***
— Моя королева, — громким голосом возвестил один из солдат Дастинов. — Отряд Эйгона Таргариена был замечен на холмах близ Златотравья. — Они уже здесь? Быстро же Джон гнал свою армию, — с улыбкой заявила Санса, поглядывая на собравшихся в зале людей. Приятной неожиданностью для неё было прибытие железнорожденных, а именно Яры Грейджой, посчитавшей своим долгом отомстить за убийство своей истинной королевы — Дейенерис Таргариен. Она привела с собой около тысячи железнорожденных, почти на сотне кораблей, большая часть которых осталась в устье Горячки, в лимане Белый Нож. Но ещё больше Санса начала радоваться вовремя данному согласию на брак с лордом Бронном Черноводным, по приказу которого в Белый Нож вошли несколько сотен кораблей Рэдвинов с десятью тысячами воинов, поджидавшими армию Джона за стенами города. — Да, мы дали пару залпов с кораблей… — Лорд Рэдвин, возглавите оборону? — тут же перебила доклад воина Санса. — Защитить жизнь и права моей будущей госпожи — честь для меня! — гордо и слегка показушно заявил Пакстер Рэдвин, изящно поклонившийся вслед за своими словами. — А что делать нам? — не стала медлить Яра Грейджой. — Готовьтесь к защите стен замка… Защищать крепости железнорожденные умеют отлично в любом количестве, — прельстила Яре Санса, не желавшая расстроить королеву Железных Остовов, с которой в Драконьем Логове они холодно расстались.***
Киллиан гнал свой отряд вперед, к броду, чуть севернее от Златотравья, откуда бы он и начал славную битву за Барраутон. Все те же три десятка всадников, правда имена у них были другие, и не было в отряде знакомых лиц — Гарета, которого молодой лорд уже привык видеть под своим командованием, оставленного Джоном при себе, а Рэйми, с первых дней войны сопровождавший Киллиана, героически погиб на Королевском Тракте. Лишь Эндаррио Моррэн, умудрявшийся в бешеном галопе испивать вина, то и дело старался наседать на уши, но все фразы Киллиан либо не слышал, либо не хотел слушать — он был максимально сосредоточен, порой, как он и сам с улыбкой думал, до фанатизма. «Умереть за своего лорда!» — вторил ему при обучении Рикард Карстарк, а потом и Рамси Болтон, отправивший его среди воинов правого фланга своей армии. Битва Бастардов… Почему он так часто вспоминал её? Киллиан помнил, как держал меч и бешено рвался в бой, как его обуял невероятный страх при виде великана, без особых усилий разрывавшего на части крепкого на вид копьеносца, как этот же великан откусил голову единственному солдату, с которым он успел поговорить перед битвой… Как потом взбегал на гору из трупов и лично видел Джона Сноу, едва не задохнувшегося в начавшейся давке. «Я ведь мог тогда его убить… Он был в паре метров от меня!» — воображал Киллиан, тогда не подозревавший, что тот бастард может стать ему другом. Потом конница Долины, пара скользящих ран на теле и падение в общую массу тел, ещё живых раненых людей. Он глотал воздух, пытался выбраться из завалов, но силы покинули его в момент, когда голова вырвалась на солнечный свет… Забытье… И Алис, забравшая его лично из темницы Винтерфелла, усталого, кое-как заштопанного, в Кархолд сразу после присяги Джону Сноу. — Мы на месте! — прервал размышления Киллиана Эндаррио, тут же спустившийся с лошади и по колено вошедший в холодную воду. — Не околеем? — задал ему вопрос смуглый солдат из толпы. — Не холоднее вод вокруг Иббена, так что можно начинать, — смело заключил Эндаррио, следом окропив лицо речной водой, набранной в сложенные кисти изрезанных рук. Солдаты тут же принялись сбрасывать с себя доспехи, прочую одежду, оставаясь лишь в портках, а после, когда последняя вещь оказалась на сухом песке, они начали вешать на себя по нескольку небольших сосудов. — Дикий огонь, — улыбнулся Киллиан, аккуратно покрутив полупрозрачную емкость в руках. — Ещё раз проговорю для рыцарей Севера. Мои ребята так делали не раз — мы стараемся незаметно подплыть к кораблям, благо они стоят в не самой освещаемой зоне. Как только мы переплываем мост — задерживаем дыхание и уходим под воду, всплывать только под кораблями. Веревки готовы? — Да, капитан, — почти хором выкрикнули браавосийские матросы. — Закидываем кошки на судно и забираемся на них так быстро, насколько это возможно. Разливаем жижу и поджигаем от