(от лица Эдварда Каллена)
Рабочая смена начиналась как обычно. Бретт, столкнувшись со мной в процедурке, уточнил под чьим патронажем я сегодня. Услышав имя миссис Вебер, довольно кивнул, усмехнувшись, пожелал удачи и скрылся за дверью. Что он хотел, я так и не понял. Мама Анджелы — строгая, но непридирчивая женщина. Наша совместная работа всегда проходила гладко. Она не нагружала меня невыполнимыми заданиями, но и не жалела, давая работу по мере моих сил и возможностей. По началу, когда меня впервые ей навязали, миссис Вебер устало вздохнула и учинила допрос. Больше половины вопросов не относились к медицине, они скорее были из разряда — потяну я физические и моральные нагрузки, всегда сопровождающие медперсонал или свалюсь в обморок, как особо впечатлительная личность. К концу разговора на меня уже не смотрели с обречённостью, а скорее окидывали довольным взглядом человека, которому всегда не хватало лишних крепких рук в хозяйстве. С тех пор между нами не возникало конфликтов, и мы работали довольно слажено. Сегодня, дав задание — разнести биксы по отделениям, а после помочь со сменой белья у лежачих больных, — миссис Вебер мгновенно потеряла ко мне интерес. Внушительная стопка карт пациентов, почти нависающая над головой уставшей женщины, отбила у меня охоту задерживаться на посту медсестры. До ужина я мотался по больнице, выполняя первую часть поручения, что не заняло много времени. Маленький Форкс не нуждался в многоэтажном медицинском учреждении, ему хватало всего трёх этажей, которые были снабжены лифтом. Со второй задачей мне помогала Кэтти, молодая смазливая медсестричка-стажёр. Она всё норовила завязать беседу. Сначала я даже пытался поддержать разговор, отвечал и учтиво кивал в нужных местах. Но после часа бессмысленного сотрясания воздуха она видимо решила, что мы уже достаточно близко знакомы. Вопросы стали всё менее профессиональными или общими, и всё более личными. — Так ты сын главного хирурга? — кокетливо наматывая на пальчик прядь рыжих волос, спросила Кэтти. Пыхтя над попыткой вправить одеяло в пододеяльник, я был не особо настроен на диалог. Но видимо моё мнение никого не интересовало. — Да, — ответ прозвучал слегка торжествующе, так как мои потуги, наконец, увенчались успехом. Сколько бы раз ни приходилось это делать, легче не становится. Встряхнув заправленное одеяло, я сложил его на стул. — Помоги, — кивнул на лежащую в коме женщину. Ей было лет пятьдесят на вид, в карточке дату рождения я как-то не посмотрел, дряблая кожа, худое телосложение, никаких признаков жизни, кроме писка монитора с показателями. Со временем я выработал привычку не смотреть на лица больных в те моменты, когда тягал их при смене постели как кукол. Если коматозники никак не реагировали, то парализованные всегда ощущали стыд и неловкость, в некоторых случаях маскируя истинные эмоции под злостью. Смущать ещё больше людей, которые и без меня чувствовали себя ужасно, не хотелось. Поэтому постепенно я научился сосредотачиваться только на том, что связано непосредственно с моей работой. А вот Кэтти этого ещё не умела. Она брезгливо поморщилась, помогая мне достать простынь из-под женщины и постелить новую. Наволочку на подушку девушка надевала самостоятельно, а я в этот момент менял пациентке катетер. Закончив и проверив все показатели, мы вышли. — Что ты делаешь, когда не учишься и не работаешь? — улыбнулась Кэтти, размахивая свободными руками. Скинув грязное бельё в корзину, я покатил её дальше по коридору. Навязчивость девушки напрягала. Предыдущие стажёры проходили как-то мимо меня. Мы сталкивались только в общей комнате, или когда они начинали работать самостоятельно, не ходя хвостиком за кем-то. Но видимо миссис Вебер решила испытать меня в роли наставника, раз прислала эту девицу. Чувствовать её постоянный пристальный взгляд на себе становилось невыносимо. — Учусь, по дополнительной литературе, — ровно ответил я, останавливаясь напротив следующей палаты. Оттуда как раз выходила миссис Онил, толкая тележку с тазиком и губками для мытья тела. Она улыбнулась нам, перед тем как продолжить путь. — Хм, — протянула Кэтти, не удостоив другую медсестру и взглядом. — Это очаровывает. В наше время молодёжь совсем не любит учиться, — она взяла стопку чистого постельного белья и прижала её к груди. — Ты уже не считаешь себя молодёжью? — усмехнулся я, открывая перед ней