэрил с ней в этом согласен. Аарон и Иисус роются в его небольшом шкафу с одеждой с таким усердием, будто это было целью всей их жизни, одновременно громко переругиваясь о том, приемлемо ли надеть на первое свидание простую черную футболку. Эрик, которого сюда из чистого упрямства затащил его парень, пожалуй, единственный из всех столпившихся в небольшой спальне Дэрила людей, который его не осуждает. Эрик хороший человек. Дэрилу он нравится больше всех остальных. Пока он не начинает говорить. Потому что произносит он вот что: — Итак, Дэрил. Это просто вопрос, и заранее, чтобы ты не начинал злиться, я не сую нос не в своё дело, а пытаюсь помочь. Ты ведь знаешь, как происходит секс между двумя человеческими особями мужского пола? И правда заключается в том, что Дэрил не знает. Если честно, он вообще мало что знает о сексе, даже не учитывая всякие детали типа гендеров и видов, просто потому, что его никогда не интересовала эта тема настолько, чтобы её изучить. У него есть какие-то общие соображения о том, как это работает с акулами. В его голове присутствует очень смутная картинка с неким предметом «А», который нужно вставить в слот «Б», и ещё он знает, что нужно много кусаться. Очень много кусаться. Сначала чтобы показать интерес, потом чтобы один партнер мог взобраться на другого и начать вставлять штуки в, ну, другие штуки. А после остается много шрамов, но для Дэрила это не проблема, он уверен, что жить со шрамами это абсолютно нормально. У него их уже полно, и он не против, если нужно, получить ещё парочку. Они показывают потенциальному партнеру, насколько он силён. — Дэрил, нет, — шокировано произносит Эрик, и тут же уточняет: — Ну, то есть, ты прав насчёт части со вставлением, да, но это только одна разновидность секса, секс с проникновением, и оно не обязательно, если только вы не пытаетесь зачать ребёнка, что в принципе невозможно с двумя мужчинами, так что давайте, пожалуйста, не будем это обсуждать. И укусы настолько распространены только у акул. Некоторым людям, правда, тоже нравится кусаться, но только, эмм… нежнее? Наша нервная система развита сильнее, чем у рыб, так что, ну, нам было бы очень больно, если бы мы занимались этим так, как ты предполагаешь. В любом случае, у человеческих особей нет никаких причин, чтобы кусать своих партнёров до шрамов. Акулы это делают только потому, что иначе они не могут удержаться в процессе соития. А у людей есть, на минуточку, руки, и они намного менее скользкие, чем рыбы, даже чем рыбы с кожными зубчиками. А еще, в постели этим заниматься намного удобнее, чем в открытом океане. — Мы что, серьезно сейчас про пестики и тычинки будем разговаривать с мужиком, которому почти тридцать? — недоверчиво интересуется Иисус, расправляя выуженную из кучи одежды мятую темно-серую футболку без рукавов. Его такая смена темы разговора только радует. На губах у него застыла развязная улыбка. Его поведение особо интересно потому, что в самом начале, только попав в коллектив, он был очень закрытым и необщительным, даже хуже, чем Дэрил, с его полной некомпетентностью в делах социальных. Он даже почти ни с кем не разговаривал, а к тем, с кем всё же общался, он относился так, будто они были намного лучшего него самого. Через некоторое время, после того, как он подружился с Аароном, ему стало легче. Видимо, осознание того, что он не единственный гей, работающий в институте, магическим образом подняло его самооценку. Дэрил считает, что это хорошо. Ему нравится Иисус и его извращённое чувство юмора. Он даже не против сексуальной объективации, которую он иногда замечает у Иисуса по отношению к себе. Это смешно, и он уверен, что Иисус перестанет, если