я устала ждать с тобой общения. элементарное порабощение подарило ощущение легкого прибоя морской волны. я не хочу без отмщения отпускать на очередное «крещение», ведь ты без сожаления вернешься домой, требуя прощения. я желаю целовать трепещущие в лазурном свете нежные веки, отпуская грядущие мгновения вечности.
Save the last dance for me - Various Artists
Тэхен просыпается от чувства чего-то холодного у своей шеи. Это оказывается нос Чонгука, которым он сонно тычется в поисках тепла. В комнате чересчур прохладно, тело пробирают мурашки, и Тэ хочет подняться, чтобы хотя бы одеяло отыскать, но истинный не выпускает из стальной хватки. Что-то бормочет, открывает глаза, смотря в лицо напротив, медленно моргая. Тэхен улыбается уголками губ, очень сильно надеясь, что Чон не изменится резко в лице, оттолкнув, извинившись. Однако Чонгук снова проваливается в дрёму где-то между плечом Кима и одеялом, Тэхен вздыхает, инстинктивно старается касаться парня всеми возможными местами и тянется за теплом. За завтраком Чон выглядит изменившимся в плане отношения к своему соулмейту. Не по сравнению с вчерашним частичным игнорированием, а в принципе за всё время. Чонгук словно… начал чувствовать что-то? Он даже умудрился смутить Тэ перед всеми, обняв за талию сзади, когда тот мыл руки в ванной, умывался, Бэк тщательно чистил зубы у ванны, потому что терпеть не мог запах перегара, а Джексон сидел на крышке унитаза просто за компанию. Тэхен, нагнувшись, чтобы плеснуть воды на лоб, ойкнул, чувствует, как кто-то прижимается сзади прямо-таки в двусмысленном положении. Ким осторожно высвобождается, оборачиваясь, с доброй перекошенной напускной улыбкой смотрит на Чона предостерегающим взглядом, чтобы тот не сделал или не сказал то, о чем после пожалеет. Но Чонгук смотрит в ответ абсолютно спокойно, игнорирует удивленный свист в два голоса и молчит. Тэхен прочищает горло, не знает, куда деть руки, — положить на талию в ответ, на плечи или щеки? — решает смахнуть слегка намокшую челку назад, чтобы не закрывала обзор, поднимает ладонь, но приходится снова сжать в кулак: Чон догадывается быстрее, аккуратно сделав ровный пробор. Он неожиданно легко прикасается губами ко лбу истинного, а на немой вопрос, читающийся в испуганно-настороженных глазах, отвечает тихое: — Показалось, у тебя температура. — Почему ты принес книгу для жалоб тогда? — стараясь не выдавать волнение, Тэхен опирается о раковину, вздрогнув от хлопка двери после вышедших парней, которые тут же что-то громко воскликнули, но разобрать было тяжело — всё тело, казалось, было приковано к Чонгуку. — Хм… — отводит взгляд Чон так, как люди обычно делают, если пытаются что-то вспомнить. — Мне было интересно, что ты там напишешь. И первое впечатление важно. От библиотеки, в смысле. Тебе нравятся ежи? Еще переваривающий ответ на вопрос Тэхен, ожидающий более весомой причины, недоуменно изгибает бровь. — Ежи? Не знаю, никогда не видел лично и вообще смутно помню, как они выглядят, — он, кажется, готов сесть прямо в раковину, лишь бы не обращать внимание на притяжение, возникающее между ними. Чонгук лишь кивает, наконец, отпускает, покидая комнату. «Я как-то не так ответил?» — не понимает Тэ, хмурится, выдыхает, снова плещет холодной водой лицо и вытирает его полотенцем. Столкнувшись с такой беспричинной нежностью, Тэхен даже не знает, что и думать. Возможно, очередной проигрыш вчера в какой-то незамысловатой авантюре подразумевал эти действия; Ким обнаруживает Чонгука в его комнате возле окна, когда тот, задумавшись, смотрит вдаль. Тэ останавливается, задерживает дыхание, проверив, не был ли замечен, но Чон, кажется, погружен в свои мысли. Тэхен разглядывал спину Чонгука, его мышцы бедер, различимые