свечей, факелов — насрать, что вы там найдете. — Как в Пентошийской Гавани? — прервал капитана один из матросов. — Да, именно так… — Тогда… Поплыли, за короля! — заключил слова Эндаррио Киллиан. Матросы и рыцари тут же зашли в воду, Эндаррио оказался в воде предпоследним, а Киллиан, едва войдя в воду по щиколотку, уже думал отказаться от этой затеи. Холод был неприятен, а страх того, что у на полпути у него сведет ноги, был слишком велик. «Давай, ты же воин! Первое окунание всегда самое холодное…» — приободрил себя Киллиан и, набрав в легкие побольше воздуха, разом нырнул в холодные речные воды. Он очень неловко греб, но достиг матросов и рыцарей, спокойно держащихся на плаву и просто поддающихся быстрому течению. — Холодно? — полушепотом спросил Эндарии, едва только Киллиан поравнялся с ним и спокойно начал грести под водой разгоряченными ногами. Мост уже виднелся поодаль — хорошо освещенный десятками факелов, находящихся либо в руках у стражников, либо в установленных на перегородках, защищающих от падения с моста. Пара матросов, несколько опережавших рыцарей, уже успела занырнуть под воду, затем и весь отряд скрыл свои головы под водами реки. Киллиан быстро и тяжело дышал, но, кое-как успокоив свое сознание, без лишнего шума он опустил голову под воду и решительно погреб руками и ногами за отдалявшимся от него отрядом. Стало совсем темно — он проплывал под мостом, и нащупывал сбоку от себя его холодный, покрытый илом и мхом камень. На долю секунды он вынырнул и вновь вобрал в легкие воздуха — корабли были почти в полутора сотне метров от него. Снова под воду — и спустя полминуты отчаянных попыток грести он все-таки выплыл у самого первого корабля, почти у самой его кормы. Эндаррио осматривался по сторонам — нельзя было не говорить, не издавать лишних всплесков — риск провалиться был слишком велик. Часть матросов и рыцарей расплылись по отдельным кораблям, Киллиан же, оставшись в компании Эндаррио и готовящегося бросить крюк матроса, просто пытался нащупать на себе целые емкости с диким огнем. Изящным броском от плеча матрос зацепил крюк за одну из балок капитанской каюты и, старательно подергав веревку, начал взбираться вверх. Эндаррио, несмотря на свой почти «почтенный» возраст, с необыкновенной легкостью обхватил веревку и, приставив ноги к корпусу корабля, начал взбираться вслед за молодым чернокожим матросом. «Ну ладно», — про себя произнес Киллиан, зацепившись за веревку сразу же, как Эндаррио зацепился за балку. Было трудно, да и мокрая веревка не способствовала тому, чтобы взбираться по ней было удобно и легко. «Ну же, не смей сорваться!» — выговорил Киллиан, как вдруг обе его ноги соскользнули с корпуса… Эндаррио уже думал кричать, как вдруг Киллиан, сам того не осознавая, поджал ноги и кончики его колен лишь в паре дюймов проскочили над водной гладью. По сигналу капитана матрос начал тянуть веревку вверх и, когда Киллиан уже был наверху, подал ему руку и затянул на балку. Тут же Эндаррио и матрос обнажили припрятанные ножи и, легко подвинув шторки капитанской каюты, через небольшое окошко взобрались внутрь. «А мне про то, что можно взять нож, не сказали!» — возмутился Киллиан, нырнув в каюту вслед за своими спутниками. Снаружи уже раздались крики, ночное небо озарилось ярким, зелено-оранжевым пламенем, быстро распространявшимся по соседним кораблям. — Лей быстрее! — полушепотом скомандовал Эндаррио, заблокировавший двери в каюту своим стилетом. — Последняя емкость! — отчитался матрос, начавший выплескивать дикий огонь на дверь и стенки вокруг неё. В дверь уже ломились — железнорожденные не могли пренебрегать безопасностью своего корабля и не ошиблись. — Чертовы двери, откройте, и я клянусь, что не сразу отрежу ваши трусливые яйца! — глухо рявкнул островитянин из-за двери. — Поджигаю! — тут же проговорил Киллиан, бросив горящую свечу в лужу разлитого по каюте дикого огня. Всё разгорелось так быстро, что лорд Кархолда едва успел покинуть каюту вслед за своими спутниками. От жара тут же заполыхали стены, почти сразу же в корму обвалился деревянный пол, угли от которого убили спящих в трюме бойцов. — Килли, прыгай, сейчас каждый сам за себя! — скомандовал Эндаррио, тут же скрывшийся в черных водах реки. За спиной Киллиана уже горели занавески и вовсю дымилась верхняя палуба с установленным на нее скорпионом, и он, набрав побольше воздуха в рот и закрыв глаза, бросился в воду…***
