Я - человек

(от лица Эдварда Каллена)

      После звонка прошло минут пять, может меньше, прежде чем я смог вернуться из своих мыслей.       Белла действительно беспокоила меня. Я начинал к ней привыкать, переживать за неё, а её непонятные предположения про суперсилы или укус паука, радиоактивного, немного напрягали.       Когда Карлайл рассказывал нам, где побывала Элис, мы были удивлены. Даже дети понимают, оказаться в психиатрической больнице — страшно. Особенно если ты здоров и твои детские игры-фантазии принимают за манию или шизофрению.       Родители Элис являли собой оплот образцовых граждан США. У них была своя модель поведения, они старались, чтобы их жизнь выглядела как с картинки и вызывала зависть своей образцовостью и нормальностью.       Среднестатистическая жена: в платьях мягких цветов до колена, аккуратно, волосок к волоску, уложенная прическа, туфли на маленьком каблуке и неизменный фартук на талии. Кадр из фильмов шестидесятых, не иначе. Муж — костюм, дипломат, начищенные лаковые туфли, очки и серьезный взгляд. Дом — двухэтажный коттедж, светлый снаружи и внутри, ухоженный сад, стриженый газон и семейный автомобиль, припаркованный у гаража.       А дочь должна являться примером для всех соседей: послушной, милой, умной, в светлых платьицах и с милыми хвостиками. Никогда не ругаться и не драться, не растрачивать своё время на глупости и предпочитать активным играм те, что воспитают в ней будущую идеальную женщину и жену (дочки-матери, посудка и тому подобные развлечения).       Но Элис не была образцом под идеал. Как она говорила сама:       — Мне нравилось носиться с мальчишками, лазить по деревьям и воображать себя друидом. Я всегда была сорванцом, что очень огорчало маму и злило отца.       Они боролись с ней.       Приглашали сестру-настоятельницу из местной церкви для проведения поучительной беседы. Кроха до сих пор десятой дорогой обходит все, связанное с религией. Даже к деду Алистеру, отцу Карлайла и священнику, предпочитает не ездить, а общаться только по телефону.       Обращались к детскому психологу по поводу коррекции поведения, но им отказали. Элис повезло, что в их городе работала добросовестная женщина, ценившая свою работу и понимающая, как ей надо поступить. А именно — не помогать родителям в переделке детей под нужный им шаблон, а помочь детям в их самопознании и налаживании общения с родными. Она старалась помочь правильно, а ни как хотел мистер Брендон, папа Крохи.       Эл рассказала, что очень хорошо запомнила момент, когда отец вскочил и закричал на психолога:       — Мы нормальная семья! Это с ней что-то не так! А Вы просто ничего не смыслящая в науке женщина! Кто Вам вообще разрешил работать по этой специальности? Лезете в мужское дело, и будете мне говорить, что я не правильно отношусь к своему ребёнку и должен её понять и принять! Она ненормально себя ведет! Да с кем я разговариваю, баба она и есть баба.       После этих слов родители Элис больше не посещали сеансы у любых психологов. Просто начали игнорировать её вызывающее и ненормальное, для них, поведение.       Этот хрупкий мир между ними разрушился, когда Крохе стукнуло десять. На уроке культурного воспитания (куда её записала мать, чтобы привить хотя бы что-то девичье, как она считала) учитель рассказывал о Древней Греции и её мифологии. Они немного задели роль пророков в легендах, и это взбудоражило Элис. Она загорелась мечтой стать прорицателем, говорить людям о будущем и предотвращать страшные события, зная о них заранее.       — Я бежала домой, предвкушала, как расскажу всё маме, как мы вместе с ней будем раскрывать мой дар, — голос сестры был печально мечтательным, как у людей, которым пообещали горы благ, но дали лишь фантик от конфетки.       Элис как раз только почувствовала себя среди нас своей, поняла, что мы не будем над ней смеяться, когда решила поделиться своей историей. С Роуз они и вовсе выглядели как сиамские близнецы — не отрывались друг от друга. Джаспер ревновал, но молчал, лишь держался поблизости.       Я ещё не знал тогда, что с ними случилось, но предпочитал просто наблюдать. Чему меня научил Мейсон-старший и приют, так это молчать и не задавать лишних вопросов.        «Мне важно знать, на моей ли вы стороне», — такое приглашение мы услышали от Крохи в один из вечеров.       — Но мама не обрадовалась моим мечтам, — продолжила Элис, благодарно улыбнувшись Розали, подсевшей к ней на кровать и взявшей её за руку. Мы, парнями, расположились на мягком, с высоким ворсом, ковре. — Она слушала меня молча, пока я рассказывала ей о греческом Мфирае*, его нелегкой судьбе и помощи людям, об Оракуле и его жрицах. Я так увлекалась, что не заметила её реакции. Она прервала меня на полуслове, просто влепив пощечину. Чтобы я не делала, родители никогда не поднимали на меня руку. Отец, даже в прорыве гнева, не смел взяться за ремень или ударить меня рукой. Для меня это было шоком и болью, не только физической, но и где-то внутри стало так горько.       Кроха всхлипнула, Роуз обняла её за плечи.       — Спасибо, — шмыгнув носом, улыбнулась Элис. — Когда я посмотрела на её лицо, оно было перекошено. Я никогда не видела на всегда спокойном, даже чопорном, лице матери, такое буйство эмоций. Она боялась, я это чувствовала, и паниковала. Я не понимала почему.       Элис опустила голову и вздохнула. Набиралась сил, чтобы продолжить.       — До вечера она заперла меня в комнате и велела читать молитву. После грубости одной из женщин, работниц церкви, я не очень хотела верить в Бога, но страх расстроить маму ещё сильнее, заставил встать на колени и читать заученный давным-давно текст. Вечером, когда пришел отец с работы, они заперлись в его кабинете и оттуда доносились их голоса. Я до сих пор сидела в комнате, но уже не молилась. Ждала, пока меня выпустят.       Она подняла голову и посмотрела на нас. Её глаза блестели, на щеках виднелись мокрые дорожки, губы дрожали. Она тихо плакала, рассказывая нам свою историю.       — Я так боялась. Я не понимала, что сделала не так, но знала — родители мной недовольны. Страх усиливался с каждой минутой ожидания. Я думаю, если бы родители, наконец, не зашли ко мне, у меня случилась бы истерика.       Сглотнув, Элис отвела взгляд и стала наблюдать за темнотой ночи за окном. Мне показалось, она не хотела видеть наши лица, когда продолжит говорить.       — Отец, серьезный и злой, четко отдал приказ одеться и спускаться вниз, моя комната была на втором этаже. Испуганная мама стояла рядом с ним и молчала. Меня трясло, я боялась, но делала, что велят. Мы сели в машину, ехали полчаса. На мой вопрос «куда?», мне ответили «к дяде Кайусу». Я не понимала, зачем нам к нему? Этот друг отца пугал меня своим бледным видом, мутным взглядом и уж очень странными речами о своих пациентах.       Маленькие пальчики Элис сжали руку Розали. Я видел, как та поморщилась, но ничего не сказала. Это было странно. Розали Хейл спокойно сносит причиненный себе вред? Что между ними с Эл успело произойти за то недолгое время, что Кроха с нами?       — Мы подъехали к белому кирпичному двухэтажному зданию, огороженному высоченным железным забором и закрытыми воротами. Жуткое место, как из кошмаров или мультиков про Бэтмена, место, где Джокер лечился**. Я не предала значения этой ассоциации, а очень зря. Нас пропустили на территорию, отец просто показал свой сотовый. Мама молчала и бледнела, папа был серьезен и зол, я боялась и тряслась. Такой компанией мы и покинули автомобиль, зашли в большие, массивные двери, где нас уже ждали. Тот самый дядя Кайус, в белом халате и два высоких мужчины в голубых рубашках без пуговиц и штанах, с закрытыми тапками в цвет. Мужчины стояли как статуи за спиной папиного друга, сам он улыбался нам очень мило, но так страшно, что мне хотелось убежать. Но меня держал отец, крепко впившись своими пальцами в плечо. Я хотела себя обнять, чтобы хоть как-то унять страх, но не смела пошевелиться. В тот момент я была послушна как никогда.       Хрипло вдохнув, прервала свою речь Элис. Джаспер поднялся с пола и подошел к прикроватному столику. Взяв стакан воды, он подал его Крохе. Она благодарно кивнула, не поднимая взгляд на него, и осушила стакан полностью. Джас сел на место, Элис продолжила, вертя пустою емкость к руках:       — Отец поздоровался за руку с дядей Кайусом, мама лишь кивнула ему. Я промолчала, желая сжаться в маленький комочек и спрятаться под кровать. Нас проводили в кабинет папиного друга, на двери которого я успела прочитать «Главный врач психиатрической больницы доктор Кайус Волльтури». Фамилия была ещё труднее в произношении, чем имя. Но я запомнила его навсегда. Меня усадили на диван, а родители сели перед рабочим столом врача. Дядя Кайус присел на корточки напротив меня и, стараясь смотреть мне прямо в лицо, спросил: «Тебя что-нибудь беспокоит, девочка?». Я покачала головой, говорить в тот момент я не могла. Он ласково, жутко, улыбнулся и, встав, подошел к родителям. Он не сел за стол, присел на него, прямо на стопки бумаг. Я вцепилась в полы своей куртки, теребя их и стараясь успокоиться. А отец заговорил: «Она считает себя пророком, Кай. Моя девочка все-таки окончательно сошла с ума. Никто не должен об этом узнать. Вылечи её!». Его голос был очень грубым и громким, рядом с ним всхлипнула мама, приговаривая: «Милая моя, бедная девочка».       