Мальчики не плачут

Антон, недолго подумав, подрывается с кровати и медленно отпирает дверь. Он сразу же видит мать, на серо-зелёные глаза которой навернулись слёзы, и в них больше нет былой агрессии, ненависти и ноток алкоголя. Её взгляд поднимается, и женщина смотрит на мальчика как-то… мягко? Антон думает, что ему показалось, ведь такой взгляд матери он уже давно позабыл. Но женщина делает шаг вперёд и обнимает Антона. Не очень крепко, но нежно, вкладывая в эти объятия, кажется, все свои эмоции, пережитые за эти года. Шастун сначала стоит, не двигаясь. Такое чувство, будто малейший вдох или выдох — и всё это исчезнет. Словно он проснётся в холодном поту, а за стеной снова раздадутся крики. Но мальчик всё же решается ответить на объятия и слегка приобнимает мать, оставляя руки на её спине. — Антон, — первой подаёт голос женщина, и парень вздрагивает. — Он… Он сейчас уйдет, — слегка кивая на второй этаж, где, судя по всему, находится отец, говорит мать. Где-то, словно над ними, послышались шаги, и женщина быстро затолкнула мальчика в его комнату, зашла сама и заперла её на ключ. Антон был напуган, в горле стоял ком, а сердце бешено стучало. Он не понимал, что происходит, не знал, как себя вести и что делать. — Мам, мама, — прочистив горло, подал голос мальчик, боясь реакции, — А что случилось? — Ничего, Антон. Ничего, — женщина присела на кровать к парню, и тот заметил кровь на её ладони. — А что у тебя с рукой? — тихо, с испугом в голосе решился спросить он. — Всё в порядке. Просто сиди тихо и жди, — почти что шёпотом пробормотала женщина. Шаги стали совсем громкими, отец был явно возле двери. Спустя пару минут входная дверь хлопнула, и мать подорвалась с кровати, выходя в коридор и первым делом закрывая входную дверь на замок. Антон пошёл за ней. — Мам, да ч-что происходит? — женщина повернула голову на парня и заметила яркий красный след на скуле. Её глаза сразу стали влажными. — Антоша, — глаза парня чуть ли не полезли на лоб от такого обращения матери, — Прости меня, — странно, но женщина за эти короткие полчаса, словно отрезвела, — Пойдём. Женщина быстрым шагом вошла на кухню, поставив чайник кипятиться. Парень с опаской сел за стол. — Так ты объяснишь, что происходит? — спросил он, когда мать села напротив. — По поводу отца объясню потом, а вот по поводу наших с тобой отношений, — женщина опустила взгляд, потупив его пару секунд, а после слегка откашлялась. — Послушай… Я знаю, что ты меня навряд ли уже когда-нибудь простишь, но… Я всё же хочу извиниться. Знаешь, последние месяца три я начинала осознавать, что поступаю неправильно, но не могу измениться. В те моменты, когда я на тебя кричу, мне хочется удариться головой о стену. Но в меня как будто кто-то вселяется, понимаешь. На меня так действует алкоголь. После ссоры я жалею об этом, но просить прощения не решаюсь. Антон, дослушав монолог матери до конца, заметил за собой, что его рот открыт, брови уже давно уползли куда-то за пределы нормы, а глаза скоро выпадут из орбит. Он кинул взгляд на валяющиеся в углу слева от него пустые бутылки от алкоголя. В этот момент он не пытался матери как-то намекнуть, начать диалог по поводу пьянства, нет. Глаза просто сами мимолетно опустились на эту гору стекла. А мать, видимо, это заметила. — И, да, по поводу этого, — она кивнула на бутылки. — Я… Я не пью, — Антон посмотрел на неё, как на самого больного шизофреника этого мира, которому кажется, что вот-вот какая-нибудь жёлтая уточка выпрыгнет из-за угла и пригласит на танец. Мать тоже поняла, что сказала глупость, поймав абсолютное непонимание в глазах сына. — Ну, в смысле, — она сделала глубокий вдох, — твой отец, он… Понимаешь, алкоголь мне не нужен уже около полугода, а может и больше. Меня от него выворачивает, я абсолютно не получаю удовольствие от того, что выпиваю. И вот твой отец… — женщина снова остановилась на этом моменте, но теперь низко опустила голову, ведь её глаза стали влажными, а в голове раздался какой-то шум, — Он заставляет меня пить. Он каждый раз чуть ли не насильно заставляет меня выпивать, угрожая тем, что если я не буду пить, то попаду в больницу, что он меня изобьет, а ты… А тебя вообще больше не увижу! — на этом моменте женщина окончательно залилась слезами, зарыдав в полный голос. — Он ведь совсем слетел с катушек, если не делать то, что он говорит, его просто разорвать от ярости. Он может сделать всë, что угодно. Антон встал, несмело подходя к женщине и обнимая её за плечи. С каждой секундой он прижимал маму к себе всё сильнее, под конец даже почти не давая ей сделать и вдоха. И почему-то запахом алкоголя почти и не пахло. Ну, разве что от тары пустых стекляшек из-под пива или ещё какой-то дряни, которая, видимо, не успела до конца выветриться. — Почему ты мне раньше не рассказывала об этом? — Антон чуть отстранился. — Он угрожал мне. Говорил, что, если расскажу хоть кому-нибудь, попробую сбежать или буду защищать тебя, — то он меня убьёт или сделает что-то страшное с тобой. Они простояли так ещё не больше минуты, ведь тишину разрезал звук закипевшего чайника.

