(от лица Эдварда Каллена)
Домой я вернулся после полуночи. Заезжая в гараж, я видел — свет на первом этаже ещё не погашен, и в кухонных окнах мелькают тени. Семья ожидала возвращение блудного сына. Не то чтобы они маялись в неведенье жив я или нет. На десятки звонков и смс я всё же ответил одним лаконичным сообщением: «Все нормально, жив. Вернусь, когда остыну». После этого было ещё несколько проигнорированных мною звонков, от всех Калленов и Хейлов, последним пришло сообщение от мамы: «Будь осторожен, мы тебя ждем». Перед Эсми я чувствовал себя особенно виноватым за срыв, необоснованный крик и оскорбление брата. Они не знали причину моей боли, не имели понятия, что своими словами сжигали во мне надежду быть принятым ими. Они не виноваты. В отличии от меня. Да и как я могу требовать что-то от них, когда сам не сделал ровным счётом ничего, не подготовил, так сказать, почву. Никогда не старался возразить Эммету на его ворчание в сторону «недомужиков», которых рекламируют гомофобные пропагандисты, не показывая реально положение дел — геи разные, как и все люди на Земле. Никогда не поправлял Элис, одно время мечтавшую о друге-гее — «ведь это так модно». Я всегда молчал, когда Джаспер с Розали, случайно включив по ТВ прямой эфир с прайда, закатывали глаза, переключая, безмолвно говоря — достали уже со своим выпячиванием. Я боялся им возразить, поправить, объяснить. Боялся случайно выдать себя. Боялся привлечь внимание. Боялся худшего исхода в случае, если они не примут мои доводы и аргументы. Просто жил в страхе. Так как я могу требовать от них понимание? От чего желаю, чтобы они самостоятельно перестали делать обычные для застоялого, пусть и уже более прогрессивного общества, вещи, которые большинство считают не обидными и ничего не значащими? Сидя в машине, в темноте окружающего меня леса, слушая любимый Дебюсси, я понимал — придется что-то делать. Либо признаться семье в причине своего срыва, хотя бы частично, либо отмолчаться, свалив всё на плохое настроение и переходный возраст. Но второй вариант не пройдет с родителями. Благодаря медицинскому образованию, Карлайл дополнительно изучал в университете психологию, помимо обязательной программы. Так же они с Эсми подтянули у себя знания в области детской психологии, когда решились воспитывать не одного, а больше детей. А ведь я так мечтал, совсем недавно, в один момент поделиться откровенно всем с мамой. В моей голове тут же соткалась картинка, как она терпеливо, с доброй понимающей улыбкой выслушивает мои сбивчивые излияния, гладит по голове, держит за руки и говорит, что любит меня, что ничего не изменилось, я по-прежнему её сын. И так у нас появлялся общий секрет, мы могли шептаться, я постепенно переставал сдерживать себя и начинал приглядываться к окружающим молодым людям, не боясь почувствовать симпатию, а после делился с Эсми своими первыми, позволенными самому себе, привязанностями. Быстро стерев влажную каплю с уголка глаза, я зажмурился и крепко сжал руль. Я должен что-то дать им. Не время мечтать. Не время думать о несбыточном. Сегодня многое прояснилось, в том числе факт — не стоит делиться своей тайной с семьей. До конца они не поймут. Да, они приняли Розали и Эммета, но… они не родные брат и сестра, они парень и девушка, ни один из них не наркоман, не хулиган, не алкоголик. Вполне приличные люди. Нормальная пара. Та же ситуация с Джаспером и Элис. Было бы странно, если бы после первой парочки, вторую заклеймили. Понимание свободы выражения в отношении Хейлов и их линз так же вписывалось в основы воспитания и взаимодействия с детьми авторства четы Каллен. Но гомосексуальность? Это другое, для многих, даже в наш прогрессивный век. Учитывая, что отец Карлайла бывший священник, на что я вообще надеюсь? Такие мысли крутились по кругу в голове, пока темнота и музыка прятали меня от всего мира. Но возвращаться было нужно. Несмотря на убежденность в негативной реакции семьи, я их любил, уважал и за многое был благодарен. Дольше нужного нервировать их не стоит, не представляю, что было бы со мной убеги так, например, Элис. Поставив себя на место переживающих неизвестность родных, я собрал свои мысли в кучу и поехал домой.***