только Дэрил скажет, что ему это мешает. — Ты ни с кем не разговариваешь, — строго произносит Кэрол, упирая палец Иисусу в грудь. — Наш главный эксперт по брачному поведению акул — да, — кивает она в сторону Эрика, — а ты — нет. Эрик краснеет, и в расширившихся глазах у него отчётливо читается паника. — Я просто ихтиолог, не думаю, что я именно тот человек… — слабо отбивается он, будто вся эта тема была поднята не им. Кэрол на это не ведётся, и она может быть весьма грозной женщиной, когда решает чего-то добиться. Они все уже знают: для Эрика нет спасения. — Ты морской биолог, специализирующийся на размножении акул, и, ко всему прочему, гей. Я думаю, ты единственный из нас можешь рассказать Дэрилу всё, что ему нужно знать. — Не нужно мне ничего рассказывать, — малодушно бормочет Дэрил, скорее в попытке уберечь Эрика от позора, чем потому, что ему это правда не нужно. Вообще-то, нужно. Очень сильно. Хотя бы самому себе он не лжёт. Это один из человеческих пороков, один из тех, от которых он пытается избавиться. Но всё же, ради Эрика, он продолжает: — Мы просто выпьем пива. Я не планирую ни с кем заниматься сексом. — Ну конечно ты планируешь заняться с ним сексом, пупсик, — заверяет его Кэрол, закатывая глаза. На лице у неё то же выражение, что и когда она пытается справиться с особо упрямым детёнышем. — Ты о его глазах трещал целых полчаса. И нас ты сюда позвал в приступе гейской паники — твои слова, не мои, ты сам назвал это «гейской паникой», так что не надо на меня тут хмуриться, мистер. И теперь ты позволяешь этим двум выбрать за тебя одежду, прекрасно зная, что они так и жаждут одеть, ну, или раздеть тебя так, чтобы подчеркнуть все твои прелести, — она кидает смешливый взгляд на Аарона и Пола. Первый сожалеюще поглядывает в сторону своего парня и смущённо выдыхает. Последний просто беззастенчиво ухмыляется. — И ты буквально слюнки пускаешь от возможности его укусить. Или наоборот. Между прочим, это многовато информации для нас, солнышко. Нам вовсе не хочется знать про твои грязные фантазии и извращённые кинки, — продолжает Кэрол с видом человека, которому очень хочется знать каждую деталь. — Понимаете, для него это даже не фантазии, и он вряд ли даже счёл бы это кинком, если бы знал, что это такое. Он знает только, что укусы лежат в основе брачного поведения, — говорит Эрик, кивая сам себе. — Мы все сошлись на том, что из существующих сейчас акул генетически Дэрил ближе всего к Carcharodon carcharias*, что было доказано ДНК-тестами, которые мы провели в прошлом году и благодаря сравнению зубов, да? Это, кстати, было невероятно увлекательно, хотелось бы мне уделить больше времени поиску общих генов… Может, даже найти каких-нибудь общих предков? Ведь наверняка была какая-то промежуточная стадия, эволюция не сбрасывает такую бомбу посреди океана просто так… Ладно, ладно, вернёмся к насущным проблемам, — прерывает он себя, заметив недовольный взгляд Кэрол. — Эм. Ну, из-за их генетического сходства, думаю, для Дэрила нормальный ответ на сексуальную привлекательность это желание кусаться или быть укушенным. Именно так белые акулы выражают свою готовность к спариванию, если сезон подходящий и самка выделяет половые гормоны. Заинтересованный самец кусает самку, и, если она кусает его в ответ, начинается ритуальный процесс ухаживания, длящийся примерно… — Окей, но у Дэрила нет брачного сезона с гормонами и всем таким, — подмечает Иисус. — Поверьте мне, я пытался с ним замутить, и брачный сезон я бы точно заметил. Нет ни единого шанса, что я бы такое упустил. И я бы согласился на укусы и все прочее, просто чтобы ты знал. — Заткнись, — бормочет Дэрил, чувствуя, что