— Ваше Величество, — окликнул Джона дозорный, которого тот послал на разведку с час назад. — Я слушаю… — Корабли горят, все без исключения. В Барроутоне наступил незапланированный рассвет, — с улыбкой заключил дозорный, заставив Джона подняться со своего места. Он осмотрелся — солдаты, едва отдохнувшие и наевшиеся впервые с начала похода, смотрели на него в предвкушении. «Они отдадут за меня жизнь», — с кивком про себя подумал Джон, тут же скомандовав следом: — Приготовить знамена! Мы выступаем!***
Яра неслась к Сансе с предельной скоростью — новости, которые она планировала донести королеве Севера и будущей леди Простора, были не самыми приятными. Стражи без проблем впустили её в комнату, и женщина, схватив со стены еще горящий факел, громко произнесла: — Леди Старк, просыпайтесь! Нехотя Санса открыла глаза — за долгие месяцы это был, пожалуй, её лучший сон. «Что она тут забыла?» — пробежала в голове мысль, но тут же она была отринута при следующих словах Яры: — Корабли горят… Мы остались без скорпионов! Уже через несколько минут Санса в походном платье спешила за Ярой на деревянные стены Барраутона. Повсеместно бегали воины, то и дело кланяющиеся обеим девушкам. В начавшейся суматохе кто-то сталкивался и падал в грязь городских улиц, лучники несли к стенам стрелы, камни и копья, пехота и конница в спешке покидали город, а далеко-далеко слышали грозные завывания походных труб армии Джона. Совершенно забыв про сонливость и усталость, накопившуюся за последние дни, Санса взбежала по деревянным ступеням и уставила свой взор на горизонт, к холму, по которому в сторону замка медленно шагали войска Джона. — Ваша сестра, леди Санса, угрожала перерезать мне горло, если я даже заикнусь о том, чтобы умертвить Джона Сноу… — Все мы ошибались… Да… Отправить его в изгнание было не лучшей нашей идеей, — согласилась с мыслями Яры королева Севера.***
Оседлав крепкого скакуна Джон, наслаждающийся видом горящих кораблей и пристани Барраутона, выехал в авангард своей армии. Тормунд, Давос и Паскаль Мейзин сопровождали его позади, но не особо старались разговорить Джона, руки которого, как подметил Тормунд, дрожали «как девственница перед магнаром теннов». Он в последний раз огляделся — два великана, стоявший по обе руки от Джона, свирепо рычали и держали в своих огромных руках по тесаному, толстенному стволу дерева, по обе стороны от них армия протянулась чуть ли не на милю. — Вперед! — приказал Джон, со словами своими обнаживший «Длинный Коготь». Авангард направился к стенам Златотравья, стремительно озарявшимся десятками огней. Из-за стен крепости появились полки, знамена которых Джон не мог различить при всем своем желании, но то, что их было минимум тысяч пять, он не подвергал сомнению. — Поднять щиты! — спешившись, крикнул Джон, и тут же великаны достали из-за своих спин огромные деревянные щиты высотой почти под пару метров. Приказ был своевременным — почти сразу же на армию обрушились редкие стрелы, которые, впрочем, все равно находили свою цель. Джон осмотрелся — армия, почти полностью состоявшая из одичалых, на удивление слаженно шла, на поясах у великанов Джон впервые заметил закрепленные ремешками камни размером больше человеческой головы. «А Тормунд учел ошибки Битвы Бастардов, » — довольно про себя произнес Джон. На горизонте появилась приближающаяся черная, как ночь, волна. — Всадники! — тут же подал сигнал «прозревший» Давос, после чего мечники тут же начали выпускать вперед себя копейщиков. Лучники армии Джона открыли огонь, а великан, стоявший от Джона по левую руку, метнул камень в сторону наступавшей армады. Камень, пролетев почти с полсотни метров, тут же убил лошадь и всадника на ней и еще переломать ноги проносящимся рядом лошадям. — Неплохо, а! — гордо возвестил Тормунд, подняв свой огромный меч-тесак в небо. Конница налетела на пехоту с такой мощью, что передние строи ее просто завалились на копейщиков, а всадники на несколько метров перелетели ряды мечников и пали в гущу неприятеля. Тут же Джон сразил первого конника, помчался ко второму, но его тут же дубиной раздавил великан, третьего Джон сначала лишил