Мальчики не плачут

Антон после бессмысленного прожигания времени и попыток выкинуть ненужные мысли из своей головы, решил всё же наконец-то принять душ. Парень тихонько вышел из своей комнаты и, на носочках пройдя мимо кухни, где всё ещё находились родители, поднялся на второй этаж, заходя в ванную. Он спешно расстегнул пуговки на рубашке, снимая её с себя и заглядывая в зеркало. Чуть ниже плеча расцвёл лиловый синяк, а, переведя взгляд на лицо, мальчик лицезрел бледные щёки, растрёпанные пшеничные волосы и искусанные губы, которые вот вот начнут кровоточить, оставляя алые капельки. Вокруг запястья всё так же был обмотан бинт, с совсем еле заметными красными пятнами. Антон размотал марлю, под которой были яркие линии разрезанной кожи. При одном взгляде на них рука начинала неприятно ныть. Шастун после принятия ванны сделал домашнее задание, на выполнение которого ушло два часа, один из которых заняла «моральная подготовка». Когда дела наконец закончились, парень спокойно лёг, взяв в руки телефон и зайдя в соцсети. Где-то в коридоре послышался шум, и Антон замер, вслушиваясь в звуки. Сердце бешено застучало, когда он понял, что сейчас может произойти. Он не знал, что делать, может выключить свет или спрятаться, сделав вид, что его нет дома. Блять… Шастун понял, что в прихожей стоят его кеды и висит куртка, и если мама заметит, то явно поймёт, что мальчик находится в пределах квартиры. Дверь в комнату распахнулась, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. На пороге стояла мать, пошатывающаяся и опирающаяся на дверной косяк. — О, А-антоша… А чего это ты к нам не зашёл даже поздороваться? — женщина еле разговаривала, язык заплетался, но она пошатываясь прошла в комнату Антона. Мальчик поджал ноги под себя, вжавшись в стену, сидя в такой позе на кровати. — А мы скучали, — усмехнулась женщина этой фразе и тому, что смогла задеть этим мальчика. — Привет, мам… Вый… Выйди, пожалуйста, — осмелившись, произнёс он. — Что ты сказал, мелкий засранец? Не уж то ты хочешь сказать, что тебе мешает твоя мать? Андрей! — выкрикнула она, и через несколько секунд появился не менее пьяный мужчина. Теперь в комнате парня стоял стойкий запах перегара, а ещё слегка отдавало одеколоном отца, которым тот пользуется уже много лет, отчего Антона каждый раз кидает в воспоминания детства, а по коже бегут мурашки. Чуть забывшись, Шастун и не заметил, как к нему подошёл отец, а в следующий миг на скулу опустилась тяжёлая рука, оставляя красный след. На глазах сразу появилась влага, а Антон даже не до конца успел понять, что произошло. Он поднял тяжёлый взгляд на отца, стоящего перед ним и смотрящего на мальчика сверху вниз. Взгляд мужчины был слегка мутен и затуманен, покрытый дымкой алкоголя. Он не пугал, нет. Он раздражал. Он бесил Антона до мурашек по коже. Кулаки сами невольно сжимались, а челюсть подрагивала от злости, когда глаза натыкались на взгляд мужчины. Этот человек испоганил его жизнь, этот человек издевался над ним ни за что, этот человек когда-то был самым родным… Сейчас он ударил парня без видимой на то причины. Антон хотел только побыстрее избавиться от этих людей в своей комнате. От отца, чьи кулаки были до сих пор сжаты, и от матери, что стояла позади и пошатывалась, скрестив руки на груди и с ухмылкой погладывая на младшего. Она и не думала заступиться за сына, она наоборот, сама «подстёгивает» отца его бить. Она даже пару раз порывалась сдать Шастуна в детдом, но дальше ветреных фразочек это не заходило. Отец наконец разворачивается и идёт к двери, а мать, кинув на парня усмехающийся взгляд, вышла следом. Антон упал лицом в подушку и зарыдал. Нет, он закричал. Это правда больше было похоже на крик. На крик о помощи и о любви. В последнее время он стал осознавать, что он всё чаще отдаёт этому миру добро, но в ответ получает лишь то, что люди плюют в него и насилуют его и без того израненную душу. За что с ним так? Сколько раз он убеждался, что в этом мире нет справедливости, но всё равно продолжает доверять людям, надеяться, что все пройдёт, и что они изменятся. Мальчик просто не может сделать никому больно, и все вокруг этим пользуются. Он это осознает, но не может измениться… — Нет, нет, не делай этого, — прошептал Антон сам себе, когда он порывался схватить нож и сделать пару порезов на ещё совсем не зажившем запястье. Шастун понимал, что не надо этого делать, не хотел, но порывы злости так и просили провести ножом по коже или со всей силы вмазать кулаком в стену. Но он держался, знал, что сейчас это желание пройдёт. Наверное… Кулаки чесались ещё как. Он ненавидел этот дом, ненавидел всех людей, что его окружали, ненавидел то, что с ним происходит, ненавидел себя. Всхлипы, казалось, отдавались эхом в голове Антона. Так хотелось любви именно сейчас, так хотелось поддержки близкого и любимого человека. Хотелось, чтобы этот человек хотя бы был. Энергии у парня не было, не было сил бороться со всем этим, ведь он только отдавал и ничего не получал взамен. Антон даже помнит, когда вся его жизнь начала идти под откос. Правда, тогда он этого ещё не понимал. Девять лет назад… — Мам, пап! — радостно кричит маленький Антошка и забегает на кухню, чтобы рассказать родителям о пятёрке по русскому. Он застает маму и папу кричащими друг на друга. Женщина чуть ли не начинает бить тарелки, когда мальчик ещё громче выкрикивает: — Мама! — кричит изо всех сил малыш. — Уйди отсюда! — мать почти рычит на сына, и тот выбегает. На зелёных с тёплым добром и детской наивностью глазах Шастуна выступают слёзы. Он сидит у себя на кровати в комнате и плачет, пока за стеной раздаются крики, хлопки, удары и грохот.

