Чужая шкура

Из вязкой темноты выбираться было не легче, чем из топей Ийсгит. Его словно придавило каменной плитой, в груди жгло, справа под ребрами свернулась змеей боль, а перед глазами висела черная пелена — худший из его кошмаров. Только не слепота! Смерть, плен, пытки — что угодно. Йорвет захрипел и попытался дотянуться до лица, узнать — на месте ли оставшийся глаз, но не смог шевельнуться. Не может быть. Не сейчас, когда нет права ни на смерть, ни на слабость. Застонав от отчаяния, он дернулся, но тут в рот полилось что-то горькое и горячее, густой запах трав ударил в нос, и мир вновь завертелся, растворяясь в бредовых, до отвратительного, кошмарах. Следующее пробуждение было легче: каждый вздох больше не обдирал легкие, а подреберье пусть дергало, но все это можно было вытерпеть, даже раскаленные иглы, засевшие в висках. Бывало и хуже. Видно, голове здорово досталось, потому что звуки пробивались с трудом. Раньше он без усилий слышал со ста шагов ветку, хрустнувшую под ногами dh’oine, или глухое сопение в устроенной на него засаде, теперь же — почти ничего, один мерный гул. Зато зрение вернулось, но как-то странно. Йорвет растерянно моргнул: вместо сплетенных крон деревьев сверху широко расплывался закопчённый потолок. Слишком широкий обзор для того, кто привык смотреть на мир одним глазом. Руки не слушались, поднять их удалось не сразу, пришлось выпутаться из одеяла, что было не так-то просто. Наконец ладони легли на лицо: шрама не было, не было и выжженной глазницы. Только, показалось или нос распух? Выводы сделать не вышло, отвлек звук несмазанных петель. Где бы он ни лежал, это не лагерь скоя’таэлей. А значит — плен. Только почему вокруг так светло? И одеяло. Кто укрывает пленников одеялом? Неужели, пока он валялся без памяти, скоя’таэли отбили барку и наконец отчалили в Аэдирн? — Роше! Ты очнулся. Против воли Йорвет вздрогнул и попытался повернуть голову. Не может быть! Полоумные dh’oine просто не могли положить его в одной комнате со своим раненым командиром, они не настолько тупы. Даже если были уверены, что он не сможет дотянуться до темерского выродка, его хотя бы связали. — Как ты? — внезапно над ним нависла светловолосая девка в непристойно распахнутой рубахе. Кажется, он видел ее среди темерцев, хотя и не понимал, какой боец может быть из женщины, одетой подобным образом. Деморализующий эффект? Надо сказать, смысл в этом был, потому что взгляд странным образом то и дело сползал со смазливого по человеческим меркам лица ниже. Осознав это, Йорвет раздраженно нахмурился: неужели удар по голове был настолько сильным, что его заинтересовали прелести bloede dh’oine? — Роше, скажи что-нибудь. — Прохладная ладонь легла на щеку, где был, должен был быть, шрам. Его явно опоили чем-то, иначе непонятно, почему складывалось ощущение, будто обращаются к нему. Он мотнул головой, стараясь избавиться от прикосновения и прохрипел через силу, в последний миг заменив оскорбление самым нейтральным, на что был способен: — Что… происходит? Голос звучал жалко. Скрипнув зубами, Йорвет попытался откашляться, но девка поняла это по-своему: бережно подхватила под затылок, чем вызвала новую порцию зубовного скрежета. Сдерживать ругательства было все сложнее, не говоря уже об омерзении от прикосновений dh’oine, но тут к запекшимся губам прижалась жестяная кружка, а в горло полилось еще одно зелье, и он забыл обо всем — жажда оказалась сильнее. Кажется, такую дрянь смешивал Седрик: он один способен настаивать целебные зелья на краснолюдском спирту. Только призвав на помощь остатки выдержки, Йорвет смог проглотить эту вязкую жижу с достоинством, не закашлявшись. Убедившись, что кружка опустела, проклятая женщина наконец отпустила его, поправив одеяло. — Что случилось? — Йорвет отчаянно пытался узнать свой голос и не узнавал: голос был чужим, все было чужое. В какой безумной реальности его могут принимать за Вернона Роше? Наверно, потрясение было слишком сильным, потому что все эмоции схлынули, осталась лишь звенящая пустота. — А что ты помнишь? Он не ответил, неопределённо мотнул головой, украдкой оглядываясь: чистая комната, добротная постель, тёплое одеяло, куча бутылок из-под эликсиров, девка, готовая ради него в лепёшку расшибиться. Темерский пёс неплохо устроился — мягко спит, жрет