Элис резко повернулась к нам и болезненно взглянула на каждого:       — Я не думала, что моя мечта обернется таким. Я всего лишь хотела стать пророком, не знала, что это невозможно, что это нереально. Я верила в сказки, в них верят все дети, — прошептала она в конце, вновь отворачиваясь.       Мы переглянулись и хотели уже сказать, что верим ей и не считаем сумасшедшей, но Роуз покачала головой и поджала губы. Мы промолчали.       — «Я помогу ей и вылечу, как раз опробую новую методику», — по-доброму улыбнулся дядя Кайус родителям и посмотрел на меня, его глаза блестели. Они просто оставили меня там. Не попрощались, не сказали, что любят, лишь смотря поверх моей головы, отец произнес: «Это тебе поможет», и ушел, уводя за собой маму. Доктор, взяв меня за руку, вывел из своего кабинета и отвел в какую-то комнату. Там была одна только кровать: матрас, подушка и одеяло. Ни тумбочки, ни стула, ни стола. Окно прямо под потолком с решетками со стороны улицы. Он усадил меня на кровать, взял за плечи и сказал: «Сейчас придет Хайди и поможет тебе обустроиться, а завтра мы начнем». Мне выдали новую одежду, на пару размеров больше нужного, покормили и уложили спать. А утром, после завтрака, пришла Джейн. И начался мой кошмар.       Элис заплакала. Она держалась за голову и громко плакала, пока Розали укачивала её на своих руках как ребёнка. Мы молча ждали и сочувственно сопели. Мне так хотелось подойти и обнять Кроху, но я не стал. Роуз знала уже всю историю, это очевидно, она меньше всех реагировала на рассказ. И больше нас понимала, что сейчас нужно малышке.       Минут через пять мелкая успокоилась и, утирая глаза ладошками, неловко посмотрела на нас. Мы улыбнулись ей, а Эммет, даже сказал:       — Эй, красотка, как ты? — наверняка услышал эту фразу в одном из своих любимых боевиков.       Эл хихикнула, кивнула и, вздохнув, продолжила говорить:       — Меня били током. Сначала по рукам, потом по ногам, а после присоединили к вискам какие-то провода. Несколько месяцев со мной беседовал дядя Кайус, спрашивая, считаю ли я себя пророком. Я отвечала «нет». Он улыбался, кивал, говорил, что прогресс нужно закрепить и опять отправлял к Джейн. Она была очень молодой, но жутко пугающей. Эта милая маленькая блондинка улыбалась, каждый раз, когда я кричала от боли.       Девочки всхлипнули, у меня же мороз пробежал по коже. Хотелось к маме, обнять её и верить — я в безопасности. Но нужно было сидеть и слушать, это важно для Элис, ей ещё хуже чем нам.       — Потом случилось чудо. В один день меня не забрали на беседу и процедуры сразу после завтрака. Я начинала бояться, что придумали что-то похуже, но одновременно внутри теплилась надежда, что родители пришли за мной. Я не угадала. День меня никто не трогал. Только кормили и выносили мой горшок, — на этом слове все поморщились, но смолчали. Никто же не знает, какие там туалеты в этой психбольнице. — А на следующее утро ко мне зашли двое. Высокий мужчина с длинными тёмными волосами, печальным выражением лица, но его я не боялась. Он казался грустным волшебником, разочарованным в своих учениках. А ещё он был очень старым, как Дамблдор*** из Гарри Поттера. Рядом с ним, спокойно улыбаясь, смотря на меня добрыми глазами, стояла темнокожая женщина, примерно возраста мамы. Они спросили, кто я и где мои родители. Я расплакалась и не смогла ничего сказать, меня душила вся боль, что я пережила за время пребывания в этом месте. Почему-то верилось, кошмар закончился, и эти люди пришли меня спасти.       Элис улыбнулась и её глаза больше не выглядели больными. В них сияли небольшие искорки счастья, омраченные прошлым, но ясно верящие в светлое будущее.       — Их звали Маркус и Зафрина. Мужчина был кем-то вроде хозяина этой больницы, точно я не поняла, и нагрянул с внеплановой проверкой. Он как раз проверял процедурные, чтобы пациентов не мучили и не проводили над ними эксперименты, когда увидел меня и Джейн. Я не знаю, что он сделал, но дядю Кайуса уволили, Джейн оставили, но до первой оплошности, а главным врачом назначили Аро. Он тоже был неприятным типом, но не вызывал у меня такого сильного страха, как папин друг. Зафрина являлась социальным работником, вызванным Маркусом для прояснения дела. Я боялась сказать про пророчества и мои старые мечты, но они заверили, что не поступят как дядя Кайус и не позволят больше Джейн мучить меня, чтобы я ни рассказала. И я поверила им.       