***
— Моя Королева, — окликнул Сансу несущийся со всех ног от самой цитадели воин, — Там… Знамена… — Назад! — развернула свою лошадь королева и погнала ее через горы трупов и тлеющих углей в сторону озарившейся яркими огнями цитадели. Лорды едва поспевали за леди Сансой — свою лошадь она гнала настолько быстро, что воины едва успевали перед ней расступиться, и даже парочка из них умудрились попасть под копыта её наездницы. Вскоре она вновь въехала в главный двор Винтерфелла, и раскрыла рот от изумления — стены замка скрывали за собой огромные знамена Таргариенов, холодный ночной ветер то и дело покачивал флагштоки с точно такими же знаменами, а на стенах горели огромные костры, светом своим освещающие практически всю цитадель и все то, что ее окружало. — Никакой пощады Эйгону Таргариену… Джона Сноу больше нет, — со слезами на глазах и холодом в сердце скомандовала Санса. В один ряд поднялись знамена Старков, с недавних пор погибших Дастинов, Ридов, Флинтов, Толхартов, и еще десятки знамен более мелких лордов и воины, разрезая слух раскатами ударов железных мечей, топоров и палиц об щиты, двинулись к стенам цитадели.***
— Наложить стрелы! — резко приказал Джон лучникам и арбалетчикам, недавно прекратившим огонь из-за недостатка стрел. Со стороны Западных, Восточных и Южных врат солдаты Сансы принялись вносить еще большие лестницы, первые из которых пристыковались к стенам уже через несколько минут, не смотря на шквальный огонь со стен цитадели. — Копейщики, к воротам! Меченосцы — занять позиции на стенах. Опрокинем штурм! — решительно командовал Джон. Воспрявшие духом воины встали перед широкими, заполнявшими сразу по две бойницы лестницами, часть из которых уже были переполнены наступавшими. Первые из них, самые бронированные и неповоротливые запрыгнули на стену уже через пару минут, но ничего, кроме небольшой бреши проделать перед смертью не смогли. Джон, сжав «Длинный Коготь» в руках, со спины подошел к утыканному со всех сторон стрелами воину и вонзил ему в затылок меч с такой силой, что острие меча вышло из нижней челюсти и подбородка солдата. Парой легких движений разобравшись с другим «счастливчиком», Джон занял позицию прямо у лестницы и первому появившемуся на его глазах бойцу он одним грубым ударом выпустил его внутренности. Кровь брызнула Джону в лицо, глаза, рот и нос и вновь начала его пьянить, вид внутренностей, беспорядочно падающих то на стену, то вниз, на головы наступающих, уже не пугал и не вызывал отвращения. С каждой новой жертвой Джон разгонялся и рубил все быстрее и быстрее, не обращая внимания на то, что зачастую рубит саму бойницу или деревянную лестницу, но никто из всех штурмующих, кто решил пройти через него, не выбирался на стену живым. — Джон! Нужно опрокинуть подарок Таргариенов! — окликнул своего короля Давос, то и дело носящийся туда сюда с мечом в руках, дабы помочь редким воинам отбиться от напора штурмующих. — Инженеры! — скомандовал Джон прятавшимся за лучниками воинам. Стоило только Джону приказать, как они, растолкав перезаряжавшихся лучников, рванули к огромным котлам, в которых несколько минут назад были разведены исполинские костры, и, подсунув под них деревянные палки и железные пруты, силой навалились на них. «Давай, давай», — про себя взмолился Джон, заметивший, как стремительно падает количество его воинов на стенах. Не успел Джон сам рвануть на помощь к воинам, лица которых уже были многократно обожжены жаром рвущегося из котлов пламени, почти все они синхронным рывком скинули десятки котлов со стен, обрушив на штурмующих стену из огня, углей и пепла. Загорелись знамена… — Пусть у Таргариенов сейчас нет драконов, но даже знамена их сожгут вас и всё, что вам дорого! Огромные, многометровые знамена вспыхнули так быстро и жарко, что те, кто были на лестницах загорелись вместе с ними, а вскоре и сам огонь перекинулся со знамен на лестницы, по которым на стены взбирались