Я тянул момент встречи лицом к лицу с семьей как мог. Не торопясь припарковался в гараже. Спокойно выключил печку, музыку; проверил GPS, отключил; поправил зеркала, ремни, чехлы на сидениях. Вышел из машины, протер дворники, боковые зеркала, решил насухо натереть все стеклянные поверхности и задержался минут на двадцать. Закрыл автомобиль, неспешно прошел от «Вольво» до двери из гаража в дом. Тихонько зашел в тёплое помещение. Спокойно направился в прихожую по узкому коридору, идущему параллельно гостиной, оставил уличную одежду и обувь. Сделал шаг в светлую гостиную и сразу наткнулся на бледную Эсми, стоящую в проеме кухни, скрестив руки на груди и строго поджав губы. Её глаза блестели. Я никогда не сбегал. Никто из нас, даже в первые месяцы, не сбегал. Я впервые заставил мать так нервничать, терзаться в неизвестности и страхе никогда не увидеть больше своего ребёнка. — Мам, прости, — смущенно и виновато прошептал я, делая робкий шаг ей навстречу. Она вздохнула, закрыла на секунду глаза. За её спиной показался молчаливый Карлайл, не делающий попыток заговорить или приблизиться, решение было за Эсми. Она сглотнула, открыла блестящие от непролитых слез глаза и раскрыла руки. Я, не думая ни секунды, тут же подскочил и обнял её. Она привстала на носочки, я согнулся — разница в росте казалась такой комичной в этот момент, ведь я не чувствовал себя взрослым, нет, я словно вернулся в детство. В тот период, когда окончательно принял Калленов как свою семью и позволил им считаться родителями, не только на бумаге, но и в реальности. — Эдвард, — хриплый, добрый голос Карлайла раздался рядом с моей головой. — Ты должен объясниться. История уже была придумана. Дорогу домой я заполнял не самокопанием, а проработкой убедительной причины для столь эмоционального срыва. Надеюсь, данная история послужит началом преображения мышления моей семьи в позитивном ключе об лгбт-сообществе, ну или хотя бы о людях, принадлежащих к нему. — Он и его друзья не правы, — тихо ответил я, отстраняясь от мамы и проходя на кухню, даже не уточняя о ком веду речь. Сев за барную стойку, я приглашающе показал родителям на пустующие места напротив. Те молча сели, в ожидании посмотрев на меня. — Эммет и его история, — я покачал головой. — Вы же знаете, что я плохо схожусь с людьми, как бы не старался. Мне нужно много времени, чтобы привыкнуть к ним. Многих это не устраивало, и я перестал пытаться, перешел на безопасный поиск собеседников. — Интернет, — кивнул отец, мама еле заметно улыбнулась мне. — Да, так вот, у меня есть подруга. Мы читаем много общей литературы, она тоже любит музыку и одно время, — я опустил голову, словно стесняюсь, — мы встречались на расстоянии. Это продлилось не долго, — сразу заверил их я, уже твердо смотря им в глаза. Эсми выглядела очень расстроенной. — Но мы остались друзьями. Как-то она пропала на несколько дней, я переживал. Когда она появилась в сети, то сказала о потере близкого друга. Он покончил с собой из-за издевательств в школе, он был геем. Я замолчал. Дал им самим додумать все выводы, которые напрашивались сами собой. — Меня потрясло это известие, я узнал все подробности у подруги, проникся проблемой, и теперь негативно отношусь к подобному отношению и поступкам. — Мы понимаем, милый, — кивнула потрясенная мама. Именно она должна была первой отреагировать. Больше всего на свете Эсми Каллен ценила детей, может это вытекало из-за её личных проблем и потерь, но она не могла помыслить, что какой-то ребёнок, подвергался настолько сильным издевательствам, что дошел до крайней точки. Думаю, Эммета ждет лекция о недопустимости малейшего ущемления личности человека, с наставлением передать её друзьям-товарищам. Это меня вполне устраивало. Может тому парню это хоть как-то поможет. Хотя я и не верю, люди не настолько сознательны, чтобы поменяться после внушения от какого-то давнего знакомца. — Ясно, — более лаконично отреагировал Карлайл, задумчиво разглядывая меня. Его отвлечь несчастной судьбой чужого ребёнка мне не удалось. Отец — врач, смертей, в том числе и от сведения счетов с жизнью, он повидал достаточно, так что особого шока у него это не вызвало. Подобное встречается сплошь и рядом и поражает только впечатлительных людей или тех, кто сталкивается с этим впервые. — Я не буду извиняться перед Эмметом, — не видя смягчения от отца, твердо сказал я. — Конечно, — кивнула мама. — Я ему всё объясню, а там вы уж сами разберетесь. Только прошу, мне не по нраву долгие ссоры в этом доме, — строгий, прожигающий насквозь, взгляд всегда мягкой Эсми убеждал лучше криков и приказов. Меня отпустили спать. Поднимаясь наверх, я возблагодарил всех богов, о которых знал, что у меня отдельная комната. Пробираться на враждебную территорию среди ночи я бы не рискнул, скорее просто остался ночевать на диване в гостиной.***