Элис обняла Розали, посмотрела на нас и зашептала:       — Они подтвердили, что я не сумасшедшая и забрали оттуда. Но не отдали родителям, поселили в приют для одаренных детей, у меня отлично выходит рисовать, — чуть хвастливо произнесла Кроха. — Не знаю, где были мама и папа, но за мной пришли через полгода Эсми и Карлайл. Они предложили жить с ними и их детьми. Я ещё верила и любила родителей, ждала их. Но мисс Сенна, моя воспитательница, спокойная темнокожая женщина, тогда отвела меня в сторону и сказала: «Они не приедут, милая. Они отказались от тебя». Мне было больно и обидно. Я так их любила и простила даже тот кошмар, в котором они меня оставили. Понадобился месяц, чтобы пережить предательство и согласиться переехать к вам. Я не жалею об этом, — улыбнулась нам Элис и это стало последней каплей.       Мы втроем подорвались с места и накинулись на девчонок, обнимая их крепко-крепко. Каждый из нас что-то говорил, помню только, что это были слова поддержки и обещаний. Надеюсь, мы все их сдержали.       Моргнув, я уставился на свои руки, крутившие крышку от лимонада Беллы. Я не буду делать поспешные выводы об этой девочке и не буду приписывать ей сумасшествие. Я не хочу, как родители Элис, клеймить ненормальным всё то, что не вписывается в моё понимание нормы. Я лучше их, я умнее их.       Положив крышку в карман джинс, я покинул кафетерий, пора было ехать в больницу к отцу.       И не забыть простить Элис, да, это важно. Обещание, что всегда буду рядом, нужно держать — эти слова с того вечера я помнил очень хорошо.       Уже заводя «Вольво», я услышал сигнал смартфона о новом сообщении. Достав телефон, заметил имя отправителя. «Карлайл».       «Сегодня не получится, лаборатория завалена работой, я тоже. У нас эпидемия гриппа, будь осторожен, вечером профилактика для всей семьи».       Отлично!       С раздражением заглушив мотор, я ударил по рулю. Только начало урока пропустил из-за этой неразберихи.       Стараясь не сильно хлопать дверьми, Малышка не виновата в людской неидеальности, я покинул салон «Вольво». Вздохнув полной грудью, поборол искушение сбежать с урока и направился к школе. Учиться никогда не поздно, верно?       Насвистывая незатейливый мотивчик, прицепившийся из-за утренней рекламы, не помню какой, я искал плюсы в оставшихся тридцати минутах до конца урока и потом ещё часе торчания на парковке в ожидании братьев и сестер. У урока весомый плюс — Белла и её удивительные теории. Отринув беспокойство об её психологическом здоровье, я нашел забавными фэнтези-предположения девушки. Так хотя бы веселее жить.       До нужного корпуса оставалось метров сто, когда на парковке показались двое. Один тащил второго. Что за черт?       Человек, помогающий идти другому, остановился на мгновение, а после повел страдальца к бордюрам. Серьезно? Моросит дождь, камень холодный, а он хочет его там оставить умирать? Я прибавил шаг.       Подходя ближе, я узнал Майка Ньютона в том идиоте, что не ценит чужую жизнь. Он что-то говорил лежащему на бетоне. Парень явно был близок к панике. Сделав ещё пару шагов, я узнал в болезном Беллу.       Удивление, а затем и беспокойство охватили меня.       — Белла? — я быстро преодолел последние разделяющие нас метры. — Что случилось? Она ранена? — когда девушка не отозвалась, с ещё большей тревогой спросил я Ньютона.       — Думаю, она упала в обморок. Не понимаю, что случилось, ведь она даже палец не уколола, — неохотно ответил парень. Значит они определяли сегодня группу крови. Хм, а кто-то боится боли или она гемофоб?       — Белла, — с облегчением я присел рядом с ней на корточки. — Ты меня слышишь?       — Нет, — простонала она. — Уйди.       Я рассмеялся. Ну конечно она будет сопротивляться и не допустит, чтобы кто-то увидел её слабость. Что за девчонка!       — Я вел её в медпункт, — оправдываясь, говорил Майк, — Но дальше идти она не может.       — Теперь я этим займусь, — заверил его я. — Возвращайся на урок.       — Нет, это мне поручили, — упрямо протестовал Ньютон, смотря на меня с неприкрытой злостью.       Вау, это что, ревность?       Почему бы не поиграть на его чувствах, может, наконец, наберется храбрости и бросит все свои силы на завоевание Беллы, а не будет метаться между «сложно» и «легко». Свон это только на пользу, он все-таки ей нравится, нельзя же быть настолько учтивой со столь надоедливым человеком просто так. К тому же, это весело.       