***
По пути Блу заскочил в кафе «Маффет» и заказал себе кофе со сливками и просто неуместным количеством маршмеллоу. В приятной атмосфере с согревающим напитком в руках настроение заметно улучшилось, неприятный осадок правда всё ещё оставался в недрах души, но уже приносил куда меньше неудобств. Случайная встреча с Догго в лабиринтных коридорах «Стражи» настроение подняла ещё больше. Едва почуяв друга, Догго замахал хвостом, радостно щурясь: — Вот это встреча! Рад тебя видеть, дружище. Блу этому тоже был, разумеется, безмерно рад. Как сильно он истосковался по простому человеческому дружелюбию, Блу осознал только при личной встрече с собакоподобным монстром с искренним добродушием и бесхитростной честностью. В Стражу стоило заглянуть хотя бы ради него. — Дел совсем невпроворот, да? — Блу махнул на бумаги в лапах Догго. — И не говори! — воскликнул тот. — Расследовать преступления по горячим следам — этим я могу заниматься днями напролёт, но когда дело доходит до этой, — Догго потряс листами в руках, словно веером, — бумажной волокиты, я обычно становлюсь не у дел. — Он заметно поник и осунулся. — Да и эффективность такого расследования с каждым новым днём только падает… «Он же не из-за зрения расстроился?» — испугался Блу. — Я уверен ты сделал всё, что в твоих силах! Остальные подхватят и доведут дело до конца, — Блу часто закивал, чтобы Догго его как можно дольше видел. — Так-то у нас всё подхвачено-схвачено, — отстранёно почесал за загривком монстр, — только толку от этого всё равно немного. Вот, — Догго протянул «веер» листов, — сам посмотри. Блу бумаги принял, не раздумывая, спросил только машинально: — Что это? — Результаты экспертизы. Экспертизы… Блу пролистал страницы и наткнулся на размытое компьютерное изображение из целого роя символов более плотное к центру и редкое к краям, с пятнами-просветами то тут, то там. Символы накладывались друг на друга и на бумаге разборчивыми не были совсем. Зато в проекции, Блу уверен, они, должно быть, куда отчётливее и объёмнее, но даже ему, неискушённому в данных вопросах, понятно, что это пятно лишь жалкие остатки. Каких-то пару часов, и оно бы развеялось полностью. — Энергетический след в подворотне нашёлся. — Подытожил Догго наблюдения Блу. — Ну в той, помнишь, со спрятанной в мусорный бак душой? Вот только он сильно истёрся, и его сигнатура потеряла отчётливость. Мы, конечно, пробили его по базе, но совпадений с этим следом оказался целый список. Некоторые секторы изображения обведены маркером, Блу листает дальше и бежит взглядом по списку имён. Тут даже его брат есть, что забавно, ведь перемещать кого-либо он не может — иной врождённый навык. На местах телепортации всегда остаются такие вот следы. Как входные, так и выходные. Для Блу такие вещи не новость и не открытие. Сразу два ближайших родственника со способностями к телепорту без лекций его пытливую натуру не оставили и без практики тоже. И пусть талант к телепортации у него не проявился, с подачи матери Блу не только много, где побывал, но и избавился от побочного эффекта после прыжка — сильной дезориентации. Разум долгое время не понимал, вот ты сначала был в одном месте, а потом хоп, и совершенно в другом. С теорией дела обстояли проще; минуя сложные научные термины, со слов брата Блу уяснил, что телепортация — это момент, когда две точки соединяются и, разрываясь, образуют пространственную воронку, которая, впрочем, весьма недолговечна. В неё даже можно нырнуть следом и безопасно проследовать по ней на другую сторону. Первые пару секунд. Помнится брат проделывал такой трюк. С переменным успехом. Конечно, все эти воронки и энергетические следы не видно невооружённым глазом, но Блу склонен доверять официальной науке и семье. Да и уловить эти следы всё же можно, пусть и самой чувствительной в мире аппаратурой, но можно, а позднее и спроектировать. Такие вещи сильно помогают в расследованиях, ведь