***
Цеппелин-носитель «Брунгильда» в компании пары цеппелинов поменьше висел на орбите Красной Планеты, изредко выпуская звенья RaKfz'ов, спускавшихся в атмосферу и пролетающих над безжизненными скалами и каньонами. Когда очередное звено вернулось на борт «Брунгильды», капитан этого цеппелина выключил граммофон, наигрывающий «Милого Августина», вздохнул, взял трубку внутрикорабельной связи и потребовал: — Шнапса мне! После того, как необходимый напиток был подан, капитан вновь включил граммофон и уже было приготовился отхлебнуть, как в каюту завалился группенкоммандер, командовавший приписанными к «Брунгильде» «тарелочками». Заметив капитана с фужером в руке, группенкоммандер недовольно возвестил: — Фриц, скотина ты эдакая! Опять без меня пьёшь? — после этих слов он совершенно наглым образом подошёл к капитану, выхватил фужер и выпил сам. Капитан, казалось, совершенно не обратил внимания на такой вопиющий образец свинства, вместо этого флегматично достав второй фужер, немедленно наполненный шнапсом, и произнёс: — Скука смертная тут, Клаус. Сидим тут, понимаешь, чешем граблями марсианский песок из-за того, что тут якобы заметили корабль большевиков и тут якобы находится их база. А ведь мы могли бы сейчас созерцать красоту родного Фатерлянда с орбиты Земли! Эти прекрасные зелёные леса, эти белоснежные облака, ммм… — Ага, ты бы созерцал красоту Фатерлянда, а я бы носился как угорелый в небе над этим самым Фатерляндом, который я только на картинках и издалека видел, следя, чтобы эти самые большевики не влепили мне чем-нибудь крупнокалиберным в дюзы? Нет, благодарю покорно, уж лучше марсианский грунт граблями чесать. И выключи уже эту тягомотину, тошнит уже с неё! — с этими словами Клаус выключил граммофон, убрал с неё пластинку с «Августином», вместо этого поставив «Старых Товарищей». Поморщившись от громогласного «Alte Kameraden», вырвавшегося из граммофона, Фриц возразил: — Нет в тебе романтики, Клаус. — Зато практичности хоть отбавляй, — Клаус насмешливо посмотрел на товарища через фужер со шнапсом: — И трезвого взгляда на мир! А у тебя оных, как я вижу, явный недостаток. Внезапный звон телефона внутрикорабельной связи заставил капитана подпрыгнуть от неожиданности, чуть не расплескав шнапс на чистый мундир: — Шайсе! Я же просил не беспокоить по мелочам! — меланхоличность исчезла, уступив место недовольству, и с крайне недовольной мордой лица, Фриц взял трубку: — Что такое? Зачем моё присутствие? Какой неизвестный корабль? — недовольство сменилось удивлением: — Сразу несколько? Подождите меня, я сейчас поднимусь. — удивление сменилось решительностью. — О, неужели марсианские коммунисты нашлись? — спросил Клаус, на что получил ответ: — Да вот в том-то и дело, что это чёрт пойми кто. Иди-ка лучше к своим летунам, подымать их сейчас будем. — с этими словами капитан покинул каюту. — Эх, а ведь только собрался культурно отдохнуть… — со вздохом группенкоммандер отставил фужер и поспешил на выход, поправляя комбинезон. Когда Фриц поднялся на мостик, боцман незамедлительно гаркнул «Капитан на мостике!», из-за чего сидящие за различной аппаратурой, без которой цеппелины не летают, офицеры немедленно подскочили и вытянулись по струнке. — Вольно! — гаркнул капитан, после чего спросил у боцмана: — Какова ситуация? — Сканеры зафиксировали присутствие шести необычных кораблей, проходящих через поле астероидов. Первоначальные вычисления говорят о том, что эта эскадра взяла курс на Землю. — А что насчёт принадлежности? — Сигналы эскадры не соответствуют сигналам Раумкригсмарине. Как и внешний вид. — Хм, и кто же это может быть? На большевиков не похоже, они обязательно прилепили-бы косу с гаечным ключом на пол-корпуса, да и внешний вид их опытных образцов, насколько я помню, не сильно отличается от наших