Я, вызывающе улыбнувшись пышущему гневом парню, легко поднял Беллу на руки. Она вообще что-нибудь ест? Как пушинка, ничего не весит.       Ньютон, если бы был Зевсом****, давно бы испепелил меня своими молниями, настолько бешеным он выглядел. Красное лицо, поджатые губы и стиснутые в кулак руки.       Надеюсь, парень не будет ими махать, пока я держу девушку на руках?       — Положи меня на место, — слабо запротестовала Белла, когда я сдвинулся с места.       — Эй, — крикнул Ньютон, но я не стал оборачиваться. Захочет – догонит.       — У тебя ужасный вид, — отметил я, усмехаясь.       — Пожалуйста, положи меня на бордюр, — застонала она, морщась.       — Ты потеряла сознание при виде крови? — спросил я, пытаясь отвлечь её беседой.       Она закрыла глаза и крепко сжимала челюсти. Тошнит? Значит помолчим.       Стараясь сильно её не тревожить, я всё равно стремился двигаться как можно быстрее. С трудом открыв дверь, пришлось переносить вес девушки больше на одну руку, чтобы освободить хотя бы пальцы другой, я занес её в помещение администрации.       — О боже… — воскликнула миссис Коуп, поднимаясь с места и в ужасе смотря на нас.       Да уж, картинка, что надо. Я, мрачный и переживающий, с бездыханной девицей на руках. Прям сцена из её любимого романа.       — Ей стало плохо на биологии, — пришлось пояснить, прежде чем фантазия немолодой дамы разыграется.       Женщина быстро кивнула, всё ещё смотря на меня широко раскрытыми глазами, и побежала вперед, чтобы открыть нужную дверь. Пожилая бабуся-медсестра оторвалась от толстой книги и с изумлением наблюдала за тем, как я внес Беллу внутрь и осторожно положил на кушетку, покрытую хрустящей бумагой поверх коричневой виниловой обивки. Затем отошел в противоположный угол комнаты и встал у стены.       — Она просто упала в обморок, — успокоил я испуганную медсестру. — Они определяли группу крови на биологии.       Медсестра умудренно кивнула.       — Обычное дело, всегда кто-нибудь теряет сознание.       Я приглушенно фыркнул от смеха. Точно.       — Полежи здесь минутку, дорогая, скоро всё пройдет.       — Я знаю, — вздохнула Белла.       — И часто с тобой это случается? — спросила медсестра.       — Иногда бывает, — признала девушка.       Я закашлялся, чтобы скрыть второй смешок. Конечно бывает, она же Девочка-беда. Месяц назад чуть не испортила статистику города своим трупом, став участником аварии, даже не будучи за рулём, теперь обморок в самом начале обычного урока биологии. Как она выживала раньше?       — А ты можешь идти в класс, — ворчливо сказала медсестра, обратив на меня своё внимание.       — Мне велели побыть с ней, — постарался сказать это так уверенно, чтобы у женщины не возникло и тени сомнения.       Она поджала губы, но не стала возражать. Смысла возвращаться на урок всё равно нет, свою группу крови я знаю. В качестве донора участвует каждый член нашей семьи, как только может, а здесь явно интересней. Тем более можно повеселиться за счет Свон, вдруг опять что выдаст?       — Пойду, принесу тебе ледяной компресс на лоб, дорогуша, — сказала медсестра Белле и вышла из комнаты.       — Ты был прав, — простонала девушка, не открывая глаз.       — Как обычно. В чём на этот раз? — самодовольно усмехнулся я.       — Прогуливать и правда полезно.       — Знаешь, я на минуту испугался, когда увидел тебя там, — заметил я после паузы. — Я думал, Ньютон тащит твоё бездыханное тело, чтобы зарыть в лесу.       Оценит шутку или нет?       — Ха. Ха, — её глаза были всё ещё закрыты.       — Честно, даже трупы бывают румянее. Я думал, что мне придется мстить за твоё убийство, — продолжал веселиться я, отвлекая Беллу от головокружения.       — Бедный Майк. Он наверняка кипит от злости, — иронично поддержала мой сарказм она.       — Он страшно ненавидит меня, — радостно согласился я.       — Как ты нас заметил? Я думала, ты прогуливал.       — Возвращался обратно на урок. Не срослось, — пожал я плечами.       Она удивленно посмотрела на меня, явно не понимая о чём я говорю. Уже собираясь в общих чертах объяснить ей ситуацию, меня прервала вернувшаяся медсестра. Белла перевела в её сторону взгляд, как только услышала скрип двери.       — Вот, пожалуйста, дорогуша, — она положила компресс девушке на лоб. — Вид у тебя уже получше.       — Кажется, всё прошло.       