магия, как отпечатки пальцев у людей, — уникальна. А энергетический след — это буквально отпечаток магии на ткани пространства. Блу перелистывает страницы одну за другой, внимательно просматривает каждую строчку. — Мы опросили каждого, — делится с какой-то скрытой виной Догго, — но не нашли ни одной ниточки. У многих оказалось железное алиби. Никаких связей с пропавшим. Мотива или личных счётов тоже нет. Буквально не за что зацепиться… — Догго роняет подбородок на грудь, сокрушённо выдыхая. Блу спотыкается на последних строчках, наскоро просматривает список до конца и возвращается к одному конкретному имени. — Но знаешь, — уклончиво тянет Догго, — есть личности, которым ничего из этого и не нужно.***
Картинка в голове Блу складывалась пугающе отчётливой, сколько от неё не отмахивайся. Ну не могла в высокоточную аппаратуру, пережившую кучу проверок, тестов и диагностик, в безукоризненной точности, которой никто бы и под страхом смерти не усомнился, закрасться сбой. Какая-нибудь ошибка, которая бы помешала правильно считать энергетический след или просто не позволила его корректно отобразить. В голове такое не укладывалось. С другой стороны, тот след спокойно мог смазаться. Не новость, что если кто-то через энергетические следы проходит или даже слегка задевает мимоходом, они мажутся. И гарантии никакой нет, что тем переулком никто не пользовался. Взять хоть тот же поисковый отряд! Компетентный поисковый отряд, сразу оградивший место предполагаемого преступления от воздействий извне... А магия-то пусть и уникальна, но вариативна! Монстры ведь состоят из магии. Под воздействие разного рода факторов состояние монстров меняется — магия меняется вслед за этим. Она подстраивается, соответствует настроению, отражает намерения. У одного и того же монстра энергетический след в покое и в стрессовой ситуации может сильно отличаться. Чего уж говорить о патологических изменениях — две абсолютно разные картинки… И Блу сильно сомневается, что двух этих картинок у «Стражи» нет. Всё же думать, что столь серьёзная организация не располагает самыми свежими данными, глупо. Тогда, может, «Стража» просто недосмотрела кого-то из списка?.. Нет. Это ещё глупее. Кого Блу обманывает — Догго прав. Личности, которым ничего не стоит свободно распоряжаться чужими судьбами, как им вздумается, без причин и следствия, безусловно есть. И он имеет с ними дело. — Зачем ребёнок покупает детское шампанское? Все мысли из головы как ветром сдуло. В везении тут дело или в тотальном невезении, но Блу сейчас стоит в полнейшем замешательстве и не знает что и думать. — Чтобы хлебнуть игристого. Сдавленные смешки заглушали костяшки кулака. Глохли судорожные мысли где-то в черепной коробке. Блу до последнего не ожидал застать Даста в баре. Ни сегодня! Ни после вскрывшейся вероятной причастности Даста к исчезновению человека. Преступника — да, но этот преступник, как и любой другой, имеет право быть осужденным по закону, а не стать жертвой случая. Шанс, что пропавший человек до сих пор жив, безусловно есть, но он настолько ничтожно выглядит сейчас на фоне Даста, на фоне вереницы снимков разной степени допустимости и мешанины сухого текста, разбивающего по фактам… Что шанса, считай, и нет. Заскакивая в бар уже просто по привычке, Блу никак не ожидал встретить Даста. Но вот он сидит на своём излюбленном месте, как сидел до его прихода, непринуждённо создаёт волнения в стакане и в его сторону даже не поворачивается. И Блу сомневается — не осталось ли его присутствие незамеченным. А Даст всё смеётся, но словно не над самой шуткой, а над реакцией на неё. У Блу холодок бежит по спине, он стоит в паре метров от барной стойки и в поле зрения Даста не попадает ни разу. — Зачем мёртвому монстру гроб? Блу отшатнуло, как от огня, он сделал пару шагов назад и прежде, чем Даст, выждав паузу, завершит шутку, вылетел из бара. Вот этого он точно