Это утро оказалось тихим. Не было криков Элис и Эммета, ворчания Роуз и раздраженного шипения невыспавшегося Джаспера. Эсми не щебетала как обычно, накрывая на стол. Карлайла уже не было дома. Я, в общем, тоже не спешил разговаривать с кем-либо, поэтому просто старался не смотреть на ребят и лишний раз не взаимодействовать с ними. На улице выпал снег. Немного, но полянку и деревья возле дома красиво укрыло белым одеялом. Ночью я застал только заморозок, снег появился видимо только под утро. Эта демо-версия зимней сказки смягчила моё настроение, и думаю, я уже не выглядел, как готовый покусать ближнего своего, стоит тому открыть рот. По этой причине, скорее всего, Эммет и заговорил, стоило нам отъехать от дома: — Что это вчера было, Эд? — Ничего, — сухо ответил я, разом растеряв всё своё добродушие. — Извиниться не хочешь? — чуть грубее спросил брат. Эсми явно не успела с ним поговорить, ну или он просто не считал себя виноватым в этой ситуации. В чем-то он возможно и прав, но… — Нет. — Куда ему до нас смертных опускаться с объяснениями и извинениями, — капала ядом Роуз, пнув сзади моё сиденье. Я зашипел сквозь зубы. Все вновь замолчали. Припарковавшись на своём обычном месте, я дождался, пока все выйдут. Так же как и вчера, я тянул время, прежде чем самому покинуть салон. Ребята не ушли далеко. Остановились в метрах десяти от меня, о чем-то переговаривались, изредка кидая взгляды в мою сторону. Я понимал их. Это первая крупная ссора со времен наших притирок в начале совместного житья. Тогда подобных ссор, наступаний на больные мозоли и просто взаимных оскорблений было море. Родители старались сглаживать конфликты, и постепенно мы смогли нащупать грани дозволенного в общении друг с другом, прониклись симпатией, приняли в семью, и всё наладилось. Мы редко ссорились, больше по пустякам, мирились быстро и шумно, иногда с драками, шуточными, иногда со слезами (как с Розали). Но чтобы игнорировать? Нет. Мы настолько привыкли быть вместе, друг за друга, что просто не представляли себя отдельно, без какого-либо взаимодействия с братом или сестрой. Эта ситуация выбила нас из колеи, расшатала устойчивый мир и гармонию в семье. Возможно, это стоило сделать раньше? Все-таки один из нас не был самим собой большую часть жизни. Я не пошел в школу, но и не присоединился к ребятам. Просто остался стоять у «Вольво», рассматривая школьников. Мы редко обращали пристальное внимание на остальных студентов, нам хватало друг друга. Но Элис права, когда-то нужно расширять границы исключительно семейного круга общения, добавляя в него друзей? В этот момент на стоянку медленно, но при этом очень громко, заехал ржавый красный пикап «Шевроле». Изабелла Свон и её грозный монстр, прошу любить и жаловать. Усмехнувшись своим мыслям, я следил, как она аккуратно паркуется, словно просчитывает каждый занятый дюйм. Остановив своего зверя с громким хлопком, испугавшим близстоящих учеников, девушка через несколько секунд покинула машину. Крепко держась за дверцу, она почти на цыпочки ступала на асфальт, словно боялась упасть в тот же миг, как отпустит своего защитника — красный пикап. Белла вскинула голову, осматривая парковку. Пристально вглядываясь в каждого студента, девушка очевидно искала кого-то конкретного. Наконец её взгляд встретился со моим. Она задержала своё внимание на моём лице дольше положенного — скорее тупо уставилась, не моргая, — и я чисто из вежливости кивнул ей, приветствуя, дабы хоть как-то сгладить неловкость момента. Девушка поспешно кивнула в ответ, покраснела и отвернулась, продолжая держаться за свой автомобиль. Похоже, мисс Свон боится льда, а точнее того, что он делает с координацией человека. Я вроде как хотел расширить круг знакомств, да и Элис жаждет, чтобы я подружился с этой девчонкой. Значит судьба! Улыбнувшись своим мыслям, я обогнул «Вольво» и пошел в сторону пикапа, по дороге наблюдая, как Белла что-то рассматривает на своих шинах с очень уж трогательным выражением лица. Я был как раз в паре шагов от девушки, когда услышал этот звук. Надсадный визг тормозов. Он быстро становился громче, отражаясь болью в ушах. Посмотрев в сторону откуда он шел, я вздрогнул. Страх не парализовал меня, и я буду благодарить своё тело за это очень долго. Нет, он заставил меня действовать. Белла застыла столбом между синим фургоном, который заносило на льду, а тормоза бесполезно скрипели, и своим Шевроле. Я рванул к ней со всей возможной скоростью. Не раздумывая, я врезался в застывшую девушку, толкнув нас в сторону от летящего автомобиля. Мы оказались на земле, рядом со светло-коричневой машиной, припаркованной