Желания могут и сбываться

Можно закрыть глаза на то, что видишь. Но нельзя закрыть сердце на то, что ты чувствуешь.

      Проснулась я в холодном поту, сделав резкий вздох… Только не в реальности, а в белом пространстве. — Меня только что убили… Однако, я жива. Должна ли я считать это странным? — устало протянула я, смотря на белый потолок, который не переставал раздражать меня и все фибры моей души. — Саш! Слышишь! Меня только что убили! Выстрелом в грудь! Я даже кровь видела! — не громко, звонким голосом, обратилась я к подруге. Надеясь, наверное, на поддержку, что ли.       А в ответ… Тишина.       Я поднялась и осмотрелась, Саши нигде не было. По-видимому она опять ушла вглубь сознания… — Черт! Как же странно о таком просто думать. Ушла в голову, сознание…       Я устало потерла глаза, взъерошила волосы, тяжело вздохнула и, потянувшись, стала взглядом искать «экран-глаз»… — Эээ… — нахмурившись, протянула я. — А где он?       Осмотревшись кругом, вверх, вниз… Я нигде не нашла этого самого экрана…  — Да… Что, мать вашу… Как это понимать?! — вскинув одну бровь вверх, раздраженно воскликнула я. — Са-а-а-аш… Ты где?! У меня поломка экрана! Твоих рук дело?! — зажмурившись, что есть сил, заорала в надежде, что Сашка услышит и, по крайней мере, откликнется. — Игнорируешь? Ну и ладно! — подождав немного и не дождавшись ответа, все так же раздраженно крикнула я. — Не хочешь отвечать, молчи дальше! — а потом, опустив голову, пробубнила себе под нос: — Сделай тогда одолжение, застрянь там где-нибудь.       Я походила по кругу, представляя бордюр и обрыв по краям. Потом, поняв, что это не помогает успокоиться и отвлечься, начала воображать всякую еду… Но после шестой порции мороженого, я поняла, что совсем не чувствую вкуса сего холодного десерта. Поэтому, я решила, что это тоже Сашкины проделки…  — Экспериментатор хренов… — прошипела я, щуря глаза и смотря на полупустую тарелку из-под мороженого, которая сейчас не представляла никакой ценности.       Когда я закончила заедать горе едой, я представила стол и бумагу. Решила, что лучшее, что я могу сделать, так это отвлечься. Поэтому, я стала складывать оригами, и, вскоре, стол и пол вокруг заполнились всякими корабликами, шляпками, снежинками и…самолетиками, которые стали разлетаться по всему пространству и пропадать за невидимой мне чертой.       За этим делом время стало бесследно утекать.       Сашка не появлялась, и мне было как-то фиолетово, возможно, это эгоистично, что я не волнуюсь за подругу.       Однако, кто знает, как бы сложилось мое празднование, не будь там Саши? Хотя, по большей части, я сама виновата, согласилась… Пожадничала.       А через какой-то промежуток времени, я всерьез начала задумываться: «А не убила ли меня Йой?»       Но, после всего пережитого, мне слабовато верилось, что от воображаемой пули можно умереть. На лице появилась теплая улыбка, вспомнилось аниме SАО… — Там ведь тоже был сезон про смерть от воображаемой пули? Только умирали там все равно, от внешнего вмешательства… А ведь… Да не-е-е…чушь. А вдруг, я, все-таки, умерла от боли? Разрыв сердца, или еще что… В конце-то концов, что было бы с моим или с телом Йой?       Мое лицо побелело…  — Я ведь не могла умереть… Я не хочу умирать! Я еще столько не успела!!! — последние слова я чуть ли не кричала, сердце сжалось. Слезы навернулись на глаза. — Я…я…что я? Вот что я сделала за свои восемнадцать лет жизни? Что я делаю, чтобы вернуться домой? — мне конечно же никто не мог ответить, поэтому, я ответила себе сама… — Ничего.        Я встала из-за стола, и, в одно мгновение, все мои воображенные предметы бесследно растворились. Сердце стучало как сумасшедшее, в груди тяжелым камнем лежало сомнение. Оно было странным, необъяснимым, душепожирающим, как будто я делала первый шаг на какой-то страшный грех.       Однако, я, решительным шагом, стирая последние слезы, подошла к одной из «стенок» и, представив ручку от двери, воткнула ее в эту стену. Усмехнувшись, я потянула ее на себя.       Этот способ я не рассказывала Сашке, та мучается и ищет некие «щели» между «проемом» стеной и дверью.  — Ну что, Йой… Ты хочешь, чтобы я была сильнее? Будет тебе сильнее! Хочешь, чтобы я перестала быть эмоциональной? Да хрена с два! — улыбаясь, как какая-то маньячка, и сверкая глазищами, прошептала я. И стоило мне только приоткрыла «дверцу» и захотеть войти в ту престранную темноту… Как вдруг все завертелось, закружилось, как после того, как спускаешься с карусели. Я очнулась. — Смеетесь? — я удивленно смотрела перед собой, лежа на боку, на кровати. — Да это даже не смешно… Передо мной, стояли две пустых, заправленных кровати. Не знаю, как после того взрыва все выжило. Но это не главное. Важнее… — Я же… Только Собралась… Решилась… Серьезно? — эмоций уже не осталось. Когда они закончились? Сколько я уже тут? Как там мама? Брат? Что с ним там…       В груди сжалось сердце. Больно, очень неприятно, как же меня раздражает, моя беспомощность… — Почему я такая слабая? — на глаза снова навернулись слезы, в носу закололо. Я вытащила руки из-под одеяла и зажала рот руками, чтобы ещё сильнее не расплакаться, чтобы моих всхлипов не было слышно. И плевать, что этим нелюдям всё равно, что я чувствую. Просто не хочу, чтобы они слышали. — Я, это я… А сейчас, что я сейчас? — тихо спросила я, убирая руки ото рта и сжимаясь в комочек. Только у кого я спросила? Снова никого нет. И это даже хорошо.       Слезы текли ручьем из моих глаз, скатывались по щекам и подбородку, падая и впитываясь в наволочку подушки, на которой я лежала.       И вдруг с противоположной стороны раздалось: — Пиз-пиз-пиз…       Пелена слез не давала мне увидеть, кто именно издал эти звуки, писк, в общем, не знаю как правильнее назвать этот «скрипучий звук».       По крайней мере, я точно уверена, что это не звуки, издаваемые человеком.       Но и небольшой черный расплывчатый силуэт из-под приоткрытых век видела… И все равно. Я уткнулась раскрасневшимся лицом в подушку, не желая больше видеть обитателей сего странного дома. Хватит мне странностей и чудес мира.       Сначала звуки затихли, а вместе с этим, я перестала всхлипывать, уже прислушиваясь, при этом не желая отрывать голову от подушки. Ну или боясь смотреть в ту сторону. А через пару минут тишины, с той кровати послышался шум.       Шебуршание тканью, будто кто-то возится, словно устраиваясь поудобнее. — Пиз…! — резкий и неожиданный крик, а, после этого, на кровать, прямо около моих ног, что-то бухнулось.       Я, «контуженная» неожиданным криком, подняла голову, и, уже высохшими глазами от слез, посмотрела на это «что-то»…       Это была та самая крыса, с рубиновыми глазами, которая прилетела прямо мне в лицо в ванной. Только, сейчас, ее шерсть была чище: её определенно вымыли. — Ты мне тогда сделала очень больно. Что ты тут забыла? Да и вообще, почему ты не боишься людей? Бесстрашное существо?       Как бы это странно не было, я никогда не считала чем-то необычным разговаривать с животными, поэтому я заговорила с этим «подобием» крысы. Поскольку уж слишком она была огромной, чтобы иной называться… — Пиз-з, — это единственное, что протянула крыса. — Пиз-з-з… — Я уже привыкла к огромным размерам местных животных, но, даже при этом, как крыса может вырасти до размера лисёнка? — Пиз, — крыса неожиданно схватила край одеяла и, сжав его в своей пасти, спрыгнула вниз с кровати вместе с ним. — Хей! — только и успела я крикнуть. — Уродка… Верни! Холодно же!       А затем, я перевела взгляд на свои ноги, которым, собственно, и было холодно… Мои вены, они настолько сильно выделялись на бледной, белой коже… Или это были не вены? Голубые полоски, они выступали на коже, словно «бугорки» (или вены), при этом, изредка прерываясь маленькими точками, рассредоточившись по ногам. Они двигались, и когда они это делали, я чувствовала лёгкий, но при этом колючий, холод… — Верни обратно одеяло, — я буквально замерла, боялась хоть немного двинуться. Что уж там двинуться, лишний вздох сделать, но упорно повторяла заветные слова. Мне казалось, накрой я их обратно одеялом, мои, по крайней мере, временные ноги, вернутся в норму. — Верни. Одеяло. Мне. Сюда. Мутированное Животное, — эта крыса повернула ко мне свою морду и взглянула прямо в глаза.       Она не только понимала меня, но ещё и победно, смеясь надо мной, смотрела своими глазищами-рубинчиками на мое состояние. — Пыз-пыз-пыз-пыз… — не выпуская из пасти одеяла и показывая мне свои белоснежные клыки, по-своему смеялся мутант. — Да черт бы побрал это место! Тут даже животные издеваются надо мной! — по телу пробежались мурашки, холод в ногах усилился.       Я с ужасом наблюдала за тем, как на месте, где была гематома, растворяются «вены». Решусь сделать предположения, что это из-за моего нечаянного движения ногами.       