знать не желает! Ни знать, ни видеть! Его гонит от бара, как птиц и зверей от стихийного бедствия, но не успел Блу и дороги перейти, как тут же резко остановился. Он же прямо сейчас там. В баре. Просто сидит и… ничего не подозревает. Блу некоторое время просто стоял и изумлялся, что ему в голову вообще такая мысль пришла. Словно ей в его голове места не было совсем. Просто позвонить в «Стражу». Просто придите и заберите. Типичный арест. Нетипичного преступника. Шумно выдохнув, Блу обернулся. Лампочки вывески горели слегка желтовато и, кажется, даже потрескивали, на асфальт из окон лился свет, плясали тени, слуха достигала приглушённая музыка, чужие голоса. Сдастся ли Даст без боя? Блу так не думает. Бар Гриллби пострадает, сам Гриллби, его посетители. А если как-то попытаться эвакуировать заведение, Блу не думает, что Даст не заметит и это. Прольётся кровь, чужие жизни окажутся в опасности. Доверие к остальным подорвётся навсегда. И если Эррор может и сможет его как-то понять, сам Блу себя — нет. Ударить в спину, исподтишка, втихаря. Разве это его методы? Глазницы на бар смотреть больше не могли, Блу отвернулся. Выбирать меньшее из зол, он уверен, ему предстоит далеко не в последний раз. Это без сомнений удручало. Организовывать арест в данной ситуации, Блу думает, будет лишним. Всё же ничтожная вероятность, что Даст к исчезновению не причастен (конкретно к этому исчезновению), никуда не испарилась, по крайней мере до тех пор, пока его не убедят в обратном. Будет ли он допрашивать самого Даста или узнает правду окольными путями — не столь важно. Что он будет делать с правдой — вот это уже совсем другой вопрос. Поступать правильно? Он так полагает. Голова чуть ли не по швам трещала, Блу бы сейчас многое отдал, чтобы просто ни о чём не думать, ни о чём не беспокоиться, просто отдохнуть, хотя бы денёк. Никаких неожиданных приятных встреч с Киллером, Найтмером или кем бы то ни было ещё. Надеется на эту милость Блу, правда, ещё не приходилось. Ни первый и ни последний раз он будет вырван из собственных планов, вот только он уже дома, лежит на кровати, а часовые стрелки заходят за полночь. Телефон молчит, в дверь никто не ломится. Даже как-то непривычно. Складывалось стойкое ощущение, что мир просто-напросто остановился, Блу уже банально не представлял другой адекватной причины, почему его до сих пор никто не потревожил. Странное было чувство, но сделав над собой усилие, Блу всё же заснул.***
И следующий день был всё таким же подозрительно спокойным, и он бы и продолжал таковым оставаться, если бы Рис опять не сбежал. И на этот раз с дополнительных занятий, на которые сам же и записался. Взволнованная тётушка обежала все ближайшие кварталы, прежде чем позвонить палочке-выручалочке волонтёру. Она уже знать не знала, куда проказник Рис наверняка мог податься, но догадывался Блу. В утреннее время «Бар Гриллби» закрывался, но Блу посчастливилось подловить хозяина бара в дверях. Гриллби, впрочем, ясно дал понять, что Риса поблизости не замечал. Тогда пришлось отправиться в ближайшие парки, набережные и детские площадки. Блу помнится, Рис пришёл в небывалый восторг, когда к нему на руку за орешком с ветки спрыгнула белка. Прочесать все парки Хоуполиса в первую очередь стоило только поэтому. Но лучше, конечно, в следующий раз обязательно взять какую-нибудь вещь Риса и искать его по запаху. Блу думает, Догго не будет против оказать ему такую маленькую услугу. Солнце уже заметно припекало, птицы заливались в кронах деревьев. Нашёлся Рис на дорожке аллеи, кормящий воробьёв булкой. Блу нахмурил надбровные дуги, скрестил руки на груди и в полной боеготовности подошёл к ребёнку. — Ой, — дёрнулся Рис и резво поднялся с корточек, — мистер Блуберри! Не хотите покормить птичек? Они такие очаровательные комочки, вы только посмотрите! Круглые, как мячики. — Рис щурится и улыбается так невинно. Блу изо всех сил