цеппелинов. Может, американцы? Однако дальнейшие измышления на тему того, кого тут принесла нелёгкая, были прерваны фактом того, что экипаж этих таинственных кораблей явно заметил германские цеппелины, из-за чего эскадра изменила курс, направившись в их сторону. — Похоже, нас заметили, герр капитан — прокомментировал изменение курса боцман. Фриц лишь хмыкнул, взял трубку внутрикорабельной связи и приказал: — Выпускайте RaKfz'ы. Приготовьтесь к возможной атаке. Положив трубку внутренней связи, капитан взял трубку связи внешней и попросил: — Свяжите меня со штабом флота на Луне. Связисты работали оперативно, и меньше через минуту в телефонной трубке раздалось недовольное «адмирал на связи». — Герр адмирал, разрешите доложить… — Ну докладывайте. — по голосу адмирала было понятно, что в гробу он видел сейчас доклады Фрица. — Герр адмирал, из астероидного пояса вышла группа неизвестных кораблей. В данный момент они на всех парах движутся к нам. — А ко мне-то какие вопросы? Вы знаете инструкции — если корабль не несёт на себе Валькнут — торпедируйте мерзавца, а уже потом разбирайтесь! Выполнять! — от командного голоса «герра адмирала» Фриц рефлекторно вытянулся по струнке: — Так точно, герр адмирал, есть торпедировать! — И не раздражайте меня больше идиотскими вопросами! — после этих слов на «той стороне провода» положили трубку, оставив Фрицу вполне конкретную задачу. Фриц вздохнул, потер переносицу и скомандовал: — Все корабли к бою, подготовить торпеды и корабельную артиллерию, звеньям RaKfz'ов — атаковать ближайшие корабли!***
Противные завывания зуммера корабельной тревоги заставили пилотов подскочить на своих койках своей внезапностью. Не особо понимая что происходит, пилоты немедленно повскакивали и, на бегу натягивая гермокомбинезоны и шлемы, побежали по коридорам «Брунгильды» в сторону лётной палубы. Там, уложившись ровно в стандартный норматив с истинно немецкой педантичностью (даже несмотря на заспанность и полное непонимание происходящего), пилоты заняли места в своих RaKfz'ах. В радиоэфире немедленно начали раздаваться голоса пилотов эскадрилий, сообщающих о своей готовности: — Красный-1 готов… — Красный-3 готов, кто-нибудь в курсе что происходит? — Говорит Синий-2, борт готов, это учения? — Синий-1 готов, хватит эфир засорять! — Красный-2 готов… Не успели пилоты отчитаться о готовности, как атмосфера была выкачена с лётной палубы, а «обшивка» цеппелина по бортам раскрылась, открывая путь для «дер платте», немедленно стартовавших в черноту космоса. Не менее пятидесяти RaKfz'ов, подобно рассерженным пчёлам из потревоженного улья, вылетели из чрева «Брунгильды» приготовившись насмерть зажалить любого нарушителя залпами своих орудий. — Значит так… — раздался в наушниках шлемов пилотов голос комэска: — У нас тут эскадра чёрт пойми кого, и чёрт его знает, откуда они тут взялись. Пока-что никуда не лезем, просто… А нет, поступил новый приказ — торпедировать мерзавцев ко всем чертям, и мы сыграем первую скрипку в этой партии. Но тем не менее сильно на рожон не лезем, чёрт знает, чем эти янки (или комми) вооружены. Голодные псы унюхали добычу и с диким лаем кинулись в её сторону… А если говорить менее поэтично — эскадрильи валькистских МЛА устремились в атаку, приготовившись обрушить на вражеские корабли снаряды своих пушек, торпеды, и выстрелы плазменных орудий. Что бы ни хотели первоначально сделать владельцы неизвестных космических кораблей, им стало понятно, что тут их будут встречать далеко не хлебом и солью, и потому что в сторону цеппелина, что в стаю летящих RaKfz'оф немедленно ударили орудия на эффекте массы и лазерные орудия системы «ПОИСК». Цеппелин стойко выдержал удар масс-орудий, выпустив в ответ рой торпед и добавив сверху залпом из бортовых орудий, а вот «тарелочки» явно не желали познакомиться с лазерами