***
Сегодня мне шестнадцать… Точнее, исполнилось в десять утра. О моем дне рождения знают немногие, а те, кто знают, оповещены, что я не люблю его праздновать… Для меня это не счастливый день. Для меня это день мучений, день боли… В этот день меня крестили, в этот день я, монстр, появилась на свет… Появилась, чтобы всех погубить. Мукуро с утра я больше не видела, впрочем, как и остальных… Видимо, устраняют последствия «чистки». Довольно неприятно, что нам пришлось проделывать всю эту работу. Впрочем, Санта Мария Дева, о чём я думаю?! Кажется, руководство Эстранео делает меня жестокой… Но, с другой стороны, чего я ожидала? Впрочем, возможно, Мукуро ещё спит… он та еще сова. Конечно, для консильери это не самое лучшее качество, но я не могу его отчитывать по этому поводу. Вообще, у меня всё сильнее ощущение, что дон уже давно не я. В общем, моё утро не удалось с самого начала… Я сегодня хотела бы сходить в храм, но увы, в Японии мало храмов, а в Намимори их тем более нет. Да и не была я давно там… С того самого дня, как обрекла свою кровь на ад. Бог, конечно, всех прощает… Но пока я не прощу себя, я не смогу прийти к нему. Весь день проходит в привычной суматохе. Я бы сказала, что не произошло ничего из ряда вон выходящего. Привычные отчёты, переговоры… Всё как всегда, только с той поправкой, что этой ночью случилась чистка Намимори. Нас боялись… И страх особо подпитывал тот факт, что Вонгола нам ничего не делает, что она на нашей стороне… Постепенно солнце заходило за горизонт, а я сидела в своём кабинете, погруженная в мысли… — Он тебя использует… — сказал мне Том буквально пять минут назад. Кто этот «он», переспрашивать не приходится… Более того, я это знала, но посему, услышав это из уст других, мне стало невероятно противно. Противно слышать о нём подобные слова. Я запуталась… Я всё больше тону в этом океане, теряюсь в этом тумане. Я не могу сказать ему ничего… Я слишком люблю его. — Вы сильно изменились со встречи с ним, — говорит Кира. И я знаю об этом… Я знаю. Я вижу. Не дура. Я дон. Но я не хочу терять и это. Если мне придется стать жертвенным агнцем ради счастья, я стану. Я готова страдать ради любви, готова страдать ради веры. Я готова… но кто сказал, что хочу? — Вы… Я в любом случае, я буду идти за вами, — и всё бы хорошо, но это не комплимент. Я больше не я. Я — это мы. Я и Мукуро. Я больше не могу без него. Я не представляю себя отдельно… А он? Я сама не замечаю, как в моих руках появляется бутылка виски, подаренная кем-то из донов. Завтра день будет ещё тяжелее, ведь мне будет официально шестнадцать и я буду способна вступить в брак. Завтра я точно буду знать, что Том ненавидит Мукуро за многое, что в моей семье, в самом её сердце, не всё так спокойно, что я сама сомневаюсь во многих вещах, что мое хрупкое «все хорошо» разваливается. Но это будет завтра… Сейчас я просто хочу напиться. Хочу не думать хоть раз в жизни… Все эти пять лет… Нет, дольше. Намного дольше. С самого рождения я только и делала, что думала! Я всегда что-то решала, всегда чувствовала этот противный груз на своих плечах! Я больше не хочу… отпустите меня хоть раз! Я не хочу быть Адским доном Эстранео! Я хочу быть обычной шестнадцатилетней девушкой!***
— Дон… с ней все хуже… — сцепляя руки в замок и опираясь на него, вздыхает Том. — Есть такое дело! — фыркает Кира, закуривая. — Вся семья катится по пизде! Неизвестно, когда она начнет резать не только мелочь… — Агнесса не глупая, — возражает М.М. — Она просто под влиянием Мукуро… — Я знала с самого начала, что не возражать ей с Мукуро — отвратная идея, — девушка залпом выпивает стопку с водкой, которую ей сразу налил Михаэль. — Но что делать дальше? У вас есть идеи? — все еще серьезно говорил бывший консильери. — А что мы сделаем? — усмехнулась М.М. — Я еще раз говорю: она всё понимает! Но она не может поступать иначе… — Почему это? — фыркает Кира. — Она такой человек, — отвечает вместо своей девушки Том. — Другой вопрос в том, что мы хранители… Вправить ей мозги можем только мы. — А дон Вонгола… десятый который? — М.