Gotterdammerung

      Если в мире и есть счастье, то сейчас Мойра Вагнер была наиболее близка к этому состоянию. Отважные космоходцы Раумкригсмарине обеспечили её таким количеством подопытных, что она буквально не знала что с ними делать. Тем не менее, идея возникла достаточно быстро, и сейчас она как раз воплощала эту идею в жизнь, благо факт того, что её отцом был аж целый Фюрер Германского Рейха серьёзно облегчал ей вопросы материалов и поддержки со стороны государства. Вот и сейчас она с головой ушла в процессы испытания ряда сывороток над несчастными «доброволицами». Не слишком обращая внимания на вопли по ту сторону пуленепробиваемого стекла, Мойра вела аудиодневник с помощью громоздкого диктофона: — Итак, испытание сыворотки 25/1-А прошло неудачно. Изменения пигментации кожи не последовало, вместо этого, спустя десять часов после введения сыворотки, началось отторжение эпидермиса. Дальнейшие испытание сыворотки 25/1-А признано нецелесообразным… — эти сухие строчки означали, что введённая подопытной азари лютая химия, что должна была окрасить её кожу в другой цвет, внезапно оказалась биологически несовместимой, и теперь синяя кожа инопланетянки буквально отваливалась от её тела, одновременно причиняя жуткую боль. — Опять ошиблась в расчётах… — недовольно произнесла Вагнер, выключив диктофон, после чего, цокнув языком, разочарованно посмотрела на привязанную к кушетке по ту сторону стекла окровавленную азари, затем приказав стоявшему рядом штурмовику TST: — Утилизировать образец. Штурмовик кивнул, достал свой «Люгер» из кобуры и вошёл в камеру содержания, откуда вскоре раздался выстрел. — Посмотрим, как дела у сыворотки 26/1-C… — прихватив диктофон с собой, учёная направилась в соседнюю лабораторию. В коридоре она неожиданно (или скорее наоборот — ожидаемо, ибо он часто повадился её навещать) она наткнулась на Вебера. — Отто! — учёная расплылась в улыбке, она была искренне рада видеть штандартенфюрера: — Как же удачно вы зашли! Я как раз хотела вам показать мой новый проект! Штандартенфюрер поправил очки и улыбнулся: — Я тоже рад вас видеть, Мойра. Что сегодня германская наука в лице столь очаровательной учёной готова преподнести нам? — Право, Отто, вы меня смущаете… — Вагнер покраснела: — Идите за мной, я вам покажу! — и она повела столь сильно интересующегося наукой офицера TST за собой. Дойдя до гермодвери с цифрой «42» на ней, учёная открыла её и вошла в находящуюся за ней лабораторию. Перед вошедшим вслед за ней Отто открылась типичная лаборатория, мало отличающаяся от других в этом комплексе, за исключением того, что подопытная в камере содержания выглядела относительно здоровой и не страдающей от побочных эффектов той дряни, которую вливали в других азари. — Образец №1 проекта «Эмбла». — констатировала Вагнер: — Обратите внимание на череп. Вебер обратил, и увиденное его порядком удивило — щупальцеобразные хрящи куда-то делись, и теперь образец за номером один щеголяла голым черепом, похожим на человеческий, за исключением отсутствия ушей. Всё это настолько скатывало подопытную в эффект «зловещей долины», что Отто едва не сплюнул от отвращения. Впрочем, лицо образца показалось Веберу смутно знакомым, и он вспомнил кто это — допрашивая им где-то с месяц назад Алайя Т’вассе. — Видите шрамы и то, что кожа на черепе явно моложе? — указала Вагнер: — Это результат действия сыворотки 15/9-Z. С её помощью удалось вызвать искусственное отторжение хрящевой ткани на черепе… ну этих якобы «щупалец» и искусственно нарастить костную ткань и кожу. Процесс болезненный, но эффективный — голову подопытной почти не отличить от человеческой. Ну, за исключением ушей. Но это отдельная задача. — Поразительно… Могу я узнать — зачем? Погрузившаяся на секунду в свои мысли учёная ответила не сразу: — А? А, зачем? Ну… Дело в том, что эти существа… «Азари», правильно? — Вебер