поближе, принявшись активно маневрировать. Выйдя на оптимальный угол атаки, RaKfz'ы выпустили торпеды по одному из вражеских крейсеров, по пути обстреляв пару фрегатов. Несмотря на то, что кораблей таинственного противника было больше (три крейсера и шесть фрегатов против трёх цеппелинов), гнусный рой валькистких «тарелочек» сводил на нет численное преимущество. Как итог, хоть один цеппелин, после пары «золотых попаданий» начало кренить куда-то в сторону Марса, оставляя при этом след из вытекающих технических жидкостей и вырывающегося кислорода, один вражеский крейсер развалился пополам после близкого знакомства с немецкими торпедами, равно как и пара фрегатов явно пришла в негодное для ведения боя состояние, учитывая оплавленные дыры, оставленные плазменными орудиями RaKfz'ов. Дисциплина у личных войск корпораций Пространства Цитадели всегда была не очень, особенно в сравнении с турианской военной машиной. И там, где турианец стоял-бы насмерть, корпоративный солдат скорее всего попытается унести ноги. Вот и тут, после потери трёх кораблей, бойцы «Эллион Инкорпорейтед» решили, что овчинка выделки не стоит, явно намереваясь удрать отсюда как можно дальше. А когда второй крейсер, получив свои несколько торпед в дюзы, развалился пополам, какое-либо организованное отступление превратилось в паническое бегство формата «каждый сам за себя», и уцелевший крейсер остался без прикрытия подавших всю энергию на двигатели фрегатов. И если вместе с фрегатами у крейсера шанс был, то без них он стал лёгкой добычей налетевших на него коршунами RaKfz'ов, в пару заходов оставивших от него две не слишком аккуратные половинки. В конце осталось лишь четыре фрегата, один из которых «дер платте» догнать смогли, но вот остальным трём удалось скрыться в поясе астероидов. — Отличная работа, господа пилоты. — возвестил Клаус по связи, на что услышал вежливое покашливание в ответ: — Ладно, и госпожи, Красный-2. Кстати, это не твой борт там чуть не разваливается на лету? Ладно, на борту «Брунгильды» разберемся. А пока-что поздравляю с победой, тем более без потерь (если не считать кое-каких криворуких фройляйн на разваливающихся тарелках). Кое-кому точно вручат пару наград. А я кое-кому лично налью шнапса. — в ответ ему раздался дружный смех, и улыбнувшийся (впрочем, под шлемом этого видно не было) группенкоммандер сказал: — Ну ладно, повеселились и хватит, возвращаемся «домой». — сделав издевательский «круг почёта» вокруг обломков одного из крейсеров, RaKfz'ы полетели в сторону гостеприимно раскрывшей створки лётной палубы «Брунгильды», от которой в сторону обломков уже летели инженерные «тарелочки», чьей целью было собрать эти самые обломки и немногочисленных выживших, дабы затем доставить в Нойе Берлин, где обломки изучат, а пленных — допросят. Всё таки Рейх очень трепетно относился к своему космическому доминированию. Подхватив пару уцелевших в пылу сражения спасательных капсул, инженерные корабли развернулись и полетели сразу в сторону Луны, равно как и «Брунгильда», взявшая на буксир серьёзно повреждённый цеппелин из её эскадры.***
— Какая сволочь? Я спрашиваю, какая сволочь? — вопил оберштурмбанфюрер TST, размахивая какой-то грампластинкой и бегая по всему юго-восточному отделению Тайной Полиции Нойе Берлина. — Найду, прикончу, покалечу, расстреляю, сгною на рудниках! — не унимался рассерженный любитель музыки. Дойдя в своих угрозах до «четвертую» и «кастрирую» он был остановлен человеком в униформе штандартенфюрера TST: — Герр Вальц, успокойтесь, объясните мне, в чём проблема? Вы всё отделение до смерти перепугали! — А, герр Вебер… Вот смотрите, что это. — Вальц протянул штандартенфюреру пластинку, дабы тот прочитал этикетку на ней: — «Die Wacht am Rhein»… И что такого? Хорошая песня, мне нравится. — Мне тоже нравится, но вы послушайте