старается выглядеть строго, но уже сдаёт обороты. — Рис… — прочищая горло, он умело замаскировал намерение вернуть серьёзность тону, — как думаешь, где ты сейчас должен находиться? Бледно алые глазки Риса вспорхнули подобно испуганным пташкам и наверняка бы унесли ребёнка в неведомые дали подальше от этого вопроса. — На занятии? — сделалось ещё более невинным лицо Риса. — И почему ты тогда сейчас здесь? — Там было скучно! — внезапно воскликнул ребёнок, так страдальчески заломив брови, что не прочувствовать, какие муки ада ему пришлось вынести, смог бы только бездушный. — Я думал будет что-то интересное! Что-то новое! А не просто повторение школьных занятий! Школьным задачкам я и в школе могу научиться. — Но ты же пропустил приличную часть учебного года… — проронил Блу быстрее, чем заметил, как пошёл на поводу у детских капризов, начав оправдывать методы репетиторства… А он его тут, между прочим, отчитывать вообще-то планировал. Рис надул щёки и обиженно нахмурился: — Когда ещё до этого дойдёт. Ну да, планы Блу в последнее время преимущественно шли прахом. Он улыбнулся легко и тихим спокойным тоном заверил: — Вреда от повторений не будет никакого. Рис, разумеется, хмуриться не прекратил, но ничего против сказать не взялся. Ну да, скучно. Ну да, безмолвные соседские детишки — некогда лучшие друзья зазывают на улицу, указывая полупрозрачными руками то в окна классной комнаты, то в двери, Мамочка с Папочкой одобрительно скалят жёлтые зубы в улыбке, а где-то, не издавая ни единого звука, на задворках сознания, задыхаясь чёрным дымом, над бездыханным телом тявкает соседский пёсик. — Послушай, Рис… — вырвал из невесёлых мыслей острожный голос. Рис глаза поднял не с первого раза и через силу, но, закусив губу, всё-таки поднял. Взгляд ребёнка Блу не понравился сразу, слишком резко виноватый после почти боевого-то. Он его даже заставил поколебаться, но стоило Рису взглянуть на Блу с не детской серьёзностью, сомнения отошли на второй план. Этот ребёнок слишком смышлён для своих лет. — Если органы опеки посчитают, что твоя тётя не в силах уследить за шустрым племянником, как думаешь, как они поступят? Или если усомнятся, может ли она обеспечить тебе безопасность, когда ты находишься неизвестно где в огромном мегаполисе? Взгляд у Риса стал ещё более серьёзным, но вместе с тем смущённым и даже потерянным: — Но я же просто гулял… — Ты гулял в полном одиночестве в большом-большом городе, — заметил Блу. Рис закусил губу и нахмурился. Едва ли он когда-нибудь сможет оказаться в полном одиночестве хоть где-нибудь. В этом парке, или пустом классе, или в собственной кровати, с головой укрывшись одеялом. Глухое поскуливание и едкий запах дыма с ним навсегда. — А если ты попадёшь в беду? Или потеряешься? Если дела пойдут из рук вон плохо и отыскать тебя не удастся ни мне, ни твоей тёте, нам придётся привлечь на поиски кого-то посерьёзней простого волонтёра. Мы позовём на помощь Стражу, Рис. И даже если тебя отыщут, вести о сбегающем от опекуна ребёнке наверняка дойдут до органов опеки. Блу определённо хотел довести мысль до конца, но услышал, как Рис шмыгнул носом и чуть не умер от сильнейшего укола совести. Рис был подавлен, Рис был разбит горем. Ничуть не меньше, чем его тётя. Он отрешённо взирал на землю под ногами и слушал жгучий треск огня. — Рис, — Блу припал на одно колено и заглянул ребёнку в глаза, — ты не один. Послышался всхлип, но Рис быстро смахнул подступившие слёзы, слишком быстро и… оскорблённо? Блу уже было подумал, что задел его ненароком. Снова. Но взгляд Риса вновь сделался прежним, слегка виноватым и глубоко печальным. — Есть те, кто волнуется о тебе, — в некой растерянности проговорил Блу. Рис смышлёный ребёнок, но всё ещё ребёнок. А дети эмоций обычно не скрывают. — Твоя тётя волнуется о тебе. Я волнуюсь тоже. И мы хотим тебе только лучшего. И Блу сомневается, что какой-либо вообще контакт с