Чужая шкура

Как его перетаскивали на корабль, в памяти не отложилось. Забытье пришло очень кстати, Йорвет думать не желал, во что превратилось его тело, и успел ли ведьмак вовремя. Потому что если не успел… На этом мысли закончились, перетекая в бесформенный бред, наполненный кровью, стонами и драконьим огнем. Когда его отпустило, перед глазами снова оказался потолок, теперь уже каюты. Пусть небольшой, но надо признать, устроился Темерский Пёс неплохо: спит на чистых простынях, жрет досыта, портки ему, надо полагать, девка стирает. Злость привычно придала сил, и Йорвет рывком сел, наплевав на боль. Пить хотелось зверски, но кружку, предусмотрительно оставленную у кровати, он проигнорировал — еще не рехнулся, чтобы брать что-то, предложенное dh’oine. Пусть отравить его девка не посмеет, но на ее месте он бы подсыпал дурмана. На всякий случай. Вопреки ощущениям, ущерб, нанесённый чужому телу, был не так уж велик: самым неприятным оказалась рана в правом подреберье, оставленная его же собственным кинжалом. Неудачно вышло, вскользь, видно кольчуга спасла. Туго перебинтованную голову тоже можно было счесть пустяком, если бы не стойкое чувство, будто он наполовину оглох и ослеп. Так что выводы были неутешительными: Вернон Роше в полном порядке, а ощущения, словно его поджарили, содрали кожу и отдали на растерзание грифону — его собственные. Его тела, которое занимает сейчас самый ненавистный dh’oine на всем Севере. Но ни порадоваться невиданному случаю, избавившему его от увлекательного путешествия в мир больных фантазий солдатни Лоредо, ни позлорадствовать, что темерская погань прочувствует на себе все, что готовил для него, не выходило. Эти мысли вызывали иррациональную ярость. Раздавить Роше должен был он. Одержать верх, взглянуть в глаза поверженному врагу, который раньше раз за разом умудрялся избегать расставленных ловушек, выходить живым из засад, забирая взамен жизни его бойцов, это давно стало делом чести. Таких людей не убивают походя, их заставляют прочувствовать неизбежность поражения. А какие-то dh’oine украли у него победу! Но, вот это куда хуже, поставили дело его жизни под угрозу срыва. Когда ведьмак снимет это bloede geas, и они поменяются обратно, он окажется, во-первых, раненым, во-вторых, во власти убийц нелюдей, которые незамысловато докромсают то, что от него останется, за убийство своего ненаглядного Фольтеста. Верген не получит подкрепления, Саския останется без помощи, а эльфы не обретут дом, продолжая прятаться по лесам, пока dh’oine не перевешают тех немногих, кто еще способен бороться. Умереть он никогда не боялся, давно осознав — есть вещи куда хуже. Все, к чему он стремился, пойдет прахом, если он сейчас же не начнёт действовать. Стиснув зубы, Йорвет потянулся за сапогами. Жалеть себя — это удел лицемерных предателей из Dol Blathanna. Ему нужно всего лишь выбраться с корабля и перехватить ведьмака с собственным телом, а там пусть снимает проклятие в окружении его бойцов. Так и быть, он будет милостив и отпустит Роше, все равно они еще встретятся на поле битвы. Дело за малым — пройти мимо настырной девки, которая наверняка обретается неподалеку. Хотя зачем, когда в каюте есть такая превосходная вещь, как окна? Подвело его время — слишком долго он валялся в отключке, изображая умирающего. С палубы донеслась возня, но едва Йорвет успел натянуть сапоги, дверь от мощного пинка шарахнулась о стену, и в каюту влетел Геральт, который тащил на плече завернутое в мешковину… тело. Горло сдавило похлеще удавки, но Йорвет смолчал, прожигая взглядом ведьмака. Тот лишь мрачно зыркнул в ответ и с коротким: «Помоги», сгрузил ношу на пол, чтобы тут же послать сунувшуюся в дверь девку за водой и повязками. Йорвет уже не слушал. Сдернув мешковину, бегло осматривал то, что осталось от него самого. Что ж, окровавленным куском мяса ему бывать уже приходилось, все пальцы были на месте, куда хуже, если случилось то, чего он боялся. На правой половине лица прямо поверх шрама пузырился свежий ожог, левая же… Йорвет откинул слипшиеся сосульками от крови и боги-знает-чего-еще волосы и наткнулся на полубезумный взгляд заплывшего глаза. Целого! — Геральт, — выдохнул он, пытаясь понять, за что хвататься в первую очередь. — Он в сознании. — Твою мать! — ведьмак тут же оказался рядом. В руках темным стеклом блеснул флакон, содержимое которого он попытался влить в рот слабо упиравшейся сволочи, но та явно пребывала не в себе. — Вернон, давай же, не упрямься, ну! Влить зелье вышло только благодаря тому, что челюсть у Пса оказалась выбита — сопротивлялся тот отчаянно. Наблюдать за трепыханием собственного тела было жутко, а стало жутко вдвойне, когда он сообразил, что воспринимает этот освежеванный кусок мяса не как себя, а как Вернона Роше. Ещё немного, и он жалеть его начнёт?! Пока Геральт громогласно требовал притащить уже чертову воду, Йорвет быстрым движением вправил челюстной сустав на место и вздохнул с облегчением, когда темерец захрипел, обмякая. Девка наконец приволокла ведро, явно собираясь остаться. И ведьмак ничего с