Вкус подчинения

В канун Рождества Коукворт окутало белое пушистое покрывало снега, отчего обшарпанный провинциальный городок стал выглядеть почти празднично. Направляясь к залитой светом «Агонии», Гермиона любовалась огоньками гирлянд, которые несколько дней назад повесили над входом шутливо переругивающиеся Генри и Мэтт. На двери висел красивый еловый венок, украшенный золотыми лентами и ягодками остролиста – совместное творение Кэрол и Томми, который, к ужасу матери, в процессе создания венка заляпал клеем всю кухню. Толкнув приветливо скрипнувшую дверь, Гермиона застыла на пороге, услышав тот же самый волшебный голос невзрачного мужчины, который в самый первый ее визит в «Агонию» пел красивую любовную балладу на итальянском. Но на этот раз в Сочельник песня тоже была рождественской, и Гермиона ощутила, как теплеет на душе. Собравшиеся в баре рабочие замерли, внимая певцу. Гермиона заметила за одним из столиков Генри, который сверкая беззубой улыбкой, что-то страстно нашептывал на ухо зардевшейся Матильде. В какой-то момент она, развернувшись, отвесила ему оплеуху и гордо отвернулась, отчего он ухмыльнулся еще шире. Гермиона приветливо кивнула им обоим, и Генри заговорщицки ей подмигнул. За стойкой бара, как всегда, натирал стаканы счастливый Мэтт. Воспользовавшись тем, что все отвлеклись на певца, он отложил полотенце и, украдкой оглядевшись по сторонам, запечатлел мимолетный поцелуй на губах сидящей перед стойкой симпатичной девушки. Вспомнив рассказ Кэрол о многочисленных поклонницах Мэтта, Гермиона лукаво усмехнулась, гадая, которая это была из них. Приглядевшись, она заметила прямо за спиной Мэтта новую картину, заменившую одну их старых, и ее сердце замерло: на этот раз грубыми резкими штрихами Мейбл Уоррен изобразила дымящуюся трубу ткацкой фабрики, окутанную ночной темнотой. Даже изображенный на картине уличный фонарь не был способен осветить пейзаж. Единственным светлым пятном там была фигура человека, стоящего спиной к зрителю. От него исходило едва заметное свечение, которого не касалась нависшая над городом тьма. Он был одинок, и Гермиона, чувствуя, как заныло сердце, поспешила в подсобку, чтобы подняться наверх. Из-за двери кухни был слышен радостный визг Томми и возбужденные возгласы Кэрол. – Мама, мама, смотри! Она склеилась! Чашка сама склеилась! Я захотел, чтобы она стала целой, и она стала! Теперь ты не будешь меня ругать? – Господи, Томми, – в голосе Кэрол послышались слезы. – Это же просто чудо! Северус будет тобой очень гордиться. – Я теперь великий колдун, как он, мама? – Великий, – всхлипнула миссис Уитби. – Как он. Гермиона замерла у приоткрытой двери кухни и сморгнула выступившие на глазах слезы. Заглянув внутрь, она увидела, как Кэрол обнимает перемазанного мукой Томми, который явно помогал ей замешивать тесто. На столе уже стояла первая партия свежеиспеченного имбирного печенья, от которого исходил сладкий аромат пряностей… и домашнего уюта. Когда-то такое печенье на Рождество пекла Гермионе мама, и в сердце встрепенулась неясная тоска. Осторожно прикрыв дверь, Гермиона поспешила наверх и без стука ввалилась в кабинет Снейпа. Его взгляд на мгновение обжег холодом, но тут же потеплел, поэтому она, едва избавившись от пальто и сумочки, сразу же обошла стол и забралась к нему на колени. Спрятав лицо у него на груди, она крепко обняла его, стремясь укрыться от собственной тоски, которая, словно хищник, выбирающий больное животное, прицельно вцепилась ей в душу в этот предпраздничный день. Снейп ничего не сказал, лишь принялся медленно поглаживать ее по волосам, расслабляя и убаюкивая. – Северус… – наконец пробормотала Гермиона, и