преступником может пойти ему на пользу. Он, так или иначе, обещал. И обещания свои нужно держать, Блу задаст Дасту пару вопросов, если возможность представиться, но впредь ни за что не доверит ему ни Риса, ни какого-то ни было ребёнка в принципе. Любая встреча с ним — большой риск, и если собой он так рисковать может, то Рисом… — Я хочу домой. Отведите меня домой, мистер Блуберри. — Большие детские глаза жалобно уставились на Блу, и ему ничего не оставалось, как перехватить маленькую лапку поудобней и, снедаемый невесёлыми мыслями, повести ребёнка домой. Столкнись он лицом к лицу с их пугающей репутацией раньше, остановился бы на Эрроре. Солнышку Кио нужен был этот лишний повод для радости и сила для борьбы, а остальным было бы куда лучше и безопаснее не иметь никаких знакомств с преступниками. Эти пустые мысли пожалуй никогда не оставят его грешную душу и будут терзать до скончания времён. А ведь всё его простодушие… Это может быть смешно, но у Блу не было уверенности, что они могут убить. Могут, конечно. Понимал, что могут, просто… «Я тут с детьми вообще-то работаю! Ни о каких смертях и речи быть не может рядом с ними!» — вот о чём думал Блу. Но проблема в том, что далеко не все следуют тем нормам морали и нравственности, привитым ему. Что, к сожалению, к худшему. Эти преступники, правда, безусловно себя ограничивают и некоторые зачатки морали у них имеются. Банально для того, чтобы понимать, что хорошо, а что плохо, чтобы, конечно, действовать во вред… — Бобик! — донёсся до слуха знакомый голос, — Бобик, ко мне! Высунув язык, по лужайке весело мчалась небольшая собака, белая, с чёрной спинкой и ушами. Она подбежала к ребёнку и, встав на задние лапы, передними навалилась на хозяина. Играючи выдержав собачьи объятия, ребёнок задорно потрепал собаку по голове, полуобнимая, приговаривал: — Кто у нас хороший мальчик? А кто у нас хороший мальчик? — пёс гордо впихнул ребёнку в руки палку, виляя хвостом от удовольствия. — Ты — хороший мальчик! — Дэтсу? — Блу сначала не поверил своим глазам, но когда дитя обернулся, сомнений не осталось. — О, — слабо удивился ребёнок, словно недавно проснулся от самого наисчастливейшего сна и тут же окунулся в серые будни, — мистер Волонтёр. Чёрно-белый пёс баднул дитя в бок и по-щенячьи уставился своими тёмными глазами. Дэтсу улыбнулся как-то сконфужено и потрепал пса по голове. — Ты тут один? — Блу такому радушному приёму ничуть не удивился, Дэтсу ведь именно в таком духе себя обычно и ведёт. Скованно, растерянно, лишь иногда решаясь на сильные эмоции. Но сейчас… Блу похоже увидел Дэтсу до мании преследования. До косых взглядов в спину и желания встретиться с Киллером. — Нет. Я… я тут с матерью… — проговорил ребёнок, напрягаясь всем телом, стараясь не оборачиваться. Пёс в его ногах неодобрительно заворчал. Блу прекрасно помнит, в насколько сильные истерики может бросать Дэтсу из подозрений в слежке, и, неважно, пустые эти подозрения или нет, слежка это или стандартный присмотр за пациентом. Дэтсу не видел разницы и первое время относился к втирающемуся в доверие волонтёру крайне настороженно и даже враждебно. Так что то, что Дэтсу гуляет в парке с одной только матерью, где-то смотрящей со стороны, для Блу сейчас сродни чуду. Как что-то невообразимое, занимающее все мысли. — А можно?! А можно мне погладить? — буквально задыхался от восторга Рис, переступая с ноги на ногу. — Пожалуйста? — взмолился он. — Оу, эм, — замялся Дэтсу, поглядывая то на монстрёнка, то на Блу. Последний добродушно улыбнулся и кивнул. — Да… Конечно. Выпустив руку волонтёра, Рис подскочил к псу. Пёс подскочил на месте синхронно. Видимо, рвение маленького монстра застало собаку врасплох. Дэтсу улыбнулся этому слегка и сказал: — Его зовут Бобик. — Ва-а-а, — вдохнул не вдыхаемый объём воздуха Рис, — Бо-о-о-бик, — и положил свою лапку на голову собаки. Бобик, вероятно сообразив, что маленький монстрик