следом за пикапом Свон. Послышался глухой стук, что-то ударилось об асфальт. Падая, я оцарапал ладонь, проехавшись по асфальту голой кожей, и не сдержал стона. Скрежет металла повторился с оглушительным лязгом, режущим барабанные перепонки, когда мы уже сидели в относительной безопасности, и казалось, прошла вечность с начала всех действ. Но думаю, авария заняла от силы секунд пять. Повинуясь болезненному любопытству, я повернул голову в сторону звука и чуть не заорал. Фургон опасно накренился в нашу строну, явно норовя придавить двух незадачливых студентов. Не знаю зачем и на что я рассчитывал, но инстинктивно выбросил руку вперед, со всей имеющейся силой оттолкнув машину в сторону. Как ни странно это помогло, повезло, что водительское сидение расположено на противоположной от нас стороне, иначе перевес бы сыграл не в мою пользу. Фургон всё же обрушился на асфальт на все четыре колеса с таким ударом, что посыпалось стекло. Я сидел и не мог поверить, что пережил всё. Вот ОН, в считанных сантиметрах от меня, стоит, немного покачиваясь от столкновения с землей. Фургон, который мог стать погибелью Беллы Свон и меня, парня, который, не подумав, кинулся, в заведомо проигрышной ситуации, спасать еле знакомую девчонку. Чудо, да и только. Я медленно, до сих пор неверяще, опустил остановившую автомобиль, АВТОМОБИЛЬ!, руку. Один долгий миг стояла абсолютная тишина, а потом со всех сторон раздались громкие вопли, и во внезапно наступившем бедламе можно было различить, как несколько голосов выкрикивают имя Беллы. Это заставило меня очнуться. Повернувшись к всё ещё не пошевелившейся девушке, я спросил: — Белла, ты в порядке? — Всё нормально, — заторможено ответила она. Прищурившись, я заметил на левой стороне её головы кровь. Так вот откуда был звук удара, когда мы только начали спасаться от фургона-убийцы. Возможно сотрясение, наложенное на шок. Девушка попыталась встать, но я придержал её за руку, не давая сделать задуманное. Ей стоило сначала показаться врачам, голова — это не шутки, чуть не так себя поведешь с сильной травмой и всё — инвалидность. — Осторожно, — сказал я, хриплым голосом, в горле пересохло от интенсивности событий. Она начала вырываться, тогда я добавил. — Кажется, ты здорово ударилась головой. — Ой, — удивленно сказала она, притрагиваясь к ране. — Вот и я так подумал, — у меня вырвался нервный смешок. Похоже, напряжение начинает отпускать. — Черт, как ты… — она запнулась на секунду. — Как ты подскочил так быстро? Видимо шок от пережитого потрясения и удар сказались на её воспоминаниях. — Я же почти стоял рядом с тобой, — серьезно ответил я, надеясь достучаться до правдивых воспоминаний в её голове, смотря прямо в её карие глаза. Крики зазвучали ближе, люди с их заплаканными лицами окружили место аварии, отвлекая нас от разговора. — Не двигайтесь, — приказал кто-то. — Достаньте Тайлера из машины, — крикнул кто-то еще. Вокруг нас развернулась бурная деятельность. Белла попробовала было подняться ещё раз, но я нажал на её плечо, не давая сделать задуманное. — Посиди немного, — предложил я. — Но мне холодно, — заныла она. Я тихо рассмеялся, похоже у кого-то странная реакция на стресс. Серьезно? После аварии и травмы она думает лишь о ненавистном ей холоде? «Может удар оказался сильным и повредил область логического мышления?» — с иронией подумалось мне. — Ты был там, — заговорила девушка. — Около своей машины. — Нет, ты ошибаешься, я... — начал я объяснять, но она бесцеремонно перебила меня. — Я видела тебя, — твердо сказала Белла. Послышались более грубые голоса — это взрослые прибыли на место происшествия. Девушка же упрямо продолжала спор, словно не замечала ничего за пределами нашего вынужденного убежища. — Белла, я был рядом с тобой во время аварии и оттолкнул тебя с пути фургона, — старался мягко, но твердо объяснить ей я. — Нет, — она упрямо выдвинула вперед подбородок. — Пожалуйста, Белла, поверь, — я устал, а это разговор лишь усугублял моё состояние. — Почему? — требовательно спросила она. Послышался вой сирен. — Я всё объясню позже, ладно? — не было у меня никакого желания сейчас бороться с её выборочной амнезией. Вот прибудем в больницу, пусть отец этим и займется. — Ладно, — сердито согласилась Белла. Понадобились усилия шести санитаров и двух учителей — мистера Варнера и тренера Клаппа, — чтобы отодвинуть фургон и подтащить к нам носилки. Бретт, знакомый мне медик, был одним из тех, кто прибыл на место происшествия. Я сразу запротестовал, что смогу самостоятельно дойти до скорой и адекватно оцениваю