опять краснеет. Сегодня это происходит уже который раз. Это потому, что они относятся к нему так, будто в данной ситуации он самка. Самцы не производят половых гормонов, это делают только самки, чтобы привлечь потенциальную пару. Дэрил уверен, что среди акул нет гомосексуальности, да и гетеросексуальности тоже. По крайней мере, не в том смысле, что у людей. Это просто биологическая потребность, стремление к продолжению рода. Среди акул вообще нет ориентаций. Но он не говорит ничего об этом вслух, потому что его друзья не какие-нибудь дилетанты. Они все ученые, и эту тему знают даже лучше, чем он сам. Но ему всё же неуютно, так что он возмущается: — Прекратите говорить обо мне так, будто меня здесь нет. — Но так проще, — слабо протестует Эрик. — Я могу притвориться, что читаю лекцию, а это не так неловко, как лицом к лицу объяснять тебе, как работает гей-секс. Ко всему прочему, я пытаюсь соотнести то, что делают акулы, с тем, что делают люди, и это, знаешь ли, нелегко. — У тебя отлично получается, любимый, — Аарон, будучи верным парнем, ободряюще похлопывает его по спине. Дэрил думает, что они очаровательные. Как детёныши тюленей. Хм. Его живот внезапно урчит. Кажется, он опять проголодался. Иисус, откладывая в сторону чёрные джинсы с дырками, закатывает глаза. — Ребят, всё намного проще. Из всего того, что мы знаем, вытекает, что белые акулы трахаются примерно так же, как и другие яйцеживородящие акулы. Ну да, в деле мы их ещё не видели, но ладно вам, на репродуктивные органы мы же посмотрели. Этого должно быть достаточно, чтобы уловить суть процесса. Самец хватает самку, птеригоподии* входят в яйцевод через клоаку, происходит оплодотворение, бла-бла, через одиннадцать месяцев мы имеем помёт акулят. Эротично, наверное, насколько это может быть с огромными рыбами. А у людей всё не так сильно отличается, просто вместо стрёмной штуки из плавников — пенис, и он не совсем в яйцевод проходит. Но всё так же — суёшь, куда суётся. С двумя парнями, получается в… — Знаете, думаю лучше всего просто дать Дэрилу посмотреть порно, — поспешно перебивает его Эрик, сильно краснея. — Он сможет сравнить свою физиологию со стандартным человеческим телом и… — Вы же знаете, как устроена ваша физиология, можете просто проверить, такая у меня или нет, — любезно предлагает Дэрил и начинает раздеваться. Что Аарон, что Кэрол реагируют одинаково: начинают кричать на Дэрила, чтобы он сейчас же прекратил так себя вести, только Аарон звучит слегка истерично, а Кэрол — скорее как строгая мать. Эрик отворачивается, но молчит, и продолжает периодически подглядывать, когда думает, что Дэрил не видит. Иисус, в отличие от него, подчёркнуто смотрит прямо на Дэрила и подначивает его: — Я лично полностью поддерживаю твою идею прямого осмотра. Остальные неодобрительно на него смотрят, но Иисус только пожимает плечами: — Да ладно вам, ребят! Вот только не говорите мне, что вы не хотели поближе посмотреть на то, что там у нашего акульего друга в штанах. Нам всем любопытно. Ну, может, не Кэрол, ладно, только не убивай, я понимаю, тебе и так хватает, — он вскидывает в воздух руки. — Но вот мне лично тут весело. Я не уверен, возбуждён я или искренне заинтересован, но чувство точно положительное, — добавляет он с наглой улыбкой. Дэрил, уже без рубашки, замирает, на полпути к тому, чтобы расстегнуть джинсы: — …это неприлично, что ли или чего блять?.. — нахмурившись, спрашивает он. У него такое чувство, что он что-то упускает. Они говорили о сексе, что, очевидно, является весьма сложной темой, так разве не легче продемонстрировать? Аарон рьяно кивает. Лицо у него красное, и он смотрит поочерёдно в стену, на