не желает его хозяину вреда, раскрепостился и лизнул Риса в лицо, а потом ещё раз и ещё. Пока Рис заливался весёлым хохотом, а Дэтсу выглядел менее скованным, чем обычно, Блу не мог налюбоваться этим безмятежным зрелищем и с замиранием души запечатлевал в памяти каждый штрих. — А он знает команды? — накинулся с вопросами раззадоренный Рис. — Сидеть там, лежать? А палку принесёт, если я её кину? Дэтсу выглядел так, как будто ему нужна помощь. Скорая, неотложная, и Блу был готов её оказать сию секунду, но Дэтсу как на духу собрался, выдохнул напряжение и командным голосом сказал: — Бобик, сидеть! Наклонив голову, Бобик внимательно посмотрел на хозяина и послушно сел. — А теперь — голос! Бобик гавкнул один раз и замахал хвостом. — Бобик, — Дэтсу поднял ладонь на уровень своего лица, — дай пять! Весело взвизгнув, Бобик поднялся на задних лапах и ударил по ладони передней. Счастью Риса не было предела. Всё его внимание было приковано к Бобику. — А можно?! А можно мне тоже?! — скрестил он пальцы в мольбе. — Скажи — «дай лапу», — предложил Дэтсу. — Дай лапу, Бобик! — Рис, затаив дыхание, протянул свою ладошку псу, но тот не спешил исполнять команду, вопросительно склонив голову на хозяина. — Ты не хочешь давать мне свою лапу, Бобик? — несколько грустно спросил Рис, жалобно свёл брови. Дэтсу бросил пару взглядов в сторону Риса, кивнул в его сторону. Пёс высунул язык, шумно вдыхая ртом, и по-приятельски закинул свою лапу в руку Риса. И пока Рису нужно было пару секунд, чтобы научиться заново дышать, Дэтсу рассыпался в похвале: — Хороший мальчик, Бобик! Умный, умный, Бобик! Просто молодчина! «Хороший пёсик, Блу! Покачай меня на качели, Блу! Скажи, где живёт ребёнок Даста!» Казалось, ничто не способно омрачить столь радостную ситуацию, но воображению Блу нашлось, что подкинуть. — Дэтсу, — окликнул ребёнка Блу, — я пойду поздороваюсь с твоей мамой. Дитя кивнул, видно было, что напрягся слегка, но скоро вернулся к развлечениям Бобика и Риса. Пёс прыгал вокруг детей, исполнял трюки и всячески развеивал любые тревоги, ведь это так необходимо его человеку. Долго искать маму Дэтсу не пришлось. Она сидела на скамейке в тени деревьев, пока детишки резвились на солнышке, достаточно далеко, чтобы не провоцировать манию своего дитя, но и, в случае чего, в пределах досягаемости. Блу приветливо помахал ещё на подходе, женщина легко кивнула в ответ. Они друг друга узнали, хоть в живую и встречались впервые. Блу предполагал, что общество этой бизнес-леди будет полно неловкости, и не прогадал. Женщина не проронила ни слова, удостоив только беглым взглядом, она продолжила с холодным спокойствием смотреть за своим ребёнком. — Крайне неожиданно было встретить здесь Дэтсу, — с задором начал разговор Блу, втайне надеясь не со стенкой, — так спокойно гуляющим со своим псом. Это удивительно! В ответ его наградили непомерно тяжёлым взглядом матери, положившей на алтарь психического здоровья единственного ребёнка больше сил и средств, чем у неё было, ради тех крох прогресса достигнутого за столь длительное время. — Терапия начала давать свои плоды, — не без иронии в голосе произнесла она, — пора бы уже. Терапия, да… Она самая, и Блу здесь совсем ни капельки не при чём. Так она думает. Что новоиспечённый страж-волонтёр вообще может знать о душевных переживаниях родителя? Блу для неё просто временное обременение, приставучий банный лист, не приносящий никакой реальной пользы, а просто надоедающий своим присутствием и пустыми расспросами. Не первый и не последний на её памяти. — Состояние Дэтсу улучшается, даже я это вижу. За последнее время ваш ребёнок достиг больших успехов, и если такая позитивная динамика сохранится, то в скором времени он сможет оправиться от своей травмы и вернуться к прежней жизни. Разве вас это не радует? Но Блу не просто так из Саннедаута. По сравнению с преступниками тяжёлые на контакт личности для