своё состояние, парень не спорил, сосредоточив своё внимание на пострадавшей девушке. Подумав, что мисс Свон может приуменьшить свои увечья, да и мыслительный процесс ещё не восстановился после пережитого, я сообщил Бретту об ударе головой и возможном сотрясении. Белле это явно не понравилось, всю дорогу до машины скорой помощи я чувствовал её прожигающий мою спину взгляд. Я сел на переднее сидение, рядом с мистером Крип, веселым мужчиной, ему было около пятидесяти лет, двадцать пять из которых он проработал водителем на скорой. Когда у меня бывали перерывы во время немногочисленных смен в больнице, я часто пил чай с ним. За годы своего опыта он насобирал огромное количество невероятных историй — от смешных до самых трогательных, куда там Голливуду, и любил делиться ими с неразумной молодежью. — Как ты, парень? — встревоженно спросил мужчина. Его морщинистое лицо обзавелось ещё одной складкой беспокойства, аккурат промеж бровей. — Я в порядке, мистер Крип, — успокаивающе улыбнулся я старшему товарищу и откинулся на спинку сидения. Я не был в порядке. Постепенно до меня начало доходить все, что произошло. Я держался лишь из-за Беллы, не хотел нервировать её ещё больше. Но теперь, когда я был в безопасности, меня начинало потряхивать. Стоило отвлечься, нужно продержаться только до кабинета отца, там я смогу дать волю эмоциям, смогу побыть маленьким испуганным мальчиком. Но не здесь — на глазах у всей школы, коллег по работе и этой девочки, для которой на короткий миг стал героем. Не нужно портить такое замечательное амплуа своими нервными истериками, так ведь? Послышалась сирена и к машине скорой помощи подъехал полицейский картеж. Шериф Свон прознал об аварии. Что же с ним будет, когда он увидит главную участницу событий? — Белла! — крикнул шериф, появившись у распахнутых задних дверей машины. — Да всё нормально, Чар… папа, — услышал я до сих пор заторможенный голос девушки. — Со мной ничего не случилось. Шериф явно не поверил дочери и повернулся к ближайшему санитару, чтобы услышать независимое мнение. До местной больницы нас сопровождал полицейский эскорт. Пока Беллу выгружали на носилках, я быстро покинул машину и поспешил в здание. Мне нужно было найти Карлайла. Слезы стояли уже в горле и я в любую секунду мог сломаться. Пожалуйста, только не на людях, пожалуйста. Пять минут пути и вот заветная дверь ординаторской, оставалось надеяться, что отец там один. — Карлайл! — громко, надрывно позвал я его, заходя в помещение. Отец поднял голову, озабоченно посмотрев на меня. — Эдвард, что… — начал он говорить, вставая из-за стола за которым заполнял какие-то документы, но я без сил рухнул на колени прям там, где стоял. Отец тут же бросился ко мне. Я уже не мог сдерживать себя. Моё тело колотила дрожь, голову заполонили кадры возможных менее благоприятных исходов, которыми всё могло закончиться сегодня. Мою грудь сдавливали рыдания, а из глаз рекой текли слезы. Я не мог говорить, лишь всхлипывать, дрожать и сжиматься в комочек. Карлайл сидел рядом и обнимал меня. Он укачивал моё вздрагивающее тело, нашептывая что-то успокаивающее. Мне так нужно было почувствовать себя в безопасности, отпустить себя и перестать быть героем, которым я сегодня оказался из-за своей импульсивности. Плача, я проигрывал в своей голове варианты альтернативного развития событий, где мне не удалось спасти Беллу, и синий фургон раздавил бы девушку, сломав все кости, расплющив и превратив в кашу внутренности, а море крови растеклось бы лужей вокруг покореженных автомобилей. Или я, бросаясь наперерез, спасаю девушку, но сам подвергаюсь смертельному удару сбоку, который вдавливает меня в пикап, раскрошив грудную клетку, раздавив легкие и сердце. Эти видения заставили ужаснуться меня ещё больше, но остановить их я был не в силах. Лежа в объятиях отца, на холодном больничном полу, я являл собой комок боли, страха, паники. Мои натянутые во время аварии как струна нервы не выдержали напряжения и, наконец, лопнули. Я лишь рад, что смог оттянуть данный момент до встречи с отцом. Не знаю, сколько продлилась моя истерика, но чувство облегчения в конце концов посетило меня. Ничто больше не мешало дышать, рыдания сменило хриплое дыхание, слезы постепенно высохли, и я ощутил что-то отдаленно напоминающее спокойствие. — Всё? — обеспокоенно спросил Карлайл, когда я отстранился от него. Стараясь не смотреть в его глаза, я кивнул и начал подниматься на ноги. Отец тоже встал. Украдкой вытирая рукой мокрое лицо, я постепенно восстанавливал стабильное душевное состояние. Карлайл