дверь в палату. Кэтти досадливо поморщилась, быстро проскальзывая внутрь. Подобные вопросы сыпались на меня всю смену до ужина: как много у меня друзей в школе; как я уживаюсь с Элис и Розали, неродными сёстрами, в одном доме; не тяготит ли это меня. Пара вопросов и вовсе были на грани. Закончив своё задание, мы покинули последнего пациента на сегодня и пошли в прачечную, дабы сдать грязное бельё. Кэтти щебетала о своей учебе, делая акцент на том, что её одногруппницы беспечно к ней относились, прогуливая занятия. Она, конечно же, такой не была, старательно училась и много читала, игнорируя студенческое веселье. Поэтому совсем не прочь обсудить со мной разные медицинские темы в любое время. — Тебе же есть восемнадцать? — вдруг спросила девушка, прерывая свой монолог. — Нет, — получилось односложно и немного резко. Усталость старательно пыталась расплющить меня по полу обессиленной лужицей. Большая часть физического труда сегодня выпала на мою долю, и мышцы ныли неимоверно. Я мечтал поскорее оказаться дома, принять ванну, возможно даже сделать домашнее задание. А ещё сильнее желал упасть на свою мягкую кровать и не шевелиться до утра. Поэтому отвечать более приветливо и развёрнуто, совсем не осталось сил. — А сколько? — энтузиазма в голосе Кэтти поубавилось, но заинтересованность ещё присутствовала. — Семнадцать, — остановившись перед дверью в прачечную, я кивнул на неё. — Открой, пожалуйста. Быстро обойдя корзину, она помогла мне проехать внутрь. Выгрузив всё в машинки и запустив их, мы направились на пост. Дальше закончит ночная смена, наша подходила к концу. — Так ты встречаешься с кем-нибудь? — всё же решилась на прямой вопрос Кэтти. И он звучал довольно настойчиво. Повернувшись к ней, я встретился с лёгкой улыбкой. Она смотрела на меня, чуть прикрыв глаза и наклонив голову набок. — Нет, не встречаюсь, — плохо прикрытая радость отразилась на её лице, глаза широко распахнулись, и она сделала шаг вперёд, почти прижавшись ко мне своей грудью. — Но меня и не интересуют отношения сейчас. Я хочу доучиться и поступить, а уже потом думать о личной жизни. — Просто ты ещё не встретил ту самую, Эдди, — мурлыкнула Кэтти, положив свою руку мне на плечо и погладив его. — Возможно, — согласился я. — Но не думаю, что встречу её до колледжа, — вежливо улыбнувшись, я отошёл от девушки, сбрасывая её руку, и продолжил свой путь. На посту рыжая девица больше не пыталась посягнуть на моё личное пространство. Она лишь слегка высокомерно смотрела, нарочито игнорируя моё присутствие. Заполнив журнал смены, я получил вольную от миссис Вебер и наконец-то отправился в общую комнату, чтобы переодеться. Отец уже должен был закончить работу. Переодевшись, я набрал его номер по дороге к двери. Около ширмы, разделяющей женские и мужские шкафчики, на меня налетела Кэтти. Сменив больничный халат на кожаную куртку и скрыв свои буйные рыжие волосы под шапкой, она уже не казалась такой хищницей, как полчаса назад. Обычная девушка, ненамного старше меня. Пробормотав ей «Пока», всё же не стоит задерживаться и искушать судьбу, я быстро двинулся к лестнице. Гудки вызова звучали из динамика, отсчитывая секунды без ответа. Автоответчик включился, когда я уже покидал здание, направляясь к своей машине. — «Здравствуйте, вы позвонили Карлайлу Каллену, к сожалению, я сейчас не могу ответить на звонок, оставьте сообщение после звукового сигнала», — громкое пиликанье оповестило о начале записи. — Пап, это я. Уже выхожу из больницы. Ты, наверное, на операции или по пути домой, не буду тебя ждать, ок? Увидимся дома, — отключившись, убрал смартфон в карман куртки и подошёл к «Вольво». Не обязательно было засорять автоответчик, но даже спустя годы жизни в достатке, окружённый любовью семьи, я не мог отпустить прошлое. Для меня давать знать такому замечательному человеку как мой приёмный отец, что я закончил рабочую смену — было сродне каждодневному дару. Эдвард Мейсон никогда не переживал обо мне. Карлайл Каллен никогда не обделял вниманием никого из своих детей, и думаю, даже совершеннолетие не освободит нас от его опеки. И я не устаю в этом убеждаться, используя любой шанс доказать, прежде всего себе — теперь у меня другая жизнь, другие родители, другое отношение ко мне, которое, надеюсь, заслуженно. Выехав с парковки, направился домой. Ехать на большой скорости в столь маленьком городке не получалось, не