его рука на миг замерла, но сразу же продолжила свои гипнотические поглаживания. – Я знаю, что по плану сессия у нас завтра, но… Она запнулась, не зная, как продолжить, и подняла голову, чувствуя, как краснеют щеки. Снейпу хватило одного мимолетного взгляда, чтобы понять ее желания. Змейки на шее встрепенулись, превращаясь в ошейник. – Иди в душ, – просто сказал он, и на губах Гермионы появилась робкая смущенная улыбка. В последний раз взъерошив ее волосы, Северус мягко подтолкнул ее к двери. Стоя под горячими струями душа, она осознала, насколько замерзла. Сочельник выдался особенно холодным, и плиточные полы в Министерстве оставались ледяными, даже несмотря на магию домовиков, поэтому Гермиона мерзла целый день. Лишь в «Агонии» ее наконец окутало долгожданное тепло, а в горячей воде она отогрелась окончательно. Стоило ей выйти из ванной, как Снейп сразу же приказал ей лечь к нему на колени и не шевелиться. – Порка не будет наказанием, но, если ты проявишь непослушание, она быстро может им стать. Тебе всё понятно? – нежно поглаживая покалывающую в предвкушении кожу на ее ягодицах, спросил он. – Да, сэр, – послушно ответила Гермиона и почти тут же ощутила первый шлепок. Снейп порол ее неспешно, периодически останавливаясь, чтобы снова погладить наливающуюся жаром задницу и коварно пробираясь пальцами ниже – к уже мокрой промежности. Гермиона изо всех сил старалась не двигаться, но все же дернулась, стоило ему задеть кончиком пальца набухший клитор, который, казалось, готов был взорваться от малейшего прикосновения. Без лишних слов Снейп тут же призвал из комода тяжелый деревянный паддл, и по ягодицам Гермионы разлилась теперь уже нешуточная боль. – Прекрасный оттенок, мисс Грейнджер, – дав ей передышку после двадцатого удара, заявил Северус, и его всегда теплая ладонь показалась прохладной на горящей от порки коже. – Посмотрим, сможет ли твой зад стать еще краснее. Гермиона мелко дрожала у него на коленях от безумного напряжения, пытаясь не повторять одну и ту же ошибку дважды и больше не дергаться, когда он провел пальцем по скользким складочкам плоти. Так и не дотронувшись до клитора, он снова взялся за паддл, и боль вспыхнула вновь, после слишком короткой паузы увеличиваясь по экспоненте. Тихие стоны давно уже сменились вскриками, но Северус был неумолим, остановившись лишь тогда, когда ощущения стали граничить с невыносимыми. Столкнув ее с колен, он жестко произнес, равнодушно глядя на сидящую у его ног готовую расплакаться Гермиону: – Всякое непослушание имеет последствия, мисс Грейнджер. Подумайте над этим. Десять минут в углу. Гермиона тупо моргнула, не веря своим ушам. Неужели он и впрямь собрался отправить ее в угол, будто какую-то школьницу? Однако Снейп, не обращая внимания на ее замешательство, указал взглядом в сторону двери в ванную, и она поспешила направиться туда, пока он не передумал и не заменил наказание на более жесткое. – Руки на стену, – услышала она, едва оказавшись в углу рядом с дверью. – Выгни спину и выпяти зад. Гермиона закусила губу, чувствуя, как по внутренней стороне бедра стекает капелька смазки. Стоять в углу, выставив покрасневшие выпоротые ягодицы на обозрение наказавшего ее Верхнего, оказалось безумно возбуждающе. И унизительно. Она чувствовала себя странно и никак не могла понять, в чем дело. Но мысли мгновенно испарились, как только сзади послышались уверенные шаги Снейпа, и на поясницу легла его ладонь. Знакомое заклинание прошлось по кишечнику очищающей волной, и ануса коснулись скользкие от смазки пальцы. – Несмотря ни на что ты неплохо вынесла порку, – негромкий вибрирующий голос отозвался мурашками по спине, и