Она села, напряженно всматриваясь в стену напротив. Женщина собиралась уже уложить её обратно, но тут дверь отворилась вновь, и мисс Коуп просунула голову внутрь.       — У нас тут ещё один, — предупредила она.       Я уже собирался предложить Белле покинуть помещение, раз уж ей получше. А то может ещё один обморок заработать, там явно человек с порезом, а не как она — целая, но впечатленная. Но девушка меня опередила. Быстро спрыгнула с кушетки и протянула компресс сестре.       — Вот, спасибо, мне уже не надо.       В двери с грохотом ввалился Ньютон, на нем повис землисто-бледный Ли Стивенс, ещё один мальчик из класса по биологии. Белла и я прижались к стене, чтобы пропустить их.       — О нет, — заметив кровоточащий палец Ли, тихо проговорил я. — Давай на выход, Белла.       Она с недоумением посмотрела на меня.       — Поверь мне — пошли.       Я быстро поймал дверь, пока она не успела закрыться, и пропустил девушку вперед. Сам последовал за ней.       — Надо же, ты меня послушалась, — я был изумлен.       — Я почувствовала запах крови, — сказала она, сморщив нос.       — Люди не чувствуют запаха крови, — возразил я. Это невозможно. Кровь можно почувствовать лишь в большом количестве, а не когда её всего лишь капля.       — Нет, я чувствую. Меня от него тошнит. Кровь пахнет… ржавчиной и солью.       Не зря я прогуливаю биологию, мисс Свон в очередной раз удалось меня удивить. Девушка-беда и Девушка-загадка, два в одном. По акции что ли?       — Что? — спросила она, заметив мой изумленный взгляд.       — Ничего, — покачал я головой, сгоняя удивление.       Правда, что такого? Ну, чувствует человек запах крови, когда её кот наплакал, ничего странного и необычного. Кто-то вообще может уловить ультраволны своим обычным слухом, а тут какая-то кровь. Пфф. Подумаешь…       Ньютон вышел в коридор, поглядывая то на меня, то на Беллу. Похоже, мой спектакль сработал, и парня переполняла злость и ревность.       — Ты выглядишь лучше, — обвиняющим тоном произнес он, обращаясь к Свон.       — Не вынимай руку из кармана и всё останется так же, — напомнила она ему.       — Кровь уже остановилась, — пробурчал он. — Ты вернешься на занятие?       — Ты шутишь? Чтобы меня сразу оттуда вынесли?       — Да, и правда… Ну что, поедешь с нами? На побережье? — сказав это, парень бросил ещё один раскаленный взгляд на меня. Я его проигнорировал. Неужели хочет задеть меня, приглашая куда-то Свон?       — Конечно, я ведь уже сказала, что поеду, — тепло, даже нежно, улыбнулась Белла.       Что ж, я не ошибся, они явно симпатизируют друг другу.       — Встречаемся в десять в папином магазине, — Ньютон снова покосился на меня, словно определяя, слышал ли я согласие девушки и не собираюсь ли увязаться следом. Ясно — приглашение на меня не распространяется.       — Я буду, — пообещала девушка.       — Увидимся на физкультуре, — проговорил парень, неохотно выходя за дверь.       — До скорого.       Ньютон обернулся и посмотрел на Беллу, по-детски надув губы. Когда он проходил в двери, его плечи как-то резко упали. Неужели он сдастся? Непорядок.       — Ох… физкультура… — простонала вдруг Свон.       — Положись на меня, — я подошел к ней, говоря прямо ей в ухо. — Иди туда, сядь и прими бледный вид, — указал на кресла около стены.       Она послушно села в одно из шатких складных кресел и, опершись головой о стену, закрыла глаза. Выглядело очень убедительно.       Я мягким голосом заговорил с администратором.       — Мисс Коуп?       — Да, — жеманно улыбнулась мне женщина, возвращаясь к своему столу.       — У Беллы следующим уроком физкультура, но она, мне кажется, ещё слаба. Я думаю, мне стоило бы отвезти её домой прямо сейчас. Вы не могли бы освободить её от занятия? — я старался говорить мягко, с нотками переживания и сострадания.       Может вместо медицинского в театральный податься?       — Тебе тоже нужно освобождение, Эдвард? — трепещущим голосом проговорила мисс Коуп.       — Нет, спасибо. У меня окно.       — Ладно, считайте, что всё уже сделано. Поправляйся, Белла, — обратилась она к девушке.       Та слабо кивнула, слегка переигрывая.       — Ты сможешь идти, или мне снова понести тебя? — повернувшись спиной к администратору, я перешел на сарказм.       — Я сама пойду, — чуть не вскочила Белла, забывая играть умирающего Лебедя.       Вежливо улыбаясь, но с насмешкой глядя на неё, я придержал дверь. На улице мелкими каплями шел холодный дождь.       — Спасибо, — сказала девушка, когда мы вышли наружу. — Наверное, стоило упасть в обморок ради того, чтобы пропустить физкультуру.       — Всегда пожалуйста, — я смотрел прямо перед собой, щурясь от дождя. Даже мелкий, он мешал четко видеть.       — Так ты поедешь? Я имею в виду, в эту субботу? — с энтузиазмом спросила Белла.       Посмотрев на неё, я увидел тот же блеск в глазах, что случался у Элис, когда она загоралась «гениальной» идеей.       — А куда именно вы едете? — решил уточнить я.       Не все на побережье были рады семье Каллен. Бывают люди, не умеющие держать себя в руках. К таким относятся Эммет и парочка квилетских ребят.       Год назад мы решили устроить себе что-то вроде пикника, чисто компанией подростков. Засели около океана, брызгались холодной водой, Роуз и Джас даже посерфили немного. А потом пришли местные ребята. Что им было нужно мы так и не поняли, просто им не нравился наш костер близ леса и серфинг. Слово за слово, завязалась драка. Девчонки убежали за взрослыми, мы же просто колошматили друг друга.       Разбираться пришлось как раз отцу Беллы, шерифу Свон. Наши и их родители сыпали обвинениями, каждый пытался отстоять невиновность своего ребёнка. Мы же между собой во всём разобрались. Джаред и Джейми оказались неплохими ребятами, пошедшими на поводу у Сэма и Пола, которые не хотели мириться. Обзывали нас «бледнолицыми захватчиками».       Мнение Сэма Улейя, почему-то, было важно родителям ребят, и он сказал, что не желает нахождения семьи Каллен на территории Ла Пуш и её ближайшем побережье.       Старшее поколение согласилось, и на этом условии было достигнуто примирение сторон.       С Джаредом и Джейми мы периодически видимся с тех пор, правда на нашей территории. Они даже бывает с нами в клуб ездят. Как раз в этот «Родительский уикенд» и договорились идти расширенной компанией.       Смысла ехать с местными я не вижу. Белле стоит побыть с Майком. Подстегнутый ревностью, он может решиться на открытые и прямые ухаживания. А моё присутствие там скорее заставит парня чувствовать себя неуверенным и лишним.       — В Ла Пуш, на Первый Пляж, - ответила на мой вопрос Свон.       Просто судьба какая-то.       — Мне показалось, что меня не приглашали, — потом, когда наши отношения будут более доверительными, я обязательно расскажу ей о запрете.       — Я тебя только что пригласила, — вздохнула она, упрямясь.       — Давай мы с тобой не будем больше доводить Майка, хотя бы на этой неделе. Мы же не хотим, чтобы он начал кусаться, — с сарказмом сказал я, желая вызвать у неё улыбку. Не вышло.       Мы подходили к парковке. Я направлялся к «Вольво», когда понял, что иду один. Обернувшись, заметил Беллу, шедшую к своему пикапу. Догнав её в пару шагов, я схватил девушку за рукав.       — И куда же, позволь спросить, ты идешь? — спросил я, негодуя.       Она смешалась.       — К машине.       — Разве ты не слышала, что я обещал довезти тебя до дому целой и невредимой? Ты думаешь, я позволю тебе сесть за руль в таком состоянии? — я не мог скрыть своего возмущения и переживания. Она только недавно упала в обморок, её тошнило, кружилась голова, и после этого за руль? Да она издевается!       — В каком таком состоянии? А как же мой пикап? — жалобно спросила она. Ещё такой ребёнок.       — Элис пригонит его после школы, — она будет счастлива.       Я аккуратно развернул её в сторону своего автомобиля.       — Пусти! — упиралась она, но я игнорировал.       Около «Вольво» я отпустил её. Она, запнувшись, ударилась о пассажирскую дверь.       — Ты захватчик, — проворчала Белла.       — Дверь открыта, — был ей ответ.        Сам же сел за руль.       Она что-то шептала, стоя возле машины, красная от гнева. Дождь усилился. Я опустил стекло и наклонился к ней со своего места.       — Садись, Белла.       Она не ответила. Её глаза быстро бегали между мной и чем-то позади неё. Планирует сбежать к пикапу?       — Я притащу тебя назад, — пригрозил я, на всякий случай.       Белла села в машину со всем возможным достоинством, на какое только была способна. Это было нелегко — выглядела она, как чудом спасшаяся от потопа кошка, ещё и ботинки так некстати начали скрипеть.       — В этом нет совершенно никакой необходимости, — сухо сказала девушка.       Я не ответил, приглушил музыку и включил печку. Она надула губы, демонстративно уставившись в ветровое стекло. Покачав головой, я стал выезжать с парковки, когда Белла неожиданно произнесла:       — «Лунный свет»? — её голос был полон изумления.       — Ты знаешь Дебюсси? — я был удивлен. Сейчас мало встретишь молодежи, ценящей классическую музыку. Всё больше поп и реп.       — Не очень хорошо, — призналась она. — Мама часто играет дома классику, но я помню только свои любимые вещи.       — Я эту тоже очень люблю, — такое совпадение грело душу.       Я не ошибся в выборе друга. Это понимание настолько воодушевило меня, что ехать молча не было сил. Даже любимый Дебюсси не мог меня остановить от разговора с Беллой.       — А твоя мама – какая она? — спросил я. Было очень интересно, что из себя представляет женщина, играющая классику и воспитавшая такую неординарную дочь.       Она повернула голову. Я на секунду отвлекся от дороги, взглянул на девушку с любопытством и вновь посмотрел вперед. Слишком большая скорость и плохие погодные условия не лучшие сочетание для небрежного вождения.       — Мы с ней очень похожи, но она красивее, — сказала она. — Во мне слишком много от Чарли. Она более открытая, более смелая. Она безответственная и немного эксцентричная, склонна к кулинарным авантюрам. Она мой лучший друг.       Она замолчала, когда её голос приобрел оттенок грусти.       — Сколько тебе лет, Белла? — она оказалась такой противоречивой. Свон часто вела себя как обычный подросток, её реакции были типичны для ребёнка или раздраженной девочки в пубертатный период. Но то, как она говорила о матери. Её тон становился покровительственным, более зрелым и заботливым. Так говорит Розали об Элис или Таня об Ирине, друзья семьи с Аляски. Тон старшей сестры, переживающей и любящей свою младшую родственницу.       Я остановился, мы уже подъехали к дому шерифа. С неба лило так, что я еле увидел и узнал дом за пеленой дождя. Дворники слабо помогали.       — Мне семнадцать, — ответила она, сбитая с толку.       — А с виду не скажешь, — пожал я плечами.       Она усмехнулась.       — Что такое?       — Мама всегда говорила, что я родилась тридцатипятилетней и с тех пор каждый год всё сильнее становилась похожа на даму среднего возраста, — засмеялась она. Я улыбнулся вместе с ней.       — Ведь должен же кто-то быть взрослым, — тихо добавила она, убивая веселье.       Немного помедлив, она сказала:       — Ты тоже не выглядишь старшеклассником.       Я скорчил рожу, слишком часто это слышу.       — Расскажешь мне о своей семье? — спросила она, переводя тему. — Наверное, эта история будет гораздо интереснее.       — Что ты хочешь знать? — поинтересовался я.       — Каллены усыновили тебя? — странный вопрос, она должна была об это услышать в первые недели своего пребывания. Особенно если учитывать специальный сбор информации.       — Да. Она колебалась.       — Что случилось с твоими родителями?       Я еле удержал спокойную маску на лице. Боль всё ещё жила внутри, и страх тоже периодически всплывал в сознании.       — Умерли много лет назад, — простая констатация факта.       — Прости, — пробормотала она.       — Я их почти не помню, — постарался успокоить её, нервно улыбнувшись. — Я уже очень давно живу с Карлайлом и Эсме.       — Ты их любишь, — она не спрашивала, утверждала.       — Да, — я тепло улыбнулся. — Не могу себе представить никого лучше них.       — Тебе повезло. А твои брат и сестра?       Я бросил взгляд на часы на приборной панели, мимоходом определяя время. Черт, нужно возвращаться.       — Мои брат и сестра, а также Джаспер с Розали очень расстроятся, если им придется дожидаться меня, стоя под дождем, — усмехнулся я ей.       — Ой, извини, тебе, конечно, пора ехать, — не двигаясь с места, сказала она.       Точно, её пикап.       — И ты, наверное, хочешь, чтобы пикап вернулся на своё место ещё до того, как шеф Свон появится дома, чтобы не пришлось посвящать его в подробности маленького инцидента на биологии, — иронично заметил я, протягивая руку.       — Наверняка он уже знает. В Форксе нет секретов, — вздохнула она, игнорируя мою ладонь.       Я рассмеялся, это точно. Слишком маленький город, и очень много знакомых между собой людей.       — Может ты уже дашь мне ключи? — я издевательски приподнял бровь.       — Ой, прости, — она закопошилась, ерзая на сидении.       Наконец, выудив связку ключей из недр своей парки, она стала искать нужный. Отделив ключ от пикапа, она подала мне его, смущенно улыбаясь и стала вылезать из машины.       — Пока, — крикнул я, стараясь говорить громче дождя.       — Пока, — махнула Белла рукой, срываясь на бег.       Улыбнувшись, я завел и развернул «Вольво». Пора забирать ребят и готовиться к воплям Элис, с её: «Я же говорила».       Переживем. Надеюсь, Девочка-беда ничего не сломает себе, пока поднимается по лестнице в своём доме.