смотря на мою ненависть к черепашьему ходу. Во-первых, улицы имеют скудное освещение, это вам не мегаполис, где ночью светло как днём. А во-вторых, шериф Свон и его помощники особо негативно относятся к гонщикам, даже если они профессионалы «Формулы-1». А загреметь за решётку на сутки в целях профилактики, обычная практика Чарли, мне совсем не хотелось. Повернув направо, — поворот просматривался с трудом, и если не знать, что он там есть, можно легко проехать мимо, — я увидел издали теряющиеся в ветвях деревьев огни дома. Несколько минут поездки по гравию, и ярко освещённый родной двор передо мной. Припарковавшись рядом с гаражом, я уже собирался выйти, чтобы открыть его, как ворота стали подниматься сами. Присмотревшись, мне удалось разглядеть в слабом свете невысокий силуэт. Элис, уперев руки в бока, стояла у левой стены гаража, явно поджидая меня. Вздохнув, я плавно заехал, стараясь не задеть сестру. Стоило заглушить мотор и отстегнуть ремень безопасности, как водительская дверь распахнулась. Закатив глаза, я даже не стал поворачиваться к этой надоеде. Спокойно выключил музыку, проверил, не забыл ли телефон, и только тогда посмотрел на Кроху. Нетерпеливо постукивая ногой, Элис ждала, пока я обращу на неё внимание. Она напоминала теряющего терпение мультяшного персонажа, которого нагло игнорируют. — Ну что? — не выдержал я молчания. Голос звучал устало и загнано. Похоже, нервы начинают сдавать со всеми этими событиями, навалившимися на меня. — Потом, — фыркнула сестра, словно сжалившись, и отступила от двери, давая возможность вылезти из машины. — Отец уже приехал, — она кивнула на стоящий неподалеку чёрный «Мерседес». Включив сигнализацию и перепроверив двери гаража, я подошёл к Элис и чмокнул её в щёку. Она сразу успокоилась. Движения перестали быть резкими, дыхание выровнялось, а напряжение покинуло тело. — Подлиза, — проворчала она, тепло улыбаясь. — Тебе всё равно не избежать разговора, — она наставительно ткнула меня в плечо своим тонким пальчиком. — Я и не надеялся, — с улыбкой взял сестру за руку, даже не пытаясь уточнять, какого именно разговора мне не избежать. — То-то же, — довольно кивнула она, ведя нас в дом. Стоило зайти в прихожую, как я уловил аппетитный запах чего-то жареного. Желудок жалобно заурчал, напоминая, что перед работой я так и не поел нормально, перехватив только горячий бутерброд. Остановившись около вешалки, я увидел своё пальто, аккуратно висевшее рядом с кожанкой Джаспера. — Белла его вернула, — заметив мой взгляд, сказала Элис. — И мы с ней очень интересно побеседовали, — её голос наполнился предвкушением. Повернувшись к ней, я встретился с наполненным невысказанными вопросами взглядом. Что могла Свон рассказать ей? Правду? Но которую часть? Кроха знает и поэтому смотрит так? Не верит и хочет уточнить? Или наоборот, верит и жаждет завалить меня смущающими, глумливыми вопросами? Голова забилась предположениями, вариантами разговора между новыми подружками и, конечно, сценариями, по которым может пойти этот вечер. Сглотнув вязкую слюну, я постарался успокоить бешено колотящееся сердце. — О чем же таком интересном вы говорили? — голос дрогнул на последнем слове. Элис прищурилась, перестав улыбаться. — О вас с Беллой, — спокойно ответила она, пристально разглядывая меня. Нервно усмехнувшись, я постарался не выглядеть напуганным. Возможно, ничего ужасного не случилось, и девочки обсудили только странную дружбу между мной и Свон, а я тут себя накручиваю. — Сплетничали? — насмешливо спросил я, присаживаясь, чтобы снять кроссовки. — Не без этого, — отстранённо призналась Элис. Краем глаза видел, она всё ещё сосредоточена на мне, пытается понять, что не так. — Ладно, — выпрямившись, я постарался звучать максимально беззаботно. — Пойду приму душ. — Ага, — кивнула сестра, пропуская меня к лестнице. — Потом спускайся на ужин, Эсми уже накрывает. — Хорошо, — не оборачиваясь, ответил я, стремясь поскорее скрыться от пронзительного взгляда Крохи. Не смотря на то, что Розали приняла меня спокойно, даже не заикнувшись, что я какой-то не такой, разговор с остальными продолжал быть проблемой. Моя любовь к семье слишком велика. Если прохладное отношение Хейл пережить возможно, всё же, несмотря на оказываемую временами взаимную поддержку, мы не настолько близки, то с Эмметом и Элис другая история. Эти двое стали моим продолжением. Они