руки, а затем и головы, а потом, подняв копье, метнул его в несущегося на Паскаля со спины всадника. Великаны уверенно шагали вперед — кони пугались их, отказывались приближаться ближе, чем на пару метров. Одним пинком великан отправил в полет лошадь со всадником, а второй своей дубиной в фарш размолотил сразу пятак наседавших на мечников конников. Джон вонзил свой меч в проносящегося мимо конника со штандартом, и, получше разглядев его, наконец-то разглядел виноградную лозу Рэдвинов. На помощь к коннице уже поспевала пехота — воспользовавшись суматохой, возникшей в рядах одичалых после столкновения с конницей, пехотинцы начали добивать редких выживших с передней линии, но великаны, не обращая внимания на стрелы и копья сеявшие смерть на все поле боя, постепенно отгоняли их от центрального фланга. «Один звон — засада!» — про себя вспомнил Джон, тут сняв с пояса горн и силой протрубив в него, вновь ворвался в пехоту Рэдвинов. Тормунд с невероятным напором и мощью врубался в наступавших, не позволяя им даже передохнуть после его могучих замахов, Паскаль Мейзин, уже несколько раз сбитый с ног конниками, изящно парировал удар за ударом, то и дело прикрывая рыжеволосому одичалому спину.***
— Прозвучал горн, один! — донес до продрогшего Киллиана Эндаррио. Отряд остановился в южном перелеске, откуда открывался идеальный вид на начавшуюся битву. Туда уже подогнали несколько сотен всадников под временным командованием Ладда Уайтхилла, и все только ожидали приказа Киллиана Кархолда. Его уже растерли, облачали в тяжелые доспехи и, когда прозвучал повторный горн, Килли, запрыгнув на поданного ему скакуна, скомандовал: — Вперед! За Короля! Конники, издав громкий и протяжный крик, стеной выскочили из леса. Многие тут же опустили копья, поравнялись с соседями, дабы создать из наступавших стену смерти. Киллиан не получил интриги — совсем не вышло удара, лишь передавили крайние строи и уверенно продолжили продвигаться к центральному флангу. Со стен Златотравья посыпались стрелы, убившие несколько всадников с их лошадьми, но один из великанов, сняв с пояса камень размеров с полторы человеческие головы, метнул его в стену так, что тот при ударе вынес бойницы с почти десятком скрывавшимся за ними лучников.***
— Леди Санса, вам лучше покинуть город… — проговорил лорд Рэдвин, лицо которого было залито кровью и грязью. — Битва ещё не проиграна… — Великаны вынесли врата Златотравья и вот вот возьмутся за этот деревянный барбакан! — с тревогой выговорился Пакстер Рэдвин. — Надо было его убить еще тогда! — рявкнула Яра, как вдруг рядом с ней камнем вынесло целый участок деревянной стены. Осколок вонзился Яре в бедро и та, не удержавшись, упала прямо на него, ещё глубже вогнав его себе в ногу. Обычно она стойко переносила боль, но этот осколок вошел настолько сильно и глубоко, что ей казалось, что при малейшем движении его окончание касается кости. — Подайте лошадей, все уходим! Уходим! — скомандовала Санса, уже не обращавшая внимание на то, что многие железнорожденные уже бежали со стен по направлению дороги, ведущей к Белому Ножу.***
Джон медленно шагал по полю боя. То и дело ему встречались тела убитых или раненых, просящих о быстрой смерти, его воины выставляли вдоль дороги плененных воинов, при виде Джона части из которых начинала рыдать, ведь слухи о том, что он вырезает почти половину пленных были свежи, как никогда. Но сейчас они его не интересовали — его путь лежал в Барроутон, в входа в которой его уже поджидали великаны, продолжавшие вытаскивать из себя стрелы, Тормунд, Киллиан и Давос, окровавленные, но довольные от очередной славной, но уж очень легкой победы. Почти бессловно Джон вошел в город, погрузившийся в кромешную тьму и гробовое молчание, горожане при виде его прятались в своих домах и занавешивали окна. — Север наш, Джон? — прервал тишину Тормунд, обтерший свой окровавленный тесак о тело мертвого солдата. Джон огляделся — пустой Барроутон и, скорее всего, такой же пустой Баррлухолл, никаких признаков сопротивления и засад, да и отряд Артура Гленмора, посланный на преследование выживших в ходе битвы сторонников Сансы, еще не вернулся с вестями. — Да, теперь точно наш, — наконец-то улыбнулся Джон, обессиленно повалившись на стоявшую вблизи с избой лавку.