него — пушинки. — Когда всё, что вы напророчили, произойдёт, я обязательно порадуюсь. А пока это преждевременная поспешность. — Но это не так! Дэтсу делает успехи — да, но ему нужны силы, стимул двигаться дальше, любые поводы для радости. И как не улыбка матери сможет оказать ребёнку тот уровень поддержки, что так необходим! Дэтсу нужна ваша поддержка, ваша улыбка, так порадуйтесь же за него. Гениальные во всех смыслах мастера своего дела будь-то врачебное, предпринимательское или любое другое, зачастую беспомощны в делах семейных. Но это, конечно, не значит, что им безразлично. — Наверное… вы правы. — Поверьте, я знаю, о чём говорю. Сейчас эта женщина с идеальной осанкой в строгом костюме, словно прямиком с важного совещания, каждый день проявляющая железную силу воли, за которой не видно, как она устала… вспомнила, что человек — не машина. Обхватив себя руками, ссутулившись, она дала себе слабину. Блу не в обиде ни за её прохладный тон, ни за колкий взгляд. — Я никогда не требовала от Дэтсу многого, никогда не требовала выглядеть в моих глазах и в глазах окружающих лучше, идеальнее. Никогда не требовала соответствовать мне, семье, фамилии. Я… — женщина подняла пристыженный взгляд на поляну, всматриваясь в родное лицо, — моё дитя, — прошептала она, — почему я так строга с тобой сейчас? Если бы люди и монстры только знали, почему в сложных ситуациях поступают так, а не иначе, почему замыкаются, а не стремятся рассказать о своей проблеме, почему разрывают узы, а не стараются их сохранить… Мир бы был чуточку проще. — Никогда не поздно всё исправить, — тихо, но отчётливо говорит Блу, — вам тяжело, Дэтсу тоже, а трудности легче переносить вместе. Так что просто покажите, как вы его любите. Это сделает вас обоих счастливее, и Дэтсу пойдёт на поправку значительно быстрее, вот увидите. Некоторое время женщина смотрела перед собой, а потом повернулась, чуть склонив голову, и посмотрела на Блу таким взглядом, точно увидела его впервые. — Мне кажется, я начинаю понимать, почему вы ушли в волонтёры, сэр Страж. — Оу, и почему же? — Блу вздёрнул надбровные дуги. — С таким большим сердцем преступников особо не половишь. Метко сказано. Сложно ещё представить что-то настолько меткое. Но у матери Дэтсу нашлось ещё чем удивить. — Лучше доверить это дело тем, кто умеет это делать. — Действительно… — Свою безопасность я бы вам не доверила, но в вопросах моральных, вынуждена согласиться, вы знаете толк. Если не обращать внимания на контекст, то строгая серьёзная леди вела себя довольно мило с Блу. Она не скрывала эмоций, открыто выражала свои мысли и даже слегка улыбалась. Но, впрочем, не долго. Расправив плечи, она взяла себя в руки и вернула прежнюю непроницаемость. — Милостью Богини, — сухим деловым тоном заверила она, — мы преодолеем все трудности вместе. — Вы верите в Богиню? — почти шокировано выпалил Блу. Ему не хотелось переводить тему, но удивление было сильнее него. — Во что угодно уверуешь, когда твоего ребёнка похищают по пути из школы, угрожают, требуют выкуп, а получив деньги, просто перестают выходить на связь. И тут все слова как-то сразу в горле застревают. Блу честно хотел что-то сказать, даже рот отрыл, но так не смог издать и звука. Ещё на стадии подбора кандидатов, более подходящих для встречи с преступниками детей, он ознакомился со всеми деталями этого инцидента, но та лёгкость, с которой мать Дэтсу говорит о похищении, пугает. Для неё это уже пройденный этап, и она хочет, чтобы таковым он стал и для Дэтсу. Но для ребёнка это, естественно, не может пройти легко. — Я не часто встречал верующих монстров, — говорит Блу отстранённо, в мысли свои увязая, — а уж людей и того реже. — Несмотря на людское предательство, — леди смахнула с плеча невидимые пылинки, — я надеюсь она будет милостива к нам в час суда. Но не к тем, кто этого не заслуживает. Плохого в мире хватало всегда. Люди и монстры