***

Такие случаи становятся всё более и более привычными, вливаются в их семейную жизнь. Антон растёт. Растёт без тех родных и самых близких мамы с папой. Где-то лет в двенадцать он впервые серьёзно задумался о том, что, а вдруг так будет всегда? Маленький мальчик всё чаще и чаще засиживал в своей комнате, забиваясь в дальний её угол, зажимал уши руками, чтобы не слышать того, что раздаётся за дверью. Иногда, когда назревал новый скандал, его запирали в комнате, а иногда он сам закрывался, лишь бы не попасть под горячую руку. Шастуна, совсем маленького, бил отец, мать кричала и унижала, а Антон совсем беззащитный, не мог дать сдачи. Хотя сейчас всё не слишком то и изменилось. Он просто привык. А ещё когда-то у него были друзья… Максим. Они дружили лет с трёх. Антон помнит, как они с тем солнечным пацаном гуляли почти каждый день, творили сумасшедшие, как казалось тогда, вещи, и были не разлей вода. Их дружба продолжалась несколько лет, они буквально росли вместе. Ходили в один детский сад, в одну школу, в один класс, всегда сидели за одной партой. И тогда казалось, что эта дружба навсегда. Но всё закончилось, когда Максим уехал в другой город. Они продолжали некоторое время общаться, но в итоге вся их дружба сошла на нет. Да и Шастун впервые, будучи ещё совсем ребёнком, в семь лет почувствовал к тому парню что-то неоднозначное. В тринадцать лет он даже решил, что это любовь. Решил, что они вместе навсегда, что когда-то Макс узнает о его чувствах и ответит взаимностью. Наивный… А ещё в голову Шастуна ярко врезалась картина того, как он бежит по зелёному полю. Просто бежит. Впереди нескончаемые просторы, над головой голубое небо. Глаза нещадно слепят яркие лучи золотистого солнца, которое вот-вот и через час другой зайдёт за горизонт, сменяясь лунным месяцем. Май. Тёплый солнечный май. Только вот у Антона жизнь продолжает идти на дно. Но почему-то именно в тот период жизни в Шастуне проснулось что-то, что кричало: «Живи! Всё будет хорошо! Рано или поздно всё будет хорошо.» Антону очень хотелось верить, что рано или поздно всё будет хорошо. До сих пор хотелось верить. Эта фраза живёт в его голове уже несколько лет и почему то именно она вбилась в мозг (или в сердце) и не хочет оттуда выходить. Возможно, потому, что, всплывая в тяжёлые моменты, она слегка помогает и поддерживает. В голове столько воспоминаний, которые давят. И от этого так больно… Почему нельзя стереть память, уехать куда нибудь на Мальдивы, обзавестись богатством и любимым человеком, почему? За стеной раздался грохот посуды, а затем последовал звук разбитого стекла. Началось… Антон спешно встал с кровати и закрыл дверь на ключ от греха подальше. Мальчик уселся обратно на кровать, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. Он резко повернул голову к двери, по ту сторону которой кто-то настырно дёргал за ручку. Антону было не на шутку страшно, ведь в любой момент в комнату может вломиться разъяренный отец и ещё пару раз зарядить в лицо, скорее всего, раз на третий, разбив его. — Открой, — строгий, но какой-то умоляющий голос матери раздаётся за стеной. Затем следует громкий крик женщины, пронзающий уши, и слышатся твёрдые быстрые шаги на второй этаж. Да что там, чёрт возьми, происходит?..