олицетворяли то, чего во мне никогда не было — беззаботность, свободу, бесстрашие. Потерять их — это как оторвать от себя часть… Большую часть. Быстро ополоснувшись и накинув домашнюю футболку со спортивками, я спустился вниз. В гостиной царил полумрак. Только электрический камин освещал комнату. Осмотревшись, я заметил торчащую из-за спинки дивана голову. С кухни доносились голоса семьи, которые почти полностью перекрывал бас Эммета. Обойдя диван, я собирался сказать что-нибудь язвительное или остроумное, но увидел Розали и не смог. Не отрывая взгляд от танцующего пламени, сестра сидела, обняв согнутые колени. Из её фигуры ушло всё самодовольство и величие. Она как будто уменьшилась, растеряв свою силу. Длинные волосы, непривычно стянутые в небрежный хвост на затылке, ни грамма косметики на лице, растянутый свитер, который она надевала в редкие дни хандры, и широкие пижамные штаны. Весь её образ никак не вязался с холодной и бесподобной Розали Хейл. Она словно Золушка, превратившаяся после полуночи из принцессы в обычную девушку. Её красота конечно же никуда не делась, но шик пропал. Присев на корточки перед сестрой, я погладил её руку. — Розали? — позвал, когда она не отреагировала. Медленно моргнув, она перевела на меня взгляд. Их родной голубой цвет, почти ставший непривычным в отличие от безжизненно тёмно-жёлтого, не скрывал за пластиком усталость и затаённую боль. На бледном лице играли тени от пламени, окрашивая его в оранжевый, а волосы приобрели цвет соломы. — Что? — глухо спросила Роуз, сфокусировав на мне своё внимание. — Всё в порядке? — осторожно спросил я. — Да, — усмехнулась она, спустив ноги с дивана и поднявшись. Поправив рукава, почти развернулась в сторону пианино, на котором в семье играли только мы с ней. — Роуз, — просительно произнёс я, бережно беря её за локоть. — Расскажи мне. Дай отплатить добром на добро. Её лицо, обращённое ко мне, выражало сосредоточенность. Поджав губы, она что-то выискивала в моих глазах. А я застыл. Боялся сделать неправильный жест и спугнуть. У меня были мысли о причинах её уныния. Перед тем как отправиться на смену, я успел заметить, что Эммет и Роуз так и не помирились. Джаспер пытался разговорить сестру в этой самой гостиной, но та закрылась наглухо, воздвигнув свои самые прочные щиты. Отчасти во всей этой ситуации была и моя вина. Если бы не секреты. Если бы не общая тайна. Если бы я был более смелым… Но нет. Из-за моего страха страдает Розали. Из-за моей трусости мучается Эммет. Я никогда не хотел причинить боль близким. Слишком хорошо знал, какого это, когда из-за чьей-то ошибки или нерешительности ломается твоя жизнь. — Если это Эммет, — начал я раньше, чем Хейл приняла решение. Совесть, любовь к брату и сестре, желание, чтобы хотя бы они были счастливы, подтолкнули меня к краю. Я собирался открыться прямо сейчас. Незамедлительно. — Если это из-за его ревности, я могу… Я смогу рассказать. Я… Розали, — мой шёпот стал умоляющим, — я всё исправлю. — Тшш, — она подошла ближе, положив свою прохладную ладонь мне на щёку. Меня всего трясло. Нужно помочь ей. Необходимо вернуть гармонию в их разладившиеся отношения. — Всё из-за меня, — кивал я, смотря в её добрые голубые глаза. — Нет, глупый, — горько улыбнулась сестра. — Ты тут ни при чём. Я думаю, воспоминания о его родной семье воскресили былую неуверенность, — она говорила негромко, почти шептала слова мне прямо в лицо. Я чувствовал её дыхание на своих губах. — Он ревнует, потому что испугался. Потому что на фоне его самокопания, я стала уделять внимание кому-то ещё. Он боится, что его не за что любить. Ведь родители не любили. — Но Эммет всегда… — я нахмурился, пытаясь подобрать слова. — Он всегда был самым цельным из нас. Я никогда не видел его сломленным или сомневающимся в себе. — Потому что ты младше, — усмехнулась Роуз, отойдя на полшага, но не отнимая руки от моего лица. — Он считает, что в ваших с Элис глазах должен быть сильным и непобедимым. А ещё он долгие два года был единственным под опекой Карлайла и Эсми, они смогли показать ему, какова настоящая семья, в которой для любви не нужна причина. — Хорошо, — согласился я, ей лучше знать. — Так как нам исправить всё? Ведь моё признание поможет, разве нет? — ужас подкатил к горлу, мешая дышать. Полное осознание того, что именно собираюсь сделать, ударило со всей силы. Я на миг представил, как