Я, больше не в силах бороться и ругаться на животное, завалилась обратно на кровать. Будь, что будет. В конце концов, я не вижу этих жутких вен. Подтянув к себе подушку, ибо, из-за непредвиденных обстоятельств, я спустилась ниже, снова лежала, стараясь ни о чем не думать.       Но, просто так лежать наскучило почти сразу же. Хотелось что-нибудь почитать, или, если уточнять, перечитать, причем, желательно, «Старуху Изергиль» про Данко…       Но долго грустить мне не пришлось, к моему глубочайшему сожалению.       Вскоре, после того, как крыса убежала, причем, по звукам, налегке, бросив мое одеяло, пришла она.       Мурена, Мурен-сан. Я еще точно не уверена, как ее звать. В общем, пришла она явно в позитивном настроением. Она подняла мое одеяло, швырнув его мне в лицо, даже, скорее, впечатала его, а затем плюхнулась на кровать. Даже не спросив разрешения. — Как болеется?! — бодро и громко спросила она. — Выспалась?       Я, кое-как, спихнула с себя одеяло, забыв возмутиться, а затем, устало взглянув, спросила:  — А я после каждой тренировки, вот так вот, как труп, к кровати привязана?       Вопрос получился не вялым, как я ожидала, а уверенным, и, я бы даже сказала, недовольным… Хотя, недовольства у меня, от моего положения, и в правду было предостаточно. Могу точно сказать, что бегать и пытаться сбежать от сюда и от этих людей мне нравилось куда больше, нежели чем валяться на кровати. — Почти после каждой, хотя, ты определенно делаешь успехи. В этот раз, ты только пять дней без сознания провела, ну, включая сегодняшний день.       Все так же весело ответила женщина, положив ногу на ногу и слегка покачивая верхней.       Повисла тишина. Я не знала, что говорить. Попросить книгу мне было неудобно, а говорить еще о чем… Ни сил, ни желания не было.       Она же сидела и разминала пальцы, что-то весело насвистывая. Было ощущение, что сюда она зашла просто так, для приличия спросила, что да как, ну и присела. Зачем? Наверное, просто захотелось. Иного ответа не знаю.       Поэтому, не зная, чем я могу себя занять, решила получше ее рассмотреть. В конце концов, раньше так близко я не имела возможности на неё взирать. Внешность у нее, нельзя сказать, что странная, она была вызывающей, немного пугающей и, при этом, даже притягивающей. Ее вид трудно описать, но если попытаться, предположим, по порядку: первое, наверное, что бросалось в глаза, так это её острые черты лица. Как я ранее говорила, ярко розовые волосы, которые даже в столь темном помещения как этом, казались все такими же яркими, как и прежде, даже ярче. Они словно фосфор. Даже притом, что они могли казаться полупрозрачными, они все равно будто бы светились, поглощая холод и пустоту помещения, заставляя верить, что в этом мраке, этот свет, может тебя спасти, принуждая «подплыть» и обнаружить, что перед тобой «рыба-удильщик». Ведь, если встретиться с ней взглядом, с её изумрудными, прозрачными, хрустальными глазами, блеск которых меняется также неожиданно прямо под её настроение. А её эмоции, если хоть чутка проявить внимательность, менялись также, как летняя погода. То есть, в любое мгновение может подать резкий поток ветра и устроить ливень или разогнать настоящую бурю. Даже, просто раз заглянув в эти глаза, можно сразу же понять, что она хищник, который сначала горит как надежда во тьме и безнадежности, а затем, когда ты оказываешься рядом, пожирает как настоящий монстр… — В общем, я-то, собственно, пришла не просто так, драгоценное мое беспамятное солнышко! Я встрепенулась, ведь, засмотревшись на нее, я не успела оторвать взгляд, и получилось так, что мы встретились ими. — Что-то не так? — ее голос уже был не звонким и радостным, как прежде, а тихим и немного приглушённым. Я точно не могла сказать, кто именно будто бы утонул в чужих глазах, но через мгновение, она наклонила голову в бок, и словно бы себе сказала. — Глаза, вот что изменилось. Они стали синими? Они всегда такими были? Нет, они определенно были желтыми, словно расплавленное золото. Услышав ее голос, я как будто бы получила команду, очнулась, быстро проморгалась, стараясь смотреть куда угодно, только не в её очи. Ее зрачки, они были похожи на змеиные. Вертикальные. Они были опасными. Она резко подалась вперед, крепко и достаточно больно схватив меня за подбородок. Я поморщилась, но рот не открыла, нечего говорить, да и, учитывая, что она такое, это опасно, открывать свой рот. В конце концов, меня просто парализовал, цепкий взгляд, который, казалось, пытался заглянуть глубже, чем мог, пытался прочесть и увидеть самое сокровенное. Самое ценное. Мою душу и мысли.