молча наблюдал за мной, давая время собраться с мыслями и самому всё объяснить. Я видел страх в его глазах, когда осмелился посмотреть прямо на него, но лицо отца оставалось беспристрастным, спокойным и надежным. Присев на диван, стоящий в углу ординаторской, я обхватил голову руками, стараясь в голове проиграть правильную речь. Не хотелось бы пугать отца больше положенного, он и так не знает, что сейчас думать, ведь подобное поведение мне не свойственно. Впрочем и подобного страха я никогда не испытывал. Никогда ещё я не был так близок к смерти, даже когда жил с отцом. Там угроза висела над мамой, а не мной. — В школе случилась авария, —медленно начал я. — Жертв нет, все живы и относительно здоровы, максимум глубокие порезы и ушибы, может сотрясение мозга, — заранее обговорил я важные детали. Карлайл ощутимо расслабился. Выдвинув стул, он сел на него лицом к спинке. Теперь в его взгляде читалось любопытство с непониманием, тоже я мог видеть на его лице. — Я... — в горле пересохло, но я мужественно продолжил. — Я поспособствовал тому, чтобы жертв было меньше. — Это тебя занесло? — удивился и одновременно ужаснулся отец, восклицая. — Что? Нет! — закачал я головой, протестуя. Я конечно не каскадёр и смертельные трюки выделывать не могу, оставаясь при этом живым, но и вожу достаточно аккуратно, как для человека с двухлетним стажем и вроде как юностью в самом расцвете. — Парня одного занесло на повороте, — терпеливо продолжил я объяснять. — Тормоза на льдистой дороге не сработали как нужно, и его машина неслась прямо на девушку, стоящую у своего пикапа. Я оказался рядом, хотел с ней поздороваться и помочь, — брови Карлайла приподнялись, я фыркнул. — В общем оказался в нужном месте и успел оттащить её с траектории удара, но не рассчитал и уронил нас на асфальт, отчего она ударилась головой. Ты же посмотришь её? Я боюсь, что по неосторожности слишком сильно приложил её об землю. Лицо отца из озадаченного, превратилось в удивленное и полное гордости. Я специально не стал описывать аварию детально, иначе испуг настиг и его тоже. Пусть лучше считает меня вовремя сориентировавшимся и не растерявшимся сыном, чем «сыном, который чуть не умер». Вот только не учел одного, ребята всё видели. Они знали, что я рисковал жизнью, а не просто выдернул Свон из-под колес. А значит, у мамы вполне может случиться истерика или обморок. Но менять свои показания я пока не собирался. Я невольно застонал, осматривая свои ладони с множеством мелких царапин. Карлайл обратил на это внимание и, чертыхнувшись, полез в крайний шкафчик, висящий на стене у окна. Взяв оттуда бутылочку, марлю и тампоны, поспешил ко мне. — Давай сюда, — он осторожно взял мою правую руку и облил её жидкость из бутылочки. Перекись в ране запенилась, уничтожая загрязнения и микробы. — Конечно, я посмотрю всё ли в порядке с девушкой. Как её зовут? — отец аккуратно прошелся тампоном по очищенной ране, которую повторно облил перекисью. — Изабелла Свон, — обреченно ответил я, шипя сквозь зубы, когда Карлайл перешел к левой руке. — Она довольно интересная особа, оказывается, — смешок сорвался с губ отца, и я усмехнулся вместе с ним. Да, он прав, в жизни Калленов мисс Свон стало что-то слишком много. — Так ты решил с ней подружиться? — Элис в чем-то права, нам стоит иногда выходить за рамки семьи, — я грустно улыбнулся ему. — Она, по крайней мере, не успела мне надоесть. Он кивнул, приподняв один уголок губ, и вытер насухо мою левую ладонь. Когда он собирался завязать марлю на руках, я убрал их. — Не нужно, раны не глубокие, кошка и то глубже свои когти вонзает. Карлайл нахмурился, но настаивать не стал. Убрав ненужные уже медикаменты, и выкинув использованные тампоны, он надел на шею фонендоскоп. Посмотрев на меня с веселой улыбкой, отец сказал: — Похоже у меня есть пациенты, — и вышел из ординаторской. Я поспешил за ним. Заметив хвост, он махнул мне в сторону приемного отделения, понимая, что я хочу убедиться в малом причинении вреда своим спасением. Сам Карлайл пошел к врачам скорой помощи, которые столпились около поста медсестры. Стараясь идти прогулочным шагом, не выдавая своего волнения, я лишь надеялся, что не выгляжу заплаканным ребенком — с красными глазами, носом и губами, которые кусал на протяжении всей истерики. Но проходя мимо стеклянного шкафа с игрушками, предназначенными для самых маленьких пациентов, я уловил своё отражение. Да, глаза чуть покраснели, как и губы стали алыми и вспухшими, словно я целовался целый час не переставая, но это не бросалось в глаза