Эрика, на потолок — куда угодно, только не на Дэрила. Он пахнет интересом, и не он один; все трое мужчин в комнате воняют лёгким или не очень интересом, хотя Аарон, кажется, единственный, кто чувствует себя виноватым по этому поводу. Так что он — первый, кто, наконец, что-то говорит, что вполне ожидаемо, учитывая, что он и больше всех страдает от бесстыдного поведения Дэрила каждое утро, наблюдая за тем, как он переодевается из гидрокостюма в нормальную одежду. — Да, Дэрил, — говорит он, — это очень неприлично. Люди не начинают просто так раздеваться перед всеми. Боже, где тебя вообще воспитывали? — Меня не воспитывали, — бормочет Дэрил, передёргивая плечами. Он не понимает, с чего все так шумят. Это ведь не первый раз, когда он был частично раздет в присутствии нескольких людей. Кэрол видела его абсолютно голым столько раз, что Дэрил не может даже сосчитать, хотя большую часть времени она просто пыталась научить его вести себя благопристойно. Да и большая часть здесь присутствующих, за явным и весьма прискорбным исключением в виде Иисуса, видели его не просто без одежды, но и покрытым кровью, с вываливающимися кишками, и торчащими из него зубами впечатляющего размера, после того как Генри его покусал. Однако именно Иисус был тем, кто обнаружил его плавающим нагишом в аквариуме с Генри, так что не ему тут жаловаться. Правда, самого Дэрила не особо беспокоит голая кожа. Люди до странного озабоченны своими телами и тем, чтобы прятать их в тряпки поцветастее, из-за которых они выделяются из своего окружения. Ткань, конечно, приятна для кожи, но Дэрил считает, что это бессмысленно. Хотя, по его мнению, многие аспекты человеческой анатомии в принципе не особо логичны, а одежда помогает сдерживать все торчащие и висящие части вместе. Его безразличное отношение к одежде может быть связано с тем, что он не мёрзнет, а влажность не оказывает на него никакого эффекта, за исключением того, что его кожа становится шершавой и острой, такой же, как когда он плавает. Он помнит, как Кэрол впервые дотронулась до него, когда шёл дождь. По её словам, на ощупь его кожа была как наждачка. После этого у Кэрол остались несколько царапин и привычка проверять, сухой ли Дэрил перед тем, как его трогать. — Я думаю, вместо всего этого, мы должны объяснить ему, как вести себя на нормальном человеческом свидании, — решает Аарон. — В конце концов, Дэрилу не стоит так себя вести, с учетом того, что они впервые идут куда-то вместе, — он качает головой и кладет руку Дэрилу на плечо так, будто хочет его защитить. Дэрил раздражённо фыркает. Ему не нужна ничья защита. Может, по сравнению с зубами белой акулы, его челюсть и выглядит ничтожно, но этого хватит, чтобы уберечь его от любой угрозы со стороны человека. — Ну да, только он всё равно что-нибудь выкинет, — ворчит Иисус, — посмотри на него, он же по уши втюрился. Чего бы мы там не думали и не решали, для него это уже не имеет особого значения. — Чертовски верно, — подтверждает Дэрил. Потом, резко осознав, что он, по факту, только что сказал им, что собирается заняться сексом с Риком Граймсом — а он не собирается! Хотя, если всё пойдет немного иначе, и Рик его укусит, он точно не будет протестовать — осознав это, он исправляет себя: — Но я сказал вам уже, мы просто выпьем по пиву. Не планирую там задерживаться. Попозднее гляну, получится ли у меня пообщаться с Джо. — Он мне не нравится, — бормочет Кэрол, качая головой. Она кажется обеспокоенной. — Я не видела настолько злобного тупорылого уже много лет, наверное, с того времени, когда я работала в Юкатане с СИИ*, да и тот был ненормальным только потому, что покалеченный. Я бы даже за деньги не