под тонкой тканью спортивок. Не сказать, что истинный был заядлым спортсменом, но его тело было красиво подтянуто. Тэ подходит, остановившись сбоку, не обращаясь, но своим молчанием прося посмотреть на него. Чонгук кладет голову на плечо, тем самым открыв взору только угольные глаза, смотрящие немного хитро, с прищуром. Тэхен разглядывает его, открывает рот, чтобы начать, но в итоге прикусывает губу, смотря куда-то на подоконник. — В этом нет ничего хорошего, — говорит Чонгук, снова вернув взгляд к улице. Тэхен поднимает глаза. — В том, что ты забыл, как выглядят ежики. Тэ смеется, но прикрывает рот ладонью. Атмосфера в комнате, сгустившаяся, резко перестает быть вязкой, растворившись в нечто душноватое, но уже не такое тяжелое. Чонгук выспался, что выражается в его излишней активности. Он постоянно пританцовывает мелодии в собственной голове, улыбается, цокает языком и в принципе озаряет комнату ярким светом. А Тэхен заряжается этой энергией с небольшим страхом. Ребята вместе убирают, Чонгук привычно, как в библиотеке, вытирает круговыми движениями стол. Бэк было начинает шутить про влияние алкоголя на Чона, что тот с утра пораньше накинулся на Тэхена, наплевав на всех вокруг, и тогда Чонгук задирает подбородок, его взгляд становится тяжелым, что является признаками подступающего гнева — Бэк сразу же затихает, ретировавшись в прихожую, чтобы следом выкинуть мусор. Выходит прямо в тапочках и пижаме, не заботясь о холоде, пробирающем до костей. В конце концов, в квартире остаются только ее хозяева и Тэ, переминающийся с ноги на ногу, пока Чон доглаживает чистую рубашку. У Тэхена сегодня вторая смена, поэтому он со скрываемым удовольствием наблюдал за действиями соулмейта, его мимикой, при этом слушая рассказ Джина о любимом фильме, который они и поставят во время мероприятия в библиотеке. — Куда пойдешь? — спрашивает Чонгук под скрип входной двери. — Домой, думаю, — тихо отвечает Ким. — Потом на работу. — Да уж, скудные планы, — вздыхает Чон, пропуская Тэхена вперед из подъезда. В этот момент Тэ чувствует легкое прикосновение к локтю, непроизвольно замирает, посмотрев на Чонгука, заставив Джина, идущего позади, врезаться в его спину. — Что встал? — приподнимает бровь истинный, убрав ладонь. Тэхен мотает головой, выходит на улицу, пряча руки в карманы. Чистой зубной щетки у него не было, и во рту остался привкус странноватого кофе с запахом грецкого ореха. Вдалеке едет парень на велосипеде, голуби собрались кучкой вокруг мужчины на лавочке, кидающего им крупу из прозрачного пакетика. От Чонгука пахнет шампунем с запахом жвачки, который приятно щекочет ноздри и смешивается с сыростью улицы. — Встретимся тогда перед мероприятием в библиотеке? — спрашивает Чон, крутанувшись на кроссовках с меньшим эффектом, нежели на каблуках. Он, как и обычно, смотрит прямо в глаза собеседнику. Чонгук собирается не видеться с Тэхеном еще восемнадцать дней. Это первое, что понимает Ким. Следующей эмоцией становится злость, выразившаяся в сухом кивке и шагании прочь. Тэ был прав. Чон делал все вещи утром по определенной причине, но точно не из нежно проявившихся чувств.***
Something In The Rain - Rachael Yamagata