на фоне общей бледности от переживаний и нервотрепки. Зайдя в приемный покой, я увидел израненного, в бинтах, Тайлера Кроули, мы вместе ходили на английский. Он что-то бормотал, повернув голову в сторону лежащей с закрытыми глазами Беллы. — Она спит? — негромко спросил я, стараясь не напугать своим внезапным появлением и так явно нервничающего парня. Белла тут же открыла глаза, стоило ей услышать мой голос. Я усмехнулся, она явно притворялась, неужели компания Кроули настолько скучна или надоедлива? Девушка наградила меня злобным взглядом. Точно, я ж сдал её врачам, как ребёнок. — Эй, Эдвард, мне, правда, очень жаль… — начал Тайлер. Я поднял руку, чтобы остановить его. — Нет крови — нет вины, — сказал, улыбнувшись. Присев рядом с Тайлером, я снова посмотрел на Беллу. — И что, каков диагноз? — поинтересовался я. — Да всё со мной в порядке, просто не выпускают, — пожаловалась она. — А почему тебя не привязали к каталке, как остальных? — Всё дело в личных связях. Но ты не бойся, я пришел с подмогой, — мне нравилось, что её речь больше не была растянута. Она стала более спокойна, и её настроение больше не скакало от упрямства до ярости. Вдруг она застыла с открытым ртом, смотря поверх моего левого плеча. Обернувшись я увидел отца. Да, у большинства молодых девушек реакция на него одинакова. Если бы Карлайл так не любил Эсми, мог бы даже не думать кого искать себе для удовлетворения. Стоило только попросить и очередь выстроится километровая, а может и того больше. — Итак, мисс Свон, — заговорил отец мягким, добродушным голосам. — Как Вы себя чувствуете? — Всё в порядке, — ответила она раздраженно. Карлайл подошел к лампе-экрану над койкой девушки и включил ее. — На рентгене ничего нет. Голова болит? Эдвард сказал, что удар был очень сильным. — Нет, ничего не болит, — сказала Белла. Я же наблюдал за работой отца. Меня всегда восхищала его естественность в эти моменты. Он словно родился в белом халате. Пациенты его любили, коллеги уважали, а любая болезнь под его наблюдением отступала в два раза быстрее, чем у другого специалиста. Или просто так казалось? Но я всё чаще ловил себя на мысли, что хочу стать как он, хочу в своё время стать им — врачом от природы, с талантом, видимым невооруженным глазом. Никогда Эдвард Мейсон-старший не вызывал у меня такого желания. Движения Карлайла были легкими, едва заметными, когда он осматривал голову Беллы. Я заметил, как она поморщилась, отец тут же спросил: — Здесь больно? — Совсем чуть-чуть, — явно соврала она. У меня вырвался тихий смех, она пытается обмануть опытного доктора, что ж, удачи ей. Она подняла на меня глаза, и я покровительственно улыбнулся ей. Пусть тешит себя, считая себя самой умной. Она сощурилась. — Ваш отец в зале ожидания – можете поехать домой вместе с ним. Но если почувствуете головокружение или будет двоиться в глазах, немедленно возвращайтесь, — продолжил Карлайл, не обращая внимания на наши переглядки. — А можно мне пойти в школу? — спросила Белла. Я удивился, да, травма небольшая, сотрясения нет, но школа, после такого? — Думаю, сегодня следует отдохнуть, — возразил отец. Девушка взглянула на меня. — Но ведь он идет в школу? — почти прошипела она. Её отчего-то задевало такое распределение. — Ну, должен же кто-то принести благую весть о том, что мы остались живы, — весело произнес я, стараясь поднять ей настроение и убрать злость из её голоса. — Вообще-то, полшколы собралось в зале ожидания, — внес ясность Карлайл. Правда? Хотя чему удивляться, прекрасный повод прогулять хотя бы один-два урока. — О, нет! — простонала Белла и закрыла лицо руками. Похоже, такое пристально внимание смущало девушку. Интересно, как она справлялась в первые дни, когда только появилась в новой школе, где каждый норовит залезть в душу? Отец поднял брови. — Хотите остаться? — Нет-нет, — быстро затараторила она и, спустив ноги, поспешно спрыгнула с высокой койки. И свалилась прямо на Карлайла. Он с тревогой посмотрел на неё, а я старался не засмеяться. — Всё хорошо, — повторила она. — Примите «Тайленол» от головной боли, — сказал отец, устанавливая девушку вертикально. — Голова почти не болит, — вновь заотнекивалась она. — Вам повезло, что более серьезных травм и увечий не случилось, не стоит пренебрегать своим здоровьем из-за желания перетерпеть и казаться сильнее, — строго посмотрев на неё, сказал Карлайл, стараясь донести до этой упрямой особы всю опасность травм головы. — Просто повезло, что Эдвард стоял рядом со мной, — перевела стрелки Белла, не зная, что я уже, как и она, обставил