полезла в этот аквариум с Джо. — Кто-нибудь да должен, — пожимает плечами Дэрил. Он благодарен Кэрол за беспокойство, но оно, по его мнению, не оправданное. Честного говоря, он с нетерпением ждёт момента, когда он сможет поплавать с Джо в аквариуме для дайвинга. Старая акула-бык может и хитрая сволочь, но от этого он не становится менее изумительным. Дэрил мог бы многому у него научиться. Может, ему удалось бы и показать ему, как общаться так же, как Генри и Лидия. Если бы Джо стал менее жестоким и диким, учёным бы это точно помогло. Вообще, перспектива заплыва с возможно дикой тупорылой акулой, которая скорее всего в своей жизни съела человека-другого, пугает его намного меньше, чем пивное-не-свидание с Риком Граймсом, на которое он так глупо согласился. Теперь, правда, он не может отказаться, у него нет даже телефона мужчины, чтобы отменить встречу. Если бы был — он бы отменил её сейчас же, даже если бы потом пожалел. Но он знает, что в конечном итоге это было бы лучше для него самого. Что вообще в него вселилось, что он ответил согласием на приглашение Граймса? Да, ладно, он пах просто восхитительно и смотрел на Дэрила так, будто он очень, очень хотел его укусить, и у него была потрясающая улыбка и приятный голос. И его запах. Дэрил не может выкинуть из головы его запах. Но, опять же, у него нет никаких оправданий, чтобы так слепо пойти куда-то с человеком, который не посвящён в его секрет. С чужаком, которому нельзя позволить его узнать. Которому нельзя доверять. Но Дэрилу хочется его укусить, осторожно, самую капельку, чтобы не порвать насквозь его нежную человеческую кожу. Ему хочется, чтобы Рик Граймс смотрел на него так, будто Дэрил — что-то заветное, что стоит лелеять. Он хочет впервые заняться сексом, и именно с Риком Граймсом и никем другим. И как он должен до этого добраться, если он даже улыбнуться ему нормально не может? А его друзья, которые должны за ним, по идее, приглядывать, поддерживают его решение пойти на свидание, вместо того, чтобы пытаться остановить. Как будто он ничем не рискует. Как будто нет ни единого шанса, что если Рик Граймс узнает, кто он, Дэрила заберут те же люди, которые забрали Мерла пять лет назад, чтобы тыкать его иголками и таращиться на него, как на какого-нибудь мутанта в военной секретной организации. Он знает, что его друзья не пытаются закрыть глаза на этот риск, они все просто верят в способность Дэрила сливаться с человеческой толпой больше, чем он заслуживает. «Блять», осознаёт он, понимая, что всё ещё готов пойти и встретиться с Риком Граймсом несмотря на нависшую над ним угрозу разоблачения. «Мне пизда». — Я не могу, — произносит он, сам прекрасно слыша нотки зарождающейся паники в своем голосе. Может, ему взять кого-нибудь с собой? Он ведь просто идёт выпить пива с малознакомым человеком. Значит ли это, что он может привести друга? Может, Аарон сможет пойти с ним? А вдруг Рик Граймс расстроится, если Дэрил придет не один? Иисус закатывает глаза и кидает в него чёрный топ с логотипом института: — Надень это и рваные джинсы, королева драмы, — предлагает он, игнорируя такую важную дилемму, стоящую перед Дэрилом. — Покрасуешься своими плечами. Твоего милого это с ума сведёт, а нам хоть будет на что передернуть. Аарон толкает Иисуса в плечо и краснеет. Эрик смеётся, Кэрол очень неэлегантно фыркает, пытаясь прикрыть широкую ухмылку ладонью. Дэрил только хмурится и натягивает на себя топ. Он не особо понимает, что значит «передёрнуть» в данном контексте, хотя, судя по реакции, догадаться можно. Но, каким-то образом, Иисус и его привычные шуточки успокаивают Дэрила. Он может это сделать. Может пойти и выпить пива с Риком