Я - человек

(от лица Эдварда Каллена)

      Идя на урок биологии, я понял две вещи.       Во-первых, мне всё же стоило отказаться от этого предмета и заменить его чем-нибудь, что я понимаю хуже. С тех пор как началась моя практика в больнице, знания в медицине и биологии повысились, и я откровенно скучал на уроках мистера Баннера.       Во-вторых, мама Эсми оказалась права, ругая меня за слишком лёгкую одежду. Нос стало закладывать, саднило горло и немного туманило голову.       Поздравляю, мистер Каллен, вы лопух! А ещё в медицинский поступать собираетесь!       Здравствуй, простуда, давно не виделись!       Зайдя в кабинет, я сразу направился к своему столу, он был пуст. Мистер Баннер не мог позволить другим ученикам получать отметки за счёт моих знаний, поэтому соседнее место всегда пустовало.       Стараясь не сильно показывать другим своё состояние, я достал учебник с тетрадями, попутно благодаря всех известных Богов за то, что никто не будет донимать меня глупыми вопросами и болтовней. Сгрузив учебные принадлежности на стол, чуть наклонил голову и закрыл глаза. Желание прилечь на прохладную поверхность становилось невыносимым. Но я держался, Розали не простит мне поруганную репутацию Калленов. Дай я слабину — все усомнятся в нашей идеальности и непрошибаемости, увидят более человечными. А Роуз это не устраивало. Ей нравилось ловить восхищённые взгляды, но на расстоянии, как можно более отдалённом от её личного пространства.       Размышления о сестре и имидже отвлекли от надоедливых мушек перед глазами и боли в горле. Я старался реже глотать и дышать очень медленно — любое действие приносило дискомфорт.       Подавляя в себе непреодолимое желание схватить сумку и сбежать домой, я продолжал сидеть на своём стуле, делая минимум движений. Всё равно не смог бы нормально, без риска, вести автомобиль. Да и уедь я раньше, кто отвезёт братьев и сестёр домой, не говоря уже о новости, что впервые один из Калленов прогулял уроки.       Это конечно не сильно навредило бы нашему положению, да и Карлайл с Эсми не станут ругать за один единственный прогул без их ведома, учитывая мои отметки. Возможно, мама даже учинила бы скандал в школе, — недосмотр за детьми, вверенных родителями учителям и администрации учебного заведения, это ли не повод для возмущения.       «Она может», — эта мысль заставила меня улыбаться. Желание оказаться дома, забив на оставшиеся занятия, стало просто нестерпимым. Но я сидел и терпел. Стоит мне после школы переступить порог, как я тут же окажусь на больничном, окружённый заботой. Уж родители об этом позаботятся.       Я сидел с закрытыми глазами, не обращая внимание на посторонние звуки. Из-за слабости и всё более ухудшающегося самочувствия, пытался быть максимально неподвижным. Иногда моё сознание прояснялось, и слух улавливал бормотание учителя, трёп учеников. Вот справа хихикнула какая-то девушка. Её смех звучал скорее издевательски, чем весело, и меня одолело любопытство. С трудом подняв чугунную голову, я посмотрел в сторону двери. Тёмно-карие глаза пристально изучали меня. Сосредоточившись на их обладателе, я узнал новенькую.       Супер! С усилием осмотрев класс, я понял, что начался мой персональный Ад. Ни одного свободного места в кабинете не было, только рядом со мной. Естественно, мистеру Баннеру ничего не останется, как посадить девушку ко мне. Не в силах сдержать эмоции, со злостью глянул на нарушителя моего спокойствия.       Я понимал, что несправедлив к ней. Она не виновата, что я заболел. Она не виновата, что в классе больше не с кем сесть. Она не виновата, что в её расписании биология стояла именно в этот день. Не виновата, но от этого она не становилась мне милей.       У меня болело всё: нос, горло, голова. Тело ломило, как после нескольких часов тренировки или спарринга с Эмметом. В совокупности с тем, что новенькой наверняка захочется поговорить во время урока, хотя бы, чтобы познакомиться, делало всё ещё хуже. Подобная перспектива раздражала моё больное сознание заранее, ведь придётся отвечать ей. Совесть не позволит опозорить Эсми грубым пренебрежением к собеседнику. А это превращало девушку в моего личного демона.       