М. плохо его знала, однако она видела их отношения с ее доном. — Его здесь нет… — говорит Михаэль, чем создаёт тишину. Хранитель не знают, что делать. Хранители растеряны. Их дон всё больше теряет себя, всё больше слушает Мукуро, которому плевать на всех и вся, которой, видимо, и сам не знает чего хочет, но знает, что Агнесса в любом случае послушает его. Они между молотом и наковальней… И пусть сейчас говорят и о доне, но каждый (разве что, исключая Тома) втайне печётся именно о своей шкуре. Куда им после Эстранео? Пусть так и не кажется, но эта семья — очень опасное, но «теплое» место. Потеряв его, будет невозможно предугадать, как к этому отнесутся. А куда идти дальше? Если все тут зайдет чуть дальше и полетят головы не только шестерок, всем будет не до смеха… Всем будет страшно. — Я думаю, нам надо убить Мукуро… — говорит Кира, прерывая затишье. — Мы убьем и Агнессу… — неожиданно севшим голосом говорит Том. — Переживет как-нибудь! А вот мы рискуем не пережить Рокудо! — девушка снова выпила шот. В ней крепла уверенность в своих словах. — Я считаю, его надо прикончить! — Может, просто добиться того, чтобы он ушел… — с сомнением предложила М.М. — Она пойдет за ним, я уверена, — отмахнулась Кира. — Здесь поможет только устранение препятствия. — Я… — начал Том, но замолчал. Он молчал пару минут, каждому они показались вечностью, ведь пусть он и не был больше консильери, Том было намного опытнее их, он был старшим, и именно от него зависело все. Его «да» или «нет» ставили точку. — Согласен… — наконец сказал Том, но быстро добавил. — Но нам не удастся это сделать быстро! Нужно время! Нужно подготовить Агнессу, да и он сам нам не доверяет, не подпустит. — Я тоже согласна… Думаю, нам нужен план, подробный. Нам надо изучить Мукуро, — кивнула М.М., и все посмотрели на Михаэля. — Я… не согласен, — неожиданно сказал он. Удивление было не скрыть. — Но я не буду вам мешать… Я просто не хочу в это вмешиваться…- сказав это, он в последний раз налил Кире и вышел из комнаты, бросив, — делайте как хотите… Парень шёл по коридору, постоянно сворачивая. Однако у него была цель. Наконец, он подошел к одной из дверей и постучался. Ответа не было, но он открыл ее. Рокудо Мукуро лежал на кровати, смотря на потолок. — Что они решили? — спросил неожиданно серьезно он. — Убить тебя, — ответил Михаэль. Он огляделся. — Дона нет? — Она в кабинете… разбирает какие-то бумаги, — он сел. — Какой ты хмурый, ку-фу-фу! — Я не ожидал от них такого… Однако… — он решительно посмотрел на Мукуро. — Прекращай это, Рокудо Мукуро! Она не игрушка! Ты сам это знаешь! — Оя… ты показал клыки, — однако на серьезный взгляд русского, добавил, — Я знаю… — Нет, Мукуро… — тихо возразил Михаэль, — Ты переходишь все черты. Наш дон сама может принимать решения, она должна думать своей головой! — И окончательно свихнуться, да? — усмехнулся Мукуро. Гроза осекся и отвёл взгляд. — Ты не Бог, Мукуро… — вздохнул он. — Но пока я рядом — она в порядке, ку-фу-фу, — посмеялся иллюзионист. — Это слишком сложно… — зажмурился парень, опираясь спиной на дверь. — Когда мы всё это начали, я не думал, что всё так обернется… Когда мы это начинали я думал, что придется не подставлять спину лишь рядовым, что целится лишь в тех, кого я не знаю… — Я тоже, ку-фу… — издал смешок Туман. Повисла тишина. Оба думали о своём. Оба понимали, что сейчас происходит что-то, что изменит их жизнь, изменит судьбу Эстранео. Туман и Гроза относились к этим изменением по-разному, однако сейчас они были в своеобразной команде, а поэтому зависели друг от друга. Несмотря на то, что именно эти двое ненавидят зависеть от кого-либо… — Я к Агнессе… — наконец поднялся Мукуро. — Следи за ситуацией, — кинув русскому, вышел он из комнаты. — Слежу, слежу… — пробормотал он на русском. — Куда же я денусь. Мне голова ещё дорога…***
— Как все интересно складывается… не находишь? — Ты… впрочем, я бы удивился, не увидев тебя… — Здравствуй, ошибка. — Фю, не называйте меня так. Звучит отвратительно! — Но это факт. — Факт. — Факт. -… -… -… — Зачем ты все это делаешь? — Кстати, да, давно хотел тебя спросить! — Вы знаете зачем~ — Но ты ходишь по лезвию, ошибка! Одна ошибка и в пекло полетим мы все! — Что ж, к счастью, я отличный эквилибрист! — Глупец.