этим делать не собирался, он был занят, опрокидывая в воду очередной пузырек. Горько запахло травой, но Йорвет сейчас не мог сказать — которой. Девка схватила ветошь, пристраиваясь рядом, но это в его планы не входило. — Нет! — коротко бросил он. — Мы сами справимся. — Это мой командир! Геральт поймал его бешеный взгляд и, о счастье, пришел на выручку. — Бьянка, мы справимся. У тебя будет задание. Я встретил Лютика с Золтаном и попросил их выгрести все, что осталось в комнатах Трисс и Шеалы, они вот-вот должны прийти. Встреть их и тащи сюда то, что они нашли. Там должны оказаться нужные зелья. Девка вняла голосу разума, угрожающе прищурившись напоследок, но плевать сейчас Йорвет хотел на все — он был занят делом. — Ты его пожалел или себя? — Геральт тоже времени не терял, если бы еще умудрялся не трепаться в процессе. — Ты действительно собираешься выяснять это сейчас? — холодно спросил Йорвет. — Придержи, вдруг дёрнется. Плечевые суставы оказались вывернуты, явный признак дыбы, зато это спасло руки, не будь они скованы, ублюдочные dh’oine не преминули бы переломать пальцы один за другим. За лук бы он смог взяться не скоро, если бы вообще смог. — Они мертвы? — сквозь зубы выдохнул Йорвет, вправляя суставы, чем вызвал у Роше болезненную судорогу. — Да, — глухо ответил ведьмак. — Они упившиеся были… — Жаль. — Чего? — Что они умерли быстро. Помоги перевернуть его. Спина была… не было ее больше, кожи не было, одно перепаханное обожженное мясо, на лопатке так и вовсе до кости снятое. Йорвет сипло выдохнул, до хруста сжимая кулаки. Теперь-то было понятно: то, что он чувствовал — действительно далекий отголосок. Да, раны бессистемные и, по сути, не смертельные, подумаешь, ребра переломаны, внутренности наверняка отбиты, ступни все-таки сожгли, твари! С этим живут и снова идут в бой, но он нужен Саскии сейчас, а сразу в себя прийти не выйдет. — Gwynbleidd, я вынужден просить тебя не снимать проклятие немедленно, — решив пока не трогать спину, Йорвет методично стирал кровавую корку с груди. — Тебе и просить меня об этом не нужно. Я пока понятия не имею, под какую дрянь вы попали, мой медальон почти не реагирует, значит, магия либо очень старая, либо слабая, чего быть не может, судя по уровню проклятия. Мне понадобится время, чтобы разобраться. Не беспокойся. Йорвет кивнул и занялся делом, предпочитая игнорировать нескрываемый сарказм. Плевать ему было, что там ведьмак себе надумал. Он взмок уже, пытаясь оттереть запекшуюся кровавую корку, когда дверь снова распахнулась, и девка втащила два увесистых мешка. — Геральт, там… — Потом! — отрезал тот, незамысловато вываливая содержимое на пол. Йорвет отвлёкся на все эти фиалы и флаконы, поэтому надавил на уже почерневший живот слишком сильно — мышцы под ветошью вдруг конвульсивно дёрнулись. Захваченный нехорошим подозрением, он поднял голову и вновь наткнулся на мутный взгляд единственного глаза. Роше, кажется, не вполне понимал, где находится, но определённо был в сознании. — Vatt'ghern! Дай ты ему что-нибудь! — Йорвет зарычал от ярости. Темерская сволочь таращилась на него, а объяснять что-то сейчас было безумием. Что можно навоображать в таком состоянии, обнаружив перед собой собственную рожу, которая говорит как твой злейший враг, он даже думать не хотел. — Вернон, чтоб тебя черти драли! Отрубись уже и дай закончить спокойно! — ведьмак закопался во все эти чародейские приблуды, пытаясь найти нужную. — Они… дра-ли… — Заткнись, dh’oine! — хлестнул словами Йорвет, снова принимаясь за работу. Он уже подумывал, не придушить ли этого живучего гада, но, по счастью, тот вновь впал в беспамятство. Ведьмак наконец нашёл искомое: — Я займусь спиной, а ты держи это, — в ладонь легла блестящая склянка с камнями на крышке. По весу, сделана она была из золота. — Смажь ожоги. Когда они закончили, обоих можно было отжимать. Йорвета поддерживала только накатывавшая волнами ненависть: к сучьим чародейкам, к ублюдкам Лоредо, к Темерскому Псу, который раз за разом умудрялся приходить в себя, прожигая взглядом. Спину жгло и дёргало, а в голове поселилась стая накеров, носившаяся теперь от виска к виску. Йорвет так вымотался, что послушно выпил что-то из запасов ведьмака, почти не ощутив вкуса. А когда Роше был торжественно водружён в кровать, уселся на пол рядом, обессилено привалившись к стене и оставляя Геральта самого убирать разведённую грязь. Он бы отключился, но тут в каюту снова просочилась настырная девка. — Геральт, там тебя спрашивают… — начала она, не сводя глаз со своего разлюбезного командира, упакованного в повязки по самые брови. — Бьянка, не сейчас, — вымотанный ведьмак был тоже зол на весь мир и к разговорам не расположен. — Это важно. Мы уже собирались отплывать, но тут пришёл этот пьяный эльф из Биндюги. Седрик. Требует тебя. — Какого хрена ему надо? — Он говорит что-то о твоей памяти. А ещё он говорит… — тут безмозглая девка посмотрела прямо на него, Йорвет нашёл в себе силы оскалиться в ответ, но потрясено замер, услышав следующее. — Седрик говорит, что может помочь снять проклятье.