кивнул: — Всё время забываю их название… Ну так вот, эти азари поразительно схожи с людьми, за исключением некоторых аспектов биологии. Даже некоторые гены схожи, что наталкивает на определённые мысли… Более того, организм этих существ обладает рядом исключительных особенностей по адаптации чуждых организму ДНК, что изначально использовалась в их системе размножения, но я сумела адаптировать этот механизм для непосредственного изменения их организма… — далее Вагнер погрузилась в такие дебри биологии, что Вебер понимал от силы два-три слова из десяти. В конце концов, поток биологических терминов от светоча германской науки начал иссякать, и девушка наконец закончила речь: - …Так вот, я полагаю, что используя последние достижения германской биологии вполне возможно превратить этих «азари»… В людей. Если бы Отто пил бы сейчас чай, он бы поперхнулся. Воистину, эта очаровательная девушка имела такие идеи в голове, которые и иному психу в голову не придут. Что, впрочем, и добавляло ей какой-то извращённой привлекательности. Мойра же тем временем продолжила: — В данный момент я, вместе с моей командой, испытываем специальные сыворотки на пленных, преследующие разные цели, а затем наиболее удачные из них используем на подопытной №1. Финальной целью проекта «Эмбла» является полное превращение этой азари в человеческую женщину. Более того, планируется, при помощи машины записи информации, «германизировать» её, получив тем самым полноценную германскую девушку. Отто оставалось только удивлённо хлопать глазами, что совершенно не вязалось с его образом хладнокровного штандартенфюрера TST, беспощадного к врагам Рейха. — Мда… И как успехи? — Пока не очень. Часть тестируемых сывороток работает не так, как запланирована, часть не работает вообще, а часть вообще приводит либо к смерти испытуемых, либо к таким результатам, что испытуемую лучше пристрелить, чтобы не мучилась. Но прогресс всё-же есть, как видно на примере подопытной №1… Кстати, надо поинтересоваться — как её самочувствие. — После этих слов Мойра подошла к стеклу и включила микрофон связи с камерой: — Добрый день, Серела… Вас же Серела зовут, да? Всё время забываю… До сего момента лежавшая на кушетке подопытная при звуках речи Вагнер испуганно дёрнулась и тут-же приняла сидячее положение, после чего неуверенно сказала: — Д-да… — Отлично. Как ваше самочувствие? — Жутко чешется голова. И в ушах звенит. — неуверенно произнесла Серела, обхватив колени руками и стараясь отодвинуться от стекла подальше. — Реакция в пределах нормы… Хорошо… — пробубнила учёная себе под нос. В очередной раз окинув инопланетянку критическим взглядом, Отто хмыкнул. Всё это казалось ему пустой тратой времени, сил и ума Мойры, но сообщать об этом ей он не стал. Вместо этого он поинтересовался: — А как дела у других ваших коллег? Доктора Кляйна например? Мойра, по традиции, опять «ушла в себя», не сразу отреагировав на вопрос Отто, вместо этого грызя непонятно откуда взявшийся карандаш, коим она делала заметки в таком-же непонятно откуда взявшемся блокноте: — А? А, доктор Кляйн? В данный момент, насколько я помню, он занимается модернизацией кораблей проекта «Логе», используя трофейные механизмы с вражеских кораблей. — Проект «Логе»? — Отто нахмурил брови, это название ему ничего не говорило. — Ну эти, корабли-невидимки, безумный проект предыдущего фюрера. — уточнила Мойра, повертев карандашом в руках. Довольно забавно было услышать определение «безумный проект» от того, кто явно им как раз и занимается. — А, эти. Да-да, что-то такое припоминаю. И в чём заключается модернизация? — Честно говоря, я не в курсе. Лучше узнайте у него напрямую, он как раз в одном из внешних эллингов недалеко руководит процессом переоснащения. — Так и поступлю. Благодарю вас, Мойра, за уделённое мне время, постараюсь к вам зайти сегодня ещё раз. Учёная расплылась в улыбке: — С нетерпением буду ожидать вашего визита, Отто. Улыбнувшись учёной и поправив фуражку, штандартенфюрер покинул лабораторию и направился по коридорам научного комплекса в сторону полустанка.       