сотни, если не тысячи воинов. Они горели и внизу, где продолжали тлеть тонны угля и дров, в которых заживо сгорали не успевшие отойти воины, и вверху, до куда дошло пламя прогоравших дотла знамен. Стены озарились ярким пламенем, таким, что наблюдавшей за штурмом Сансе показалось, что ее лицо греет даже на расстоянии полумили от стен города. Спустя пару минут в пламя обрушилась одна лестница, затем еще несколько и так до того момента, когда последняя не обрушилась вниз, обрекая десятки воинов на страшную смерть. — Они не подступятся к стенам, пока не потушат пламя и земля со стенами не остынет, — похлопал по плечу Джона Давос. — Думаю, у нас есть где-то час… Пусть люди наедятся и напьются вдоволь из хранилищ Главного Чертога. Скорее всего с утра они будут пировать уже у своих богов. — Слушаюсь, Ваше Величество… — покорно выразился Давос, наконец-то увидевший в Джоне настоящего мужчину, зверя, способного вершить судьбы мира. Джон продолжал стоять и смотреть вдаль, наслаждаясь затихающими предсмертными криками сгорающих заживо людей. Постепенно начало успокаиваться его сознание, частичка Таргариена в его душе расцветала с новой, пугающей его самого, силой.***
— Моя королева, они обрушили все наши осадные лестницы, — скрепя сердце, доложил лорд Морос Флинт. — Тогда ломайте врата цитадели, атакуйте их… — Но Ваше Величество, если мы и победим их в узких улочках, то потери будут катастрофическими, — позволил себе перебить Сансу Морос, но, словив на себе ее строгий взгляд, тут же опустил голову в ожидании выговора. — Вот вы и поведете моих воинов на финальный штурм, лорд Флинт… Таран сломает врата и вы лично принесете мне голову Эйгона Таргариена, — тяжелой, практически истерической улыбкой ответила королева.***
— Похоже, у них больше нет лестниц, — себе под нос проговорил Паскаль Мейзин. — Все может быть, лорд Мейзин, но тогда нам нужно готовить к прорыву врат, — продолжил Джон, как вдруг, неожиданно для всех, раздался резкий треск. — Ворота, Джон, они все-таки ломают ворота! — поторопил своего короля Давос. Копейщики, мечники и оставшаяся конница Джона плотным строем встала в паре десятков метров от врат, лучники либо вернулись на стены, либо заняли любую, удобную для стрельбы позицию. Джон скрылся за стеной щитов, вновь обнажил Длинный Коготь и напряженно смотрел на то, как падают врата цитадели. «Ну же, давайте!» — проговорил Джон и, как по его заказу, ворота рухнули наземь, открыв путь в цитадель тысячам рассвирепевших воинов. Армада с безумными криками ринулась в сторону защитников, как вдруг, под ногами опережающих всех бойцов провалилась земля, и все они провалились в ямы, густо усеянные кольями. — Открыть огонь! — приказал Джон лучникам, разом осыпавшим замешкавшихся воинов Сансы десятками стрел. Они толкались, пытались перепрыгнуть ров, но каждый раз всё заканчивалось неудачей — воины падали вниз либо пораженные стрелами, либо еще живыми, оступившимися у самого края ямы. Лорд Флинт, по приказу Сансы все-таки возглавивший выступление, пытался вернуться обратно, за пределы цитадели, но, поддавшись хаотичному движению ревущей толпы, он безвольно пал на колья в яму, где после его придавили ещё десятки тел. Позже, когда большая часть воинов начала просто толкать впередистоящих на шипы, и ямы постепенно наполнились телами, наступающие вновь помчались вперед, как вдруг с барбакана и на придавленных воинов, и наступающих воинов лучниками были опрокинуты десятки сосудов с последним кипящим маслом. — В атаку, за Север! — скомандовал Джон, и копейщики, мечники, конники и лорды одной плотной стеной ринулись на продолжавшую напирать армаду. Джона почти сразу же сбили с ног, но он, вовремя сориентировавшись, тут же вскочил и вонзил «Длинный Коготь» в спину пробегавшему мимо воину. Люди резали друг друга, до смерти забивали врагов камнями, шлемами, топили в лужах из грязи, воды и крови, вонзали поднятые с земли стрелы, и