Сдвинув свои вещи ближе к левому краю стола, я постарался взять себя в руки. Если буду груб, разочарую маму Эсми, даже если она об этом не узнает.       Изабелла Свон опустилась на стул рядом со мной и с интересом глянула в мою сторону.       «Извини, мам, я не могу», — делая минимальное количество телодвижений, я всем корпусом отвернулся от девушки, поворачиваясь к ней чуть ли не спиной и отодвигаясь ближе к краю вместе со стулом. Да, это была слишком быстрая капитуляция, но выдержать в тот момент такое живое любопытство казалось нереальным. Проведя по лбу рукой, чтобы проверить у себя температуру, — гиблое дело, но попытка не пытка, — я ощутил потребность чихнуть.       «Только не это», — взмолился про себя, на всякий случай держа руку наготове рядом с носом. Но щекотание прошло, и я расслабился. Не представляю реакцию одноклассников, чихни Каллен на весь класс. Все сразу поймут, что я просто человек, и наш богоподобный образ рухнет.       Посмеявшись про себя, моё горло ещё не готово к смеху вслух, я старался слушать учителя. Но стоило мне сосредоточиться, как случилась новая напасть. Головокружение застало врасплох, правая рука непроизвольно сжалась в кулак. Чёрные круги перед глазами никак не хотели проходить, а туман в голове не давал ясно мыслить. Мне становилось хуже.       Шорох рядом напомнил, что я не один. Нужно держаться, не показывать слабость, и пусть я буду в её глазах грубияном, хамом и зазнайкой, но мне это сейчас только на пользу. Не будет ко мне лезть, не заставит поддерживать диалог, не будет нужды открывать глаза и двигаться больше необходимого. Но на всякий случай посмотрел в сторону Свон. Она, закрывшись завесой волос, всё равно поглядывала на меня сквозь них. Еле сдержав презрительное фырканье, не факт, что глаза меня не выдали, вновь отвернулся.       Когда уже закончится этот урок?       Пытаясь отвлечься, я вспоминал, какой предмет у меня дальше. С постоянно путавшимися мыслями это было труднее, чем казалось. Сознание вяло перебирало мои воспоминания, стараясь найти нужное, иногда и вовсе подкидывая белый шум вместо образов и слов.       Эммет. Зацепившись за имя брата, я вспомнил, что у нас с ним совместный испанский. Что ж, если мне станет хуже, он прикроет. Да и каким бы остряком он не был, о младших заботился с полной самоотдачей. Меня и Элис Эммет опекал с нашего появления. Если с Розали мы враждовали по-первости, то здоровяк сразу прочно занял место в моём сердце. Я знал: в критической ситуации он первый, после родителей, кто никогда не оставит, поддержит и сделает всё, чтобы помочь.       Улыбнувшись краешком губ, я подумал, что Эммет может даже отправить меня домой, с его-то гиперопекой о нас. Это знание согревало изнутри, растекаясь теплом в груди. Стоило подождать совсем чуть-чуть и я буду под защитой старшего брата.       Закрыв глаза, я ждал. Секунды тянулись как плавленая резина, тягуче медленно и зловонно, или меня уже запахами галлюцинирует?       В тот момент, когда в моей голове кто-то проскулил: «Господи, ну где же звонок?», случилось чудо.       Школу оглушил дребезжащий звук, больше похожий на удары по чугунной бочке монтировкой, записанной на старый патефон, чем на звон. Я не ждал ни секундой больше. Книга и тетрадь мгновенно прыгнули в сумку, подчиняясь движению руки. Звонок ещё не успел затихнуть, а я уже обошёл парту, стремясь покинуть этот кабинет, ставший для меня за последний час камерой пыток.       Не сбавляя шаг, быстро пронёсся по коридорам и за пару минут оказался рядом с кабинетом испанского. Эммета ещё не было. Как можно незаметнее скользнув на своё место, я кинул сумку на пол и прилёг на прохладную поверхность парты. Студентов ещё не было, а преподаватель была занята своими делами, перебирая какие-то бумаги.       Не знаю, возможно, брат как-то синхронизировался со мной и Элис. А может у него сверхспособность удивительно тонко чувствовать нас.       Стоило мне начать проваливаться в горькое одиночество из-за случайно увиденной дома нежности между влюблёнными парочками, как Эммет начинал тормошить меня, попутно собирая всю семью для совместного приключения. И новые эмоции мгновенно перекрывали чувство ненужности, я больше не ощущал себя лишним среди них.       