Гермиона против воли поежилась. – Поэтому я дам тебе выбор: десять минут в углу с пробкой чуть большего размера, чем тот, к которому ты привыкла, или же диаметр останется прежним, но время увеличится на пять минут. Щеки Гермионы вспыхнули, и она, не раздумывая, выпалила: – Десять минут, сэр! – И? Обернувшись, она увидела, как Снейп требовательно поднял бровь. – И пробку большего размера, сэр, – послушно добавила она, опустив глаза. – Что ж, этого следовало ожидать, – приставив кончик пробки к смазанному отверстию, сказал он. – Такая деятельная натура, как ты, вряд ли выдержала бы пятнадцать минут неподвижности в углу, – он мягко надавил на основание, медленно заставляя мышцы ануса впустить пробку. – Хотя я предполагаю, что тебе просто слишком нравится, когда тебе растягивают зад, – выдохнул он ей на ухо, и Гермиона застонала, почувствовав, как самая широкая часть болезненно вошла внутрь. – Ноги на ширину плеч, руки от стены не отрывать, – спокойно бросил Снейп и ушел в ванную помыть руки от смазки. Тяжело дыша, Гермиона расставила ноги, как приказал Северус. При малейшем движении пробка смещалась внутри, и непривычные к такому размеру мышцы прямой кишки отзывались тупой болью. По ногам стекла еще одна капелька смазки, низ живота свело от невыносимого желания, и наказание вскоре стало казаться пыткой. Снейп вернулся быстро, и Гермиона все время ощущала спиной его тяжелый пристальный взгляд. Спустя какое-то время руки затекли, и она пошевелила плечами, не отрывая ладони от стены. – Встань на четвереньки, – тут же послышался голос Северуса, и она медленно опустилась на пол. – Голову положи на сложенные перед собой руки. Колени в стороны. Заняв указанную позу, она услышала его шаги и всей кожей почувствовала его присутствие за спиной. – Из вас течет, мисс Грейнджер, – равнодушно констатировал он, и два его пальца медленно вошли в хлюпающее влагалище. Изогнувшись, они задели точку G, и Гермиона издала жалобный стон. – Потерпи, – ласково добавил Снейп, вытаскивая пальцы и вытирая смазку об ее саднящие ягодицы. – Еще две минуты. А потом я трахну тебя в рот. – Да, сэр, – выдохнула Гермиона, чувствуя, как кружится голова от сладкого дурмана вожделения и унижения. Она почти не запомнила, как прошел остаток наказания – лишь с облегчением встала перед Снейпом на колени, когда он сказал, что время вышло, и взяла в рот головку, слизав предэякулят. Его рука зарылась ей в волосы, жестко сжав, и в следующий миг напряженный член толкнулся в горло. Гермиона подавилась, однако Снейп, не обращая внимания на спазмы, продолжал ритмично трахать ее, входя наполовину длины. Как только она заставила себя расслабиться, его хватка в волосах усилилась, и вскоре ее губы коснулись основания члена. Из глаз покатились слезы, а из горла вырывались булькающие звуки, однако Северус не останавливался, пока его удовольствие не достигло пика. Рывком сдернув ее с себя, он залил ее лицо горячей спермой, тут же стекшей на шею и грудь. – На пол, – тяжело дыша, отрывисто скомандовал он. – На спину. Оказавшись у нее между ног, он шлепнул по мокрой промежности раскрытой ладонью и одним медленным, но уверенным движением вытянул из задницы пробку, которую тут же сменили два его пальца. Второй рукой он сжал клитор, и Гермиона, вскрикнув, забилась в мощном болезненном оргазме, после которого его грудь сжало спазмом, и она расплакалась прямо на полу у ног Северуса. Ни слова не говоря, он поднял ее и отнес в душ, где долго и ласково скользил мыльными ладонями по телу, смывая пот, смазку и сперму. В его движениях больше не было ни капли эротики, лишь бесконечная безграничная забота, и Гермиона, уже успокоившись, растаяла