горы трупов постепенно начали расти ввысь. Паскаль плохо соображал, что происходит, но своим мечом продолжал разить столь же уверенно, как и в начале битвы, но неожиданно его ударом древка сбили в кучу, где на него пало еще несколько трупов, потом ещё, ещё и ещё, пока со временем он не утратил возможность даже немного пошевелиться. Джон был на вершине этой горы, всякий раз он отправлял падать камнем вниз с неё каждого, кто осмелился атаковать. Ему казалось — вот он, его конец… Он, герой многих войн, погибает в окружении самых верных в его жизни людей на горе трупов, большую часть которой он составил сам, и в момент, когда он уже думал опустить меч и поддаться судьбе, с северной стороны города раздался знакомый рог…***
— Моя королева, вам нужно срочно уходить! — тут же дернул Сансу её слуга. — Что? Я не до конца понимаю… — Одичалые… Огромное войско одичалых! — трусливо выдавил из себя слуга, тут же помчавшийся в сторону леса без разрешения своей королевы. Она покинула шатер и посмотрела на северную сторону… Тысячи и тысячи дикарей, среди которых она точно заметила четырех великанов, все массой и мощью своей обрушились на штурмующие цитадель остатки её армии. Великаны рвали людей на части вместе с лошадьми, конница и пехота Уайтхиллов и Флинтов, вошедшие в город через восточные врата, зашли в тыл штурмующим и тут же устроили резню, подобия которой наверное в городе не было со времен вторжения вихтов. Тормунд своим огромным мечом рубил всех, кто попадался ему на глаза, Киллиан, вновь возглавивший часть кавалерии северных лордов, несся к стану Сансы. — Уходим… Это конец, — удрученным голосом проговорила Санса, к которой сию же минуту подвели предназначенного для долгих скачек жеребца. Часть лордов уже успела бежать, и лишь немногие, взяв с собой лишь нескольких гвардейцев и членов семьи, бежали вместе с бывшей королевой перед моментом, когда отряд Киллиана начал вырезать всех выживших в вокруг королевского шатра. Джон, превозмогая усталость и боль в мышцах, помчался вперед, на вылазку, направленную на главный двор, где армия Сансы быстро и бескомпромиссно уничтожалась с четырех сторон. Великаны топтали выживших людей, рвали их на части, подбрасывали их на десятки метров вверх, конники давили сжавшихся в кучи солдат, а лучники расстреливали их, словно находились на простой тренировке. — Стоять! Стоять! — наконец-то пересилил себя и свою жажду крови Джон. Почти сразу же на всех участках битвы затихли все шумы — одичалые, северяне и защитники замка затихли, ожидая приказа своего короля. Для кого-то он тут же стал новым Королем-за-Стеной, открывшим одичалым путь на юг, для кого-то — Королем Севера, но абсолютно все видели в нем того, за кем способен пойти абсолютно каждый в мире. — Вы ещё имеете шанс на прощение, — усталым голосом проговорил Джон, но воины, не дав ему даже договорить, тут же бросились перед ним на колени. — Север твой, Эйгон Таргариен…***
Джон сразу же бросился к Тормунду, с улыбкой наблюдавшему за тем, как его друг вновь возвращает своему имени прежнее уважение, и друзья крепко обнялись спустя несколько месяцев разлуки. — Ты нашел их… — Да… А ты обеспечил нас хорошей сталью, — отшутился Тормунд, бросив косой взгляд на переполнявшие двор трупы. Вскоре были открыты двери крипты — люди с опаской начали выходить на улицу, едва завидев радующихся защитников и обнимавшегося со всеми Джона, бросались ко всем на плечи, начинали петь и танцевать. Вскоре из крипты вышла Лина, которая, сразу завидев Джона, бросилась к нему в объятия. Он целовал её губы, шею, руки, и, когда они наконец-то посмотрели друг другу в глаза, девушка проговорила: — Мы победили, Джон? — Сегодня… Да, но впереди нас ждет очень много битв и войн. — Я пройду их с тобой вместе, — прижалась к его груди девушка, которая, казалось бы, в этом миг окончательно забыла обо всех обидах и грехах Джона перед ней.***
А Винтерфелл продолжал гореть…