Солнечный ветер

Изая нервно ерзает в кресле. Он прочитал эту страницу уже 15 раз. Как она вообще может опаздывать? Он прекрасно понимает, что не может человек, работающий в спецслужбах, так часто и безбожно опаздывать на им самим назначенные встречи. Где хваленая дисциплинированность и ответственность? Тем более сегодня, когда ему много нужно сообщить и спросить. Наконец раздается дверной звонок. Он намеренно вальяжно следует к двери, прекрасно зная, кто за дверью, не может отказать себе в удовольствии и спрашивает: — Кто там? — Хватит придуриваться. В твоем голосе сквозит раздражение. Она не наклоняясь стягивает ботинки. Без всякого спроса садится на его кресло. На самом деле, до ее появления он никогда там не сидел: оно просто стояло в его комнате. — Ты опоздала. — Главное — что ты не опоздал. У меня тоже бывают дела. Изая потом спросит какие. — Я сегодня был у Сики. — Судя по твоему оживлению, встреча прошла хорошо. Хвалил? — В своей манере. Он назвал меня Кадзуо Таокой. Омои усмехается: — И ты, конечно, не знаешь кто это. — Судя по всему, какой-то борекудан. Он смотрит выжидающе. — Хммм, — она откидывается и прикрывает глаза. Изая садится: он обожает ее рассказы. Омои помолчала немного, а потом начала неспешно говорить, будто вспоминая свои далекие годы: — Кадзуо Таока… Любит же твой Сики всякие древности. Таока был оябуном одной очень влиятельной семьи — Ямагути-гуми. Эти ребята чуть ли не 50 лет орудовали в Кобэ с переменным успехом. А он в свою очередь верховодил над ними лет так 30. Это было золотое время для всех якудза, а для Ямагути — в особенности. Они поучаствовали и в осакской заварушке, и чуть в Иокогаму не полезли, регулярно цапались с Инагавой, из которой, если не ошибаюсь, когда-то много повылезало недобитков типа твоих Авакусу. Таока родился, кажется, в Эхиме, короче где-то на Сикоку. Родители его, бедные крестьяне, умерли рано, он присоединился к портовой шайке в Кобэ, очень быстро продвинулся по иерархии и после смерти второго кумите стал главой всего синдиката. Это были отличные времена: народ постоянно бастовал, мафия была царицей мира, они крышевали кино, игорные и публичные дома, но и о портовых делишках не забывали. Япония, как ты знаешь, заключила военный договор с Америкой, и тогда в барах начали ставить джаз. Все старые якудза до сих пор его любят… У тебя есть проигрыватель? Изая слушал ее как во сне. История якудза, имена, даты, портовый бриз Кобэ, тусклые огни вечернего города — все это оплело его голову, и он совсем не удивился, когда откуда-то раздался ритмичный, но непредсказуемый мотив. Омои медленно поднялась из кресла. — Танцуй, Кадзуо-сан. Она потрясла головой, и ее тело начало ритмично содрогаться. Ноги, руки, спина — все находилось в беспрестанном неспешном движении. На особенно ярких саксофонных нотах она на мгновение замирала, как бы смакуя звук. Он стал фокусироваться на музыке и вскоре из нагромождения импровизаций она сложилась в гармонию, и молодой якудза всем телом ощутил мелодию. Его ноги не могли больше не шевелиться, барабанный ритм стал его пульсом. Он поднялся, встал рядом с Омои, и они вместе стали нарезать круги по комнате, извиваясь. Конечно тело пятнадцатилетнего Изаи не обладало особой грацией, но это не было важно: он был в Кобэ, в одном из портовых баров. На горизонте горел розовый закат. Омои блаженно улыбалась. Музыка поменялась, стала совсем медленной, заиграли скрипичные партии. Раскатился гаммой рояль. Одна ее рука лежала в его, другая поддерживала за талию. Омои была одновременно близко и далеко от него, ему было так хорошо, что он не стал ничего менять. Изая просто осторожно обнял ее, и они стали покачиваться в унисон, не двигаясь с места. Он чувствовал себя главой влиятельного мафиозного клана, пригласившей на танец… — А в якудза бывают женщины? — Это ты мне скажи, — голос необычно мягкий. Они продолжали медленно раскачиваться. — Я ни разу не видел. — Это большая редкость, но такое случается. Печальные истории. Женщину-главу клана называют онна-оябун. «Значит мы были главами мафиозных семей, заключающих союз. И я бы предложил ей станцевать, чтобы закрепить добрые намерения.» — продолжал мечтать Изая. Бриз шевелил волосы госпожи, он был бы выше, и ей бы не пришлось наклоняться. Изая обнял Омои сильнее, опустил голову ей на плечо, выдохнул в шею. Ее грудная клетка всколыхнулась от усмешки. — Эй, а если бы я не испытывала никаких дружеских намерений и захотела тебя убить, а ты стоишь передо мной, открыт всем ветрам? Сики бы не одобрил такую беспечность. После длительного молчания глухо отвечает: — Это совсем не важно. — А что бы сказал твой отец? — И это неважно. Он мне не указ, а тебе и подавно. — Кх. Ты знаешь… Изая не поднимал головы. — …наверное, я припозднилась с этим, но он наш отец. Он-то, конечно, «не указ», да только… Изая не реагировал. Омои побыла еще немного в напряжении, а потом расслабилась, и они танцевали, как будто ничего и не было. — Пока не знаю, к счастью или нет, но это ничего не меняет.

