Солнечный ветер

      Снова глубокой ночью; усталость, которая по идее должна была скопиться за долгий день, смыло с лица как грязь. За окном тихая ночь, точнее она была бы тихой, будь все по задумке природы. Так что на самом деле ночь шумная. Омои ждала этого звонка уже какое-то время, но не была готова к нему почему-то именно сегодня. Так что она просто схватила телефон, приняла вызов и без раздумий начала отчитываться, как на работе, даже не поздоровавшись. Баллон с истерикой начало медленно прорывать. — Сегодня, точнее уже вчера, встретилась с Изаей Орихарой около главного входа на станцию «Синдзюку» в три часа восемнадцать минут. Далее вместе с объектом направились в парк, где провели порядка полутора часов, дорога заняла двадцать минут. В парке, на побочной аллее, около восточного выхода встретили молодую женщину в чрезвычайно нестабильном состоянии, выглядела она потрепанно, еле стояла на ногах, на лицо были признаки физического истощения. Это произошло около четырех часов сорока минут.  — Омои, — начал было ее слушатель.  — Предположив чрезвычайное происшествие, я попыталась выяснить у нее персональные данные и подробности ее ситуации, девушка назвалась Макото и попросила помощи. Пока я задавала стандартные вопросы и выясняла обстоятельства произошедшего, объект оставался спокойным и просто оглядывал Макото. В ходе беседы удалось узнать, что она была похищена, по ее оценкам, 2 недели назад и все это время содержалась в месте, назвать которое ей не удалось. При этом она была подвергнута трем случаям избиения и причинения вреда с помощью различных инструментов. Приблизительно в этот момент объект проявил заинтересованность и, отстранив меня, начал довольно жесткий допрос пострадавшей девушки.  — Омои, пожалуйста…        Омои знала, что должна остановиться немедленно и хотя бы успокоиться: никто не требовал от нее отчета по всей форме, это не было ее заданием, и сейчас она говорила не с коллегой, а с отцом. Но других слов, чтобы хоть немного рассказать «как дела», у нее не было. Она должна действовать быстро, пока голос не сорвался и не потекли слезы. Рассказать все с точностью до минуты, бросить трубку и уснуть. Только рассказать…  — При этом в вопросах, которые формулировал объект, явно проглядывался особый упор на подробности произведенных пыток, в частности локализация на теле, детали конструкции пыточных принадлежностей. В это время девушка перестала давать связные ответы и проявила первые признаки панической атаки. В ответ на мои просьбы прекратить давление, Изая только отмахивался и продолжал спрашивать.        В этот момент ее голос дрогнул, бесконечный поток слов приостановился. Широу услышал тяжелое дыхание. Он решил воспользоваться затишьем: — Омои, останови… — Полиция прибыла еще через три минуты. К тому моменту мне удалось несколько успокоить пострадавшую. Я передала всю информацию офицеру, и ее увезли на патрульной машине. Это произошло в пять часов и две минуты вечера. После этого…  — Омои!        Она замолчала. В трубке раздавались только прерывистые вздохи и шум сигнализации со двора. После продолжительного молчания доклад продолжился, но его тон и форма пропали. Сейчас ее интонации выражали только отрешенное спокойствие.  — Короче, права была мама. Он человек конченный. Благотворное влияние оставь для тех двоих поменьше.        Разговора не было. Реплики звучали с такими паузами, что каждая новая была своим собственным диалогом.  — Клянусь, если бы я его не дернула, он бы предложил ей показать все на себе.        Тяжелый вздох Широу.  — И что ты предлагаешь?        Омои молчала как провинившийся ребенок.  — Пойми, не будь всего этого, я бы давно его арестовал. Его уже видели. Везде. У него опасные склонности, опасные связи и опасные дела. Все, что ты мне рассказываешь, говорит о том, что перед нами никто иной, как человек, гуляющий по грани законопослушности. Я не знаю, болен он или я во всем виноват, но Изая уже не «странный парень». Все очень серьезно, и ведь ты понимаешь это лучше всех.        Только молчание было ему ответом.  — Омои, я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но три года прошло. Я могу только просить прощения за то, что теперь ты не можешь сказать мне то, что должна, — Широу выдохнул дым.  — Может, надо просто с ним поговорить? За это время я как-то не подумала об этом, — она печально усмехнулась.  — Это жест отчаяния, надо полагать? Ты будешь пытаться говорить с ним и когда он сделает что-то противозаконное, и когда придешь на свидание в тюрьму. Ты знаешь, как правильно, и в итоге ты так поступишь.  — Спокойной ночи. Просто дай мне проспать до утра. Прошу тебя, просто дай мне…        Широу положил трубку.

***

      Изая проснулся от сильного грохота с улицы. Перед тем, как открыть глаза, он попытался угадать, где он. Звук доносился как будто из-за затылка. Значит, он лежит в своей кровати, окно у изголовья открыто, и на их мирном дворе шальная рука безликого героя подворотен подорвала петарду. Он открыл глаза и увидел рядом с собой черную массу. Она возвышалась над полем заправленной постели как небольшой холм. Этот холм продолжался целой грядой, и, чтобы увидеть ее окончание, нужно было повернуть голову. Он протянул руку, но она была перехвачена. Омои, до этого лежавшая на боку спиной к нему, перевернулась. Она села на постели и стянула капюшон толстовки. Бросив взгляд к окну, она перевела глаза на Изаю. Остатки сна сразу его покинули. — В такую погоду они не показываются, так что сегодня придется обойтись без представления. — Кто «они»? — Какая разница, если все равно ты с ними не увидишься?       Она встала на кровать и потянулась к полке сверху. Оттуда свалилась доска для го. — Я-то думала, ты только в кости играешь.       Изая пропустил шпильку мимо ушей. Омои уселась на кровати и снисходительно протянула: — Полагаю, ты не обидишься, если я отдам тебе черные. — Я почти наверняка тебя сейчас удивлю, однако тебе все равно белые, — Изая тоже сел, в его движениях уже проскальзывало азартное нетерпение. — Точно не хочешь форы? — усмехнулась Омои, пока Изая располагал первый камень.        Она мельком бросила взгляд на доску, странно изящным движением вытащила камень из мешочка и положила его на доску с характерным щелчком. Быстрый ответ Изаи. Он начал построение группы слишком размашисто, так что Омои решила вторгаться. — Никакого баланса, Изая. — А сама сразу перешла в ближний бой. — Это агрессивное обучение. Усваивай, пока жива.       Изая бросил изначально обреченную группу и решил перенести действия в другую область доски. — Вот она, новая школа. Все рвешься, а там все не так плохо, — Омои атаковала новую цепочку. — Ты вообще ничего не строишь. — Приглядись.        Изая уже понял, что ее цепочка, которой еще ход назад не было и в помине, незаметно замыкается. Но он все равно почти опоздал.       В пустой квартире стук камней звучал еще около часа. Дальше щелчки раздавались все реже и реже, а потом и вовсе прекратились. — Ты меня немного впечатлил, но сейчас лучшая позиция, чтобы сдаться.        Изая еще посидел, но потом вздохнул и бросил на доску два камня. — Как невежливо. — Правила хорошего тона в настольных играх — это бред. Лучше я уйду хлопнув дверью. — Некоторые считают го искусством. — Ерунда. Го, шахматы, покер — это как будто… зародыши. Для чего-то по-настоящему идеального.        Омои задумчиво посмотрела на него. — Идеальная игра, да? А кости там будут?