***
Хайгарден. Тепло и чистый воздух Простора нравились Бронну больше, чем все другие места его приключений. Сюда стекались люди, урожай с полей, прочая провизия и главное — золото, самая любимая вещь жадного наёмника. Каждый раз, просыпаясь или засыпая, новый лорд Простора хвалил себя за упорность, ведь пару лет назад всё началось с того, что он, без денег, за золотую монету отдал Тириону Ланнистеру свой номер в гостинице. И дальше понеслось: схватка с Вардисом Игеном, Королевская Гавань, Черноводная, Дорн и даже Винтерфелл, пожалуй, самый ненавидимый город Бронна. Хоть объект для интереса там у него все же был — молодая королева Севера, славившаяся своей красотой и умом, но, к его большому удивлению, не отвечавшая на его предложения о браке между их домами. И вот, спустя почти месяц после первого письма в Винтерфелл, черный ворон наконец-то принес письмо, скрепленное печатью Старков. Лорд Черноводный умел читать — хоть что-то в своей жизни он делал, не связанное с убийствами и грабежами и сейчас, разломив довольно толстый слой воска, он с великим ожиданием развернул письмо: «Лорду-хранителю Простора Бронну Черноводному. Прочитав ваше предложение и взвесив все за и против, я, Санса Старк, Королева Севера, согласна принять ваше предложение и приступить к свадебным хлопотам в ближайшее время». — Несите вино и ведите лучших шлюх! Ваш лорд нашел себе жену! — громко и довольно гордо приказал слугам Бронн, развалившись на своем лордском троне.Глава восьмая. Белый Волк
11 ноября 2019 г. в 01:06
Это была самая долгая весна на памяти Сансы — обычно она проходила столь быстро и незаметно, что девушка не успевала заметить её главные события. Но сейчас, сразу за проливными дождями и порывистыми ветрами, на Север вновь пришли снегопады, завалившие практически всё королевство вплоть до Рва Кейлин.
Урожай, высаженный землепашцами, погиб за считанные дни, и теперь Санса перестала жалеть, что решилась на брак с лордом Хайгардена, способным прокормить её королевство на многие годы вперед.
Эта ночь была такой же, как и пара предыдущих — снежная, ветреная и неприветливая для тех, кому выпала «честь» нести дозор на открытом воздухе. И такими «счастливчиками» в эту холодную ночь были люди лорда Гловера, маршировавшие из Темнолесья после того, как на границах его владений участились нападения крылатых конных отрядов без знамен.
До Барроутона осталось несколько часов пути — уже на рассвете лорд Гловер планировал позавтракать в Большом Зале Барроухолла и разместить свои силы рядом с замком.
— Слишком спокойная ночь, не считая этого ветра и снегопада, — едва различимо произнесла Сибилла, жена лорда Гловера.
— Надо ускориться, пока от холода не начали погибать наши люди! — яростно, потирая холодные красные руки, проговорил ей в ответ Роберт Гловер.
— Любовь моя, всё будет хорошо, — попыталась ободрить мужа Сибилла, понимая, что может испытывать мужчина, оставивший свой родной дом на разорение.
Через усыпанные сугробами дороги, едва различимые только за счет видимой колеи, оставленной тут, вероятнее всего, проезжавшими переселенцами или торговцами, войско продолжало двигаться к Барраутону. Ветер усиливался с каждой минутой, и, вскоре, неожиданно для лорда Гловера, колея разделилась натрое. «Тут вроде не было развилки», — подумал про себя мужчина, понимая, что не помнит, куда далее держать путь.
— Что случилось, любовь моя? — чуть слышно произнесла замерзающая Сибилла.
— Тут не было развилки… Не помню я, куда путь держать, — пояснил своей жене Роберт.
Надо было думать — кто знает, куда его приведут две оставшиеся колеи, и хорошо подумав, Роберт повел войска направо — Барроутон никак не мог лежать по его левую руку, на пути в Дредфорт и Белую Гавань. Медленно, увязая в еще больших сугробах, войско направилось по широкой колее в темноту.
Вскоре войско вошло в лес — видимо это был один из предмассивов исполинского Волчьего Леса, большую часть которого войско покинуло несколько часов назад. Воины постепенно замедлялись, всё больше застревая в снегах и ямах, и, вскоре, лорд Гловер остановил движение колонны.
— Милорд… — проговорил мастер над оружием Темнолесья, пробежавший к Роберту с самого конца колонны.
Он понял, что произошло — на его глазах стояли сбитые в кучу телеги, за которыми лес сильно сгущался и становился максимально непроходимым даже для одинокого воина, что уж говорить о коннике или целой колонне.
— Ловушка… — выговорил лорд, как вдруг из темноты, со всех сторон на отряд посыпался шквальный град из стрел.
— Засада! Закройте собой леди Гловер! — приказал старый кастелян перед тем, как его жизнь прервалась после попадания нескольких стрел.
Воины подняли щиты и встали спиной к спине, но стрелы всё равно продолжали сыпаться на стену из щитов и тех, кто еще не успел спрятаться за ней.
— Бросайте факелы, тут темно, как в ваших задницах, вы сами даёте им видеть, где находитесь! — громким криком сурово приказал лорд Гловер, прикрывавший собой свою испуганную жену.
Воины принялись бросать факелы в лес, и сразу же на глаза им бросилось то, что за первыми метрами сугробов, уходящих вглубь леса, начиналась расчищенная от снега площадка. Послышались громкие крики — вскоре из темноты появились конники, пешие воины, но наконец-то залпы стрел перестали сыпаться на воинов Гловера. Всадники перешли на галоп, неожиданно легко перебрались через сугробы и со всей силы врезались в строй защищающихся с двух сторон.