Или тот случай, когда Элис, маленькая и хрупкая, сломала ногу во время воплощения своей безумной дизайнерской идеи. Старший брат не успел буквально на пару секунд, но всё равно оказался первым рядом с плачущей от испуга и боли сестрёнкой. Как он узнал, что необходим там именно в тот момент, так никто и не смог понять.       Вот и сейчас, пока я наслаждался прохладой парты, рядом со мной, раньше чем на любом другом месте в классе, отодвинулся стул. На макушку легла тёплая и тяжёлая рука.       — Эй, что с тобой? — голос Эммета принёс небольшое облегчение, а нотки тревоги, слышавшиеся в его вечно весёлом голосе, заставили зажмуриться от нахлынувшей благодарности.       — Простыл, — шмыгнул я носом и ужаснулся своему сиплому, как у курильщика со стажем, голосу.       — Балда, — усмехнулся брат, но так ласково, что я и не подумал обижаться на насмешку.       — Плохо, — вырвалось у меня, хотя я и хотел держаться мужественно и непоколебимо перед болезнью.       — Иди в машину, — строго сказал здоровяк, помогая сесть прямо. — Включи печку и залазь на заднее сидение, может вздремнёшь часок.       Посмотрев на Эммета воспалёнными глазами, увидел беспокойство и волнение, отражающиеся на его лице. Он заботился обо мне.       — Урок, — хрипел я.       — Скажу правду, Карлайл подтвердит, как только тебя увидит, — хмыкнул он, придав лёгким толчком ускорение в сторону выхода.       Шатаясь, я встал из-за стола и нетвёрдой походкой направился вон из класса. Со стороны могло показаться, что я пьян, но мне было настолько плохо, что даже Розали, пышущая гневом и орущая о репутации в моей голове, была послана заниматься своими делами во благо имиджа семьи.       Закутавшись плотнее в слишком лёгкую для ветреной и дождливой погоды куртку, постарался как можно быстрее оказаться рядом со своим любимым «Вольво».       Когда мы сдали на права, родители каждому из нас подарили по машине мечты. Ну как подарили, взяли напрокат на несколько лет. Они были уверены, что с возрастом мы захотим чего-то другого и в университете решим, что именно. Только мотоцикл Джаспера был куплен, — это брат с родителями обсуждал очень тщательно, выполнив все поставленные условия для того, чтобы получить железного коня в своё безграничное пользование.       Сняв автомобиль с сигнализации, я поскорее залез в салон. Вставив ключ в зажигание, я запустил двигатель и, после того как мотор мягко завёлся, включил печку. Оставив ключи в зажигании, перебрался на заднее сидение. Закрыв все двери и приоткрыв на дюйм переднее пассажирское окно, я достал тёплый плед, что мама положила в мою машину, и укрывшись им, постарался расслабиться.       Салон, с учётом приоткрытого окна, нагревался медленно, но тёплый плед постепенно согревал меня. Напряжение и злость отступали, и меня поглощала усталость. Последнее о чём я подумал, прежде чем заснуть, было то, что своим поведением отпугнул новенькую достаточно, чтобы она не стала одной из тех девиц, вечно надеющихся на что-то. Она ведь умная, да?       Тяжёлый, словно под толщей воды, сон прервался быстро. Не понимая, где я нахожусь, почему всё тело ломит, голова гудит, а нос и вовсе не дышит, постарался осмотреться. Скинув плед с плеч, тихонько помотал головой. Она, конечно, не раскалывалась пополам, но гул меж ушей стоял знатный. Оглядевшись ещё раз, я наконец-то вспомнил. Болезнь, биология, испанский, Эммет и сон.       Мотор гудел, в салоне было тепло. Я чувствовал себя намного легче, чем когда сидел за партой с Изабеллой Свон. Вдохновлённый таким улучшением, пересел обратно на водительское сиденье. Выключил печь, заглушил двигатель и вышел из автомобиля, попутно ставя его на сигнализацию.       Бодрым шагом пересекая парковку, я придумывал аргументы в пользу моего перевода с биологии на, например, физику. Она не так хорошо мною изучена, как химия, но и полным профаном я не был. Аргументы «за» начинались со слов «можно ли поменять», а заканчивались «я прохожу практику в центральной больнице Форкса и там узнаю больше, чем на уроках».       Уже взявшись за ручку двери, я заметил, что моё состояние начинает стремительно меняться. Болезнь, отступившая во время сна и давшая передышку, вновь заявляла о своих правах на мою тушку. Мысли начинали путаться, горло потихоньку саднить, открывая дверь, я закашлял. Новый симптом — простуда прогрессировала.       