Пройдоха Джек поспорил с Чертом

***

      Пройдоха Джек О'Нил разбогател в мгновение. Не честным трудом, а по волшебству — из-за смекалки и хитрости. Джек, обхитрив Черта, получил в награду огромный дом, обширную землю, полные добра сундуки и даже столовое серебро — предмет зависти Молли и ее наперсниц.       Подле своего новенького дома Джек разбил сад и среди прочего рассадил любимые тыквы, разросшиеся буйным цветом. Тыквы приносят удачу, — говаривал Джек, припоминая тот самый роковой вечер. Тыквы и крест. Отцовский серебряный крестик Джек повесил на серебряную цепочку. Дорогую. Красивую. Да и сам он теперь стал дорогим, красивым. Пройдоха Джек справил себе новенький костюмчик — черный сюртук, карманные часы, приталенный жилет и облегающие икры бриджи. Шейный платочек прибыл из самой столицы, гольфы из-за моря — щеголь щеголем.       Но щегольство это было несчастливым. Чужое счастье, тем более внезапное, по обыкновению снискало недовольство. Зависть заполонила людские умы.       Все это от лукавого — говорил священник и, каждый раз проходя мимо чертового каменного дома, крестился, поднимая к небу глаза. В нарочито громкой молитве он отчаянно просил Бога наставить Джека О'Нила на путь истинный — праведный. От чертовых пожертвований, впрочем, священник не отказывался. В качестве проявления божьего озарения.       Джек продал душу дьяволу — вторили судачившие наперебой деревенские кумушки. Из-за Джека пришел Черт, погиб старик Деран и сгорела заживо Китти — напоминала Молли. Родители велели детям обходить дом Джека О'Нила стороной. Говорили — Черт утащит. Мужики завистливо шептались: богатство Джека не своим трудом нажито, а значит, и принадлежит не Джеку. Невинных девиц прятали под замком, а не невинные сперва так и норовили попасть к чертовому дому, дабы снискать расположение хозяина, но вскоре отступились и они. Священник оклеймил их ведьмами. И с чего одним так везет — сердито поговаривал Киллиан, оглядывая добротный дом и хозяйство Джека О'Нила, и соглашались с ним многие.       — Ну, Джек, ты голова, да вот не с теми ты связался, — сказал Большой Билл, распив с Джеком последнюю кружку эля. После Билл тоже пил, но уже без Джека.       В одночасье друзья становились приятелями, а приятели — старыми знакомыми. Знакомые оборачивались завистниками-недоброжелателями. Джека побаивались, ему завидовали, а то и тихо ненавидели. Все помнили. Помнили, что Черт пообещал вернуться за Джеком, за ними. Кто знал кого испепелит дьявол? Кого разобьет, как стекло? Жизнь в страхе да в зависти удручала. А все это было из-за Джека! Черт ведь хотел с ним спорить. И чего это Джек такой особенный? Чего в нем такого?       — Чую, Черт скоро явится!       — Типун тебе на язык.       — Самайн скоро.       — Помилуй боже...       Минул целый год. Раздулись на грядках тыквы, и черным-черным вечером деревню накрыла тень. Черт явился, как и обещал. В клубах вечернего тумана, в очках и с черной тростью. Черт проскользнул мимо паба, обошел стороной церковь и приблизился к каменной изгороди. За ней, среди фруктовых деревьев, горели окна дома Джека О'Нила.       Скрипнула калитка — Черт вошел во двор. Приторной пряностью повеяло от тыквенных куч. Замелькали красные яблоки, оставшиеся на верхушках некоторых деревьев. Стукнув по земле тростью, Черт уверенно ринулся в сад, а в доме стало шумно — хозяева прознали о госте.       — Кто здесь? — раздался голос. То был сам Джек, выглянувший из окна.       Ему никто не ответил, а погодя из дома вылетел шар света — фонарь. Блуждающий огонек промчался между деревьев и вдруг замер.       — О!       От радостного возгласа вышедший Джек весь вскинулся. В руках его блеснул охотничий нож — с ним Джек не расставался, после того, как напившийся Киллиан вдруг потребовал у него его же золотые часы, а потом и вовсе полез с кулаками.       — А вот тот человек, что Черта надурил! Ну здравствуй, — появившийся из тени Черт внимательно оглядел Джека с ног до головы. — Джек О'Нил.       — Черт!       — Он самый.       — Уходи! — закричал Джек, нервно полоснув ножом по воздуху.       Черт даже удивился. Прошел всего год, а Джек переменился. От хорошей жизни, не иначе. От былого хитреца-весельчака остались лишь впалые щеки, острый ум и богатство.       Джек стал тощ, как тростинка. Из-под колпака на Черта смотрели пронзительные голубые глаза. Измученные, несчастные. Теперь пройдоха Джек не напевал веселенькую песенку. Друзей его распугало богатство. Недругов — Черт. Пройдоха Джек остался один. Ни в церковь ни пойти, ни в паб не наведаться — изгнанник по неволе.       — Уходи!       — Я обещал тебе вернуться, — спокойно проговорил Черт, скривив губы в оскале-улыбке.       — Зачем? Чего ты хочешь... Хочешь забрать все, что дал? — в голосе Джека засквозила надежда.       — Помилуй, Джек! Мы связаны рукопожатьем. Нет уговора ничего сильней. И уговор тот одинаков. Что для людей — что для чертей. Ты победил — я подарил. Неужто позабыл?       — Тогда чего ты хочешь?       — Дать силу, что тебя превознесет, — рассеявшись черной дымкой, Черт оказался подле Джека и ласково обхватил руками его плечи. — Богатство хорошо, но мощь и ум сильнее. Лишь только ты вообрази! Что будет, если разум твой взлелеять. Ты — редкостный цветок в глуши. Ты мудр, Джек. Ты обхитрил меня, и сердце мое грустью изнывает, покуда сей талант в забытой деревеньке прозябает. Позволь помочь...       — Хватит! Довольно, — Джек сбросил с себя длинные руки и попятился, направив острие ножа на Черта. — Прекрати говорить, искуситель! Я не хотел тогда спорить...       — Но ты поспорил и победу одержал. Тогда тебя я не неволил. Ты сам решился хлопнуть по рукам.       — Я думал...       — Что станет лучше, но лишь хуже стало? — Черт усмехнулся. Горько и даже, как показалось Джеку, искренне. — Так было, когда нас изгнали. Теперь изгнанник ты. Ужель не видишь, Джек: похожи мы. Ты дуришь с легкостью людей. Я — тоже? А умному среди тупых не в мочь. Позволь... Всего лишь я хочу помочь. Я укажу тот путь, что выведет тебя из тьмы, обиды, зависти и пустоты.       — Ч-что это?       — Премудрость знатная. Не пропадешь. Во тьме великой путь найдешь. Коль этот край тебе не мил, к твоим ногам я брошу мир. И славу обретешь в веках, а не средь местных -- на языках.       Джек замер. Долго и пристально он смотрел на Черта, изнывая, терзаясь. О! Кто б знал, какого это жить здесь, в раз разбогатеть и вдруг оказаться в окружении сплошной зависти и осуждения. Тогда, после того, как Черт развеялся по воздуху около паба, Джека О'Нила многие поздравляли, хвалили, некоторые осуждали, жалели, но потом... Едва все увидели выигрыш... Будто сговорились!       Нынче Черт предлагал как раз другое — выбраться из этой западни. Может... Стоило согласиться? Джек прикусил губу. Сейчас Черт говорил о том, что Джек достоин чего-то большего, чем эта деревушка. А там, кто знает, что его ждет? Другие города, другие люди, которые, быть может, не осудят. То место, где он прослывет простым честным человеком, а главное — где с ним захотят общаться. Не попасть бы впросак, ведь Черт хитер, но ведь и Джек не промах.       — И что же за премудрость, Черт? — опасливо поинтересовался Джек.       Черт стукнул собачьей тростью по стволу ближайшей яблони, и на одной из ветвей перелился плод. Золотой. Манящий. Так бы и сорвать.       — Чтобы понять суть мироздания, сорви ты с ветви плод познания. Едва вкусив, ты обретешь ту мудрость. Дерзай. От плода откусить — простая трудность, — протянул Черт, — Запретный плод вкуси и жизнь свою преобрази!       Джек прищурился и снова оглядел ветку, с которой ему сиял заветный плод.       