Проходит немало дней, прежде чем Тэхен снова может лицезреть и слышать Чонгука. Первые сутки пережились с трудом, жалостью к себе и невыносимой апатией. Чувствуя себя преданным, Тэ совершенно не собирался притворяться позитивным перед собой, позволил в свободные часы от работы валяться на кровати, смотреть в окно на вихрь снежинок, бродить по магазинам с яркими вывесками, голосящими о скидках. С уже меньшим страхом прогуливаясь по пористому асфальту, заботливо вычищенному от снега, он кутался в куртку, надеялся заметить знакомое лицо в толпе, доходил до библиотеки, но так и не открывал дверь. В принципе, в подобном поведении не было стопроцентной логики, потому что Чонгук не запрещал приходить к нему, это Тэхен, как всегда, принял слова близко к сердцу. И вот, снова мелькая между прохожими, медленной спокойной походкой «марсианин» рассекает по площади, поднимая глаза на людей, огромное их количество, даже понимает, что немного привык к такому шуму и диалогам. И все-таки своеобразный бойкот неплохо помог, потому что дома Тэ насиделся еще в детстве, а теперь есть возможность разглядывать всё яркое, блестящее и привлекающее внимание. Тэхен с чистой совестью заходит в мягко освещенную библиотеку, застав Чонгука разматывающим гирлянду. — Я же вовремя? — решает высказать свое недоумение вошедший. — Ага, — кивает Чон, глянув на него и продолжив, сидя на полу, тщательно выворачивать огоньки в ровную полосу. Тэхен даже не удивился отсутствию радостного крика и крепких объятий. — Что мне делать? — поникшим голосом спрашивает Тэ, повесив куртку на крючок с номером «16», поправив светло-зеленый свитер, оттянув вниз, чтобы свободнее дышать. Пахнет мандаринами, которые точил Джин, покачивая ногами на стойке и что-то записывая в карамельный листочек. — Можешь достать из коробки мишуру и развесить на полках. Приклей скотчем, чтобы они лежали дугами. На средние полки. Но на все шкафы. Можно еще на стол Чонгука. Всё помещение в твоем распоряжении, — отвечает Сокджин, проглотив дольку. — Можешь не волноваться, хокаге договорился еще давно с боссом. Последнее предложение вызывает у Тэхена легкую улыбку, он смотрит на Чона, который, казалось, вообще стал глухим, с интересом путаясь в проводах. Тэ цокает, громко стучит ботинками прямо возле соулмейта, достает из полюбившейся коробочки мишуру и принимается украшать стол. Находит в ящике скотч, обрадовавшись своей смекалке, там же обнаруживает ножницы. Напевая себе под нос «Джингл бэлс», Тэ заполняет библиотеку приятным светом, уютом, простотой. Чонгук, терзая губу пальцем, когда Тэхен отворачивается, тут же смотрит на него. Неожиданно, как и в то утро, Чон резко проникается нежностью к этому парню: легкому, смешному, с волосами, щекочущими тому уши, в свободной одежде и с приятной улыбкой. Ким, всего лишь находясь здесь, невообразимо меняет атмосферу. С Сокджином она была натянутой из-за недавнего спора: Джин упрекал Чонгука в сверлении взглядом телефона, авось истинный позвонит, а Чон твердил, что сам ни за что не наберет. А Тэ с забавной фальшивостью поет, думая, что другие не слышат, пританцовывая, крепит украшения. Уперев руки в бедра, он осматривает свое творение и, удовлетворившись, поворачивается к Чону. Последний тут же опускает взгляд в пол, как будто не он сейчас облизывался, когда из-под свитера выглянул кусочек шеи. — Как тебе? — спрашивает Тэхен, открывая обзор на полки с мишурой, рябящей в глазах. — Офигенно, — показывает палец вверх Чонгук, обвешивая с помощью Джина гирляндой электронную доску, на которую выведется фильм. — Ты гений, дизайнер и так далее, Лисёнок. Тэхен снова улыбается. Сокджин хмыкает, свистит, чтобы Чон перестал пялиться на истинного и продолжил закреплять мигалки. На часах десять ночи, спать не хочется, потому что Тэ заставил себя выпить заваренный симпатичной барменшей крепкий кофе, Чонгук с Джином вообще закинулись энергетиками, с удовольствием вспомнив ощущение во время посиделок с одногруппниками по ночам. Когда гирлянды и мишура были гармонично развешены по всему периметру помещения, Сокджин начинает шуршать пакетами с принесенной едой. Тэхен совсем забыл про свое обещание: взять лимонада в виде напитка или сока на его вкус. — Черт! — хватается за голову он, почувствовав, как сосет под