в его руках, впитывая каждый взгляд и каждое прикосновение, не в силах надышаться его нежностью. Быстро ополоснувшись сам, Снейп оделся и завернул Гермиону в подогретое магией полотенце. Усадив ее на кровать, он вытащил из прикроватной тумбочки большую расческу-щетку и принялся умело распутывать мокрые пряди, расчесывая их и одновременно высушивая струящейся из-под пальцев беспалочковой магией. Ощутив, как он проворно разделил ее волосы и принялся заплетать свободную косу, Гермиона закусила губу, и из глаз снова хлынули слезы. Не закончив с прической, Северус развернул ее к себе, и она прижалась к его груди, тихонько всхлипывая от странного щемящего чувства, разрывающего душу. – Всё в порядке, – ласково поглаживая ее по голове, прогудел Снейп, и его голос вибрацией отдался у нее в груди. – Я не перестану о тебе заботиться. Ты всегда будешь моей девочкой. – Ч-что? – еще раз всхлипнув, Гермиона отстранилась от него, непонимающе заглянув ему в глаза. – Я… разве… – Мэри была в моей жизни еще до встречи с тобой. Это ничего не меняет. Гермиона удивленно моргнула, а затем на нее резко нахлынуло понимание. – Северус… – пролепетала она, помотав головой. – Я… Ты ведь… Я ведь взрослый человек! Я все понимаю! Я не могу ревновать тебя к Мэри! – Ты нет, – спокойно отозвался Снейп, снова привлекая ее к себе. – А маленькая одинокая девочка в тебе может. Гермиона замерла, прижавшись к его груди и прислушиваясь к себе. Ее пальцы сами по себе судорожно сжали его футболку, а затем наружу выплеснулась боль, заструившись безудержными слезами по щекам. – Всё в порядке, – повторил Снейп, сжимая ее в объятиях, которые были единственным, что не позволяло ей прямо сейчас рассыпаться на куски. – Рождество – семейный праздник – всегда вытаскивает из людей печаль. Но тебе не обязательно быть одной. Я уже говорил тебе. Нужно всего лишь позволить себе это. Гермиона подняла на него заплаканные глаза, не понимая, о ком он говорит на самом деле – о ней или о себе самом. Однако от его слов в душу хлынула надежда, тоненькой струйкой проникнув сквозь плотную непроницаемую пелену отчаяния. Теперь у нее в жизни было всё, чего ей не доставало, кроме… – Ты… ты сделаешь это? Снейп лишь кивнул, ласково стирая пальцем слезы с ее лица. – Ты вернешь им память? – В любой момент, когда скажешь, Гермиона. Слезы с новой силой хлынули из глаз, и она уткнулась лицом ему в грудь, чувствуя, как тяжелый душный кокон, в котором она жила все эти годы, наконец разбивается, давая возможность дышать полной грудью – без липкого чувства вины и гулкого одиночества, которое едким паразитом присосалось к ней, отравляя жизнь. Северус продолжал медленно и успокаивающее гладить ее по голове, и слезы наконец ушли, сменившись уверенностью. – Давай сделаем это на следующих выходных, – попросила она, и Снейп просто кивнул, устроив ее в постели и накрыв одеялом. Убедившись, что она окончательно успокоилась, он принялся наводить в комнате порядок после сессии, а затем взял пачку сигарет из прикроватной тумбочки и направился к выходу. Проходя мимо камина, он замер на мгновение, а затем, протянул стоящую на каминной полке непрозрачную банку с крышкой Гермионе. – Что это? – удивилась она, садясь на кровати и беря банку в руки. Открыв крышку, она охнула, увидев внутри знакомый зеленый порошок. Летучий порох. – Камин в спальне теперь подключен к Министерству, – сухо пояснил Снейп. – Чтобы тебе было удобнее добираться в офис по утрам… И приходить сюда после работы в любые другие дни, помимо тех, когда у нас назначены сессии. Счастливая улыбка сама собой появилась на губах Гермионы, когда она осознала, что на самом деле значил