***

Весь декабрь прошёл непримечательно. Антон также ходил в школу. Иногда, но, на удивление, гораздо реже сталкиваясь с Арсением и теми двумя. Под конец четверти он, конечно, обленился, как и все, но всё же закончил первое полугодие без троек. Хотя тройки в четверти у него были всего два раза — в пятом классе по физре (он тогда ещё физруку случайно врезал ногой по лбу, когда пытался залезть на канат, а мужик, больше похожий на пропитого Копатыча, подошёл слишком близко), и в восьмом — по алгебре, потому что тогда был самый ужасный период в его жизни, и сосредоточиться на учёбе просто не получалось. Новогодние каникулы пролетели незаметно. Первую неделю его ежедневное расписание состояло из того, чтобы поесть, поспать (хотя на самом деле спал он довольно редко), порисовать, зайти на страничку Арсения, поплакать и сходить погулять в парк, что было довольно удивительным, ведь он мог все каникулы спокойно просидеть дома, даже если бы эти каникулы длились два года. Дома всегда спокойнее, ведь на улице много людей, которые давят на тебя, Антону порой кажется, что даже воздуха на всех этих людей не хватит. Среди толпы он всегда ощущает какое-то сжатие в грудной клетке, словно все эти тысячи людей проходят мимо, и каждый плюёт в его сторону, он чувствует себя чужым. Особенно сейчас. В один день каникул Шастун решил съездить в центр города, чёрт его понёс. Он проклинал этот день ещё целую неделю и проклинает до сих пор. Ёлки, гирлянды, новогодние украшения и подарки, весёлые лица на улицах, праздничная атмосфера и город, разукрашенный в разные цвета и огоньки. Я проходил мимо очередной витрины с новогодними игрушками, когда в толпе наткнулся на… голубые глаза. Я их узнаю из триллионов. Идя по улице, мне всегда кажется, что в потоке людей нет ни одного человека, искрящегося добром и счастьем… Есть лишь ненавистные люди, стремящиеся доставить боль. Люди, которым абсолютно наплевать на других. Проходя мимо них мне одиноко, мне не по себе. Среди них нет тепла, нет того спасения, что я пытаюсь найти в глазах каждого. Нет того тепла, что было бы в твоих глазах. И знаешь, обидно находить в толпе тебя и натыкаться на твой оскал, натыкаться на холодный взгляд… Слишком больно видеть тебя среди них, больно проходить мимо и не ждать объятий. От тебя у меня кружится голова, но ты холоден и безразличен. Скорее всего, я тоже когда-то стану одним из них, тех, кто сер и пуст, но, надеюсь, не скоро… Антон вёл личный дневник. На самом деле он понимал, что затея эта довольно глупая, ведь, если кто-то откроет его… У Шастуна также был блокнотик с чисто белыми листами. Рисование всегда успокаивало парня, в альбомчике было множество рисунков, набросков, незаконченных работ, в которые на самом деле он вкладывал огромный смысл. Да у парня в принципе увлечений много было. В углу комнаты, кстати, стояла старенькая, но такая любимая гитара чёрного цвета, которая прошла огонь и воду и которая пахнет воспоминаниями. Недалеко от неё расположилась укулеле с множеством наклеек на ней. Она была на любителя, с не самым качественным звуком, недорогими струнами, но зато купленная за честно заработанные деньги. Шастун всё лето копил на неё, раздавая листовки на жаре. Любил он её, наверное, больше жизни, откровенно говоря, даже пылинки сдувал. А на подоконнике валялся блокнот со стихами и зарисовки каких-то незамысловатых рассказиков, построенных на собственных несбыточных мечтах. По углам разбросаны грязные кисти, под кроватью рассыпаны блёстки, которые он приобрёл для какого-то там эксперимента в рисовании, который, по словам самого Антона, «по пизде пошёл». В общем, Шаст всегда считал себя личностью ебанутой-тупой-безмозглой, но творческой. Каникулы продолжали идти максимально неинтересно, Новый год Шастун отметил с мамой, которая подарила ему самый лучший подарок, — деньги, а он ей подарил книгу: она ведь любила читать. Кстати, о маме. Отношения с ней продолжали