Через некоторое время Отто уже находился в «одном из внешних эллингов», где профессор Зигфрид Кляйн творил магию реверс-инжиниринга. Тут было шумно, многолюдно, сновали тут и там инженеры в заляпанных машинным маслом комбинезонах и усиленно воняло соляркой да квашенной капустой. Найти в этом бедламе Кляйна было делом непростым для человека неподготовленного, но Отто быстро нашёл его «горделивый профиль лица» и направился поприветствовать. — Да-да, крепите вот тут. Да не тут, кретины безмозглые, левее, ле-ве-е! — профессор в данный момент руководил установкой какого-то образца инопланетной технологии в корпусе того самого корабля проекта «Логе». Корабль выглядел необычно, более напоминая не стандартный цеппелин, а вытащенную на сушу исполинскую подводную лодку с присобаченными космическими двигателями и прочей характерной для космических полётов машинерий. Тем не менее на корабле присутствовали характерные для цеппелинов орудийные башни (хоть и размещённые немного не там, где привык их видеть Отто), а так-же ангаром для RaKfz'ов. В данный момент задняя часть «космической подводной лодки» была раскурочена, обнажая её технологические внутренности, куда Кляйн, в компании группы рабочих и подъёмного крана, и пытался запихать трофейные механизмы. — Добрый день, профессор! — гаркнул штандартенфюрер, перекрикивая шум ангара. Профессор от неожиданности едва не свалился со стремянки, на которой стоял, но тем не менее сумел сохранить равновесие, и быстро спустился вниз, явно желая кое-кого обматерить. Однако увидев, что источником его гипотетического падения является штандартенфюрер TST Отто Вебер, Кляйн сдержал своё сквернословие, вместо этого поприветствовав не слишком желанного гостя: — И вам добрый день, герр Вебер… — Характерный взгляд и интонации речи явственно говорили, что Вебера профессор видеть совсем не рад: — Что привело вас ко мне? — Желаю узнать, над чем работает ваш просвещённый ум, герр профессор. Неприкрытая лесть подействовала на Кляйна положительно, его взгляд немного потеплел: — Сейчас я стараюсь заставить этих идиотов: — последнее слово он уже прокричал в сторону работников ангара: — правильно установить сверхсветовой двигатель инопланетян на «Логе». — «Логе»? — Вебера всё ещё интересовал непосредственно сам корабль. — Да, «Логе». Любопытная серия кораблей, названная в честь этого летающего недоразумения. — Можете рассказать подробнее про них? Я что-то о них слышал раньше, но вблизи никогда не видел. — Так, погодите полчаса, мне надо закончить установку двигателя… — Кляйн вернулся к покрытию инженеров ругательствами, более не обращая на штандартенфюрера внимания. Однако через обещанные полчаса, когда работники эллинга смогли-таки угодить придирчивому чувству перфекционизма учёного, он всё-таки снизошёл до Отто. Подойдя к курящему возле гермодвери штандартенфюреру, склочный учёный спросил: — Ну так что вы хотели узнать? Шумно выдохнув табачный дым, отчего Кляйн заметно поморщился, Отто произнёс: — Да вот, меня интересуют корабли проекта «Логе». И ваши улучшения. — Наверняка вы ничего не поймёте, но тем не менее… — и вредный профессор начал объяснять не менее вредному офицеру TST особенности этого необычного корабля.       