ложечкой. Чонгук с Джином тут же оборачивается на него, а одинокая мандаринка выкатывается из пакета, поставленного на читательский стол. — Я забыл про напитки, — Тэ снова оттягивает свитер. — Но сейчас сгоняю! — не дожидаясь упрека или хоть какого-то звука со стороны парней, Ким бежит к куртке, выуживая карточку, и спешит в магазин. Ему приходится плутать во дворах, чтобы найти круглосуточный ларек и купить пять больших упаковок с соком. Вроде на «примерно тридцать человек», как посчитал Чон, должно хватить. Тэхен, если честно, вообще не думал, что кто-то согласится провести этот день вне дома, но оказалось немало желающих. Запыхавшись и раскрасневшись, Ким вбегает в библиотеку. Он ожидал скептицизма в свою сторону, агрессии и нервозности, однако Джин объясняет, что Чонгук уже столько раз нарушал данные им обещания и Тэхен не должен так сильно переживать по этому поводу — парни привыкли к неорганизованности. Вот только это заявление лишь заставляет настроение Тэ упасть еще ниже, потому что он не стал особенным. — Уф! — заключает Чон, плюхаясь на один из многочисленных стульев с подушечками, заготовленных для будущих гостей. — Я бы не советовал так сигать на него — на соплях держится, — напомнил Джин. — На этих раскладушках еще прадеды босса потчевали. — Пардон, мистер, но мои ноги отваливаются, — прикрыв глаза и отклонив голову назад, ответил Чонгук. — Вы уверены, что нам стоило расставить стаканы и тарелки именно сейчас? — Ну а когда? — пожал плечами Тэ. — Может, их сдует. — Чонгук, вместо того, чтобы лежать, помоги найти провод. Надо ноут подсоединить, — вздыхает Сокджин, вертя головой в поисках разъема. — Как будто я тут самый главный программист. Пробуй сам, — даже не думает шелохнуться Чон. Джин на это странновато хмыкает, вопреки своим обычным действиям просто продолжает пытаться воткнуть провод, пока не видит загоревшийся экран доски с выведенным с ноутбука изображением. — Так, что нам еще делать, хокаге? — спрашивает Сокджин, остановившись напротив друга. — Всё украсили? Украсили. Гирлянды Тэхен доразвесил, мишуру прикрепил. Доску мы проверили… Еда есть, а пледы? Мы их потом разложим? — Думаю, стоит сложить аккуратно в стопочку вот здесь, — Тэ указывает в угол стола. — А завтра пусть кто захочет — возьмет. — Справедливо, — кивает Джин. — А ты уже сдулся? — обращается к Чону. — Не думал, что действие зажигалки так скоро пройдет. — Блин, да не выспался просто. Ты же знаешь. Тайна, проскользнувшая сквозь эти строки, напрягает Тэхена. — Тэ, не хочешь прогуляться? — кидает взгляд на Кима Чонгук, поднявшись. Тэхен в ответ кивает, слегка удивившись, и идет за Чоном.Enduring - Various Artists /на повтор/
Оказывается, не зря истинный скрывал находившееся в том помещении, около старого окна которого теперь спит горка бывшей вазы. Длинная картинная галерея носит запах пыли, нафталина, и плохо отапливается. На стенах висят портреты одного и того же человека — женщины, супруги владельца библиотеки, погибшей еще в молодости при крушении лайнера. Всё пространство, буквально каждый сантиметр заполнен полотнами изредка в позолоченных рамках. — Наверняка он сильно любил ее, — Тэхену становится жутковато от множества одних и тех же лиц, освещаемых фонариком с телефона Чонгука. — Рисовал по памяти, представляешь? Он показал мне это место, когда мы с Джином устраивались на работу. Посмотрев на мою, что необычно, адекватную реакцию, взял нас. Проверка была, кажется. Странный мужчина, однако. — Почему он не забрал эти портреты? Ведь кому они сейчас здесь нужны, — медленно прошагивая вдоль стены бок о бок с Чонгуком, интересуется Тэ. — Влюбленность сгорела в его сердце, и он заметил, что каждая её часть перестала быть такой вдохновляющей. Поэтому