досыта. Молчание dh’oine поняла по-своему, скороговоркой пересказывая последние новости: — Вы с этим выродком провалились в эльфские купальни или что там было. Взрывом разнесло все руины, но мы смогли вас откопать. Ведьмак помог, без него бы не управились так быстро. «Белку» оттащили на барку приговоренных к его дружкам, я подумала, ты захочешь с перекинуться с ним парой слов, когда очнешься. Геральт рвет и мечет: Убийца королей забрал его чародейку и телепортировался в Аэдирн. Он теперь готов едва ли не вплавь туда добираться, но ты всю ночь провалялся в горячке, мы не могли отплыть. И Лоредо… он что-то затевает. Ты же не хотел оставлять его за спиной, а тут удобный случай. Во Флотзаме праздник, все перепились. Девка внимательно разглядывала его, кусая губы, пальцы ее то и дело сжимали край одеяла. Волнуется. За своего командира, а тот сейчас валяется на гнилой соломе, и любезные стражники готовят его к отправке в Дракенборг. В его, Йорвета, виде. Мстительное удовлетворение тут же угасло. Не сдалась ему песья шкура, разве что, только в виде трупа. И желательно, чтобы труп был состряпан лично им, это было делом чести. Оставаться в таком виде он не желал, но выдавать себя сейчас — самоубийство. Полосатые темерцы могли счесть жизнь своего командира приемлемой платой за возможность избавиться от него, попортившего столько крови. Возможно, сам Йорвет посчитал бы так же: забрать ненавистного dh’oine вместе с собой, обменяв жизнь на жизнь. Если бы сейчас не маячила на горизонте надежда на нечто большее, чем бесцельное блуждание по лесам. Как бы он ни пестовал своих бойцов, достойного преемника не находилось: слишком слабые, слишком яростные, слишком жестокие — они не смогут повести за собой, а значит, подыхать пока рано. — Gwynbleidd? — выдавил Йорвет. Говорить почему-то было трудно. Если кто и сможет помочь, то ведьмак, хотя оставался шанс, что это иллюзия, бред воспаленного сознания, а сам он лежит под развалинами, повредившись рассудком. Такая действительность была бы куда приятнее той, которая его окружала. Оказаться в штабе злейшего врага, в его шкуре — такую оплеуху от судьбы Йорвет принять не был готов. Дыхание dh’oine сбилось, но ответила она ровно: — Геральт? Он где-то здесь, я позову. Йорвет задумчиво кивнул, даже не глядя на полуголую девку. Ему бы с собственными ощущениями разобраться, не отвлекаясь на бесстыжих dh’oine. То ли из-за травмы, то ли из-за тяжких мыслей, то ли из-за того, что у Темерского пса реакции были медленней, но прижавшийся к горлу нож он постыдно пропустил. — Ты, ублюдок! — девка нависла над ним и теперь шипела змеёй, вжимая лезвие все сильнее. — Что ты сделал с Роше?! Йорвет запрокинул голову и растянул губы в наипаскуднейшей из своих ухмылок. Пусть его раскрыли, план от этого не меняется. — На твоём месте я бы успокоился, bloede beanna, — посоветовал он. — Одно неловкое движение, и ты своего командира никогда не увидишь. В том виде, котором хочешь. Выдержкой девка не обладала: удар пришёлся в челюсть, заставив лязгнуть зубами, а рука у неё была тяжелая. В висках вновь вспыхнула боль, но Йорвет только рассмеялся, перехватывая державшую нож руку за запястье. Черта с два он даст зарезать себя так просто. — Бьянка, — раздался от двери знакомый хрипловатый голос. — Не знаю, с чего вы поцапались, но не нужно портить мою работу. Я его не для этого лечил. — Геральт, помоги мне! — бешеная девка и не думала отступать, пытаясь придавить его к постели, попала коленом точно по ране. Йорвет, зарычав, попробовал отцепить её от себя. Это было не так-то просто: словно он обернулся не выродком с тряпкой на голове, который перевешал эльфов больше, чем остальные dh’oine за всю жизнь встречают, а человеческой принцессой, которая ничего тяжелее зеркала в руках не держала. — Это не Вернон. Это эльфская паскуда навела какой-то морок! Хвала Дане, ведьмак соображал быстро. Девка вякнуть не успела, а он уже перехватил её поперёк живота, оттаскивая от кровати. — Пусти! — Бьянка, уймись. Это никакой не морок. Мой медальон чувствует магию, её здесь нет. — Это не Роше! — Послушай её, Gwynbleidd, — короткой передышки было достаточно, чтобы прийти в себя. Йорвет сел, не желая казаться слабее, чем есть. — Я действительно не Темерский пёс. И я понятия не имею, как это вышло.