Ветер, столь слабый сейчас, но ощутимый каждой частичкой кожи, не говоря уже о том, как мягко он «оглаживает» своими порывами оголённую шею и проходится по макушке, трепая пепельные прядки, приятно расслабляет сегодняшний вечер и сопровождает совсем тихий неспешный шаг. Томас чувствует себя изрядно расслабленно, не говоря уже о том, чья компания сейчас скрашивает его досуг этим вечером. Он концентрирует своё внимание на всевозможных мелочах: луна, звёзды, шелест листвы, размеренный стук подошвы обуви по прохладному асфальту.
В чём мы находим те или иные смыслы? Вероятно, это напоминает странные, ничем непримечательные рассуждения в многочисленных книгах, фильмах. Это всё так по-клишированному заезжено, верно? Главный герой будет держать меж фаланг пальцев увесистую, терпкую, но дорогую сигару и подставлять к обветренным губам, делая затяжку за затяжкой, а после будет толковать главному герою о нецелесообразности нашего существования. Любовь, семья, одиночество, яркие впечатления, риск–непонятно, что именно должно подходить под эти поставленные рамки определённых и весомых смыслов. Ответ прост: ты сам волен создавать себе в этой жизни эти самые смыслы. Разные, абсолютно не похожие на общепринятые «стандарты». Смысл жизни–искать то, что будет держать тебя здесь. То, что будет поддерживать сознание в здравии, когда весь мир рушится. Этот смысл будет держать тебя за руку, когда ты оступишься с обрыва собственных проблем и сомнений. Эти отвлечения на подобные темы стали такими привычными, но пока есть возможность расправить ладони в стороны и гордой свободолюбивой птицей ринуться навстречу трудностям, падениям и победам, в желании не забыть каждый миг своей юности, ты с гордостью можешь сказать, что живёшь. Не существуешь, а именно
живёшь.
И сейчас Томас улыбается, и, хах, это так в новинку, когда эмоции пылают, бушуют, стискивают сердце в груди, вынуждая гнать по венам кровь в разы быстрее. Он не был меланхоликом, скорее реалистом. Но в его жизни положительные эмоции занимали не самое первое место, а сейчас от нахлынувшего чувства эмоционального подъёма в теле оседает приятная лёгкость. Сейчас он чувствует себя так, будто способен на многое и это так в новинку, что в одночасье вынуждает его смущённо поджать нижнюю губу. Том рад, что сейчас разделяет время рядом с Тордом. Даже при таком сумбуре. Неловкое молчание рядом с ним было не таким уж неловким. Наоборот, спокойным, располагающим к себе. Томас считал, что если в компании человека вам приятны как мягкие разговоры, так и мягкое солидарное молчание, то это уже многое значит, но, тем не менее, мягкий чуть спокойный голос норвежца рушит ту или иную тихую атмосферу нынешнего вечера. Торд протягивает черноглазому небольшую алюминиевую банку с какой-то газировкой, улыбнувшись,
— Держи, выглядишь немного взбалмошным, извини, что отвлёк тебя от вечерних заседаний, боюсь, тебе придётся привыкнуть к тому, что я частенько буду подбивать тебя на спонтанные прогулки, — Том робко перенимает банку из чужих рук, проронив тихое ни чем не примечательное «спасибо», на усмешке восприняв чужие слова.
Не то чтобы Томас был робким или излишне эмоциональным, но иногда его взволнованность перерастала в какую-то странную хаотичную бесконтрольную ахинею. Он сбивался с мысли, забывал, что хотел сказать изначально и иногда конструировал предложения неправильно, что, в большей степени, выглядело даже забавно. Чего только стоила однажды его несостоявшаяся прогулка с Алекс в классе седьмом. Он питал симпатию к этой девушке, но и изрядно волновался в момент её присутствия. Примерно так, однажды, на её отказ погулять мальчишка с улыбкой выдохнул спокойное «слава богу». Как хорошо, что это время минуло, канув куда-то в далёкое прошлое. Теперь он немного неуверенный в себе подросток, с надеждой прожить тихую спокойную жизнь, надеясь, что более ни одна из самых ужасных вещей, что могла бы быть, не тронет его ни при каких обстоятельствах. Ох, Том.. Знал бы ты только..
Губы касаются краешка сосуда, в коем был напиток, и Томас отпивает немного тут же поморщившись.. Алкоголь?.. Тут же слышит ехидный смешок, вынуждающий Тома обратить всё своё внимание на сероглазого норвежца.