Граймсом, принюхаться к нему ещё раз, в нейтральной обстановке, где его глаза не будут настолько голубыми, и он постепенно забудет про свою странную одержимость. Потому что скорее всего, Рик Граймс не будет настолько привлекательным за стенами института. Он просто человек, как и все остальные. У Дэрила нет причин так жаждать обменяться с ним укусами. Никогда до этого ведь не хотелось. Скорее всего, он просто запутался. Закатывая глаза, он тянется за джинсами. В этот момент ему в голову приходит идея, как отплатить друзьям за все шутливые издевательства и одновременно отвлечься. Ухмыльнувшись, он смотрит Иисусу прямо в глаза, и снимает штаны, после чего вдумчиво, не торопясь, натягивает новые. — …ёбаный свет, — произносит Иисус, ярко краснея. Глаза у него широко распахнуты, губы чуть приоткрыты. — Пупсик, что я тебе сказала по поводу нижнего белья? — укоряющее произносит Кэрол, хотя по её лицу понятно, что ей смешно. — Что его надо носить? — припоминает Дэрил. Пожав плечами, он старается не выдать, что ему тоже чертовски весело. — Неудобно. Не понимаю, зачем это вообще надо. — Это лучший день в моей жизни, — произносит Иисус с тупой улыбкой, не обращаясь ни к кому конкретному. Его реакция явно наиграна. Он видел Дэрила голым, даже если и обстоятельства тогда были другими. Аарон, который это тоже прекрасно понимает, шлепает Иисуса по запястью. — Ну, теперь, когда мы все хорошенько посмотрели на Дэрила, — слабо говорит Эрик, — и знаем, что он, скорее всего, совместим с людьми, — он облизывает губы. Его голос резко становится ниже на несколько октав. — Хотя я бы не отказался посмотреть поближе… — Эрик! — Ох, прости, любимый, честное слово, это исключительно научный интерес. Понимаешь, на первый взгляд мне показалось, что форма немного другая, я заметил кое-какие отличия, да и на ощупь, наверное, немного другой. Может, эмпирический метод исследования… Раздражение в Аароне наконец превышает смущение, и он возмущается: — Эрик Ралейг, ты не под каким предлогом не будешь проводить никаких эмпирических исследований на половых органах Дэрила, тебе понятно?* — Я не собирался проводить их без тебя, дорогой, — уверяет его Эрик. — Одному мне бы не хватило рук. Чтобы провести… ну, знаешь, исследования. Глаза Иисуса мечутся между ними двумя, потом он смотрит на Дэрила и облизывает губы. — Просто чтобы вы знали, ребята, если вы всё же решите исследовать, от меня вы не избавитесь. Это ведь так важно. Очень серьезные, большие исследования. Вы двое, может, и не справитесь, рука помощи всегда пригодится… — Знаешь что, пупсик, — перебивает его Кэрол, — иди-ка ты выпей пива со своим кавалером, пока эти трое не заработали себе судебный запрет на приближение. Ну или до того, пока они тебя не завалили. Дэрил закатывает глаза, но согласно кивает. Ему уже спокойнее, и неизвестное не приводит его в такой ужас. Подхватив кожаную куртку, он пропускает пальцы через свои длинные пряди, и, решив, что «под пивко» его внешний вид пойдёт, направляется к двери. Перед тем, как выйти, он замирает в проёме, оценивающе оглядывает всех троих мужчин и небрежно бросает в сторону Кэрол: — Спорим, это я мог бы их всех троих завалить. И уходит. Кэрол за спиной у него от всей души смеётся, а явно сбитые с толку мужчины нервно кашляют. Им не стоило предполагать, что Дэрил вообще не понимает каламбуров. Может, у него и не было сексуального опыта, и он плохо представляет себе, как должен происходить секс между людьми, не говоря уж о двух мужчинах, но, в конце концов, его братом был чёртов Мерл Диксон. Он не может не знать, как делать паршивые неприличные шутки, которые каждый понимает в меру собственной испорченности.