налаживаться, они, конечно, особо не общались, ибо у Антона желания как такового не было, но всё значительно лучше, чем было. Женщина не пьёт, готовит еду, в довольно короткий срок более-менее привела себя в порядок и теперь выглядит гораздо лучше, чем несколько недель назад, а с Антоном общается трепетно, но держит дистанцию: видно, что ей стыдно за то, что происходило в их семье. А отца Тоша так и не видел с того момента, как он ушёл из дома. И уже как-то и не интересно что тогда случилось, главное, что этого человека больше нет в его жизни. А ещё Антон за каникулы скинул очередные два килограмма. Это его не особо радовало, но, если быть честным, ему было немного очень сильно насрать на своё тело, как и на своё здоровье и на себя в целом. Он был худой, его вес постоянно скакал, но незначительно. Он мог за несколько дней набрать пару килограмм, а потом за день они могли уйти. В детстве он не был худощавым, но лишь до одного момента. Антону было 12 лет. Тогда был самый разгар пьянок и скандалов в их доме. Бывало, что родители даже не появлялись дома несколько дней, а то и дольше. Но обычно ребёнок всегда находил деньги в доме и покупал себе еду. Он не покупал мороженое, конфеты или шоколад, как это делали другие дети. Он с детства ценил деньги, да и понимал, что их у него немного, а родители неизвестно когда вернутся домой, и вернутся ли вообще… Именно поэтому выбор маленького Тоши всегда падал на гречку, картошку, хлеб. Он мог готовить лишь элементарные вещи, но и этого ему хватало, чтобы хотя бы не умереть от голода в очередной запой родителей. Но был случай, когда мама с папой не появлялись уже целых две недели, а денег, которые он нашёл, хватило лишь на несколько дней, поэтому почти неделю он не ел вообще. Когда родители появились, Шастун попросил у них денег на еду, но отец ответил, что он толстый, от того и хочет есть. Тогда Антон взглянул в зеркало, и понял, что он и правда толстый. Да, толстый, в возрасте двенадцати лет, росте 160, весе 43 килограмма, размером XS и выпирающими костями. Эти слова задели Антона, он практически ничего не ел. Спустя год он почти позабыл про эту фразу, но продолжал есть слишком мало, скорее из привычки, вечного стресса, уличной жизни и безналичия средств на еду. К пятнадцати годам вес юноши более-менее нормализовался, но худощавость всё ещё была заметна. Сейчас же он был в пределах нормы, но про его вес иногда говорили или кидали взгляды, а-ля: «Парень, ты ешь вообще? Может, тебя накормить? А хотя нет, иди нахуй». Ну, без последнего было никак. Шастуну всегда казалось, что любое знакомство, любая дружба, любая любовь, любые взаимоотношения заканчивались этой фразой, а в некоторых случаях они с неё начинались. Он был уверен, что все когда-то пошлют его нахуй, отвернутся и забудут. Собственно, он это проходил и не раз. Каникулы Арсения проходят, на удивление, скучно. Они с Димой и Серёжей за все каникулы не побили ни одного ботана, встретившегося на пути, не стырили ни одного батончика из Пятёрочки и даже не отжали ни у кого сигареты. Друзья каждый день гуляли, пару раз выпили энергетиков, сидя около заброшки. Пиво они не любили, говорили, что пиво — удел сорокалетних потных мужиков-подкаблучников, а они ещё слишком молоды, чтобы хлестать эту дешёвую дрянь. Неправильные они какие-то гопники… Но время летело также незаметно, как и в случае с Антоном. Новый год все втроём встретили дома у Арсения, родители которого уехали на пару дней. Дима все каникулы делал вид, что учит уроки, ведь родители у него были строгие и заставили учиться. Но, несмотря на это, у него получалось сбегать к Серёге, дома у которого всегда был уют и пахло едой. Арсений же в основном валялся дома на кровати и не делал абсолютно ничего. Да, просто смотрел в потолок пустым взглядом. Думал абсолютно обо всём. О себе, о родителях, о друзьях, об учёбе, о том, как пройдёт этот год, и о ушастом пацане с девятого класса. Хрен знает, зачем…