Оказывается, лет эдак десять назад, предыдущему фюреру Германского Рейха ударила в голову блажь — ему позарез понадобились корабли-невидимки. Несмотря на попытки генералитета объяснить фюреру бессмысленность такого корабля (ибо они и так контролируют космос, от кого им прятаться-то?), лидер германского народа был непреклонен — «хочу корабль-невидимку и всё тут!». Делать нечего, пришлось германским инженерам засесть за кульманы и пытаться придумать способ делать цеппелины невидимыми. Что неудивительно, инженеры преуспели, и вскоре со стапелей верфей Нойе Берлина сошли несколько кораблей — «Логе», «Хаген» и «Фафнер», которые нельзя было засечь, используя все известные человечеству способы. Хотя, честно говоря, засечь их можно было, но для этого стоило серьёзно постараться. Фюрер был новыми кораблями очень доволен, но, как и предсказывали высокопоставленные офицеры, эти корабли оказались бесполезны, точнее, подходящих тактических задач для них просто не было. И пришлось этим кораблям летать неприкаянными тенями по Солнечной Системе, таская в своём нутре исследователей различных юпитерианских пятен и прочих Сатурнов, выполняя роль исследовательских судов или патрульных кораблей, выискивающих прототипы космолётов Антанты и Интернационала.       Но вот пожаловали инопланетяне, и до сего момента бесполезные «космические подлодки», как их в своё время назвали из-за внешнего вида и гипотетической тактической ниши, внезапно оказались востребованы — германское командование собралось использовать их в качестве разведчиков, для выяснения — откуда в Солнечную Систему прилетают инопланетяне? Поэтому эти корабли планировалось оснастить инопланетными сверхсветовыми двигателями, ядрами Эффекта Массы, на всякий случай протестировать их скрытность против инопланетных средств обнаружения, и отправить в полёт по ту сторону внезапно оказавшегося инопланетными вратами спутника Плутона. Руководить модернизацией кораблей назначили наиболее разбирающегося в инопланетном шизотехе учёного — Зигфрида Кляйна, а в экипаж новых кораблей поназначали наполовину как и «лучших из лучших» космолётчиков Раумкригсмарине, так и членов изначальных команд «космических подлодок», которые хотя-бы разбирались — как этой хренью управлять. Когда профессор Кляйн закончил свой рассказ, Отто поблагодарил его за уделённое время и быстренько исчез из эллинга, не забыв по традиции слегка нагадить учёному — найдя в раздевалке его шляпу, он приклеил её к вешалке «клеем космолётчиков» — лютой субстанцией, способной намертво скрепить что угодно.

***

      «Дом отдыха офицеров Раумкригсмарине», несмотря на пафосное название, силами «доблестных офицеров» больше напоминал гибрид кабака со свинарником, с соответствующей атмосферой и развлечениями. Несмотря на то, что вокруг матросов цеппелинов сложился характерный романтический образ суровых германских воинов-первопроходцев, эдаких нордических полубогов, они всё-же были людьми, и как и любому человеку им требовался отдых, особенно после многомесячных полётов в пустоте космоса, где из развлечений были разве что взятые с собой в полёт и перечитываемые по двести раз книги, радио, напичканное пропагандой, игра в карты/шахматы/шашки на щелбаны и прочие подобные скудные развлечения, быстро набивающие оскомину. Поэтому на время увольнения бравые космолётчики, что говорится, «отрывались по полной программе». Поэтому перед глазами вошедшим сейчас в «Дом Отдыха» штандартенфюреру Отто Веберу и военному корреспонденту Ульриху Гутенбергу предстал вовсе не культурный светский раут господ офицеров, а самый натуральный бардак. В зале было накурено, наблёвано и воняло тухлой квашеной капустой вперемешку с каким-то дешёвым пойлом, которое, по слухам, гнали из топлива для дисколётов. Пройдошистого вида хмырь играл какую-то гнусную мелодию на пианино, создавая кошмарный музыкальный фон для потасканного вида певички, напевающей какую-то глупую песенку, и которой подпевали ужратые матросы. Многочисленные группки космолётчиков, разделившиеся «по интересам» были видны везде — часть пыталась играть в бильярд, часть расселась у столиков, поглощая алкоголь в опасных для здоровья масштабах, периодически уползая в уборную, часть, уже набравшаяся, горланила похабные застольные, часть пыталась танцевать, с завидным