решил оставить, как есть, не перенося или продавая. Отпустил, вот и всё, — пожимает плечами Чонгук. — Таблетки дорогущие… — сквозь зубы вспомнил Тэхен. — М? — Поддерживающие здоровье при смерти соулмейта. Очень тяжело жить дальше. — Верно. Если честно, без понятия, откуда босс деньги берет. — А ты можешь быть нормальным. В темном помещении, освещаемом лишь скудной полосочкой телефонного фонарика, Тэ становится трудно дышать. Окна явно давно не открывались, воздух всё меньше проникал в легкие, заставляя вдыхать глубже. Чонгук лишь поворачивает голову, рука так и висит в воздухе с телефоном. — Не понял. — Ты… можешь быть таким, каким… ну. Тэхен правда не знает, стоило ли говорить. Возможно, гораздо более целесообразнее было бы промолчать, посмотреть портреты, уйти обратно к Джину, захлопнув эту дверь. Но ирония в том, что Ким хочет быть любимым так же. Чтобы рисовали картины с его лица, вспоминали, желали встреч. И уже не может остановиться. Собрав волю в кулак, Тэхен продолжает: — Ты ведь можешь нравиться мне, Чонгук. Воронёнок. Но почему ты ведешь себя так перед Джином или ребятами? Почему, когда рядом Джин, ты притворяешься, будто я тебе безразличен? Перед друзьями, наоборот, выпендриваешься так, словно мы встречаемся по-нормальному. Я хочу прояснить, Чонгук. У тебя был месяц. Мне уезжать в Южную Джорджию? Только хорошо подумай, не отвечай, как обычно, под эмоциями. Смог ли ты хоть немного привязаться ко мне? Смог хоть чуточку полюбить? — Я… — делает вдох Чон, но Тэхен решает закончить: — Постой. Чонгук, это чертовски важно. Мне не смешно, это не шутки. Это правда важно. Потому что я смог привыкнуть к тебе. К своим походам в библиотеку, нашим напряженным, но всё же разговорам. К твоей мимике и движениям. Мне понравилось спать рядом с тобой на кровати, просыпаться на утро вместе с твоим пробуждением. Прошу, не отвергай. Прими меня. Чон вздыхает и продолжает стоять молча. Он закрывает глаза, открывает снова, но смотрит уже по-новому на своего истинного. На его волосы. Ощущает желание прикоснуться. На его щеки, плечи, скрытые под свитером, ладони, бедра, голени, ступни, и… ощущает желание прикоснуться. Всё в этом маленьком Лисёнке привлекает его. Со стороны, безусловно, совершенно незаметно. Равнодушие и некое презрение постоянно мелькает во взгляде Чонгука, но, когда никто не видит, неожиданно для себя он смотрит по-другому, с едва различимой нежностью. Таким образом, притворяясь даже перед собой, Чон убеждает не только других, но и собственный разум. Тэхен приносил ему кофе, не прося денег. Кофе, который варил сам. Приходил после смены, заботясь. Иногда даже чизкейк или другую сладость притаскивал. Тэхен разговаривал с ним несмотря на резкость и нервозность в ответах истинного. Тэхен улыбался, смешил, касался, робел после поцелуев в щеку в те моменты, когда действий Чонгука никто не мог заметить. Вместо ответа Чон легко целует. Прикасается быстро суховатыми губами со вкусом энергетика к чужим (таким родным) устам, слегка сминая. — Я целую только любимых, — шепчет Чонгук. Тэхен широко раскрывает глаза, пальцы на ногах сжимается, а кровь нервно приливает к вискам. Произошедшее снова и снова повторяется картинками в сознании, никак не укладываясь. Неловко клюнув еще раз под взглядами с портретов, Тэ пошатывается, наступает на ногу Чонгуку, отскакивает назад, но тут же оказывается притянутым в теплые объятия. Становится легко и спокойно. Еще не верится, даже сам Чон ставит под сомнения, правильно ли он поступил, но Тэхен осознает — они сдвинулись с мертвой точки.***