***

Первый учебный день Антона не задался с самого начала. Он едва ли не проспал, проносясь в ванную перед перепуганной матерью со скоростью света. Наспех сделав все свои дела, он быстро оделся в то, что первым попало под руку. Это были чёрные свободные брюки в клетку, чёрный свитшот, белые носки с двумя полосками и чёрные низкие кеды Vans. Он ходил в них и зимой, и летом, просто обожал эту пару обуви, да и тем более что другой толком и не было. Укутавшись в пальто, в котором он тонул и которое доставало до колен, он накинул рюкзак на плечо, вставил в уши наушники и вышел из дома. Заиграла группа «Nirvana», и парень, выбежав из подъезда, поморщил носик, ведь на самый его кончик, там, где располагалась небольшая родинка, упала снежинка. Антон поднял голову и увидел падающий снег в свете фонаря. На улице было всё ещё немного темно, ведь зима, раннее утро, а фонарь светил, освещая вокруг себя небольшую зону.

Load up on guns and bring your friends It's fun to lose and to pretend She's over bored and self assured Oh no, I know a dirty word

Антон медленно сделал один шаг вперёд, совсем позабыв о том, что он, мать его, опаздывает, и до начала урока остаётся около пятнадцати минут. Тонкими пальцами, унизанными кольцами, мальчик достал сигарету из коробка, лежащего в кармане его пуховика. Он подкурил её и быстрым шагом пошёл в школу. Никотиновой зависимости у него вроде как не было, но он курил. Курил не часто, но иногда этого так хотелось. С первой затяжкой всегда было так приятно, он словно улетал в небеса, а остальные, последующие, словно опускали его с тех самых небес на землю. Дым оседал в лёгких, а после вырывался наружу вместе с паром. Шастун довольно быстро дошёл до ворот школы. Он уже почти вошёл во двор учебного заведения, как вдруг в лоб что-то прилетело. У него перед глазами всё затерялось, а в ушах зашумело. Это была боль, смешанная с неожиданностью. — Сука мудоёбистая, ебись оно всё конём, — пробурчал себе под нос парень, поднимая взгляд и увидев этот ненавистный столб, о который он, собственно, и приложился. Где-то совсем рядом раздался женский вскрик, а в следующую секунду к нему подлетела какая-то девчушка. Она была маленького роста, с короткими розовыми волосами, с выразительными большими глазами и септумом. Она подхватила Шастуна за локоть, обеспокоенно глядя на него, пока тот прижимал ладонь ко лбу, тихо шипя от боли. — Нормально всё? Тебе помочь? Кого-нибудь позвать? А, может, скорую вызвать? — осыпала его вопросами девочка. Голос её был уж слишком нервным, чтобы настолько переживать за какого-то незнакомого стрёмного дрыща. Шастун, заприметив это, выгнул бровь, с подозрением смотря на низкую девушку, а после высвободил свой локоть из её руки и сделала шаг к воротам школы. — Да всё нормально. — Это хорошо. Но, может, всё-таки помочь чем? — снова начала гнуть свою девушка. — Н-нет. Эм… Спасибо, — Антон не знал, как вести себя сейчас. Он всё же не очень часто попадал в ситуации, когда он с позором врезается в столб, как баран, а потом к нему ещё подбегает незнакомка, предлагая помощь. — Да не за что. А ты тут учишься, да? — кивая на здание школы, спросила она. — Я? Да. — М… А я вот тоже. — А я тебя здесь раньше не видел, — немного удивившись, сказал парень. — Ну так я новенькая. Сегодня вот первый день. А ты, кстати, в каком классе учишься? — В девятом. — О, ну так мы теперь, получается, одноклассники, — сказала девочка, поднимая взгляд на Шастуна и мило улыбаясь. — Алëна, — протянула она тонкую руку. — Э-э-э… Антон, — как всегда заторможенно пожал руку парень.