встаю перед семьёй. Прямо на кухне, напротив накрытого стола, за которым сидят все и смотрят на меня. Они не понимают, что случилось, но готовы выслушать. Даже Эммет, который недовольно смотрел бы исподлобья. Моё сердце почти не бьётся. Голова кружится от паники, накрывающей меня с головой. Комната исчезает, перед глазами темно. И я произношу эти слова… Эти два простых слова, которые могут разрушить всю мою жизнь. — Эдвард, — мягкий голос Розали вырывает из вихря фантазии. Стук пульса почти закладывает уши. Если я, только представив, почти потерял сознание от адреналина и страха, то, что будет, когда всё произойдёт на самом деле? — Эдвард, — вновь повторила сестра, и я наконец перевёл взгляд со стены, куда уставился, погрузившись в собственный кошмар, на её решительное лицо. — Ты должен признаться семье, но не из-за нас с Эмметом. Ты ещё не готов, — она насмешливо приподняла уголок губ, отнимая свою ласковую руку от моей щеки. — Я сомневаюсь, что ты, идиот, будешь готов даже к концу этого учебного года. Но не смей делать мне одолжение и говорить им что-либо просто потому, что считаешь, это исправит ситуацию. Оставь это мне, ок? Я большая и умная девочка, — язвительная улыбочка украсила её губы, преобразив лицо, — в отличии от тебя, тряпка. Я закатил глаза. Розали Хейл вернулась. Дыхание постепенно успокаивалось, как и сердце больше не стремилось пробить ребра. Не смотря на мою готовность «выйти из шкафа», отсрочка — очень кстати. Хейл права, я ещё не готов к этому шагу. — Тогда пошли ужинать, там… — договорить не успел, меня перебили. — Вот именно, — грубый бас Эммета разнёсся по гостиной. — На стол давно накрыто, ждём только вас. А вы тут воркуете. Его жёсткий взгляд сканировал меня и Розали, стоящих в полуметре друг от друга. — Эм, — хотел я всё ему объяснить, но он поднял руку. — Заткнись, Эд. Я не знаю, что происходит, но я не идиот. — Не стоит быть в этом таким уверенным, — фыркнула Розали. — Ты надумал себе непонятно что и стал обвинять нас в предательстве. Нас? Скажи, я давала тебе повод? Хотя бы раз? — она завелась мгновенно. Сощурила глаза и едва заметно наклонилась вперёд к здоровяку, стоящему за диваном, ближе к кухонному проёму, выплевывая каждое слово. — Когда-нибудь ты видел, чтобы я флиртовала или заигрывала с кем-то? Почему ты считаешь себя вправе сомневаться во мне? — Потому что это всё слишком подозрительно! — взорвался брат. — Вы никогда толком не были дружны, и тут вдруг общаетесь как две подружки! Ты опекаешь его! Слишком негативно настроена на новенькую, с которой он начал общаться! О чём я ещё должен был подумать?! — Эммет, — я сделал шаг к нему. Видеть боль этих двоих, которую они выплескивают друг на друга, невыносимо. — Всё не так, я… — Заткнись! — в один голос прорычали они, на миг обернувшись ко мне. — Я не скажу тебе причину, почему не люблю Беллу Свон, — выпрямившись, сухо и холодно произнесла Розали, смотря на Эммета со всем безразличием, на которое была способна. — Не скажу причину, почему забочусь об Эдварде больше, чем раньше. Я скажу тебе лишь одно — я никогда тебя не предавала. Я никогда тебе не изменяла. Я всегда любила и буду любить только тебя. Но я никогда не забуду этот день. День, когда ты перестал верить мне и в меня. Она обернулась и, взяв меня за руку, направилась в сторону кухни. Эммета мы обошли по широкой дуге. Он не произнёс ни слова.***
Напряжение за ужине можно было потрогать руками. Не знаю, слышали ли остальные ссору парочки, но все по очереди кидали озабоченные взгляды на нас троих. С трудом запихав в себя, как всегда, великолепную запеканку Эсми, я уже хотел поскорее скрыться в направлении своей комнаты, но Карлайл попросил всех задержаться. Убрав со стола, мы помогли маме с чаем и десертами. Нарезав пирог, я сел рядом с Розали, которая сегодня поменялась местами с Элис. Эммету это не особо понравилось. — Итак, — заговорил отец, помешивая свой чай ложечкой. — Вы знаете, что сейчас в округе Форкса неспокойно. Преступника до сих пор не поймали, и шериф раздумывает над введением комендантского часа. Преступник. Как мягко. Полтора месяца назад Карлайл вернулся с работы очень подавленным. Он отказался от ужина, закрылся в кабинете и ни с кем, кроме Эсми, весь вечер не разговаривал. Утром, перед школой, он попросил, почти приказал, нас быть осторожными, особенно это касалось девочек. Но отец не уточнил, чего