этот подарок. – Спасибо, Северус, – сказала она, и он, коротко кивнув, вышел из комнаты. Все еще улыбаясь, Гермиона бережно поставила банку обратно на каминную полку и легла в постель. Едва коснувшись головой подушки, она тут же провалилась в сон. Резко проснувшись, она села на кровати, понимая, что Северуса рядом нет. По ощущению прошло всего несколько минут, однако спать дальше одной не хотелось. Побродив по пустой спальне, Гермиона прошла в кабинет, надела платье и, накинув пальто, через черный ход вышла на задний двор. Ей не нужно было искать Северуса по всему бару: ее влекло к нему, словно она была кораблем в бушующем море, а он – маяком. И она точно знала, где его найти. Стоя спиной к ней под уличным фонарем, Северус курил, и легкие невесомые снежинки, ярко поблескивающие в электрическом свете, ложились к нему на плечи. Его задумчивый взгляд был устремлен вверх, туда, где гигантским исполином над городом возвышалась темная труба ткацкой фабрики, которая, казалось, бросала тень на весь город. И развеять эту тьму в одиночку было невозможно. Впрочем, Северус больше не был один. Гермиона подошла к нему и взяла за руку. Отбросив сигарету, он повернулся и, окинув ее мимолетным взглядом, наколдовал для нее Согревающее заклинание. Благодарно улыбнувшись, Гермиона вытащила из кармана пальто бумаги и протянула ему. Пробежав их глазами, Северус нахмурился. – Инвестор? Член палаты лордов магловского парламента? Что тебе пришлось пообещать ему взамен, чтобы он вложился в мертвое предприятие? – он покачал головой и вперил в нее свой пронзительный взгляд. – Всего лишь маленькое чудо, – улыбнулась Гермиона, умолчав о том, что, на самом деле, инвестора ей помог найти Сэйерс, с которым у них восстановились нормальные дружеские отношения. – Этот человек уже все равно в курсе существования магического сообщества: он был на том приеме, что недавно устраивал Кингсли. Колдовать для маглов запрещено Статутом о секретности, но Министру придется закрыть на это глаза. Я слишком нужна ему в проекте «Наркоза». Поэтому я помогла инвестору починить магией одну дорогую фамильную вещь, которая уже не подлежала восстановлению обычными способами. Это была… очень дорогая вещь… Но теперь у фабрики появится возможность обновить оборудование и наладить производство конкурентоспособной продукции. Если, конечно, вы с Максом и Фредди проследите, чтобы директор не разбазарил инвестиции. Все еще недоверчиво глядя на нее, Снейп кивнул и снова пробежал взглядом документы. А затем обнял Гермиону, крепко прижав к себе. – Нам стоит лечь спать, – наконец сказал он, отстранившись. – Завтра нужно заглянуть к Мэри. Она будет ждать Санту с самого утра. – У меня тоже есть для нее подарок, – улыбнулась Гермиона. – Кукла из «Всевозможных волшебных вредилок», которая может танцевать, петь и пускать мыльные пузыри… из глаз. Последнюю функцию добавил Джордж, который лично сделал куклу по моему спецзаказу. Гермиона опустила подробности, как громко тот орал, когда узнал, что ребенок, для которого нужна была кукла, как-то связан со Снейпом. Как именно – Гермиона не призналась даже после шантажа и пыток обнимашками. Снейп скривился. – Кукла от Уизли? Пока она не пройдет всестороннюю магическую проверку… – Я уже проверила ее, – перебила его Гермиона. – Всё в порядке, – но, увидев выражение лица Северуса, она вздохнула и добавила: – Но, конечно же, ты можешь проверить ее еще раз. Она у меня в сумке. Снейп кивнул, и Гермиона, прильнув к нему, снова обняла его. Здесь, под мрачным небом Коукворта, рядом с залитой огнями «Агонией» в крепких надежных объятиях Северуса Снейпа она наконец ощутила, что обрела всё, что искала.