постоянством падая на пол. У вошедшего корреспондента челюсть едва не проломила пол от открывшегося зрелища. Отто же, заметив реакцию военкора, лишь усмехнулся: — Не то, чего ты ожидал увидеть, да? Ну ладно, пошли искать твоего капитана… Появление в зале новых гостей не прошло для веселящихся незамеченным. Два обер-маата, успевших приговорить бутылку какого-то пойла, заметили штандартенфюрера: — О, да это жи старина Вебер! Щас буит драка… — Да с чего это? — возразил товарищу второй обер-маат: — Не буит никакой драки! — А я говорю бует! — первый обер-маат стукнул кулаком по столу, от чего стаканы с веселящим напитком подпрыгнули. — А я говорю нет! — Ах ты паскуда! — после этих слов первый обер-маат кинулся с кулаками на второго. Завязалась драка. Лавируя между пьяными космолётчиками, Вебер вёл за собой Гутенберга, напоминая буксир, тянущий за собой корабль в загруженном порту. В конце концов он довёл его до дальнего угла зала, где находилась барная стойка, и где лежал лицом в квашеной капусте знакомый Веберу через таинственного «капитана» обер-лейтенант Шиллер. К моменту, когда штандартенфюрер подошёл к нему, Шиллер резко вынырнул лицом из капусты и гаркнул: — Хайль Дресслер! — Хайль! — отозвались ближайшие пьяницы, и Шиллер нырнул обратно в тарелку. Но ненадолго — присевший рядом Вебер принялся тормошить его за плечо. Шиллеру было хорошо лицом в капусте, потому он вяло отмахнулся от офицера TST, промямлив: — Я требую продолжения банкета… Понимая, что так от него ответа он не дождётся, Вебер пошёл на хитрость и гаркнул Шиллеру в ухо: — Хайль Дресслер! Обер-лейтенант рефлекторно вынырнул из капусты и проорал «Хайль!», а Вебер, пользуясь моментом, убрал тарелку с чудо-пищей, так что когда Шиллер хотел было снова погрузиться лицом в блюдо, он с удивлением осознал, что блюда нет. — Эээ! Блуждающий взгляд обер-лейтенанта принялся шарить по окрестностям, пытаясь обнаружить того нехорошего человека, посмевшего забрать его капусту. Наконец его взгляд остановился и сконцентрировался на «давящим лыбу» Отто, что уже протянул ему неведомо откуда возникший стаканчик с шнапсом. Обер-лейтенант уже было потянулся за «живой водой», но Вебер быстренько убрал стаканчик вне зоны досягаемости рук Шиллера и спросил: — Шиллер, будь другом, скажи — где сейчас капитан? — Капитан… Капитан… — мыслительный процесс Шиллера буксовал из-за излишнего количества алкоголя в его организме, но тем не менее он сумел поймать мысль за хвост и вымолвить: — Он эта… отлить вышел… Сейчас речь толкать будет… на сцене… Довольный ответом Вебер вручил обер-лейтенанту стакан и тарелку с квашеной капустой и пошёл к сцене, преследуемый военкором, сохраняющим выражение «глаза на пол-лица». — И часто вы тут бываете? Вас, тут, похоже, знают — прокомментировал реакцию моряков на Вебера Гутенберг. И действительно, тут Вебера явно узнавали, приветствуя и предлагая выпить. Пару раз Отто не сдержался и хряпнул из любезно поднесённых стаканчиков. — Да обмывал тут свой «Железный Валькнут» пару месяцев назад… Тогда как раз праздновали победу над азарийским флотом. Они так заразно праздновали, что я не удержался и присоединился к веселью… У сцены Вебера отловили знакомые ему офицеры, настойчиво предлагающие ему выпить с ними. Вяло отказавшись пару раз, Вебер всё-таки не сдержался и последовал за ними, пригласив ещё и военкора: — Герр Гутенберг, присоединяйтесь! Они не кусаются. Вы не кусаетесь же, да, камрады? Камрады заржали, один из них показушно начал клацать челюстью. И хотя военкор был не слишком этому рад, он всё-же присоединился к распитию, для вида отхлебнув совсем чуть-чуть того мерзкого пойла, что тут распивали. От дальнейшего поглощения сомнительных напитков Вебера и Гутенберга спасло появление ожидаемого ими капитана, встречаемого бурными овациями со стороны празднующих. Мужчина в капитанском кителе, на