что там на самом деле звучит! Вот пойдемте, я вам покажу! — Вальц быстро направился куда-то по коридорам отделения, и Веберу не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Дойдя до своего кабинета, тот поместил пластинку в граммофон и включил его: — Вот послушайте! Вебер прислушался. Поначалу он ожидал «Es braucht ein Ruf wie Donnerhall», однако вместо этого граммофон начал голосить «Wacht auf, Verdammte dieser Erde, die stets man noch zum Hungern zwingt!». — Какой-то швайнехунд заменил мою «Вахту на Рейне» этой поганой большевицкой песенкой, «Интернационалом»! Прихожу я значит, хочу послушать музыку после тяжелого дня, а тут мне в уши льют такие помои! Вебер серьёзно кивнул и произнёс: — Это действительно серьёзное дело, необходимо будет в ближайшее время этим заняться. Это ведь не просто песенка, это попытка пропаганды против самой идеологии Валькизма! Сейчас «Интернационал» подсунули вам, а в следующий раз могут подсунуть и в проигрыватель во время парада. И что, наши солдаты, вместо «Прусской Славы» будут маршировать под какое-нибудь «Прощание Славянки»? Я немедленно этим займусь. — Займитесь пожалуйста, партайгеноссе Вебер, второй раз такого позора я не переживу. — Разумеется. Но пока я вынужден откланяться, дела зовут. — Вебер отсалютовал оберштурмбанфюреру и покинул его кабинет, быстрым шагом и сохраняя «стойкое, нордическое лицо» направившись в свой кабинет. Дойдя до кабинета он немедленно заперся, прошёл в самую дальнюю комнату и дико рассмеялся в порыве гомерического хохота. Смеялся Вебер долго и со вкусом, то и дело утирая слёзы, и он имел на это полное право, ведь это именно он подсунул Вальцу «Интернационал». Вдоволь нахохотавшись, Вебер достал из стола бутылку с коньяком, намереваясь отпраздновать свою маленькую пакость. Вебер вообще любил пошутить над валькисткими бонзами, и не всегда его шутки были безобидными — паре человек удачные проделки Вебера стоили карьеры. И что самое приятное — никто даже понятия не имел, что во всех тех пакостях, заставляющих некоторых седеть, некоторых краснеть, а некоторых — голосить на весь Нойе Берлин так, что на другом конце Луны слышно, виноват он — Отто Вебер. Для всех, за исключением пары-тройки его высокопоставленных друзей, участвовавших в этих хохмах, он оставался предельно серьёзным стойко-нордическим партайгеноссе, «беспощадным к врагам Рейха». Хотя, по правде говоря, некоторые подозревали, что это именно он стоит за всеми этими проделками, но ни у кого не было доказательств. Однако Отто был не только мелким пакостником, тихо хохочущим в сторонке после удачной шалости. Но об этом маленьком секрете, истинной личности Отто, не знали даже его самые близкие друзья (и любовница в том числе). Отто уже собрался отпить из фужера, издевательски отсалютовав висящему в кабинете портрету Адама Дресслера, как вдруг зазвенел стоявший на столе его кабинета телефон. — Катцендрек, только захотел культурно отдохнуть… — вздохнул Отто, поставил фужер на стол, и взял трубку: — Вебер слушает. — Партайгеноссе Вебер, — раздался из трубки голос его начальника, группенфюрера четвёртого отделения Мейера: — У нас тут флотские только что разгромили неизвестную эскадру, вроде янки. В Нойе Берлин уже везут обломки и спасательные капсулы, оформите пленных по всем правилам. — Не беспокойтесь, герр Мейер, оформлю. — Очень хорошо. До свидания. — Мейер положил трубку, а Вебер, залпом опорожнив фужер и напялив фуражку, направился прочь из кабинета и отделения. Спустя час поездки по живописным (совсем нет), освещаемым лампами накаливания, коридорам Нойе Берлина на поезде, а потом, после прохода пары шлюзов, по поверхности Луны (тут пейзажи были чуть получше, но эти серые лунные пустоши на фоне чёрного звёздного неба всегда нагоняли на Вебера тоску), Отто наконец прибыл к месту