— Самая смешная реакция на фруктовое пиво, которую я когда-либо мог увидеть, — Торд смеётся, демонстрируя небольшую диастему между двух передних зубов, — извини, вероятно, это перебор?
Это не звучит как констатируемый факт того, что да, хах, это было слишком, а скорее мягкий учтивый вопрос, на который Том попросту на улыбке протягивает юноше банку.
— Не то чтобы, но учебная неделя до сих пор в самом разгаре, а ты уже на веселе, — Том тихо усмехнулся; ладно, эдакая открытость сероглазого его интриговала.
Чужая харизма влекла Томаса каждой частичкой тела. Хотелось внимать так долго, разглядывать каждый спектр чужих эмоций, но сейчас Торд лишь солидарно кивает, тихо рассмеявшись.. Чёрт возьми, бесподобный смех..
— Юность скоротечна, Том, пока у меня есть возможность я искренне хочу прожить мгновения с улыбкой на лице, чтобы не стыдно было вспомнить. Разве не чудесно? Каждая случайность, а на деле приводит к подобным, просто уму непостижимым, вещам. Я просто ехал на автобусе в школу, а сейчас мне составляет компанию парень из того самого автобуса.
Губы гитариста трогает улыбка, как и уста норвежца,
— Генри Уоттон* бы согласился в твоих суждениях.
И теперь уже именно Торд чуть изумлённо взглянул на Томаса, поддавшись тихой, но от этого ни чуть не менее восхищённой, усмешке.
— Поправка, начитанный парень из того самого автобуса.
Они поддаются смеху, но после же Ларссон совсем тихо шмыгает носом, расправив плечи. Выглядит от части уставшим, но не таким, коим когда-то приходил отец Риджуэлла после тяжёлой работы; раздражительный, немногословный. Невольно Томас вспоминает выражение лица своей матери. Бесконечные ругани, скандалы. На пустом месте мог развиться такой нешуточный конфликт, а сейчас, глядя на Торда, Томас в явном, более, чем заметном, недоумении. Он видит задумчивый взгляд серых глаз, направленный куда-то в тёмное полотно, что усыпало бесчисленное количество звёзд, но это не мешает Ларссону быть до мягкого спокойным и открытым к диалогу. Томас даже сам не осознаёт, почему в компании этого сероглазого юноши его мысли так и наталкивают на уже давно ушедшие переживания. Ощущение, будто рядом с ним он может попытаться чуточку побыть собой. Самую малость. Но как бы не наталкивало на это сердце, разум буквально вопил, что таким натиском он его напугает.
— Пялиться на людей неприлично, — мягко осведомляет норвежец, не отрывая свой томный взгляд от неба.
И Томас краснеет, едва вскинув брови, но в момент ловит чужой смех. Он даже не заметил, что в процессе сего рода мыслей остановил свой взгляд на этом парне. Да вот только в момент Риджуэлл недоумевает ещё больше, когда сероглазый парнишка на улыбке касается его ладони своей, второй же кинув алюминиевую банку в близ стоящую урну. Он опускает взгляд на их ладони, но затем поднимает глаза на Торда.
— Я бы хотел показать тебе кое-что, не хотел бы пробежаться немного? — он едва склоняет голову набок, мягко улыбнувшись.
Риджуэлл просто вглядывается с пару секунд в омут чужих глаз. Даже если бы его поджимало время, даже если бы они могли сделать это в другой раз: он не в силах отказать, потому лишь совсем тихо выдаёт мягкое «дерзай» и успевает поймать лишь чужую улыбку, прежде, чем сорваться с места и побежать с этим парнем меж закоулков квартала.
Томас едва слышит окружающую обстановку, редкие проезжающие машины, но лишь из-за встречного ветра. Он чувствует как крепко держит его Торд за руку, но лишь едва вскидывает брови, когда Ларссон поддаётся тихому смеху. Не отличить от ребёнка.. И Том лишь улыбается краешком губ, изредка глядя себе под ноги. На улице так тихо. Взгляду представали лишь единицы тех или иных прохожих; кто-то возвращался после довольно неоднозначного времяпрепровождения, кто-то возвращался с работы, а они, точно малые дети, бежали куда-то, куда именно Том даже отдалённого понятия не имел. И это завораживало, пусть и в момент немного настораживало. Он не параноик.. Хотя.. Да, чёрт возьми, он параноик, потому, когда они останавливаются подле заброшенного домишки, он немного неловко теребит пальцами рукав собственной джинсовки.