Тэхен просыпается, завернутый в одеяло, принесенное Чонгуком. Прошлой ночью всё завершилось само собой. Чон осторожно взял Кима за руку и вывел из холодной домашней галереи, ведя так до того момента, пока они не достигли стульев, на одном из которых сидел Джин, играя в какую-то игру на телефоне. Чонгук отпустил ладонь истинного, засунув в карман, и, подойдя к другу, что-то сказал на ухо. Тэхен смог различить лишь «сигареты» и ответ Сокджина: «Я же бросил». И этот инцидент все никак не позволял успокоиться. Чонгук выглядел непринужденным, но был по-настоящему взволнован, так могло ли быть такое, что и в остальных ситуациях его поведение отличалось от реальных чувств? Тэхен сказал, что хотел бы немного подремать — уж очень духота влияла и появилась сонливость, — и тогда Чон указал на ряд диванчиков со столами у окна, на один их которых Тэ и прилег. Последним, что Ким слышал, был негромкий разговор между двумя библиотекарями, а после, прикрыв глаза, Лисёнок провалился в глубокий беспокойный сон. Разбуженный утренними лучами и негромкими перепалками, Тэхен встает с дивана, потирает напряженные мышцы шеи и кладет подбородок на жесткую кожу. Чонгук спорит с Сокджином по поводу расстановки стульев либо в ряд, либо в полукруг, утверждая, что благодаря последнему варианту будет видно всем. Но Джин твердит о логике: те, кто пониже, сядут на первый ряд, остальные подальше, к тому же компактнее сесть всем в ровный квадрат. — Вы вообще спали? — спрашивает с закрытыми глазами Тэхен, плюхнувшись обратно. Если честно, видок обоих работников библиотеки так себе, их волосы и усталый взгляд навевают мысли о трудной ночи. — Заснули ближе к четырем утра, — для Сокджина это наверняка являлось привычным делом, поэтому он говорит без удивления или раздражения. Дальше события идут мимоходом, словно в тумане. Привычные посетители, иногда незнакомцы; Тэхен на работу не идет, ведь сегодня праздник. Он заваривает два раза чай себе, истинному и Джину в старенькой кофеварке в маленькой кухне возле помещения для сотрудников. Переставляет стулья, смотря, как будет лучше. Потом, уже вечером, когда начинают собираться люди, записавшиеся на мероприятие, разливает сок и складывает на тарелочку печенья. Чувствует легкость. Ему нравится слышать голос Чонгука, высокий или тихий в моменты шепота; слышать его смех, осторожно бродить руками по спине после того, как Сокджин уходит помогать подростку с поиском литературы по школьной программе. Тэхену нравится. Следом, на последнем ряду не интересоваться «Чарли и шоколадная фабрика», а гладить коленку Чона, говорить на ухо странные вещи, прочитанные в том романе, который предложил Чонгук. Не обращать внимание на парочку в середине, лежащую под пледом: девушка удобно положила голову на плечо парня, что само по себе несет уют. Им, тридцати с лишним людям, абсолютно разным, но объединенным влюбленностью в зиму, её меланхоличность, эту пору, когда волшебство окружает каждую частичку города, нравится здесь. Тэхен счастлив. Безмерно счастлив наблюдать за происходящим на экране, с интересом оглядывать пришедших, чтобы запомнить детали внешности, улыбаться на смешных моментах, утыкаться в шею Чонгука, вдыхать его запах, запах мандаринов, печенья. В одной руке держать стаканчик с соком, который он сжимает слишком сильно, чудом не проливая на себя, когда Чона случайно толкают чересчур активные друзья и истинный ладонью опирается о бедро Тэхена в опасной близости от его члена. Дальше смотреть тяжелее, потому что мысль хитро подкрадывается, давит и возбуждает. Смахнув наваждение, Тэ отключает мозг, постигает дзен и уже через несколько минут свободно дышит, прикрыв глаза: наслаждается ароматом, мельканием огоньков гирлянды, их затуханием и ярким появлением, разговорами вполголоса со всех сторон. И понимает, что не вернется в Южную Джорджию. Разве что только с Чонгуком. Его Воронёнком.