назначения — один из внешних ангаров для Raumflugzeug. Там, переодевшись в гермошинель, он вместе с отрядом бойцов ТSТ принялся ожидать появления инженерных дисколётов с грузом. Наконец, пройдя через шлюзы, инженерные RaFz приземлились в ангаре, предварительно отцепив грузы. Тут был настоящий рай для инженера-"падальщика", целые отсеки вражеских кораблей, хоть и изрядно подгорелые, лежали теперь перед Вебером, однако его больше интересовали три спасательные капсулы, в которых явно кто-то был, хоть Отто и не мог разглядеть — кто. — Герр штандартенфюрер! — подбежал к нему техник в гермошинели: — Мы готовы начать вскрытие! Отто кивнул и приказал: — В таком случае приступайте. И пока техники, обвешанные инструментами как рождественские ели, начинали вскрывать капсулы плазменными резаками, Вебер с бойцами TST занял позиции перед капсулами, готовясь в случае чего нашпиговать выживших пулями.***
День для Алайи Т’вассе определённо не задался. Сперва на неё рано утром наорала капитан из-за «нарушения субординации». Пф, подумаешь, всего-то поцеловала подругу. Затем она случайно пролила на себя один горячительный напиток, из-за чего на бронескафандре образовалось пятно, которое, естественно, не оттёрлось. А затем Алайя случайно вляпалась в войну, когда на их крейсер напал непонятно кто. За время космического боя, в котором Алайя играла роль оператора системы ПОИСК, она успела натерпеться такого страху, что было удивительно, как это она не обгадила свой бронескафандр. А когда стало понятно, что песенка их корабля спета, при эвакуации её едва не расплющило гермодверью. И сейчас, Алайя молилась Богине как умела (а она не умела вообще, ибо до сего момента никогда религиозной не была), слёзно прося, чтобы судьба оказалась к ней благосклонна и её не убили. А вероятность этого вполне была, ибо её спасательную капсулу, судя по её ощущениям, куда-то везли. Внезапно появившаяся гравитация, прижавшая её к стенке капсулы, возвестила, что капсулу куда-то привезли, а когда капсулу, судя по характерным звукам, начали вскрывать, стало понятно, что с ней горят желанием познакомиться. Наконец, крышка спаскапсулы отвалилась и ей в глаза ударил яркий свет, тут-же затенённый автоматикой шлема, а азари услышала явно какую-то команду на совершенно незнакомом ей языке: — Lass die Waffe! Hände hoch und heraus! Алайя переводчиком не была, обучаться языкам мгновенно не могла, но тем не менее она поняла, что это была команда вылезать из капсулы. Т’вассе поспешила выполнить требование, выбравшись из капсулы и держа руки поднятыми и открытыми, демонстрируя что оружия у неё нет. Наконец, она смогла разглядеть, где она оказалась и кто был её пленителями — оказалась она в каком-то большом помещении, явно ангаре, а окружали её… явно не представители видов Пространства Цитадели, но по крайней мере можно было сказать, что они были отдалённо похожи на азари, только более массивные и широкоплечие. Что до лиц — лиц она не видела, они были скрыты под шлемами. Не успела азари толком оглядеться, как получила удар под дых от одного из солдат таинственных инопланетян. Скрючившись в три погибели, Алайя почувствовала, как её подхватили за руки и потащили прочь от капсулы. В конце концов её бросили на пол, приподняли так, чтобы она стояла на коленях, и она увидела перед собой явно какого-то офицера с повязкой со странным символом из трёх треугольников на одном рукаве. Тот внимательно осмотрел её, нащупал защёлку шлема её бронескафандра, и прежде чем она успела что-либо возразить, отстегнул его и стянул. Сухой, явно переработанный не один раз воздух с примесями «ароматов» явно технического происхождения ударил ей в носоглотку, заставив закашляться, а офицер, увидев перед собой синее лицо с «щупальцами» вместо волос удивлённо произнёс: — Was zum Teufel soll das?!