(от лица Изабеллы Свон)
После принятия фактов реальности – Каллены «кто-то», и мне, в принципе, плевать, насколько они опасны, – я успокоилась. Со мной всегда так – стоило прийти к какому-то решению или выводу, и жизнь вновь обретала стабильность, не внушающую мне никаких опасений. Я становилась спокойной, уверенной в себе и в будущем, насколько это было возможно для подростка. Так что весь остаток воскресенья я наслаждалась выглянувшим под вечер солнышком и набрасывала черновой вариант плана для сочинения по «Макбету», заданному на среду. Мир в душе делал меня счастливой, и я с удовольствием отрывалась от писанины, любуясь красноватым предзакатным небом, местами переходящем в темно-синий и голубой. Наблюдая палитру красок, украшающую небо, я вспоминала Эдварда, думала о нашей завтрашней встрече. Моя жизнь ещё больше, чем прежде, теперь зависела от этого парня. Отныне ему придется думать не только о моем физическом спасении, но и сердечном, ведь я не отступлюсь. Провожая оранжевое солнце за горизонт, я шептала слова, как желание падающей звезде: — Не оставь, не оставь, не оставь. Стоило диску, дарящему мне радость и тепло, скрыться, как наваждение пропало. Я опять ощутила уверенность, была спокойна и собрана. Улыбнувшись на прощание розово-синему небу, я вернулась к сочинению. Работа шла хорошо, и, не отвлекаясь больше на яркие блики, я закончила текст к восьми. Чарли зашел в дом как раз, когда перечитывался конечный вариант. Отложив сочинение, время ещё было, чтобы отредактировать его позже, я спустилась вниз. Шериф вернулся с большим уловом, и мне пришла мысль, смотря на эту кучу склизкой живности, что стоит купить кулинарную книгу с рецептами одних лишь блюд из рыбы, когда буду в Сиэтле. От мысли о предстоящей поездке по телу прошла дрожь. И не та, которой обозначают озноб и страх, нет. Сейчас я чувствовала дрожь предвкушения, дрожь заинтересованности, возбуждающую дрожь. Хотя и не должна бы. Я знала, кто такой Эдвард (предположение и подтверждающие его факты у меня имелись), я знала, на что он, примерно, способен, я знала, что могу не пережить это путешествие, но я не испытывала ужаса, ни капли. Я верила, Эдвард не причинит мне вреда. А ещё очень хотела оказаться с ним наедине. Опрометчиво и очень глупо… Но так волнующе. В эту ночь я спала без снов, вымотанная почти бессонной ночью накануне и ранним подъемом. Проснувшись, я во второй раз за время пребывания в Форксе увидела яркий желтый солнечный свет, обещавший ясный день. Кинулась к окну, чтобы увериться в реальности происходящего, и замерла от изумления, увидев почти безоблачное небо. Открыв окно – странно, так плавно и бесшумно оно не открывалось уже бог знает сколько лет – я втянула в легкие относительно сухой воздух. Он был почти теплым, ветра не было. Кровь забурлила у меня в венах. Чарли уже почти поел, когда я спустилась вниз, готовая встретить этот поистине прекрасный день. Он моментально поймал мое настроение. — Отличный сегодня день, — сказал он. — Да, — щедро улыбнувшись, согласилась я. Он улыбнулся в ответ, и вокруг карих глаз обозначились лучики морщинок. Когда Чарли улыбался, мне легче было понять, почему он и мама так рано сиганули под венец. Юный романтик в нем почти исчез куда-то к тому времени, как я вошла в сознательный возраст. Его кудрявые каштановые волосы – цвет я унаследовала от него – постигла та же участь: они понемногу редели, все больше и больше оголяя блестящую кожу лба. Но стоило Чарли улыбнуться, и я видела призрак парня, умыкнувшего Рене, когда она была всего на два года старше меня. Я бодро съела завтрак, созерцая хоровод пылинок, плясавших в солнечном луче. Чарли прокричал с улицы: «Пока!», и я услышала, как его машина отъехала от дома. Немного потоптавшись у дверей, готовая сорваться в путь вслед за шерифом, я все же положила руку на свой дождевик. Не стоило искушать судьбу, оставляя его дома. Со вздохом повесила его на руку и вышла наружу, под потоки ярчайшего света, почти забытого за месяцы пребывания здесь. Ценой страшных усилий мне удалось опустить оба окна пикапа почти до конца. Мне так хотелось выбраться поскорее из дома, что я не посмотрела на часы и