ситуацию ничего не значащим событием. — О да, — рассеянно ответил отец, обращая уже всё своё внимание на бумаги, которые держал перед собой, потеряв интерес к, относительно здоровой, пациентке. Он отвернулся и пошел к Тайлеру. — А вот Вам, боюсь, придется задержаться здесь подольше, — заявил Карлайл парню и начал осматривать его порезы. — Можно с тобой поговорить? — тихо прошипела Белла, подойдя ко мне вплотную. Я отошел на шаг, от раздражения стискивая челюсти. Не люблю, когда покушаются на моё личное пространство столь беспардонно. — Тебя ждет отец, — тихо сказал я, почти не разжимая зубы. Ей стоит помнить о родных, наверняка шериф весь извелся от переживаний за единственную дочь. Нас у Калленов хотя бы пятеро было. Плохая шутка. Она бросила взгляд на Тайлера и Карлайла. — Я хотела бы поговорить наедине, если ты не против, — упрямилась мисс Свон. Я раздраженно закатил глаза, повернулся спиной и быстро пошел к выходу. Плевать, если ей пришлось бежать, я сегодня и так пережил достаточно, чтобы участвовать в непонятных разговорах. Зайдя за угол, я остановился и развернулся лицом к запыхавшейся девушке. — Чего ты хочешь? — с досадой спросил я. Я устал, я перенервничал, меня ждет дома мама, которой уже могли доложить о происшествии сестры и братья, она, скорее всего, успела мысленно меня похоронить и воскресить. А так же впереди разговор с отцом об умалчивании некоторых фактов, ведь его наверняка тоже посвятят в подробности моего безрассудного геройства. — Ты должен мне всё объяснить, — стараясь звучать по-взрослому сурово, произнесла Белла. — Я спас тебе жизнь, что тебе ещё нужно? — серьезно, чего этой девчонке надо? — Ты обещал. — Белла, ты ударилась головой и сама не понимаешь, что говоришь, — сказал я. Действительно, я думал ясность ума вернулась к ней, и этого бреда, вроде моего мгновенного перемещения от своей машины к ней, не будет. — У меня с головой всё в порядке, — гневно воскликнула она и поморщилась. Ага, конечно. — Чего ты от меня хочешь, Белла? — я не мог понять, что ей нужно. Вроде же всё понятно, уж я ей точно ничем не обязан, насколько я могу помнить все события произошедшие этим утром. — Правды. Я хочу понять, почему должна лгать из-за тебя. — Лгать? Что, по-твоему, произошло? — удивленно, спросил я. Что она несёт? Её прорвало: — Я точно помню, что ты не стоял рядом со мной, Тайлер тоже тебя не видел, так что не говори мне, что я ударилась головой. Фургон должен был раздавить нас обоих — но мы живы… и твои руки остановили фургон, ты его просто оттолкнул, а у самого — ни царапины… и фургон расплющил бы меня, но ты как-то сбил его с пути… — речь девушки была сбивчивой и больше походила на бред сумасшедшего. Я изумленно смотрел на неё, не в силах уложить в голове то, что она пытается мне доказать. — Я сбил и остановил фургон? — переспросил я, сомневаясь в здравом уме Беллы. Может ушиб оказался сильнее, чем показал рентген? И задета та часть мозга, которую можно просмотреть только на томографии? Попросить, что ли отца, перепроверить все? Она кивнула, скрипя зубами. — Тебе же никто не поверит! — почти насмешливо сказал я. Серьезно, кто вообще может считать реальным такую чушь, супергероев с их суперсилами не существует. — А я никому и не скажу, — медленно проговорила она. Я удивился, тогда для чего это все? — Тогда в чём причина этого разговора? — Я не люблю врать, поэтому, если приходится, то хорошо бы иметь достойную причину, — упорствовала она. Я устало вздохнул: — А нельзя просто сказать мне «спасибо» и оставить это дело в покое? – было уже выше моих сил спорить с ней. Она явно верила в то, о чём говорила. Возможно, со временем, когда заживут ушибы, фантазию вытеснит реальность. — Спасибо, — грубо сказала она. — Ты же продолжишь упорствовать, ведь так? — почти застонал я. — Да! — Отлично, надеюсь, разочарование тебе по душе, — раздраженно бросил я, стараясь уйти от этой сумасшедшей подальше. Она перехватила мою руку, когда я старался обогнуть её. — Зачем ты вообще туда полез? — посмотрела она мне в глаза, пришлось повернуться к ней, для видимости цивилизованной беседы. — Не знаю, — честно ответил я и вырвал свою руку из довольно крепкой хватки девушки. Удаляясь с каждым шагом от Изабеллы Свон, я начинал понимать — в ближайшее время мне не отделаться от этой девчонки. Она словно поставила целью со дня своего приезда обвить мою жизнь собой, не давая вздохнуть без упоминания её имени или непосредственного присутствия. Форкс — или судьба? — за что-то невзлюбили меня, привязав ко мне мисс Свон. Только вот за что?