Административный корпус был пуст, исключая ту самую администраторшу, которую я хотел видеть. Она подняла голову, услышав мой кашель.       — Мистер Каллен! Что-то случилось? — взволновано спросила она, поправляя волосы. Я сглотнул.       Это было ожидаемо, и именно на такой эффект я и рассчитывал. Когда мы только перевелись в эту школу, всё было хорошо. Учителя и администрация нарадоваться не могли на одарённых, неконфликтных и воспитанных студентов, ровно до тех пор, пока не сорвалась Элис. Она, отчаянно любившая искусство, на одном из уроков по этому предмету затеяла спор с преподавателем.       Учитель рассказывал о возникновении какого-то направления в живописи, точно не помню название, и ошибся в нескольких датах, а Элис не смолчала и поправила. Преподаватель не согласился с исправлением, и тут завязался спор. Такого развлечения ученики средней школы Форкса не видели ещё никогда. Учитель посчитал себя оскорблённым, отправил Кроху к директору и потребовал вызвать родителей. Приехала мама Эсми — дипломированный дизайнер — учившая сестрёнку всему, что она знает об искусстве. Естественно Эсми встала на сторону Элис, обвинила руководство школы в найме некомпетентных учителей и посоветовала обиженному преподавателю почитать такую-то книгу, официально признанный историками труд, главной темой которого является живопись и её направления.       Элис вышла победителем из ситуации и запустила своеобразный флешмоб среди Каллен-Хейлов. В течение следующей недели каждый из нас на любимом предмете спорил с учителем. Эсми, а иногда и Карлайл, почти каждый день посещали директора и раз за разом становились на нашу сторону. Дома нас, конечно, ругали за неуважительный тон при споре с учителем, за несдержанность и за неумение промолчать, как делают все умные люди. На наш довод о неправильно преподнесённом материале, вследствие чего ученикам даётся ложная и искажённая информация, они оставили лишь первые два пункта претензий.       Так началась холодная война между нами и педагогическим составом школы. Но это было полбеды. Через год с момента переезда, я начал замечать странные взгляды молодых преподавательниц и сотрудниц административного корпуса. Они косились на меня, подолгу задерживали взгляд и ласково улыбались, стоило встретиться с ними взглядом. Смеха ради, поделившись своими наблюдениями с братьями, я понял, что не один такой. Эммет и Джаспер тоже видели повышенное внимание со стороны женского коллектива школы, сразу индефицировали такие взгляды. Чуточку влюблённые и малость плотоядные — так они их описали.       Моему удивлению не было предела, но пока дамы не напирали и откровенно ничего не предлагали, мы не могли пожаловаться или ещё что-то предпринять. Приходилось терпеть наравне с такими же пожирающими взглядами от студенток.       Поэтому сегодня я рассчитывал воспользоваться неравнодушным отношением со стороны миссис Коул. Она продолжала вопросительно на меня смотреть, затаив дыхание, и уж очень радушно улыбаться. Весь её вид говорил: «Я сделаю всё, что ты попросишь».       — Здравствуйте, миссис Коул, — мне было неудобно пользоваться её симпатией, но хоть какая-то польза должна быть и мне от всех этих откровенно-призывных взглядов. — Я надеялся, что вы поможете мне с расписанием, — сказал я тихим, проникновенным голосом, заготовленным заранее.       Я увидел, как её пальцы мелко задрожали, а дыхание участилось. Моё появление и просьба явно взволновали её.       — Конечно, Эдвард. В чём проблема? — улыбнулась она и нервно провела языком по губам. Возможно, это был жест обольщения, но я предпочитаю списывать это на признак волнения.       — Хотел узнать, можно ли поменять предметы? Биологию, например, на физику? — я старался говорить мягко, улыбаясь с намёком, и чуть поддался вперёд, почти ложась на стойку.       — Какие-то проблемы с мистером Баннером, Эдвард? — она слегка нахмурилась, словно не верила, что у кого-то могут быть со мной проблемы, видимо забыв инцидент двухгодичной давности.       — Нет, просто я уже изучал этот материал.       — О, в той школе с ускоренной программой на Аляске? — она моментально сделала своё предположение, облегчив исполение моего плана.       