оказалась в школе одной из первых. Поставив машину, я устремилась к редко используемым скамьям для пикника, стоявшим вдоль южной стены столовой. Скамьи все еще были немного влажными, пришлось постелить под себя дождевик, радуясь, что ему нашлось применение. Сочинение было написано – следствие вялой личной жизни, – но оставались еще задачи по тригонометрии, насчет которых я была не уверена. Словно трудолюбивая пчелка, я достала учебник, но уже на середине первой задачи замечталась, глядя, как солнце играет на красной коре деревьев. Мне всегда было трудно сосредоточиться на этих архитрудных задачках, а уж в прекрасный солнечный день, который может закончиться в любой момент и превратить мой рай обратно в ад, уж и подавно не до учебы. — Белла! — позвал меня кто-то. Я оглянулась вокруг и увидела, что, пока я мечтала, в школу понаехало полно народу. Все были в футболках с коротким рукавом, некоторые надели даже шорты, хотя вряд ли на улице выше пятнадцати градусов. Майк, видимо именно он окликнул меня, шел к столикам для пикника, на которых я разместилась. На нем были шорты цвета хаки и широкая полосатая футболка-поло. Смотрелось по-спортивному симпатично, особенно с играющим солнечным светом в его взлохмаченных блондинистых волосах. — Привет, Майк! — я помахала в ответ, не в силах изображать притворную холодность в такое утро. Он подошел и сел рядом, ухмылка растянулась во весь его рот, глаза искрились радостью. Он был настолько счастлив видеть меня, что я почувствовала себя польщенной. Губы изогнулись в ответной улыбке, так хотелось показать и свою радость от встречи. — Как я раньше не замечал – у тебя рыжеватые волосы, — сказал он, ловя пальцами прядь моих волос, трепетавшую на легком ветру. — Это только на солнце. Я слегка смутилась, когда он заправил прядь мне за ухо. В груди расползлось приятное тепло, еле сдержала себя, чтобы не прикрыть глаза от нахлынувших чувств. Почему раньше мальчики не уделяли мне столько внимания? — Классная погода, правда? — Да, сегодня мой день, — согласилась я, подставляя лицо солнышку. — Как провела воскресенье? — с любопытством мягко спросил он. — Писала сочинение, — ответила я, взглянув на него. Майк смотрел на меня с задумчивой улыбой. Расслышав мой ответ, его глаза расширились, и он ударил себя по лбу. — Черт… Сдавать в четверг, да? — парень выглядел очень несчастным. — Ммм… Кажется, в среду. — В среду? — он нахмурился. — Это плохо. Ты какую тему взяла? — «Можно ли считать судьбы героинь Шекспира свидетельством его мизогинии?» Он уставился на меня в замешательстве, явно не понимая, о чем я говорю. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться в голос. Не хочется заставлять думать Майка, будто я издеваюсь над ним или насмехаюсь. — Кажется, надо начать сегодня вечером, — сказал он. Его хорошее настроение вдруг сдулось, как воздушный шарик. — А вообще-то, я собирался спросить тебя, не хочешь ли ты пойти куда-нибудь со мной? — Ах, вот как. Он застал меня врасплох. Я уже отказалась от идеи оставить Майка среди своих поклонников. Да, он лучший (уступает только Эдварду) по всем параметрам, но имеет один весомый недостаток – Джессика Стенли. На секунду я позволила себе представить совместное время с Майком, пропади Эдвард и Джессика на какое-то время. Между нами не было бы неловкости. Мы прекрасно можем разговаривать непринужденно, беря темы из воздуха. Нам хорошо вместе. Вспомнить хотя бы Ла Пуш. Пока Джес не прицепилась банным листом к Майку, мы отлично проводили время. Даже романтичный момент был – который Стенли и разрушила. Не стоит даже думать, Белла Свон. Ты любишь Эдварда! Перед внутренним взором сразу соткался потрясающий образ ослепительной красоты. Майку пора раскрыть глаза и направить всю его энергию в нужное русло. Меня уже заранее воротило от мысли потерять друга и поклонника. Но спокойная жизнь дороже. — Можно было бы пойти поужинать… или еще что-нибудь придумать, — парень с надеждой улыбнулся, говоря как можно убедительнее. — Майк, — начала я, собравшись с мыслями и окончательно приняв решение. — Вряд ли это хорошая идея. Он тут же помрачнел. — Почему? — спросил он, глядя на меня настороженным взглядом. В