именно стоит опасаться. Уже на учебе Элис смогла узнать причину странного поведения Карлайла. Накануне днём, Роки Уэйс, только-только перешедшая в старшие классы девочка, прогуляла последние три урока. Её нашли с обморожением, в изодранной одежде, с синяками и ссадинами, ближе к вечеру на окраине леса. Чья-то мама, работающая санитаркой в больнице, рассказала об этом случае своему мужу, а их подслушал очень любопытный сын и разнёс всем своим друзьям — девочка не только переохладилась, но и была изнасилована. Розали тогда с трудом досидела до конца дня. Дома у неё случилась истерика, с битьём посуды и слезами, которую Эммет с Джаспером совместными усилиями нейтрализовали только к приходу Карлайла. Отец поговорил с ней, не знаю, о чём, но это помогло. На последующие сообщения о жертвах она не реагировала так бурно, а потом и вовсе стала их игнорировать. Мы старались не напоминать ей об орудующем в лесах Форкса насильнике, она пыталась быть не в курсе новостей. Особенно тяжело стало, когда отец сообщил нам, об общей черте всех жертв — блондинистый цвет волос. Вести себя как обычно с Роуз, не показывая нашу чрезмерную опеку, с тех пор выходило через раз. Как она смогла забрать меня из бара в одиночку, не знаю. Наверняка никому ничего не сказала и дождалась, пока все уснут. Хотя Эммет должен был бы поехать с ней. — Одна из последних девочек умерла, — горько произнёс Карлайл, откладывая ложечку на чайное блюдечко и возвращая меня в реальность. — Розали, — он посмотрел прямо на Хейл. Та, опустошённая ситуацией с Эмметом, нервно вернула взгляд отцу. — Мы не говорили тебе, но у этого преступника есть почерк, он нападает только на миловидных блондинок. Я видел, как у сестры перехватило дыхание. Её глаза расширились, и вся она сжалась. Не в силах оставаться в стороне, я протянул ей руку. Роуз вцепилась в неё, словно поймала спасательный круг во время кораблекрушения. Эммет скрестил свои здоровенные руки на груди, и я чувствовал, как его свирепый взгляд прожигал наши переплетённые пальцы. — Его так и не нашли? — голос сестры дрогнул. — Нет, но у шефа Свон есть зацепки, — взгляд отца на Розали выражал поддержку и обещание. — Его скоро схватят. — Конечно, — кивнула девушка, плавно поднявшись. Она выпрямила спину, опустила руки по швам и чуть задрала подбородок. Спокойная и уверенная поза, говорящая, что она в порядке. Но на самом деле — притворство, попытка держать лицо, не показать даже семье, насколько она напугана. Выйдя из-за стола, она положила руку на плечо своего близнеца, сидящего рядом с ней, и сказала: — Мне нужна твоя помощь. Джаспер не стал медлить. Он ободряюще улыбнулся родителям, сжал руку Элис и встал. — Я думаю, нам всем пора расходиться, — печально произнесла Эсми, оглядывая заботливым взглядом каждого из нас. Мама всегда переживала наши ссоры, травмы, неудачи как свои собственные. И сейчас, видя, как её дети по той или иной причине несчастны, она терзала себя. — Мам, — когда Эммет и Элис покинули кухню, я остановился рядом с женщиной, вырастившей меня и давшей невообразимо много в этой жизни. — Не волнуйся за нас, — она грустно усмехнулась, похлопав меня по руке. — Как я могу не волноваться? Вы же мои дети. Обнял, уткнувшись в её волосы, вдыхая родной запах выпечки и цветов, и прошептал: — Наши проблемы временные, всё придёт в норму. Не расстраивайся понапрасну. Хрупкие ручки Эсми сжали меня в ответ. Тёплая волна нежности прокатилась по позвоночнику, а в груди на миг потяжелело. Как я переживу, если она отвернётся от меня?***
Разбирая свою школьную сумку, я старался вспомнить, что именно мне нужно на завтрашние занятия. Накал последних дней не давал расслабиться ни на минуту. Даже поход, который должен был по идее помочь нам абстрагироваться от случившегося на выходных, вылился в показательную борьбу между мальчиками и девочками. В голову закрались подозрения, что этот всё больше нарастающий снежный ком ещё не прокатился по нашим жизням как следует. Видимо два года спокойствия — это предел мирной жизни, когда не нужно через каждую минуту задумываться о побеге к буддистам. Оставив разворошенную сумку с учебниками и тетрадями на кровати, я разблокировал смартфон, собираясь проверить расписание. Нет желания скатываться в оценках и давать повод злорадствовать завистникам. Стук в дверь отвлёк от пролистывания ленты в фейсбуке. — Да, — кто это там такой культурный? В нашем доме стучатся редко. Обычно это происходит после десяти вечера или из-за невозможности провернуть заблокированную ручку. — Привет, — улыбнулась Элис, показавшись лишь наполовину. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил я, мысленно уже готовый ко всему, вплоть до метеоритного дождя, целящегося исключительно в крышу нашего дома. — Нет, — покачала головой сестра, полностью заходя в комнату. Она уже облачилась в свою любимую пижаму с разноцветными утятами. Её волосы, вымытые и затянутые в маленькие хвостики, смешно торчали, а лицо без привычного лёгкого макияжа казалось ещё более юным, чем обычно. Подойдя к моей кровати, она скинула лежащие на ней вещи на пол одним движением. Характерный грохот заставил поморщится. — Очень аккуратно, — покачал я головой, присаживаясь, чтобы собрать всё. — Сам виноват, — нагло ответила Кроха, ложась на живот, подперев подбородок ладонями. — Действительно. И как я мог подумать, что это ты некультурно себя ведёшь, врываясь в чужую комнату и бесцеремонно заваливаясь на кровать, а не я — свинья, которая не освободила место под твою бесценную тушку, — закивал я головой, сложив в одну стопку учебники и тетради. На столе им точно будет безопаснее. — Вот именно, — радостно подтвердила Элис, явно издеваясь. Она внимательно проследила за тем, как я сел на ковёр, напротив её лица. Согнув правую ногу, обхватил её руками, уместившись подбородком на коленке, левую же выпрямил, уперевшись пяткой в ножку кровати. И вопросительно посмотрел на Кроху. — Что ты хотела, пикси? — Эй, — возмутилась сестра, отнимая голову от рук и выгибаясь как кобра. — Я вам запретила так называть меня! — Мы отстояли свое право именовать тебя этим вредителем, когда ты становишься такой же надоедливой, — напомнил я ей. — Я вообще-то помочь хочу, неблагодарный ты мальчишка, — обиженно пробурчала Элис, возвращаясь в прежнее положение. — Не-а, не верю, — усмехнулся я. — Ладно, ладно, — закатила глаза сестра. — Мне любопытно, ок? — Ты же всё равно не уйдёшь? — обречённо уточнил я, на свякий случай. — Не раньше, чем я узнаю всё, что мне нужно! — твёрдо ответила она, вцепившись в матрас обеими руками и зарывшись головой в одеяло так, что видны были только её упрямо сверкающие золотом глаза да торчащие хвостики. — Спрашивай, — со вздохом разрешил я, подтягивая вторую ногу к груди и опираясь локтями на коленки, чуть наклонившись вперёд. И тут же всплыло воспоминание, где именно была сегодня сестра. Вся паника, которая зародилась в прихожей и забылась из-за Розали, вернулась в троекратном размере. — Белла, — хитрая мордашка вынырнула из пухового одеяла, довольно улыбаясь. — Что между вами? — Мы друзья, — облегчение накрыло с головой. Оно разлилось по груди, помогая вновь дышать. Возвращая чувство безопасности. — Да? — недоверчиво протянула Элис, облокотившись на локти и сцепив пальцы в замок, образовывая домик ладонями. — А вот по рассказу Беллы больше похоже на то, что вы двое никак не решитесь поговорить о своих чувствах и водите хороводы вокруг друг друга. О нет, сестрёнка, ты не права. О чувствах мы как раз решились поговорить, точнее мистическая теория мисс Свон о семье Каллен вылилась во взаимные признания и претензии. Поэтому было странно слышать подобное предположение из уст Крохи. Что именно рассказала Белла? Сколько скрыла? О чём соврала? — Элис, — усмехнулся с самым невинным видом, на который был способен, — я не понимаю, о чём ты говоришь. Мы с ней общаемся, разговариваем, дружим. Где в этом можно углядеть романтику, я не знаю. — Не думай, что я куплюсь на это, — фыркнула сестра, резко поднимаясь и меняя положение. Теперь она сидела, скрестив ноги по-турецки, расставив руки перед собой и наклоняясь ко мне. Из-за высоты кровати, она возвышалась надо мной, и её взгляд был пугающе упрямым. — Ты спас её. Ты с ней единственной заговорил из всей школы за всё время, что мы живём здесь. Ты, в конце концов, пригласил её в совместную поездку в Сиэтл, — чёрт, о ней-то я и забыл. — Не мне напоминать, насколько трепетно ты относишься к своей машине и дальним поездкам на ней. — Не преувеличивай, — насмешливо попросил я. Она перечисляла реальные факты, но ни один из них не тянул на неоспоримое доказательство моей влюблённости в Беллу Свон. — Не так уж я и педантичен, — недоверчивый фырк с её стороны. — Ты вчера был с ней в Порт-Анджелесе. Не