— Не отступать, держать щиты! — прокричал Гловер, вонзив меч в прорвавшегося через щиты пехотинца.
Началась бойня — разгоряченные воины, несущие на себе герб Джона Сноу, даже не думали о том, чтобы подарить кому-либо пощаду, конники при поддержке пехоты разбирались с воинами Гловера один за одним, и, вскоре, на черном, как уголь коне, из темноты появился сам Джон.
Он ворвался в мечников, защищавших своего лорда по его последнему приказу, ударом Длинного Когтя разрубил шлем одного из них, открыв этим дорогу к лорду Гловеру. Роберт не хотел отступать — он приготовил к бою меч, но Джон, с неимоверной легкостью парировав один из ударов лорда, с разворота выпустил мужчине внутренности, окропив ими и кровью примятый ногами воинов снег.
— Тебе нелегко… Но как же легко ты принял мою ссылку на Стену, — добавил Джон, обезглавив умирающего мужчину одним мощным ударом.
Постепенно подавлялись последние очаги сопротивления — смерть лорда заставила большую часть выживших преклонить колени перед победителями, и Джон, осмотрев вопрошающие лица своих воинов, спокойно и холодно кивнул, чем подарил пленникам возможность пережить эту ночь и, возможно, все грядущие.
Сибилла, склонившись и потеряв рассудок в истерике над телом любимого мужа, сидела прямо перед Джоном на коленях, глубоко ушедших в рыхлый, пропитанный кровью снег. Рука его, до сих пор сжимавшая в себе Длинный Коготь, неимоверно тряслась, порой казалось, что она сама выпустит меч, но Джон, найдя в себе силы и убив «мальчишку», резким колющим ударом вонзил меч в шею женщины. Она сразу же повалилась наземь, на тело своего мужа, тёплая кровь хлынула на погибшего кастеляна и снег после того, как Джон выдернул меч из смертельной раны Сибиллы.
— Ваше Величество, — прервал мимолетный ступор Джона Давос, приведший с собой лучников из темных глубин леса. — В конце колонны следуют крестьяне, что прикажете делать?
В этот момент Джон чувствовал себя необъяснимо ужасно, чуть ли не монстром, но, в голове убедив себя в том, что война — это война, без лишних слов направился в конец колонны. Иногда он бросал взгляд то на своих воинов, снимавших с трупов и пленников всё, что хоть малость могло казаться ценным, то на лордов, сбивавшихся в небольшую кучку для сопровождения Джона.
Спустя пару минут он наконец-то добрался до пленных, которых один из солдат при помощи показательных угроз тут же заставил склонить колени перед королем. Никто даже не думал о том, чтобы противиться приказу и Джон, осмотрев людей глазами, полными сострадания и боли, наперекор своим убеждениям приказал:
— Выстроить их в ряд…
По приказу короля людей тут же подняли с земли и начали составлять длинную шеренгу, протянувшуюся на несколько сотен метров из самого леса.
— Пять сотен, Ваше Величество, — отчитался перед Джоном один из воинов.
— Пять сотен… Пять сотен… Каждого пятого отправляйте к их богам, я сам буду вести отсчёт и контролировать казнь… Никакой пощады, — с тяжёлым сердцем заключил Джон, вызвав благоговение и поддержку со стороны своих воинов и лордов.
Он начал отсчёт… «Раз, два, три, четыре, пять…» Подняв глаза, он увидел женщину лет сорока, но воин, стоявший за ней, не дал Джону лучше её разглядеть и тут же перерезал ей горло. Снова отсчитав «страшную» пятерку, он увидел перед собой старика, Джон с более легким сердцем прошел дальше… Ещё, ещё, ещё, ещё… Кто-то пытался вырваться и сбежать, но конники и лучники не давали беглецам преодолеть и пары метров по заснеженным полям, а Джон, уже не обращая внимания на происходящее и глотая слезы продолжил отсчитывать. Почти половина…
Джон опять поднял глаза и застыл — лицо девушки казалось ему очень знакомым, и он, взмахнув рукой, приказал стражу не спешить с казнью. Девушка чувствовала, что Джон может ее узнать, да и дорогие одежды выдавали ее с головой и, спустя пару мгновений, он наконец-то проговорил:
— Новоявленная леди Темнолесья, сама Лина Гловер, никак последняя в своем роду, — уверенно проговорил Джон, вспомнив, что видел лицо девушки во дворе Темнолесья, когда пришел за помощью к ее отцу.
— Ваше Величество, — девушка попыталась сдержать напрашивающиеся от страха слезы. — Вы помните меня…
— Да, лицо запомнил отчётливо, — закончил разговор с Линой Джон, и стражник, по сигналу своего лорда, накинул девушке на голову мешок и вывел из строя.
Больше Джон не поднимал глаз — не хотел видеть тех, кто погибает по его приказу, как свиньи на убое. Мужчины, женщины, старики, дети — каждый раз, когда Джон подходил к новой жертве, он повторял про себя: «Что ты делаешь, Джон? Что ты натворил?»… Как же он был рад, что вышел к концу колонны и даже не досчитал до новой «пятерки», но страх перед тем, чтобы развернуться и осмотреть захлёбывающихся в собственной крови, не давал ему оглянуться.
— Что делать с телами? — спокойно спросил у задумавшегося Джона Давос, понявший практически всё, что испытывал Джон по ту сторону шеренги.
— Обезглавьте… А головы вручите выжившим и отпустите в Барроутон… Пусть порадуют ее моим подарком, — спокойно заключил Джон.
— Будет исполнено, Ваше Величество, — поклонился Давос, сразу направившийся к солдатам для оглашения приказа.