— На заднем дворе есть лестница, если забраться на выступ крыши, уверяю тебя, не пожалеешь.
И разумеется, что он не откажется.. Разумеется, что вновь взглянет на улыбку своего «незнакомца» и лишь мягко кивнёт, с осторожностью шагнув вместе с ним..
***
— Ну, как? — мягко спрашивает Ларссон, укладываясь щекой на собственные запястья, глядя на Томаса, что, вскинув брови, наблюдал за чем-то вдали.
Огни вечернего Лондона выглядели безумно завораживающе. Бликами рассеивались между многоэтажных построек, свет в окнах которых горел, говоря о том, что весь город только приступил к своей жизни. Томас вслушивается в далёкий шум поездов, шум машин и лай недалёких собак. Там, где он живёт, всё уже приутихло, да и прохожих было совсем немного.. Но, чёрт, какое же по истине детское изумление предстаёт перед Тордом, что ненадолго концентрирует взгляд на чужих глазах.
— Чертовски здорово.. — только и выдаёт Риджуэлл, но в момент чуть вопросительно мычит, взглянув на Ларссона, что едва-едва хмурил брови, — Что-то не так?..
— Твои глаза..
Риджуэлл тут же вскидывает брови, в момент неловко отводя взгляд в сторону, неразборчиво пробормотав что-то сходное на «да-да, я знаю», но в момент Риджуэлл вздрагивает, чувствуя касание к своему затылку. Все мысли говорят о том, что нужно максимально абстрагироваться, дабы не вслушиваться в весьма примитивные, но нежелательные расспросы.. Но лишь сглатывает, едва взглянув на Торда,
— Огни ночного города так красиво поблескивают в отражении твоих глаз.. Это необычно, но, хей, это твоя особенность, не понимаю тех людей, что заставили тебя думать, будто это твой недостаток.. — Торд на спокойной улыбке едва жмёт плечами, глядя на то, как Риджуэлл едва поджимает нижнюю губу, неуверенно опустив взгляд, заметно смутившись, — Они выглядят просто здоровски, не стесняйся своих глаз, ладно?..
Том на улыбке лишь чуть тихо смеётся, глядя на то как уже чуть приободрённее улыбнулся и сам Торд.
— В автобусе мы разговорились про инструменты, помнишь? — мягко вопрошает норвежец.
— Разумеется, а что такое? — Том едва склоняет голову набок, чувствуя поглаживания в области затылка.
— Мне уже скоро нужно быть дома, да и я тебя задержал, но что думаешь насчёт того, чтобы встретиться завтра вечером и поиграть что-нибудь? Даже если и не срастётся, то я бы с удовольствием просто провёл время с тобой, — Торд жмёт плечами, а вот в груди у Томаса сердце едва ли удар не пропустило.
Всё складывается уж слишком хорошо.. В этом должен быть какой-то подвох.. Что угодно, но что-то обязательно должно пойти не так..
— Мы бы могли встретиться завтра и посидеть у меня после школы, что скажешь? — Том едва улыбнулся, стараясь не выдавать своё лёгкое смущение всеми флюидами тела.
— Ох, — невольно на улыбке выдаёт Ларссон, усмехнувшись, — а твои родители не будут против?
— Я живу с мамой, что постоянно в разъездах по работе, так что.. Если бы ты хотел, то я только с удовольствием встретил бы тебя с чашечкой чая и имбирным печеньем..
— Звучит превосходно, значит завтра я заранее возьму ещё что-нибудь к чаю, — Торд аккуратно привстаёт, поправив воротник чужой джинсовки, — мне пора, но не думаю, что стоит провожать меня, тебе пора домой, как всем детишкам, Том.. Не засиживайся здесь допоздна, уже холодает.. До завтра?..
Томас вглядывается в чужую улыбку, лишь совсем тихо усмехнувшись.
— Я посижу ещё немного.. Напиши, как будешь дома.. До завтра, Торд..
Единственное, что ему остаётся, чуть сопроводить Ларссона взглядом, а после же уткнуться красноватым носом в собственные колени.. В груди приятно тянет.. Звуки чужих шагов уже давно стихли, а Том неизменно смотрит куда-то вдаль, на улыбке вздыхая.
Сегодняшний день он определённо запомнит надолго..