котором красовался болтающийся «Железный Валькнут», уверенным, но пошатывающимся шагом упрямо пёр в сторону сцены, поддерживаемый двумя членами его команды. Забравшись на сцену, попутно получив в руки бутыль шампанского, капитан, едва не повалившись обратно со сцены вместе с микрофоном, постучал по оному, гаркнул, проверяя работу аппарата, и только затем начал речь: — Ну-с… Мои дорогие камрады! Вы меня знаете, я знаю вас, но ежели кто не в курсе — я капитан Ганс Шрёдер… И сегодня я хочу поднять тост за сильнейших… умнейших… трезвейших, га-га-га! — смех капитана оказался заразительным, заржал весь зал. Закончив смеяться, капитан продолжил: — Ну так вот, за доблестных космолётчиков Раумкригсмарине! И за нашего любимого фюрера! Мы ещё покажем этим инопланетным шлюхам мощь нашего флота… засунув их навороченные корабли им же в задницу! — после этих слов капитан сбил пробку шампанского ножиком и начал пить хлещущую из бутылки жидкость под бурные овации собравшихся. Отхлебнув пенящейся жидкости и громко прокряхтев, капитан принялся спускаться со сцены, и уже изрядно повеселевший Вебер с каким-то чудом оставшимся трезвым Гутенбергом направились в его сторону, вежливо объяснив нежданным собутыльникам, что они просто обязаны поздравить капитана лично. — Шрёдер, дружище! — Шрёдер, поковылявший в сторону барной стойки, повернулся и увидев Вебера улыбнулся: — Отто, камрад! Пришёл поздравить? — Ага… И заодно представить новое пополнение в твою команду. Знакомься, лейтенант Ульрих Гутенберг, военный корреспондент. — Капитан сконцентрировал свой взгляд на Ульрихе и протянул ему руку: — Ну-с будем знакомы… — потрясая протянутую лейтенантом руку, капитан невинно спросил: — А зачем мне военкор на корабле?.. — на этот вопрос ответил сам военкор: — В Партии решили, что полёт вашего корабля в неизвестность должен быть надлежащим образом освещён. Судьбоносный полёт, первый шаг человека за пределы Солнечной, все дела… — А-а-а… — до капитана дошло: — Понятно… «летуны», «штурмовики», а теперь ещё и военкор… Не корабль, а этот… круизный лайнер прямо, во! Хе-е-е-х… Ну предлагаю тогда выпить за грядущий полёт! Пшли! — и путь к барной стойке возобновился.       Через два дня протрезвевшие и свежие «как огурчики» матросы и офицеры стояли чёткими рядами в эллинге «Логе» перед кораблём. Впрочем, тут были не только они — рядом стояли такими-же чёткими рядами пилоты погруженных на «Логе» RaKfz'ов и рота штурмовиков TST, что так-же должны были участвовать в походе, явно комплектуемом по принципу «надо быть готовым ко всему». В эллинге так-же присутствовала огромная толпа провожающих и военный оркестр, в данный момент наигрывающий какой-то бравурный марш, и куча инженеров, заканчивающих предстартовые подготовки. Куривший капитан, по внешнему виду которого и не скажешь, что он нажрался до поросячьего визга пару дней назад, наконец потушил сигарету об сапог, проверил время на часах и скомандовал погружаться на борт. Мелодия оркестра изменилась, и экипаж принялся подниматься по аппарелям «летающей подводной лодки». Когда матросы, пилоты и штурмовики скрылись внутри «Логе», мелодия марша в очередной раз изменилась, и провожающие, инженеры да и сам военный оркестр принялись упорядоченно покидать эллинг, остались одетые в гермошинели инженеры и солдаты, проверяющие, чтобы никого более в эллинге не осталось. Когда наконец, все проверки были завершены, автоматика начала откачивать из эллинга атмосферу, и только лишь после этого гермоворота эллинга начали открываться, обнажая перед «Логе» пейзажи Луны и черноту космоса. Двигатели необычного корабля наконец ожили, и «Логе» начал медленно вылетать из эллинга, убирая шасси. Из находящихся рядом эллингов начали вылетать его систершипы — «Фафнер» и «Хаген» и через некоторое время «волчья стая» вышла на орбиту Луны. Великий поход в неизвестность начался.