Действительно проще простого, и все же Джек О'Нил задумался. Когда запретный плод вкусили Ева и Адам, их изгнали из рая, а тут... У пройдохи пересохли губы от усиленной мысли. Спрятав нож за спину, Джек медленно подошел к стволу, ухватился за ветвь, но тут же остановился. Покосившись на Черта, пройдоха Джек обронил невзначай:       — У меня к тебе просьба, Черт.       — Я весь во внимании...       — Яблочко-то высоко висит, а ростом я не вышел. Я, конечно, мог потрясти яблоню, но битое яблоко есть не буду. Не был бы ты так любезен сорвать его сам. А я бы тебя подсадил. Ты-то вон какой высокий! — пожал плечами Джек.       Недовольно цыкнув, Черт подошел к стволу. Джек опустился на колено, подставив спину. Зацепилась за ветвь черная трость, и Черт подтянулся к ветви. Заскрипели каблуки лакированных туфель, упершихся в кору. Хрустнул торчащий сук под удлиненной ладонью. Черт ухватился за яблоко и, сорвав, обернулся. Из-за стука.       Тук-тук — то пройдоха Джек скреб ножом по яблоне. Из-под острия вышел рубец, походивший на распятие. Почувствовав жжение, Черт подорвался. Облокотился на ствол и тут же одернул руку, будто ошпарился. А Джек пал на землю и неистово принялся чертить клинком по земле. Вскоре заветная яблоня окружилась крестными символами. Черт застонал, задымился.       — Что?! Думал я не пойму твоего замысла, чертяга? — закричал Джек. — Запретный плод он мне решил скормить! Дудки тебе.       Черт шипел, скалился. Одергивая руки и ноги, он клубился белой дымкой. Пару раз едва не свалился с ветви — прямиком на осененную крестами землю — отчего и чертыхнулся.       — Пусти...       — Пущу, но сперва договоримся... Я бы мог срезать распятие со ствола. А то, которое на земле притоптать.       — Ш-ш-ш... Чего ты ждешь, пройдоха?       — Твоего обещания! — Джек переложил нож в руке. — Ты обещал мне другую жизнь, и ты дашь мне ее, но я хочу кое-чего другого.       — Чего же?       — Ты... Ты пообещаешь, что не заберешь у меня мою душу, — простонал Джек. — Никогда! Даже, если я умру, даже если ты меня обманешь, я никогда не окажусь в аду в услужении у Черта.       — Ш-ш-ш... Решил себя от ада уберечь?       — Да! Именно... — бросил Джек. — Согласен? Что тебе стоит отказаться от одной души? А?       — У-у-у... Ну хорошо. Скорее убери кресты.       — Нет! Дай слово. Такое, от которого сам потом не открестишься. Не отчертишься...       Грозно сверкнули глаза Черта. Рыжие волосы его встали дыбом. Звонко треснуло стекло круглых очков. По саду прошлась зловонная волна, и хор стенающих голосов произнес клятву: не бывать Джеку О'Нилу в аду; не быть ему в услужении у Черта, даже если Черт его обманет; даже если Джек тяжко согрешит.       На месте срезанной коры заслезилась смола, и Черт сполз на притоптанную под яблоней землю. Запах серы едва развеялся. Дымка исчезла. Перелились рыжиной взлохмаченные волосы. Разгладились складки дорогого костюма. Черт вернул себе прежний вид, и Джек глубоко вздохнул.       — А теперь... Какое там познание ты хотел мне дать?       Кверху взмыла черная трость. Вспыхнул собачий набалдашник. Вспыхнуло и золотое яблоко, обратившись пыльцой. Трость потянулась ко лбу Джека О'Нила. За ней и пыльца. За пыльцой — свет. Джек зажмурился, даже прикрылся рукой, но тот свет вдруг прошел сквозь него. Вспышки. Линии. Сознание, полыхавшее зарницами, вдруг соединилось в одной точке и взорвалось ясной мыслью. Осевший на колено Джек посмотрел на Черта, словно впервые его увидел. Оглядел Джек и себя.       — Я обещал, открыл тебе премудрость вековую. Твоей души в ад не возьму я. Доволен?       Джек ничего не ответил. Лишь растерянно кивнул.       — Хм-хм... Удачи, Джек О'Нил. Ты снова Черта победил.       И Черт растаял в воздухе, как уже однажды было. Джек вцепился в волосы. Взбил их клоками и тяжело задышал. Тяжко было ему. Тяжко было сознавать все произошедшее и все познанное. Он словно стал другим, и вместе с осознанием нового себя пришло и желание новой жизни.       «Коль этот край тебе не мил, к твоим ногам я брошу мир»... Почему нет? Теперь целый мир ждал Джека.