***

Первый урок прошёл достаточно спокойно, ведь русский язык мальчика особо не напрягал, особенно когда с тобой за партой сидит Алëна, которая, к тому же оказалась очень лёгкая в общении и весёлая. На лбу расцвела вертикальная красная полоса, с которой парень выглядел так, словно местные алкаши треснули его бутылкой. На втором уроке, истории, Антону вновь пришлось сидеть одному, ведь учительница, увидев маленькую Алену за дальней последней партой, пересадила её на вторую. Антону ничего не оставалось, как достать свой блокнот и рисовать. Сначала он рисовал какой-то космос, каких-то неземных существ, но спустя ровно двадцать минут с начала урока фантазия Шаста кончилась. Он долго думал, кого или что нарисовать и решил, что… Да, он сдался. Он решил наконец нарисовать его. Антон все каникулы боролся со своим желанием нарисовать Арсения. Разглядывал на фотографиях его голубые глаза, тонкие губы, необычной формы нос, а руки сами тянулись сделать хотя бы набросок. Парень вырисовывал грифелем на бумаге черты лица Арсения, но раздался звонок, а учительница крикнула о том, чтобы никто не вставал, и задала домашнее задание, после чего всех отпустила. Антон вылетел из кабинета, даже не спрятав блокнот в рюкзак и держа его в руке, сбежал по лестнице на второй этаж. Уже идя по коридору он задумался о том, что, возможно, стоило бы подождать Алену, но с другой стороны, зачем?.. Шастун обернулся назад, когда услышал в толпе её голос. Он уже хотел остановиться, но его взгляд перешёл на идущего впереди неё Попова. Ребёнок быстро забежал в туалет, запираясь в кабинке. Его сердце забилось. Он прислонился головой к стене, отчего ойкнул, ведь на лбу была та проклятая красная полоса. Антон старался даже не дышать, чтобы его не нашли. И сколько ему тут сидеть? Всю перемену? Весь следующий урок? Весь следующий день? Да, с последним вариантом он, конечно, переборщил, но мальчик готов был и на это, лишь бы не сталкиваться с ним. Вдруг парень вспомнил, что, блять, в его руке был блокнот, который, по-видимому, испарился. Антон убедился, что в руках и в рюкзаке его точно нет, а потом даже заглянул в унитаз, но его там, как и следовало ожидать, не оказалось. Но лучше бы он был там. — Твою мать, — тяжело выдохнул Шастун. Внутри всё перевернулось, а на висках выступил холодный пот.