моих мыслях вновь мелькнул Эдвард, как напоминание – кто для меня в приоритете. — Я думаю… и если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя просто убью, — пригрозила я, — я думаю, что это очень огорчит Джессику. Сначала он не понял – очевидно, ни о чем таком парень не задумывался. — Джессику? — Майк, ты что, слепой? — изумилась я. Серьезно. Как можно не замечать откровенного прилипания, угодничества и жеманства? — Нет, — выдохнул он, совершенно огорошенный. Я воспользовалась его состоянием, чтобы сбежать. На уговоры у меня не было ни сил, ни желания. — Ну ладно, скоро урок начнется, а я не могу еще раз опоздать. Я собрала книги и тетради, засунула все в сумку. Пока мы в молчании шли к третьему корпусу, с лица Майка не сходило выражение глубокой задумчивости. Я надеялась и одновременно не хотела, чтобы его мысли текли в правильном направлении. Но лучше для всех ему быть мне только другом, а Джессике кем-то близким. Да, нужно почаще себе это повторять.***
Встретив Джес на тригонометрии, я поняла – она что-то задумала. Стенли бурлила от восторга и воодушевления. Оказалось, они с Анджелой и Лорен собирались сегодня вечером в Порт-Анджелес, чтобы купить платья к весеннему балу. Она пригласила меня поехать с ними, хотя мне платье было не нужно. Я колебалась. Мне очень хотелось куда-нибудь выбраться из города с девчонками, но Лорен… Это перебор. Она либо испортит мне вечер, постоянно цепляясь по любому поводу, либо мы устроим безобразный скандал. А я очень неконфликтный человек и после ссор всегда чувствую себя максимально виноватой. Ощущать вину перед Лорен я не желала ни при каких обстоятельствах. Да и кто знает, чем я буду занята сегодня вечером? Хотя, безусловно, не стоило потакать себе, предаваясь глупым мечтам. Разумеется, видеть солнце – счастье, но вовсе не оно причина моей сегодняшней эйфории. Я ждала момента, когда смогу увидеть Его, взглянуть под иным углом, с учетом новой информации… Да просто полюбоваться его ослепительной красотой и насладиться бархатным голосом… Поэтому я ответила, что мне сперва надо будет поговорить с Чарли. По дороге на испанский Джессика не могла говорить ни о чем, кроме танцев, и после урока, кончившегося на пять минут позже звонка, возобновила тему, словно не пришлось прерываться. Я, слишком погруженная в маниакальное ожидание ланча, почти не прислушивалась к ней. Переступая порог кафетерия, я почувствовала, как первая волна настоящего страха прошла вниз по позвоночнику и осела в желудке. Вдруг они могут догадаться, о чем я думаю? Я же не знаю, на что именно способны Каллены. А затем прямо противоположное чувство встряхнуло все тело: будет ли Он сегодня ждать меня за другим столиком? Томился ли Он, как и я, в ожидании новой встречи? Думал обо мне, как я о нем, пока проводил время с братом? Борясь с медведем? Не смотря на то, что я считаю Шекспира мизогонистом, его драмы напоминают иногда жизнь. Сейчас – мою. Жажда встречи, непреодолимые различия и причины не быть вместе, запретная любовь противоборствующих семей или видов… Повинуясь давней привычке, я первым делом посмотрела на стол Калленов и в панике обнаружила, что он пуст. Я обежала глазами зал, тщетно надеясь, что он сидит где-нибудь в одиночестве, поджидая меня. Народу было много, – из-за испанского мы опоздали – но я не увидела никого из их семьи. Горькое одиночество накрыло меня черным покрывалом. Я придумала его себе? Он просто человек и убит медведем в этих чертовых горах, а остальные на похоронах? Почему не сообщили о трагедии? Что случилось? Не пытаясь даже делать вид, что слушаю, я уныло волочила ноги рядом с Джессикой. Мой мир остановился, солнце больше не приносило радость, оно лишь раздражало своим светом. Я впервые захотела, чтобы за окном начался дождь, подстать моему настроению. Горе постепенно захватывало меня, и я никогда ещё не чувствовала себя такой покинутой, брошенной, как сейчас. Так как мы опоздали, все наши сотрапезники были уже на месте. Я села с Анджелой, оставив пустым свое обычное место рядом с Майком. Как сквозь сон я заметила, что Майк любезно отодвинул для Джессики стул, а она радостно вспыхнула в ответ. Ещё один укол. Анджела