Да, в Питерсберге у нас был класс для одарённых детей, где осваивали материал быстрее других школ и свободно применяли его на практике. Но прошло уже два года с тех пор, некоторые знания, без повторения, забылись или затерялись в глубинах памяти. Об этом миссис Коул не подумала.       — Вообще-то, Эдвард, на физике слишком много учеников. Мистер Баннер не любит, когда в классе больше двадцати пяти человек.       — Я не доставлю хлопот, — продолжал давить я, хотя и чувствовал, что силы тают, и скоро начну шмыгать носом перед администратором, а вместо приятного баритона — хрипеть. Это явно не поможет мне добиться своей цели.       — Я знаю, Эдвард. Но там просто не хватит места.       — Можно тогда я просто буду пропускать занятия? А свободное время посвящу самостоятельным занятиям, — лучше лишний час почитать литературу или химию, чем слушать по кругу то, что повторялось почти через день в больнице.       — Пропускать биологию? — её брови взлетели вверх, и дымка увлечённости в глазах чуть потускнела. — Но тогда у тебя не будет достаточно предметов в табеле для поступления в колледж. Может тебе стоит поговорить с родителями?       Я наклонился ещё ближе к женщине и хотел уже улыбнуться как можно более располагающе, но боль в горле напомнила о себе спазмом, и получилась какая-то фальшивая гримаса дружелюбия. Сзади раздался шум открывающейся двери, но она тут же закрылась, так что я даже не оглянулся.       Контролируя голос, чтобы не допустить хрипов, я постарался говорить вкрадчиво и настойчиво:       — Пожалуйста, миссис Коул.       Глубоко вздохнув, женщина старалась собраться, проведя по шее ладонью. Вернув себе самообладание, она дрожащим голосом заговорила:       — Ну, возможно я смогу поговорить с мистером Баннером.       Под её неуверенные заверения я почувствовал, как озноб охватил тело, а голова полностью затуманилась. Картинка перед глазами поплыла, и я вцепился в стойку администратора, надеясь, что никто не заметит моего состояния. Но тут вновь открылась дверь, пропуская внутрь порыв холодного ветра, меня затрясло сильнее.       Раздражение вновь с новой силой, и я повернулся посмотреть на этого доброхода, что не закрывает за собой дверь в такую погоду.       Там, рядом с входом, стояла, сжавшись, Изабелла Свон. Я видел, как дверь медленно, сама по себе, закрывалась. Что за девчонка? Ну неужели нельзя было сразу за собой закрыть дверь?       Мурашки пробежали по всему телу, нос уже почти не дышал, а горло, казалось, было изодрано, как будто наждачкой провели. Не желая обидеть или показать своё состояние миссис Коул, я из последних сил выдавил:       — Ну хорошо, вижу, что ничего сделать невозможно. Спасибо за помощь, — и поспешил покинуть корпус, чтобы скорее добраться до машины.       С каждым шагом, несмотря на то, что я закутался очень плотно, ещё и обнял себя руками, мне становилось всё холоднее. Мутные очертания «Вольво» являлись единственным маяком спасения в гуще студентов. Когда я уж почти дошёл до автомобиля, ко мне кто-то подбежал. Приглядевшись, я узнал Кроху. Она остановила меня и обхватила моё лицо ладонями.       — Ты как? — её голос звенел от тревоги, и стало чуточку легче — у меня есть люди, которые любят меня, кому не безразлично моё состояние.       — Плохо, — не стал я врать и храбриться.       Элис кивнула, обняла меня за талию, уютно прижавшись к боку, и повела к ждущим нас ребятам. Приблизившись к ним, я увидел взволнованные лица, даже Розали переживала о моём состоянии. Пытался улыбнуться им как можно ободряюще, но похоже полностью провалился в этом.       Эммет, непривычно хмурый, забрал меня у Элис и помог сесть на заднее сидение. Рядом уже устроился Джаспер, расправляющий скомканный плед, и аккуратно укрыл меня им. Успокаивающая улыбка на его лице придала сил, я откинулся на сидении назад и закрыл глаза.       — Я поведу, — серьёзный голос Розали послышался сквозь туман, я даже порадовался, что именно она сядет за руль. Пожалуй, только ей я могу безоговорочно доверить свою машину.       — Потерпи, Эд, скоро будем дома, — перегнувшись через Джаспера, улыбнулась Кроха, погладив моё плечо.       Неразборчиво промычав слова благодарности, я наконец-то позволил себе отключиться.