ступают на скользкий путь по разным причинам. Кто-то видит в похищении неплохой способ заработать. Кто-то — справедливость в личном отмщении. Несмотря на то, что «Стража» готова помочь с любой проблемой, готова разрешить любую ситуацию, сделать всё от неё зависящее, о благоразумии оступившиеся часто забывают. Похитителей Дэтсу, к слову, нашли, но самого Дэтсу с ними обнаружено не было. Ребёнок пару дней считался без вести пропавшим, пока обеспокоенный администратор придорожного мотеля не обнаружил в гостевой комнате напрочь перепуганного юнца. Дитя к себе никого не подпускал, забивался в углы и из-под взгляда сбегал. У персонала не было уверенности, что ребёнок до сих пор в мотеле, но «Стражу» они вызвали. Дэтсу сбежал от собственных похитителей, долгое время скрывался от них по оврагам, канавам, окончательно оторвался в лесу, заплутал в нём. Вышел к цивилизации грязный, изголодавшийся и обессиленный, но даваться в руки «Стражам» не собирался тоже. Его состояние соотносили с невменяемостью. Он не отдавал отчёт собственным действиям, сражался из последних сил так, будто от этого зависела его жизнь. Дэтсу выбил собственным телом окно в попытке скрыться, из-за чего получил лёгкие повреждения. Блу познакомился с Дэтсу многим позже, но даже так ему пришлось потратить не одну неделю, чтобы установить с ребёнком доверительные отношения. Он не хотел идти на контакт, взаимодействовать с окружением, не хотел никого видеть, кроме одного конкретного преступника, и Блу до сих пор не понимает почему. Невдалеке скрестив ноги на мягкой траве, Рис что-то задорно рассказывает, активно размахивая руками, да хлопая глазами, а Дэтсу сидит рядом на корточках, гладит пса и нет в нём ни скованности, ни растерянности. Достиг бы он таких успехов без Киллера? Блу едва ли узнает ответ на этот вопрос. — Бобик — это не ножи в кармане, — как бы невзначай роняет Дэтсу на прощание, — Бобик — мой друг. Он со мной хоть куда, а я с ним, это… — заламывает пальцы, — важнее. Следом за Блу к детям подходит мама Дэтсу, протягивает ребёнку руку, и когда тот её принимает, тепло улыбается, гладит по голове. Дэтсу это трогает сильно, почти до слёз. Он обнимает её робко, понимает, что это важнее тоже. Она наклоняется и обнимает его в ответ. В столь трогательный момент, Блу оставалось только надеяться, как бы Рис не заплакал тоже. Безуспешно, конечно. Свою маму ему обнять хотелось бы также. — Рис! — кричит Дэтсу, стараясь привлечь к себе внимание ребёнка. Рис шмыгает носом, но плакать перестаёт. — Как на счёт того, чтобы погулять как-нибудь вместе с Бобиком снова? Рис на руках Блу кивает ему куда-то в ключицу, и Дэтсу бросает на прощание: — Тогда до встречи, — машет рукой, — ещё увидимся! Печали в глазах становится меньше, Рис кладёт голову Блу на плечо и машет рукой в ответ. Так Блу его домой и доставляет, передаёт тёте из рук в руки, поясняет за недоразумения, зарекается себе ни при каких условия Риса не доверять Дасту… Человек пропал, Блу попросту не может это игнорировать и не думать об этом не может тоже. И даже если Даст конкретно к его смерти и вообще к исчезновению не причастен, Риса доверять ему всё равно нельзя. Изначально нельзя было, что уж таить. Как нельзя было доверять Дэтсу Киллеру. Того Дэтсу, который на примере Киллера — плохом, да, но всё равно примере, осознал важность тех вещей, которые и не вещи вовсе. Стал решительнее настроен на выздоровление. Дэтсу обязательно бы оправился от своей травмы и без помощи преступника, не сразу, со временем, но оправился бы, просто встреча с Киллером дала ему толчок. Так необходимую смелость. Блу сильно сомневается, что что-то подобное Рису может дать Даст. Убийца, ровно как и Киллер. У Блу от мыслей трещит голова. Как такие монстры вообще смогли проявить себя с детьми с лучшей из всех возможных своих сторон? Как это лучшее смогло в них сохраниться? Почему Найтмер, недавно приказавший