***

Школа гудела голосами собирающихся учеников. Уроки закончились, и все незадействованные в клубной деятельности и подготовке мероприятий разбредались по домам, кто группами, кто по одному. Омои стояла у ворот школы, прислонившись к невысокому забору. После того, как первая волна отхлынула, из ворот выполз Изая. Воротник кителя был расстегнут, на лице сиял кровоподтек. — Вау. И это тебе кто-то из одноклассников навалял? В ответ — тишина. — Гордость побежденного, значит. Пошли, подеремся. Они долго шли, поднялись на храмовый холм. Навстречу им все чаще стали попадаться компании по три-четыре человека бандитского вида. Изая шел молча, смотря под ноги. Он ненавидел казаться слабым в ее глазах. Они оказались на замусоренном пустыре. Посреди него было утоптанное пространство. Изая различил несколько бурых пятен — кровь. — Это что-то вроде местного тренировочного полигона. 10 лет назад здесь начали собираться энтузиасты, устроили нечто наподобие бойцовского клуба. Потом это место превратилось в логово банды подростков, сейчас она уже не очень активна, так что знающие приходят сюда «потренироваться». Она отошла от него на три шага и ступила в круг. — Что тебе известно о правилах уличных драк? — Кроме того, что их нет? — Кх. Она насмешливо приподняла бровь. Изая шел сюда, не испытывая никакого желания драться с Омои. Но увидев ее на этом пустыре, с вызывающе расставленными руками, с наглой ухмылкой, он понял, насколько она органично вписалась в это место, будто сама состояла в этой банде и не раз приходила помахаться со своими. В пружинистом движении он набросился на нее, а через мгновение уже валялся в пыли. Голова звенит, тело распластано звездой. Возможность подняться слабо просматривается. Омои присела над ним. — Могу только догадываться, о чем ты подумал, но бежал ты правда не помня себя. Она помогла ему встать. — У тебя всегда есть два варианта: либо подойти ближе, либо отскочить как можно дальше. В первом случае понадобится скорость, во втором — ловкость. В любом случае, это не прогулка, никаких передышек. Они «учились» до наступления темноты. Изая устало лежал на земле. Неподалеку раздались голоса. К пустырю поднимались пятеро старшеклассников, явных завсегдатаев. — Хм. Видимо ошметки «котов». Что делаем? Омои подумала, а потом выдала: — А не хочешь с ними подраться? Изая посмотрел на нее: растрепавшиеся волосы, тело полностью расслаблено, никаких признаков страха. Такая надежность и уверенность. Компашка уже стояла перед ними. Вперед вышел черноволосый, в борцовке. — Валите, и мы забудем о том, что видели вас тут. Плохое вы место выбрали для свиданок. — Кх. Ребятки, вы ведь сюда не на костерок пришли, может, потанцуем? От довольно мелкой в сравнении с ними Омои в компании еще более мелкого Изаи эти слова звучали нелепо. Изая прыснул: она явно украла эту фразу из какого-то боевика. Омои подошла к нему шепнула:"я скажу, когда», и вышла вперед, встала перед ними точно так же, как недавно стояла перед Изаей. Всей своей позой выводя из себя. Черноволосый клюнул: — Девушек не бью, но тебя, сучка… И он замахнулся со всего плеча. Омои сделала маленький шаг в сторону. Кулак пролетел мимо. Она легко увернулась от всех последовавших ударов. К нему присоединились еще два «энтузиаста». Их глаза горели лихорадочным блеском. В руках мелкого блеснуло лезвие. — О, Изая, смотри-ка, — окликнула его Омои, отскакивая к стоящему в стороне завороженному пареньку: вот это уже приемы твоих друзей. На такое уже можно и обидеться. Она достала из кармана толстовки складной ножик: — Пора. Но без самозабвения. Изая решил взять на себя двоих оставшихся. Через минуту они уже спускались по склону обратно. На щеке Омои аккуратная царапина. — Ну все, теперь мы с тобой совсем одинаковые. До чего же классный день! — Что это был за нож? Она протянула ему. Маленький, с кольцом для пальца, чтобы можно было быстро открыть. — Флик-лезвие. Не забудь вернуть. Изая, это вещи не для школьных драк. А ты, похоже, — не для драк вообще. Добрая, самая человеческая усмешка.