задала мне несколько нейтральных вопросов относительно сочинения по «Макбету», и я ответила со всей естественностью, на которую только способен раздавленный отчаянием человек. Она тоже пригласила меня присоединиться к ним вечером, и на этот раз я согласилась, хватаясь за любую возможность отвлечься. Войдя в класс и не увидев никого за нашим столом, я ощутила новую волну разочарования. Только так я и смогла понять, что все это время продолжала лелеять последний обрывок надежды. Все повторяется. Он пропал, я одна. Но в этот раз исчез не новый сосед по парте, а знакомый, друг… любимый человек… Остаток дня тянулся медленно и уныло. На физкультуре нам объясняли правила бадминтона – теперь я знала, какая пытка будет следующей. Хорошо хоть можно было спокойно сидеть и слушать, а не шарахаться по площадке, мешая играть другим, и становиться причиной столкновений и ушибов. Тренер не успел рассказать все за один урок, и завтра предстоял еще один день отдыха. Я была рада покинуть кампус, потому что мне надо было хорошенько похандрить в одиночестве, прежде чем отправляться куда-либо с Джессикой и компанией. Слезы помогут облегчить ненадолго страдания, а там уже девочки разбавят мою грусть. Но стоило войти в дом, как Джессика позвонила и отменила поездку. Я старательно радовалась тому, что Майк, наконец, пригласил ее поужинать, но мой бодрый голос отдавал фальшью даже в моих собственных ушах. Надеюсь, Стенли ничего не заметила. Поездка переносилась на завтрашний вечер. Таким образом, способов отвлечься у меня оставалось немного. Я поставила мариноваться рыбу к ужину (салат и хлеб остались со вчерашнего), и после этого делать стало совсем нечего. За полчаса активной концентрации я осилила все уроки. Проверила почту – там оказался завал непрочитанных писем от мамы, и по мере приближения к сегодняшнему дню их тон становился все обиженнее и суше. Я вздохнула и написала краткий ответ: «Мама, прости. Меня не было в городе. Мы выезжали с друзьями на побережье. А потом надо было писать сочинение. Понимаю, что все это – довольно жалкие оправдания, на этом их и заканчиваю. Сегодня солнечный день (да-да, знаю, тоже потрясена), так что я сейчас пойду на улицу и постараюсь впитать столько витамина D, сколько в меня поместится. Целую, Белла». Смотря на мобильный в руке –экран уже погас, – мои мысли кружились вокруг одной идеи. Это была дикость, навязчивость и неподобающее девушке поведение. Но я не могла иначе. Мне нужно знать, что случилось. Мне необходимо услышать Его родных, Его самого, чтобы убедиться – Каллены существуют. Ведь в школе никто кроме меня не обратил внимание, что пять студентов пропали. Просто не пришли. Никому не было дело. В конце концов Он звонил мне сам, это будет ответный жест. Звонок обеспокоенного друга, не более. Засунув смартфон в задний карман, я спустилась вниз, к домашнему телефону. Рядом с ним лежал справочник с номерами всего города – шерифу необходимо в любой момент быть на связи с нужным домом. Отыскав список фамилий на "К", я повела пальцем по столбцу. Их оказалось немного, "доктор Каллен" и его телефон были третьими сверху. Набрав заветные цифры на домашнем, я стала ждать. Размеренные гудки давили на мозг, с каждой проходящей секундой я думала о самом худшем. Ведь если у Чарли есть номер в справочнике с подписью «доктор Каллен», значит такой человек есть, правда? Тогда почему никто не отвечает? Устав ждать, может со связью что, я повторно набрала номер. Ещё пара минут в пустоту, которую разбивают издевательские гудки телефонной связи. Стараясь успокоиться и не накручивать себя понапрасну, я решила убить следующий час на чтение чего-то вне школьной программы. Это отвлечет меня от ужасных мыслей и одиночества. В груди стоял ком, и я с усилием отгоняла горячие слезы, готовые пролиться от обиды и разочарования. У меня было несколько книг, которые я привезла из Финикса, например, весьма потрепанный том сочинений Джейн Остин. Я взяла его и вышла на задний двор, по пути захватив старое лоскутное покрывало из бельевого комода, стоявшего на верхней площадке лестницы. Оказавшись в маленьком квадратном дворе, я сложила покрывало пополам и положила