***

Алена с непониманием смотрела вслед убегавшему в туалет Антону, а после, заметив то, как какой-то парень, идущий впереди неё, побежал за ним, девушка ускорила шаг.       Арсений побежал за Шастуном, честно, сам не зная, зачем. Он завернул к туалету, но перед самым входом в него заметил небольшой блокнот. Парень пару секунд смотря на него, поднял, рассматривая какие-то неразборчивые надписи, но, перевернув на другую сторону, увидел… себя? Сначала Арсений долго вглядывался в рисунок, отмечая голубые глаза, тёмные волосы, обращая внимание на все черты лица и понимая, что это реально он. Вдруг где-то в районе плеча почувствовалось тяжёлое дыхание, он обернулся и увидел девушку, которая направлялась к мужскому туалету. Алена перевела взгляд с Арсения на блокнот в его руках и поняла, что видела его у Антона на истории. Да, это ведь точно он! К тому же девушка успела запомнить его почерк, — как не запомнить такие каракули, больше схожие на китайские иероглифы? Девушка взглянула на высокого парня. — Э… Это разве твой блокнот? — подала она голос. — Нет, но ты знаешь, чей он? — он задал ей встречный вопрос. — Знаю, тебе какое дело? — Алена вырвала альбом из слабой хватки. — Пф… Да пожалуйста! — Арсений развернулся и ушёл с надменным видом, ведь ему пиздец как очень сильно вообще не интересно, что было ещё в том блокноте и кто его владелец. Девушка без капли смущения забежала в мужской туалет, сразу выясняя, в какой кабинке Шастун, и стуча в дверцу. — Антон, это я, — Шастун открыл дверь, глядя на Алену так, будто перед ним стоит не девушка, а какое-то инопланетное существо, — Это же твой блокнот? — заметив замешательство парня, спросила девушка, а когда тот кивнул, протянула ему альбомчик. — А ты его в коридоре подобрала? — прижимая к груди тетрадь с рисунками и выходя вместе с девушкой из туалета, задал вопрос он. — Нет, отобрала его у какого-то пацана. Кстати, а почему ты убежал? — У какого пацана? — слишком резко спросил парень, остановившись на месте. — Ну… У высокого такого, с чёрными волосами. Он ещё в джинсах чёрных был, — повернулась к нему девочка, а тот продолжал стоять, как вкопанный, — Эй! Всё в порядке? — А… Д-да, — Антон медленно шагал по коридору, а рядом с ним шла девочка, которая совсем ничего не понимала. — Какой сейчас урок? — Физика, — тихо ответил мальчик, опираясь о стену возле окна в коридоре.

***

Арсений побежал вверх по лестнице, обдумывая, что это была за девка и почему она забрала тот блокнот. А ещё больше его волновало то, чей всё-таки был блокнот. А, может, нарисован там был вовсе и не Арсений, и он всё это себе просто придумал. Сзади к нему подбежали Дима с Серёжей. — И где тебя носит? — начал Дима. — Мы тебя столько искали, что всю перемену просрали, — сказал Серёжа, взглянув на часы. — Да ладно вам, — Арс выдохнул, становясь около кабинета алгебры и понимая, что до начала урока осталось пару минут, — Бля, пацаны, дайте домашку списать. — Блин, точно! — Серёжа ударил себя рукой по лбу. Теперь две пары умоляющих глаз смотрели на Позова, который легко улыбнулся и вытащил из рюкзака тетрадь. — Как всегда, — посмеялся Дима, протягивая ребятам домашнее задание. — Ладно, я пока в тубзик сгоняю, может, успею до звонка, — парень в очках сбежал по лестнице, направляясь в туалет.

***

Весь оставшийся день Антон был слишком подавлен, чтобы хоть что-то соображать на уроках. После их окончания он попрощался со своей новой знакомой и совсем не спеша поплёлся домой. Мальчик завернул за здание школы, когда чья-то рука опустилась на плечо и резко развернула. Перед ним стоял Арсений, сжимая его плечо и глядя в зелёные глаза. Внутри всё обдало холодом, а сердце как-то странно ебонькнуло то ли от холода, то ли от пожирающего взгляда голубых глаз. — Ну, чё, ну это. Ну ты ваще это и как бы ну… — что-то несвязное говорил старший. — И ты того… Короче, отвали от меня, ага, — Арсений на миг опустил взгляд, а после развернулся и ушёл настолько быстро, что почти что убежал. Антон стоял не двигаясь ещё секунд пятнадцать, открыв рот. Что это вообще сейчас было? Антон обдумывал всё то, что сейчас произошло. Придя домой, мальчик понял, что дома никого нет. Он дошёл до комнаты, едва не заваливаясь в коридоре, потому что «ебучая тумба, сколько раз о неё, сучару, спотыкался». Шастун улёгся на кровать, отвернулся к стене и крепко уснул.