знаю, где ты потом напился, но до этой твоей одиночной — я, между прочим, дуюсь на тебя из-за этого, если ты забыл — эскапады, вы поужинали, и мило вернулись в Форкс. Вместе. Вдвоём. Наедине. — как гвозди, Элис пыталась вколотить эти слова мне в мозг. — Я просто был вежлив, — ещё больше расслабился я, опираясь на руки позади себя, с удовольствием зарываясь пальцами в мягкий ворс ковра, и с умилением смотря на сестру. Белла не проболталась. Она сохранила мой секрет. Всё-таки я не ошибся, когда поверил ей. Девочка действительно заслужила второй шанс. — Эдвард! — раздражённо воскликнула Кроха. — Что? — хмыкнул я, чуть закусывая нижнюю губу. — Я тебе не верю, ясно, индюк ты надутый! — сложила она руки на груди. — Твоё право, — было забавно наблюдать за её недовольством и пыхтением сердитого ёжика. А эйфория от отсрочки казни и вовсе окрыляла меня. — Почему ты не хочешь делиться со мной? — настроение Элис резко изменилось. Только мгновение назад она смешно злилась, заставляя меня веселиться, а сейчас смотрела выворачивающим душу наизнанку взглядом. Взглядом говорившим, что я ранил её. — Элис, — я собрал свои длинные конечности в кучу и подполз к краю кровати. Взяв тёплые пальчики в свои руки, я посмотрел на неё серьезно и уверенно. — Я не вру тебе. Между мной и Беллой нет ничего, кроме дружбы. Она прекрасная девушка и нравится мне, но не в том смысле. Я не чувствую к ней, — нахмурился, стараясь чётко выразить свою позицию, — влечения. Меня тянет к ней платонически, а не романтически. Мы боролись взглядами. Я старался передать ей свой настрой, она пыталась увидеть правду, осознать. Постепенно затравленное и потерянное выражение золотистых глаз сменилось на понимающее, с налётом горечи. — Хорошо, — она кивнула, сжав мои пальцы. — Но возможно тебе просто стоит присмотреться? — Почему для тебя это важно? — я искренне не мог понять. Элис упорствовала. Не понятно по какой причине Белла Свон так интересовала её, но она продолжала желать всего — её дружбы, её внимания, а особенно, вплести её в мою жизнь. — Ты одинок, она тоже, — прошептала сестра. Я удивлённо приподнял брови. — Я хочу, чтобы она была большей частью моей жизни, — печально созналась Кроха. — Я так люблю вас всех, и понимаю, что если бы Белла стала твоей девушкой, её приняли бы сразу. Она стала бы вхожа в наш дом не просто как моя подруга, а как член семьи. Она стала бы семьёй. — Зачем такие сложности? — до меня до сих пор не доходило. Неужели обычного общения с этой девчонкой Элис недостаточно? Не она ли, полностью согласная со мной, говорила о том, что хочет иметь кого-то близкого за пределами нашего дома? Того, кто не будет родственником. — Я, — она опустила взгляд, пряча глаза, и закончила еле слышно, — боюсь, что она уйдёт. Бросит, как и все до вас. — Ох, — выдохнул я, забираясь на кровать и обнимая девушку. Хотелось спрятать её от жестокого мира и создать собственный — лишённый страданий, где Кроху больше никто не обидит. Она положила голову мне на грудь, крепко вцепившись в меня. Горячо дыша в ткань футболки, Эл вновь заговорила: — Если бы вы встречались, ей было бы труднее оставить нас. Она стала бы моей подругой насовсем. Как по-детски наивно. Не смотря на возраст, сестрёнка всё ещё верила в сказки о «долго и счастливо». Учитывая пример Эсми и Карлайла перед глазами, я прекрасно понимал почему, но так же знал — Каллены-старшие скорее исключение, чем правило. — Не нужно её привязывать всеми возможными способами к нашей семье, Элис, — сказал я, целуя её в макушку, аккурат между хвостиками. — Если вы действительно друзья, то это покажет лишь время. Я отстранил её от себя, пытаясь посмотреть в глаза. Нехотя, девушка поддалась и подняла голову, встречаясь со мной грустным взглядом. — Если она когда-нибудь покинет тебя или оборвёт связь, то будет полной дурой, как бы грубо это ни звучало. Более замечательного человечка, чем ты, я не знаю, и Белла Свон совершит наиглупейший поступок, отказавшись от дружбы с тобой, — я верил в эти слова. Я верил — причинить боль, бросить Элис, может только монстр или глупец. Поэтому мой тон звучал искренне, убеждённо и даже слегка торжественно. — Спасибо, — несмело улыбнулась сестра. Она обняла меня за шею, мимоходом влажно поцеловав в щёку, и умиротворённо вздохнула. В этот момент я желал лишь одного — чтобы Белла Свон не поступила с Элис Каллен так же, как со мной.