на вечно влажный густой газон, подальше от тени деревьев. Ложась на живот, я скрестила лодыжки и стала не торопясь перелистывать книгу в поисках самой захватывающей повести. Больше всего мне нравились «Гордость и предубеждение» или «Разум и чувство». Поскольку первую повесть я недавно перечитывала, решила взяться за вторую. Лишь дойдя до третей главы, вспомнила, что главного героя зовут Эдвард. Сердито перелистнув страницы, я нашла «Мэнсфилд Парк», но здесь героя звали Эдмунд. Не точно, но очень близко. Неужели в конце восемнадцатого века не было других имен? Я в раздражении захлопнула книгу и перевернулась на спину. Закатав рукава повыше, я закрыла глаза. Не буду думать ни о чем, кроме солнца, которое так приятно греет мою кожу, строго сказала я себе. Дул легкий ветерок, он старательно отвлекал меня, играя с завитками моих волос и щекоча ими лицо. Я перекинула волосы за голову, рассыпав их веером по покрывалу, и снова сосредоточилась на теплом прикосновении солнца к моим векам, скулам, носу, губам, предплечьям, шее, к телу под тонкой рубашкой… Я очнулась от того, что услышала шорох шин патрульной машины Чарли, подъезжавшей к гаражу. Ничего не понимая, села, оглянулась вокруг и увидела, что яркий свет погас, а солнце уже заходит за деревья. Значит, я заснула здесь, на газоне. С туманом в голове я осмотрелась, внезапно почувствовав, что я не одна. Зловещие тени деревьев сгущались все сильнее, и мне чудилось движение среди их силуэтов. Словно кто-то крался в темноте, желая причинить мне вред. — Чарли! — позвала я. И тут же услышала, как дверь его машины захлопнулась с другой стороны дома. В нелепой тревоге я вскочила на ноги, сгребла в охапку отсыревшее покрывало и книгу, поспешила в дом. Страх подгонял меня. Я не отрываясь смотрела на дом, стараясь переступать ногами как можно быстрее. Я бежала в безопасность. Залетев через заднюю дверь, я наконец поняла, как нелепо себя веду. Ну кто мог быть там? Да, я узнала о… о Них, но если бы такие могущественные существа хотели убить или покалечить, они это сделали бы, пока я сплю. Я поверила в Них, но это не значит, что стоит поддаваться детскому страху темноты и иллюзорной фантазии о чудищах из тени. Пройдя в коридор, я ещё восстанавливала дыхание после марафона и дурацкой тревоги. Чарли вешал в прихожей свою кобуру и снимал ботинки. — Прости, пап, ужин еще не готов, — повинилась я. — Заснула на газоне, на заднем дворе, — с трудом подавила я зевок. — Не волнуйся, — ответил он, улыбаясь, — я все равно сейчас сяду смотреть бейсбол. После ужина я уселась вместе с Чарли перед телевизором, нужно было заняться хоть чем-то. Не увидев ничего достойного внимания, я думала – как поделикатнее сообщить об этом шерифу, но он и так знал, что его дочь не жалует бейсбол, и переключил на какой-то безмозглый сериал. Хотя ни ему, ни мне не хотелось его смотреть, все равно Чарли был доволен одним фактом совместного времяпрепровождения. И, несмотря на всю мою подавленность, я была рада это заметить. — Папа, — решила я начать разговор во время рекламы, — Джессика и Анджела поедут завтра вечером в Порт-Анджелес, чтобы купить платья к весеннему балу. Они позвали меня с собой, нужна помощь подобрать что-нибудь подходящее. Ты не против? — Джессика Стенли? — спросил он. — И Анджела Вебер, — вздохнула я, раскрывая детали. — Но ты же не идешь на танцы. — Нет, пап, я помогу им выбрать платья. Я буду источником конструктивной критики. Меня так и тянуло закатить глаза. Маме не пришлось бы объяснять элементарные вещи, она все-таки женщина. — А, — кивнул Чарли, смущенно улыбаясь. — Прости, после работы плохо соображаю. Конечно, только не задерживайся, послезавтра в школу. — Мы поедем сразу после школы и вернемся рано. Ты поужинаешь один, ладно? — Беллз, я ужинал один семнадцать лет, пока ты не приехала, — напомнил он мне, усмехаясь. — Не понимаю, как ты выжил, — пробормотала я и добавила громче: — Я оставлю начинку для холодных бутербродов в холодильнике, хорошо? На верхней полке. Ложась спать, я очень надеялась – завтра Эдвард появится и объяснит мне все. Я уже невыносимо скучала по нему. Ещё один день в сомнениях и одиночестве точно убьет меня.